***
По дороге домой он заходит в магазин за выпивкой, потому что сегодня ему точно нужно это. Напиться, сделать что-то супер странное и забыть про Арсения раз и навсегда. Домой Шаст приходит лишь спустя час, потому что очередь в магазине оказалась слишком большой, а потом ещё какая-то бабушка перед ним разбила у кассы бутылку с водкой, которую наверняка несла своему мужу. В итоге пришлось стоять в ещё одной очереди. И злость Антона, кажется, только удвоилась. Он скидывает куртку прямо у входа, по пути на кухню открывая бутылку с вином. Хочется прямо с горла, и Антон себе в этом не отказывает. Голова начинает немного кружиться, а в груди становится тепло-тепло. Будто тысяча бабочек внезапно пробудились, честное слово. Зачем любовь, если есть алкоголь? Шаст выуживает из кармана телефон, немного раздумывая над тем, стоит ли звонить Диме. Оперевшись бёдрами о стол, делает ещё пару глотков, решая, что всё-таки стоит. — Ты номера не перепутал? — раздаётся шепот Поза, после ряда долгих гудков. — Я же говорил, что занят буду. Подожди, дай уже выйду хотя бы. Антон тихо смеётся, поставив бутылку на стол. Вот же он долбоёб, боже. Из динамика слышится какая-то возня, а потом негромкий хлопок двери. — Прости, Дим, просто спросить хотел, — оправдывается Шаст, как только друг тяжело выдыхает в трубку. — Валяй, я покурю заодно. — Вот чем бы ты занялся, если бы тебе срочно нужно было забыть один очень неприятный момент? — Опять Арсений? — встревоженно, очень даже серьёзно спрашивает Поз. — Слушай, почему ты не можешь дать ему отпор? Ты ведь, блин, в состоянии это сделать, но почему-то не делаешь. — Я не хочу, чтобы он потом притащил свою компашку и они пустили меня по кругу. Тем более, он ничего такого пока не делал. Да и сильнее он меня, наверное. А ещё одежду дорогую таскает, мне прям жалко испортить её как-либо, — считай, на одном дыхании отвечает Шаст, понимая, что всё. Фишки на нуле. — А может, ты влюбился? — предполагает неожиданно Димка, и Антон думает о том, что то же самое сказал Арсению тогда в туалете. Антон думает: ты больше, чем проблема. — А если серьёзно? — он старательно уворачивается от ответа, потому что на самом деле в каждой шутке есть доля правды, а Поз не давит. — Ну, не знаю, проститутку вызови. Набухайся как следует. Хотя, ко второму пункту ты уже, видимо, приступил. Шаст давит довольную лыбу, кивая в ответ, хотя Дима увидеть этого никак не может. — Спасибо, друг, — посмеиваясь, говорит он, тут же сбрасывая вызов. Отвлекать Поза больше не хочется, лучше и правда проститутку вызвать. Антон тыкает на первый же сайт, выпавший при поиске, а потом ещё и почти не глядя тыкает на какую-то фотку с довольно милой девушкой. Он, на самом деле, совсем без понятия, как это всё делается, но опьяневший мозг буквально заставляет доделать дело до конца, поэтому уже через пять минут Шаст прётся в душ, это точно не помешает. Минут через пятнадцать он уже сидит в зале, на диване, слушая музыку на телефоне. Плейлист играет с самого начала и невразнобой, поэтому песне на третьей Антон начинает материть себя за то, что добавил к себе все треки Тимы Белорусских. Все они почему-то про Арсения. Это безумно раздражает. Антон даже достаёт альбомный лист и маркеры, яростно желая исписать его словами «арсений ебучий пидор попов», но начать не успевает, потому что раздаётся звонок в дверь. Пока он идёт её открывать, успевает по дороге собрать все углы и косяки. Зато, прибыв в место назначения и, наконец, открыв дверь, он непроизвольно охает, чуть щурясь. Девушка перед ним вся в каких-то кислотный цветах. Яркий парик, яркая одежда, линзы. И маска на всё лицо. Ладно, окей, может быть, это — часть её образа. — Ого, — со смешком выдаёт Антон, цепляясь пальцами за косяк. — Мы одного роста. — Это все каблуки, милый, — улыбаясь, отвечает она. Эта улыбка Шасту отчаянно