День Святого Мердока

Рассвет застал Мердока за чисткой зубов. Раннее апрельское утро скользило розовыми лучами по комнате. По светлому ковру с густым, торчащим ворсом, по вороху взбитых одеял, по нежной, упругой попке блондинки, сладко спящей в кровати, по разорванному кружевному боди, повисшему на прикроватном бра. Мердок чистил зубы, выйдя из ванной в комнату, сглатывал свежую, ментоловую слюну и смотрел, благостно прищурившись, на занимающийся день. До этого всю прошлую неделю беспрерывно лил дождь. За неделю до прошлой недели тоже лил дождь. И, вероятно, на следующий же день дождь снова зарядит – и уж точно не меньше, чем на неделю. Ебаная жизнь, Мердок очень любил Ирландию, но иногда ему казалось, что у него в бороде, как в шкуре у ленивца, поселятся и прорастут водоросли. Сегодняшний день резко выбивался из череды всех остальных хотя бы тем, что наконец-то можно было сполна насладиться видом, за который Макалистер отвалил страшную кучу бабок - встающего, чисто умытого в океане солнца, зефирной рассветной нежностью облаков и бескрайнего водного горизонта, наконец-то не сливающегося с налитыми свинцом небесами. Идеальный день. Мердок полюбовался еще некоторое время морскими пейзажами и холмисто-ягодичным рельефом в собственной постели и отправился в ванную. Для себя он решил прожить этот идеальный день идеально. Так сказать, остановиться, понюхать цветок, походить босиком по траве, постаравшись не вступить ни в какое дерьмо. *** От первой за день чашки эспрессо самой правильной температуры, густоты и вкусноты - такой крохотной чашки, что в ручку едва пролез указательный палец – отвлек звонок. Мердок сдвинул на кончик носа очки для чтения - в шесть двадцать утра ему мало кто рискнул бы звонить. - Доброе утрецо, Мердок, - пропело мягкое котнральто с очаровательным восточно-европейским акцентом. – Знаю, ты уже не спишь, раз моя кошечка вернулась. Странно, что кошечка вообще смогла ходить после прошлой ночи, подумал Мердок. Приятно иметь дело с профессионалами – в любых сферах. - Надо ли мне интересоваться, почему ты сама еще не спишь? – Макалистер перелистнул страницу. Книга имела больше регалий, чем матушка и батюшка его красавца мэйн-куна, победители и чемпионы всевозможных кошачьих выставок и ярмарок тщеславия. Пока самой захватывающей сценой было совокупление главного героя с овцой. - На приемке товара возникла небольшая… проблемка. Эспрессо утратил вкус. - Что-то, что ты не в состоянии решить сама? – Мердок дал Марине последний шанс съехать. Которым она не воспользовалась. - Особый случай, понимаешь, шеф, раньше такого не было, - затараторила она. - Мне бы, так сказать, создать прецедент, и в следующий раз я тебя уже не потревожу. Макалистер снял с переносицы очки и аккуратно сложил дужки. - В моих планах на сегодня посещения бардака не значилось. Марина молчала. Мердок тоже молчал. Когда он решил, что прервалась связь, Марина открыла, наконец, рот: - Правда, Мердок. Я в замешательстве, с одной стороны, товар хорош, а с другой стороны… *** … а с другой стороны у него хуй. Мердок и Марина стояли, бок о бок, глядя на новое приобретение. Густые, тяжелые локоны, черные, как антрацит, сочные губы, сейчас нервно накусанные и от этого только сильнее вызывающие желание втянуть их в рот и прикусить. Взгляд смелый, прямой, из-под роскошной опушки черных ресниц. Изящные плечи, ключичная ямка, в которую хорошо легла бы капля старых, масляных духов. Такая тяжеловесная, несовременная красота, бьющая мужиков прямо по яйцам и заставляющая тупеть и пускать слюни. Никаких белесых бровей, широко посаженных блеклых глаз и вот этого вот всего изящного, звериного уродства, набирающего моду с середины десятых. Плоский живот с персиковой натянутой на берцовых косточках кожей. И хуй. Солидный такой хуй, весьма крупный для столь изящного телосложения и невысокого роста. Необрезанный, нагло свисающий меж стройных бедер. - Как это тут оказалось? – непонятно куда именно кивнул Мердок, то ли на всю членодевку целиком, то ли только на главного виновника их незапланированной встречи. - Знаешь, я даже не могу винить ребят, как вообще в голову может прийти, что у этой Клеопатры хуец больше, чем у половины наших клиентов. - Спасибо, - кокетливо поблагодарила трансушка. От мягкого, грудного голоса Мердок на миг потерял концентрацию. - Как зовут? – он угрожающе навис, но в ответ в него только стрельнули ореховыми глазищами. - Ну… Пусть будет Клео, а по паспорту вы, если надо, сами посмотрите, у меня-то нет его. В борделях у Детей Святого Патрика обретались исключительно женщины. Настоящие, органические, стопроцентные женщины – стройные, толстые, мускулистые, тщедушные, пышные, дородные, модельные, мальчикообразные, юные, зрелые, пожилые, красивые, как летний день, страшные, бабы-викинги, утонченные гейши, грубые лесбухи, строгие госпожи, сочные нимфетки, мягкие, как теплый хлеб, сдобные медсестры с яблочным румянцем. Объединяло их всех только одно – пизда. Нормальная женская половая пизда – разумеется, различных конфигураций, цветов, размеров и форм, но вагина, клитор и комплект половых губ были абсолютно у всех из них. Таковы были правила, Макалистер прочно обосновался на этом поприще. Лучшие бабы Ирландии были у него. Остальным оставалось либо находить свои ниши в виде мужиков, трансов, коз и прочей, совсем уж дикой экзотики, либо проваливать к чертовой матери. Такой расклад устраивал всех – на бабью монополию Детей никто не покушался, и, в свою очередь, Дети давали жить другим, не ступая на зыбкую почву сексуальных ответвлений от классики. - Послушайте, пожалуйста, - Клео театральным жестом заломила руки, но жилка на ее шее, как заметил Мердок, даже не убыстрилась. Хорошо держит себя в руках. - Я знаю английский, и я прекрасно понимала, куда меня везут. Ясен хер, что в бордель, - она несмело улыбнулась, демонстрируя ровные зубы и знание англоязычного сленга. – На моей родине я бы все равно места не нашла, да и денег на операцию никогда бы не собрала… Скорее всего, меня рано или поздно выебали бутылкой из-под шампанского, а потом забили бы до смерти мои же соседи с района. Мердок и Марина молчали, Клео разошлась, будто на собеседовании. - Я вообще в трахе не очень, это я вам сразу говорю, кому я такая нужна была… Но я много порнухи смотрела! Ну и вообще не стесняюсь ничего. Танцую хорошо, пою… Макалистер молча развернулся и вышел за дверь, Марина выскочила вслед на ним, растеряв всю свою грацию крупной кошки. - Не хочу ее отдавать никуда, - неожиданно произнесла она. - Ты же понимаешь, что работать у нас она не будет. Странно было слышать от Марины то, что она произнесла. Мердок думал, что сейчас ему озвучат список потенциальных покупателей, а вместо этого Марина, кажется, решила обзавестись новым питомцем. - Такое лицо и такое тело грех упускать, кто меня после этого умной назовет? Вздернув рыжую бровь, Макалистер посмотрел на нее исподлобья. - Тело? Какую именно часть тела грех упустить, ты не могла бы уточнить? Уж не ту ли, которая у нее почти до колена свисает?.. - Ну и скажи мне еще, что ты не захотел бы такую себе на член усадить? - Дорогая, есть, в общем, один такой солидный нюанс… Глаза Марины вспыхнули, она прикусила длинный ноготок винного цвета: - А для тебя он имеет значение? В то же мгновенье она пожалела о сказанном. То ли они были слишком трезвы для таких комментариев, то ли сказалось витающее напряжение… В общем, время оказалось совсем неподходящее, и Марина сразу же это поняла. Шуточки про члены заходили крайне редко. И сейчас момент оказался явно не из таких. На то, чтобы достать выкидуху, у Мердока ушло пару секунд. Шагнуть к двери, отодвинув с дороги Марину – еще секунда. И тут раздалось пение. Макалистер замер с ножом в руке прямо в дверном проеме, Марина и охранники, почуявшие скорую кровь, застыли соляными столбами – скорее от неожиданности и абсурдности момента, чем впечатленные