кого-то напоминает. — Деньги вперёд. — А, да, точно, — спохватишись, начинает суетиться парень, вспоминая куда засунул деньги. Хлопает себя по карманам, тихо матерясь под нос, а затем всё же нащупывает их в своём заднем кармане штанов. Браво, Антон. — Вот, держи, проходи. Он уходит обратно в зал, даже не думая о том, что вроде как нужно было увести её с собой за руку. Ладно, пофиг. Собирает фломастеры по полу, но они всё равно падают из рук, поэтому тоже пофиг. Упав в кресло, он замечает её на пороге комнаты. Такая высокая и чертовски красивая. — Иди сюда, — смеясь, манит девушку к себе Антон. Он не может видеть её эмоции, потому что мешает эта сраная маска. Тима разрывает динамик телефона припевом, и Шастуну становится плевать вообще на всё. Она подходит ближе, опускается на его колени, наклоняется к лицу, явно что-то говоря, но Антон не слышит. Его тащит не по-детски просто. Ладонь скользит по бедрам, которые обтянуты чёрными колготками, пальцы проворно забираются под юбку, но Шаст тут же получает несильный шлепок по руке. — Ты заказывал только минет, — её губы неожиданно оказывается близко к уху парня. Шёпот завораживает, вынуждает на несколько секунд замереть. В голове вдруг проносится странная мысль, и Антон отчаянно пытается ухватиться за неё. Не успевает. Остаётся лишь какой-то глупый обрывок: «знакомый голос». Шаст даже хочет озвучить эту тупую обрывочную мысль, но девушка уже сидит на полу, а не у него на коленях. Смотрит своими фиолетовыми глазами снизу вверх, а Антон жмурится от столь большого объёма кислотных цветов на одну несчастную комнату. Он чувствует касания чужих тёплых пальцев к своей лодыжке и думает о том, что больше, чем выебать её наконец, ему хочется взять такого же кислотного цвета маркер и написать у неё на лбу «аскорбинка» или что-то похожее. Мальчик, ягодный бабл-гам — не знаем, чего хотеть, Но движемся в темноте, отключив симку. Антон тянется к ночнику, отключая его. Ему почему-то не хочется видеть её, хотя он уверен, что посмотреть стоит. Шастун снова жмурится до белых точек перед глазами, когда слышит «вжик» молнии на своих штанах. И он совершенно точно не хочет думать про голубые, горящие ненавистью глаза. Не хочет. Особенно сейчас, когда приподнимается, чтобы девушка стянула с него штаны с бельём, а затем её горячий язык касается его члена. Антон распахивает глаза, выдыхает рвано, сжимая пальцами подлокотники кресла до побеления костяшек. — Эй, — шёпотом зовёт она, и Шастун, как ни странно, слышит, хотя музыку никто не выключал. — Ты можешь сделать это сам, если хочешь. Хочет ли он? О да, блять, он хочет. Запустить пальцы в яркие, розовые волосы, напрочь стирая с кожи ощущение мягких, тёмных волос, которые слишком манят зарыться в них пятерней. У Антона фантомные «боли» от того, что произошло утром, и ему хочется стереть это с себя, поэтому он запускает пальцы в её волосы, несильно надавливая на затылок. — Ты девочка-леденец, ты мятная льдинка, — со смехом подвывает он песне, пытаясь сконцентрироваться на её языке, а не думать про сраного Арсения. Девушка тихо смеётся, прокашливается, а Антон сильнее давит на затылок, призывая вернутся к начатому. Главное не смотреть вниз, не кончить раньше времени, забить свои мысли только о том, как ему охуенно. Самая ёбаная ситуация в его жизни. Через минуту думать про что-либо, кроме её рта, становится уже просто невозможно и Шаст благодарен этому мгновению слишком сильно. Он толкается бёдрами навстречу. И в этот раз ни одной мысли про Арса. Он нашёл лекарство, спасибо, боже. Девушка слегка царапает его бедра, а потом тихо стонет, пуская вибрации. Антону хватает. Он приоткрывает рот, часто-часто дыша, чувствуя, наконец, такую необходимую разрядку. Она не отстраняется, позволяя кончить себе в рот, а потом до слуха парня доходит шуршание салфеток. Подняв голову, он