голосом. Клео негромко тянула какую-то тягучую мелодию – и если бы звуки стали образами, то это была бы волна горячего, густого шоколада, льющегося в чашку монолитной стеной. Язык Мердоку был не знаком, но не требовалось знания слов, чтобы понять, что поют о любви. Макалистер щелкнул ножом, убирая лезвие. - Кажется, тебе была нужная живая музыка? Ну вот пусть поет, клиентов к ней не пускай, - он раздраженно дернул щекой. - И женщина, бог тебе в помощь, чтобы больше я тебя сегодня не слышал и не видел, уяснила? Марина молча кивнула, сглотнув. Хлопнув дверью, он направился к выходу, на миг лишь задержавшись на пороге: - Отыщи О’Райли, куда он к хуям провалился. - Спасибооо, миленький мистер Мердок! – неслась ему вслед сладкоголосая трель. - Вы не пожалеете! *** Был только девятый час утра, и, в принципе, были еще все шансы прожить идеальный день, несмотря на этот всратый эпизод. Не всратый – сюрреалистичный, так всегда он сам поправлял Криса. Утопив педаль газа в пол, Мердок прикинул, что к девяти он вполне может быть в картинной галерее старика Понтедра, что на Сант Стивен Грин – у хозяина было нечто, на что Макалистер хотел бы взглянуть до проведения официального аукциона. Снова завибрировал айфон. - Да, мать твою, - гаркнул Макалистер, не сбавляя скорости. Он был уверен, что в трубке зазвучит глухой голос О’Райли, но вместо этого раздалось хриплое карканье О’Каллахэна. - Босс… - кажется, Финн собирался прямо в эту секунду отдать концы. – Босс, тут такое дело… Мердок с нарастающей яростью осознавал, что поездка в галерею переносится на неопределенный срок. Суки, они что, сговорились все? - Я на ферме, дело срочное… И, это, у тебя аптечка есть?.. *** Накануне Финн должен был принять партию белого у новых поставщиков. Подсуетил Хольт, и почему-то все внезапные подгоны от Хольта редко заканчивались благополучно. Обычно Август таким образом решал свои дела, налаживал, так сказать, отношения, и если ничего крупного не предполагалось, то Мердок лишних вопросов не задавал. Надо принять – примем, говно вопрос, Август. Спасибо, дружище, рад, что всегда могу на тебя положиться. О’Каллахэн встретил его прямо у ворот, портя своей рожей всю деревенскую пастораль. Рожа была окровавленная, как свежий бифштекс, рубашкой будто вымыли пол в операционной. Мердок засмотрелся на тяжи юшки, протянувшиеся до небритого подбородка, и, шагнув из геледвагена, обеими ногами вступил в вавилонскую башню коровьего дерьмеца. Захотелось схватить Финна за грудки и сделать ему компресс из свежего навоза. - Привет, босс, - поздоровался Финн, смоля сигаретой. Видимо, уже взял себя в руки и не собирался прилечь тут с сердечным приступом. - Привет, О’Каллахэн, - поздоровался Мердок, вытирая подошвы о траву. – Как сам, как жизнь? Перед глазами у него пошел обратный отсчет – если сейчас не произойдёт чего-то, из ряда вон выходящего, Финну придется раскошелиться на травматолога. Тот занервничал: - Пойдем, сам все увидишь. Я облажался, кажется. Едва они вошли в заброшенный коровник, стало ясно – Финну не кажется. Он действительно облажался, и весьма круто. Два тела лежали возле стойла, упокой Господь их души. Видно, что перетащили их туда уже после того, как прикончили. В центре коровника будто бахнул взрывпакет – перекладины на стойлах раскурочены, разбросаны какие-то сельскохозяйственные приблуды – Мердок безошибочно опознал грабли, и, кажется, оглобли, хотя он не был уверен. Третий итальяшка, бледный, как рыбье брюхо, подпирал стену и стонал, придерживая руками воткнутые в ляжку вилы. На пушистых усиках повисли сопли вперемешку с кровянкой, глаза подкатывались, будто парень уже слышал ангельские трубы. - Итак, - Макалистер повернулся к Финну и сложил руки на могучей груди. – Без подробностей и только, блять, по сути. Что характерно, сумка с дурью стояла аккуратно привалившись пухлым боком к скирде прелой соломы. Мердок бы растрогался такой бережливостью, если б прямо сейчас не