опускает наконец взгляд вниз. Ничего не изменилось. Те же кислотные цвета, та же маска, те же фиолетовые линзы. Шаст опоминается довольно быстро, принимается одеваться, застегивать брюки, понимая, что ему не неловко. Ни капли. Ему хорошо потому что: «Сегодня я не болен, ведь я контролирую всю боль» Он нашаривает телефон на тумбочке, делая громкость потише, а затем, пьяно посмеиваясь, довольно шустро для бухого находит где-то рядом с креслом маркер кислотно-розового цвета, которым он хотел нарисовать тот самый плакат. — Я хочу написать кое-что у тебя на лбу, — заявляет Антон, усаживаясь на пол рядом с девушкой. Абсурдней ситуации и не придумаешь. Шаст даже не удивлён, что она отодвигается подальше от него. — Давай же, будет весело! — прыскает парень, подползая к ней. — Мне идти нужно, — неуверенно шепчет в ответ девушка, но Антон лишь отмахивается и тянет руку к её лицу. — Только для начала снимем-ка эту дурацкую маску… Это становится самой большой, самой масштабной ошибкой в его жизни, потому что стоит стянуть тонкую чёрную ткань, и перед ним оказывается не кто иной, как Арсений. У Шастуна в горле застревает весь кислород, а руки начинают дрожать. Нет, господи, блять, нет, пожалуйста. Он не может сказать хоть что-то, потому что становится до спазмов в животе страшно и неловко. Неловко настолько, что хочется провалиться в квартиру ниже, получить пиздюлей и сбежать куда-нибудь в Африку, не видеть никогда этого лица перед собой, не слышать больше никогда его голоса, не вспоминать больше его стонов никогда. Сбежать. — Есть тёплое что-нибудь попить? — хрипло спрашивает Арсений, сминая в руках маску. Фиолетовые линзы в его глазах смотрятся слишком неправильно, розовый парик — это вообще извращение высшей степени. Про юбку, чулки и каблуки Шаст вообще старается не думать. — На кухне. В чайнике погрей, — наконец негромко отвечает он. Сил говорить громче нет. Все выжато оргазмом и осознанием того, что он только что, ничего не подозревая, трахнул в рот своего однокурсника. Класс. — Как так могло получиться? Ты специально это сделал, что ли? Почему ты вообще позволил этому случиться? — Иначе ты бы не заплатил мне, — жмёт плечами Попов, стягивая дурацкий парик. Тёмные волосы взъерошены, торчат в разные стороны, как ёжик, честное слово. — Антон, слушай, ничего страшного не произошло. Забудь просто об этом. Ну я не знаю, чем ботаны там занимаются обычно, когда пытаются отвлечься… В киношку сходи, может? — А если я расскажу всем о том, как ты зарабатываешь деньги? — перебивает его Шаст, поднимаясь с пола и подходя к столу. Схватив пачку с сигаретами, подходит к окну, раскрывая его едва ли не на всю. У него, блять, до сих пор руки дрожат, поэтому подкурить получается не с первого раза. На улице моросит дождик, а Антон хочет, чтобы ёбнул гром, чтобы молния сверкала, чтобы не было этого обманчивого спокойствия со стороны Арсения, будто не было ничего. — Не расскажешь, — уверенно цокает языком Попов, поднимаясь с пола. Уходит на кухню, видимо, греть-таки воду, пока Шастун пальцами вцепляется в подоконник, высовывая голову за окно. Сигарета намокает, но так плевать на это. Антон просто продолжает держать её, понимая, что и правда не расскажет. Он никому ничего не расскажет. Не потому, что опозорит их обоих, совсем не поэтому. — Замёрзнешь, — слышится сзади. Он вынужденно оборачивается, взглядом упираясь в чужие руки, обхватывающие кружку. Спасибо, блять, что хоть ногти не накрашены. — Уходи, — холодно бросает Шастун, подходя ближе. — Убирайся, Арсений. — Ауч, — он кривит губы в усмешке. — А вот это было больно. Кстати… — его губы неожиданно оказываются в опасной близости с губами Антона. — Ты так охуенно выглядишь, когда тебе отсасывают. И, не дав сообразить, Арс отстраняется, оставляет кружку на столе, снова натягивая парик. Шаст глупо пялится на него, хмурясь, потому что все, что сейчас творится в его мыслях, не передать словами. — До встречи, детка. Хлопает входная дверь. На улице начинается ливень. Антон называет это чувство, которое оседает внутри него чем-то липким — безумие.***
После того вечера проходит неделя. Дима безуспешно пытается узнать, что произошло, пока Антон отмахивается, погружаясь в учёбу с головой. Не думать об Арсении сложно, но возможно. И Шастун тратит на это все свои силы, не желая пускать этот смертельный вирус к своему сердцу. Только он учитывает то, что они учатся в одном универе, совсем не думает о том, что они пересекутся однажды. Особенно так глупо. Арс налетает на него в коридоре, приторно-сладко вещая что-то в трубку. — Блять! — вскрикивает Антон, роняя из рук конспекты. Попов морщится от боли в плече, делая шаг назад, потому что не уверен в том, что ему сейчас не дадут по лицу. — Прости, детка, бери с клубникой. Обожаю клубнику, — улыбаясь, говорит он, прижимая телефон поближе к уху, пока взгляд зелёных глаз прожигает в нем огромную дыру. Главное, чтобы не в сердце. Арс такой весь в кожанке, в чёрных облегающих штанах, с сережками этими в ушах, чистое блядство, серьёзно. Шаст фыркает, отводя взгляд, подбирает тетради с пола и собирается уйти, но его вдруг останавливает рука, которая ложится на его плечо. Антон закатывает глаза. — Ты, кстати, не оценил сервис. Как тебе? — Чё? — теряется парень, поворачиваясь к нему. Какого хера он сейчас спросил об этом? — Когда я просил тебя отвлечься, то я не говорил, что тебе нужно зарыться в учёбу и в себя настолько, чтобы твой друг начал беспокоиться о тебе и дёргать меня почти всегда, когда видит, обвиняя во всех смертных грехах. В конце концов, — хмыкает Попов, пряча руки в карманах кожанки, — это ты меня трахнул, а не я тебя. Шастун зло дёргается вперёд, но Арс делает ещё шаг назад, вскидывая руки. Правда, усмешку эту дебильную с лица не убирает. — Думаю, что твоя задница уже забронирована на вечер, поэтому катись к черту. Ты не моя проблема. И никогда ей не был, как бы сильно ты этого ни желал. Один вечер ничего не меняет, понятно? — тихо, но внятно отвечает ему Антон и, всё же шагнув снова вперёд, продолжает шёпотом, ему на ухо. — Хотя сосёшь ты отлично. Ставлю четыре звезды. Было бы пять, если бы ты в итоге не оказался тем, с кем я меньше всего желаю иметь дело. Шастун уходит, оставляя Арса стоять посреди коридора. И он готов поклясться, что чувствует спиной его усмешку.***
— Нет, Дим, все в порядке, — устало бубнит Антон в трубку, конечно, тут же въебениваясь в косяк. Шипит протяжное «су-у-ука», а затем зло повторяет: — Всё в порядке, бля. Позов усмехается, вроде как закуривая. Они разминулись в универе. Антон не вовремя столкнулся с Арсом, а Дима задержался у одного из преподов. Поэтому «серьёзный разговор», которым он ему целый день грозился, был вынужден стать «серьёзным разговором по телефону». Сути это, конечно, не меняло, потому что мозги ему Поз все равно выебет. — Повтори это ещё хоть сто раз, всё равно ничего в порядке не будет. Я не тупой, Шастун, — отвечает он наконец, вынуждая Антона раздражённо закатить глаза. А то он не в курсе, что ничего не изменится, даже если он себе это «всё в порядке» на лбу набьёт. — Просто мне нужно немного времени. Это, — он неопределённо машет рукой, будто показывая это самое «это», совсем не думая, что Поз его не видит вообще-то, — должно пройти скоро. Не вини меня. — Я и не виню тебя, — удивлённо отзывается Дима, мягко добавляя: — Я просто волнуюсь. Он же… Ничего не сделал с тобой? Ну, знаешь… Шаст замирает в дверях кухни, растерянно бегая взглядом полу. А что он мог сделать с ним? Голову в унитаз окунуть или избить? На большее вряд ли способен, но Поз, походу, не это имел в виду, потому что они с ним уже говорили об этом. — Нет, блять, Дим, нет! — наконец доехав, почти