размышлял, как Август будет спускать с него шкуру – лоскутками или ремешками? Из рассказа О’Каллахэна, прерываемого кряхтением и шмыганьем сломанного носа, сложилась незамысловатая история. Четверо итальяшек, зеленых пиздюков, оказались весьма разочарованными встречей – они-де думали завалиться с сумкой белого в клубак и вальяжно там оттянуться вместе с биг боссом Детей Святого Патрика. А вместо этого их притащили в какой-то засратый по самую крышу коровник в жопе мира – ни тебе стриптизерш, ни пива. Обнаружив тут только старую задницу какого-то пропойцы, юноши разозлились – слово за слово, босс, поверь, я вообще на мировую их толкал, как мог! – и погнали гнилой базар на Финна, даже вытащили пистолетики. Вероятно, если бы не вытащили, то все остались бы живы. Несмотря на возраст и принимаемое на грудь количество бухла, О’Каллахэн совсем недаром жрал свой хлеб руководителя Детей. Старому пердуну эти детишки были что семечки – перещелкал одного за другим. Как оказалось, опыт и правда пропить ему не удалось, даже с учетом всех прилагаемых усилий. - Ты все время про четверых говоришь, а сам-то четвертый-то где? – Макалистер оглянулся. - А… Ну этот вроде не самый тупой оказался, тикануть решил – ну я его вырубил сразу, топор в него кинул… Мердок поднял брови. - Не, босс, не подумай, я ж обухом… Повернув за угол, Мердок понял, что та куча говна, в которую он попал, вылезая из машины, на самом деле бездонна. И прямо сейчас его утянуло приблизительно на глубину Марианской впадины. На скирде лицом вверх лежал связанный собственным ремнем возмужавший до половой зрелости ангел Ботичелли. Солнышко, заглянувшее через дырку в крыше в этот Богом забытый хлев, подсвечивало без того позолоченную кожу, ресницы лежали на щеках, а кудри цвета меда, сейчас, правда, вымазанные в чем-то подозрительном, чего обычно можно в избытке обнаружить в сельской местности, обрамляли скульптурный лоб. - Ебаный в рот, О’Каллахэн… - Макалистер приложил два пальце к шее, нащупав нитку пульса. – Я готов проникнуться уважением. Так облажаться – это надо иметь редкий, особый талант. Мои поздравления, извини, фанфары задерживаются, так вот, мои искренние, глубочайшие поздравления. Можешь брать вон там лопату и копать могилу. - Да он живой, вроде… - Себе, кретин! – гаркнул Макалистер во всю мощь. Кажется, во всех сараях в радиусе пары миль куры одновременно снесли недельный запас яиц. - Это же тот Хольтов мальчишка… - прошипел он сквозь зубы. Сигарета вывалилась у Финна изо рта и приземлилась ему на ботинок. Август Ван Дер Хольт, как и многие эротоманы терминальной стадии, с одинаковым энтузиазмом реагировал как на девочек, так и на мальчиков. А если иконописный и ореховозадый объект Августова интереса обладал еще и каким-либо весом в сферах, пересекающихся со сферами интересов Хольта, то энтузиазм того вообще выходил из берегов. Тут сошлись все звезды – Алессандро Аллегро оказался не только словно сошедшим с полотен прерафаэлитов, но и вдобавок ко всему еще и двоюродным племянником одного из самых тяжеловесных мастодонтов современной итальянской мафии. Сейчас он валялся без сознания у Мердока в ногах – учитывая тот факт, что сделку Август принес сопляку на блюдечке – это говорило о том, что иногда очень сложно не быть долбоебом с непомерным гонором, когда ты красивый, богатый, да еще и зацелован покровителями. А вообще кто знает, философски размышлял Макалистер, если член Хольта – не самое умное, что приходило в эту белокурую голову, пиздюк сделает правильные выводы, и в следующий раз подумает прежде, чем схватиться за пушку. Разумеется, Август не был бы Августом, если бы не палил по всем зайцам одновременно. Дон конечно же узнает, кто помог его кровинке взять такой удачный карьерный старт – и помимо благодарного любовника, Хольт получит еще и благодарного маститого мафиози. Так сказать, два по цене одного. Мердок отвернулся и направился к едва живому парню с вилами, сидящему у