выкрикивает Антон в трубку. — Господи, срань какая, не думай ваще об этом. У него кишка тонка, Дим. — А он, что, уже грозился, что сделает это? Шастун закусывает щёку изнутри, прикрывая глаза, а затем твёрдо отвечает: — Нет, Поз, я б ему в ебало дал. Честное слово, тебе не о чем волноваться. — Надеюсь, — недоверчиво хмыкает Дима. Антон тоже надеется. На многое надеется, если честно. В дверь звонят. Он хмурится, разворачиваясь на пятках. Вроде никого же не звал. — Я позже позвоню, Поз, — быстро говорит парень, сбрасывая вызов, прежде чем друг успеет ответить хоть что-то. Кого бы там ни принесло, Шастун ему до жопы благодарен, потому что такие разговоры с Димой он не любит. Засунув телефон в карман штанов, он подходит к двери, заглядывая в глазок. И, блять, он совсем не ожидает, что увидит там Арсения. Настолько не ожидает, что давится воздухом, лбом прислоняясь к двери. Попов снова в своём дурацком парике, на этот раз без маски, в платье, а ещё с потекшей тушью. Антон бьётся головой об дверь, пока Арс упорно жмёт на звонок. — Ладно, Антон, просто открой дверь, пошли его нахуй и свали делать домашку, — тихо говорит Шаст себе, поворачивая защёлку, а затем открывает дверь. И он почти готов уже сказать «пошёл нахуй», но парень неожиданно резко двигается вперёд, впечатываясь в Антона. Они едва ли не падают, но отпускать его Арс не намерен. Он сжимает пальцами растянутую футболку, наверняка пачкая её косметикой, потому что утыкается лицом в плечо. — Моя любимая футболка, — страдальчески стонет Шаст, закрывая дверь. Он, конечно, зол на Попова, но эта его тупая доброта ко всем, кому больно, мешает выгнать парня. А Арсению больно. Очень больно, наверное, потому что он задушенно всхлипывает, затыкая рот ладонью. Антон неуклюже обнимает его в ответ, поглаживая по спине, чувствуя под пальцами приятную ткань. И дрожь Попова тоже. — Чувак, давай мы пойдём хотя бы на кухню? Тебе не помешает тёплый плед и горячий чай, — почти что шёпотом предлагает Шаст, чувствуя, как отстраняется Арс. Спрашивать, что происходит, он не спешит, чужую истерику он точно не выдержит, а Попов ведь на грани. — Ты не прогонишь меня? — в севшем от слёз голосе слышится удивление. — Знаю, ты рассчитывал, что я дам тебе по ебалу и отправлю реветь домой, но, сорян, не сегодня. Ты ж сейчас похож на того, кого выебать можно в ближайшей подворотне. Причём толпой. Не думаю, что мне плевать настолько, что я готов узнать завтра о том, как какой-то парень из нашего универа был изнасилован и из-за этого покончил собой. Именно поэтому ты щас аккуратненько идёшь в ванную, смываешь это безобразие, приходишь ко мне на кухню и каешься во всех грехах. Ну либо просто говоришь «пошёл ты, Антон, нахуй», а потом сваливаешь, — Шаст, наконец, заканчивает свою пламенную речь, наблюдая за тем, как Арс снова начинает расклеиваться. И не то чтобы до этого было лучше… — Так, так, спокойно, тихо, идём в ванную. Арс кивает, вытирая слёзы руками, ещё больше размазывая тушь, идёт следом за ним послушно. Антон включает в ванной комнате свет, пропуская парня вперёд. — В зеркало лучше не смотри, — хмыкает он, опираясь спиной о стенку. — Если обещаешь, что ничего с собой не сделаешь, то я свалю делать тебе чай. — Обещаю, — тихо выдыхает Попов, а затем неловко оборачивается к нему. — Только можешь мне, ну, одежду сменную дать? Не хочу при тебе ходить в этом. Шаст кивает, толкая обратно в себя саркастичное «значит, отсасывать мне, будучи в образе девушки, ты не постеснялся, да?». Дверь за собой он лишь прикрывает, потому что ломиться потом и упрашивать открыть её он как-то не очень готов. В спальне немного беспорядок, от которого Антон избавляется, просто распихав вещи, куда вздумается. Найдя в шкафу огромную футболку, которая закроет всё, что нужно закрыть, потому что искать штаны, подходящие Попову — дело так себе, он возвращается обратно. — Какого… — хмурится он, глядя на спину Арсения. Тот вздрагивает, испуганно оборачиваясь. — Я не думал, что ты так быстро вернёшься, — хрипло говорит, пытаясь обратно натянуть платье. — Стоп, — едва ли не рявкает Антон, подходя к нему. — Остановись. Не прячься, — разворачивает к себе спиной и просто не может больше сделать вдоха. — Господи, блять, Арсений, что это? — Он не любит, когда ему отказывают, — устало шепчет Попов. — А я не люблю, когда что-то делают против моей воли. — Да этого никто не любит! — возмущённо всплескивает руками Шастун, разглядывая красные полосы с кровоподтеками на его спине. — Ремнём? Он бил тебя ремнём? — Ремнём, — кивает Арс, слегка поведя плечами. — Всё нормально, справлюсь, не вп… — осекается, кусая кончик языка. Антон хлопает ладонью по стиралке и запрокинув голову, стонет тихо «блядский боже». — Останешься ночевать у меня. Он как, клиент или хахаль твой? — Клиент. Ну, слава богам, не надо будет ни с кем никакие разборки устраивать. — Почему твои, м-м-м, сутенёры, что ли, допускают это вообще? — Они не в курсе, — жмёт плечами Попов, поворачиваясь к раковине. — Он богатый, хорошо платит, и нормальный был вроде, ну, до этого момента. Феерично просто. Класс. Антон в мыслях обзывает его долбоёбом, а вслух говорит: — Я жду тебя на кухне. И, оставив футболку на стиралке, уходит делать чай этому ебанутому придурку. Когда чай уже готов, Антон позволяет себе наконец закурить. Затягивается так сильно, что голова немного кругом. Закрывает глаза, жмурясь до белых точек в кромешной тьме. Антон умоляет себя не оборачиваться, когда слышит шаги позади. Не лезть больше, открыть глаза и смотреть на бьющий в окно дождь. Это, что, ритуал такой? Если Арс у него дома, то за окном обязательно дождь, да? Попов остаётся стоять на пороге кухни, прожигая Шаста взглядом. У него на языке вертятся сотни вопросов, Антон уверен, но всё дело в том, что отвечать он не на все готов. Сигарета тлеет в пальцах, грозясь их обжечь. — Почему ты меня впустил? — всё же спрашивает он. Антон пожимает плечами, отвечая: — Погода плохая на улице, да и ты выглядел так себе. Врёт ведь. И сейчас, и тогда, у двери, в коридоре. — Тебе абсолютно плевать на то, что я заявился к тебе в платье, в сраном парике, с линзами и при этом всём выгляжу так, будто меня трахнули десять человек сразу? — Арс повышает голос, делает пару шагов вперёд, а Антон наоборот вжимается сильней в подоконник. — Почему меня должна волновать твоя личная жизнь? Я тебе уже сказал: я сделал это исключительно потому, что у меня потом начнутся муки совести из-за того, что я не помог тебе, когда ты нуждался. Просто прекрати задавать мне свои эти тупые вопросы. Захотел — впустил. Я же ясно дал тебе понять, что ты — не тот, кого действительно стоит бояться. Ты, скорее, похож на какого-то бездомного щенка, который никак не может найти хозяина. Арс усмехается, садясь за стол. Придвигает к себе кружку, кивая. — Да, ты прав. Спасибо, Шаст. Антон прячет улыбку за последней затяжкой, думая о том, что Попову просто нужно было почувствовать себя сильным хотя бы с кем-нибудь, а насилие — самый лучший вариант, видимо. На диване его графское величество спать отказывается, поэтому Антон со скрипом соглашается на то, чтобы они спали вдвоём, при этом угрожая, что если он там вдруг чё-то начнёт вытворять, то Шаст спихнет его на пол. Арс смеётся, помогая ему натягивать этот чёртов пододеяльник на одеяло. Но Антон знает: в каждой улыбке есть доля каторги. После он, несмотря на шипение Арса, обрабатывает полосы на его спине, задрав футболку вверх. Попов возмущается ещё немного ради того, чтоб повыебываться, а потом прячет лицо в ладонях, замирая до тех пор, пока Антон не заканчивает. Шастун по привычке включает фоном музыкальный канал на телевизоре, делая звук как можно тише, когда они