стены. Тот, кажется, вознамерился помереть, едва на него опустилась огромная тень Макалистера. - Держишься молодцом, парень, - изрек тот, ухватившись за вилы покрепче. – Живучие вы все же, макаронники. Легкое движение – и итальяшка завыл так, что из стропил сорвалась в небо воробьиная стайка. - Ну-ну, ты же мужик! - вилы тихонько поехали влево. – Сейчас мы тебя вызволим! – влево-вправо, влево-вправо. Парень перестал орать, только задушено хрипел, лицо его посерело и подернулось предсмертной маской. - Финн, галстук дай. Поиграем в сестер милосердия, - рявкнул Мердок. Опустившись на колени – брюками прямо на влажный земляной пол – Макалистер перехватил протянутую О’Каллахэном удавку и ловко перетянул мальчишке бедро выше того места, откуда торчали ржавые зубья. Крови было не много, удачливый сукин сын словил вилы мясом и мышцами, бедренная артерия чудом оказалась не задетой. Мердок одним движением выдернул сельскохозяйственный инвентарь и отбросил его в сторону – парень только застонал и дернулся. - Тащи из тачки бутылку, - скомандовал Макалистер, и Финн исчез, как сказочный гонец, чтобы уже через мгновенье вынырнуть под локтем с вискарем. Откупорив, Мердок глотнул сам, а потом приставил горлышко к синюшным губам страдальца. Запах алкоголя на того подействовал, как и на любого нормального мужика – глаза приоткрылись и дрогнули ноздри. Когда взгляд парня сфокусировался, а бутылка опустела на четверть, Макалистер вытащил из кармана платок и заботливо стер ему подсохшую кровь с усишек. - Сбрил бы ты, пацан, эту пизду под носом, все равно нормальная борода не растет, - проворчал он. – И послушай, что я тебе скажу, вот чисто по-отечески… Мердок встал. - Вилы, парень, они как бумеранг, - он философски посмотрел на синеющее в прорехах крыши ясное небо. - Могут и обратно прилететь, если вдруг наша с тобой версия произошедшего кардинально разойдется. - Вы с товарищами по неопытности навели шороху и привлекли внимание кого не следует. На хвост вам упали пацаны, понятия не имеющие, что вы тут не залетные гастролеры, а, так сказать, специальные гости Детей Святого Патрика. Вышагивая взад-вперед, словно школьный учитель, Макалистер утробно кашлянул и продолжил – голова итальяшки двигалась за ним, будто кто-то тянул за веревочку. - На ваше счастье, Финн подоспел вовремя, и ты вместе с твоим боссом отделались практически одним только испугом - а две шестерки не в счет. Мне же не надо пускаться в объяснения и уточнять, что где две, там и три? – он вопросительно изогнул бровь. – Ну, чего молчишь, скромник? - Н-не надо… - выдавил из себя итальянец. С каждой минутой он все меньше напоминал покойника, и оставалось надеется, что от столбняка он был привит. - Ну и ладненько. В общем, спасибо старине Финну - тебе и мастеру Алессандро бабки за белый, как и договаривались, плюс компенсация за беспокойство от меня лично. Ну и конечно же вам обоим будет респект от дона – не растерлись, несмотря на форс-мажор, сделку закрыли. Ну, как тебе такая история? Как звать-то? - В… Витте… - Отлично, Витте. Видишь, вы и конфетку съели, и на бутылку не сели. И даже вилы в горло не словили, - добродушно хохотнув, Мердок наклонился и хлопнул итальянца по плечу. Тот слабо кивнул. Перспектива, обрисованная Макалистером, была явно заманчивее истории о том, как он, Витте, раскрыл хлебало не вовремя, просрал товар и кончил собственную жизнь в сарае в окружении коровьего говна и трупов товарищей. - Твой босс там, за углом отдыхает. Когда проснется, у него будет шишка от прилетевшего в жбан обуха и легкая амнезия. Ты расскажешь ему, как все было, лады? А старина Финн за вами присмотрит, да, О’Каллахэн? - Конечно, Мердок, - Финн козырнул окурком. - Кстати, Кирк не объявлялся? - Да нет, но его видели парни с какой-то бабой, видимо, у нее кантуется. Макалистер посмотрел на часы. В принципе, еще не было и полудня. Утро выдалось на редкость омерзительное, но кто сказал, что идеальный день должен даться легко?