уже готовы ко сну, гасит в комнате свет, устало зевая. Это был трудный день и не менее трудный вечер. Арс, на удивление, просто отворачивается от него, накрываясь одеялом чуть ли не с головой, а Антон слушает какую-то попсовую новинку, пытаясь распутать клубок мыслей. И он почти находит ту самую ниточку, которая приведёт его к ответу на вопрос «какого хуя ты творишь, Шастун?», но из телека слышится знакомое начало песни. Больше нечего ловить, Всё, что надо, я поймал. Антон смеётся в ладонь, делая звук чуть погромче и пытаясь не начать подвывать песне. Конечно, это не остаётся без внимания. — Чё ты ржёшь? — сипло спрашивает Арсений. Ему, наверняка, очень грустно. М-да, неудобненько. — Просто подумал о том, что, будь мы в другой ситуации, но в одной кровати, то это было бы даже романтично. Ну, знаешь, целоваться там под «районы-кварталы», говорить друг другу чушь всякую. — Ты и без этого херню несёшь, — уведомляет Антона Попов, поворачиваясь к нему лицом. И Шастун уже наверняка знает, что сейчас случится. Он, если честно, даже ждал чего-то подобного. — Ты ведь не будешь сейчас целовать меня? — на всякий случай спрашивает он, бегая взглядом от губ парня, до его серёжки в ухе, которая слегка поблескивает в темноте. Это будет не самый лучший первый поцелуй, о котором он так мечтал. Антон уверен, что это будет самый хуёвый поцелуй в его жизни, но ему почему-то плевать. — Фу, блять, — кривится Арс. — Ты сосал мой член. И не только мой, похоже, — напоминает Антон. Они двигаются друг к другу одновременно. Попов тянет его за затылок ещё ближе, жадно кусает губы, толкаясь языком в рот. Районы, кварталы, жилые массивы, Я ухожу, ухожу красиво. Районы, кварталы, жилые массивы, Я ухожу, ухожу красиво. Шаст стонет в этот недопоцелуй, недосекс языками какой-то, прикрывая глаза. Он не мог и подумать, что хочет этого настолько сильно. Хочет Арса настолько сильно. Попов рукой спускается ниже, на его талию, сжимает через одеяло, отстраняясь от губ просто потому, что воздуха уже не хватает. Прижавшись лбом к его лбу, улыбается слабо, и не удержавшись, просто прикасается своими губами к губам парня. Шастун выдыхает рвано, сдерживаясь, чтобы не дотронуться до них пальцами, потому что кажется, будто он обжёгся. — Спи, Антон, — шепчет Попов, не убирая руки с его талии. На телевизоре срабатывает таймер, поэтому он внезапно тухнет. — Спи, Арсений, — шепчет в ответ Шастун, думая о том, какой он дебил. Нужно было ставить таймер на час, а не на пятнадцать минут. Утром Антон уходит в универ, решая, что будить Арса не будет, а после тяжёлых пар его дома ждёт обед и сам Попов на кухне. — Ты можешь оставаться столько, сколько потребуется, — серьёзно говорит Шаст, цепляя вилкой спагетти, и получает в ответ яркую улыбку.***
— Почему ты меня до сих пор не выгнал? — спрашивает Арсений спустя несколько дней после того разговора. Антон давится конфетой от неожиданости, поворачивая голову в сторону Попова. Он согласился смотреть все части Шрека не ради таких разговоров. Шаст, честно говоря, надеялся, что они просто на весь оставшийся вечер и ночь забудут обо произошедшем ранее, проведут это время так, будто они самые лучшие друзьяшки, но у Арса, видимо, моторчик в жопе. — Не очень как-то момент для разговора, — недовольно отвечает он, даже не ставя мультик на паузу. Попов наигранно громко выдыхает, откидывая голову на спинку дивана. Антон чувствует острое колено, которое жмётся к его бедру, но ничего не говорит. Как бы странно это ни звучало, но он уже привык к неожиданной жажде к касаниям у Арса, которую он удовлетворяет с помощью частых, порой абсолютно неосознанных прикосновений. Привык утром просыпаться не один, а в обед есть нормальную пищу. Привык к поцелуям в щёку, которые Арс обыденно называет «благодарностью», и плевать он хотел на то, что Шасту они вообще-то не нужны. Наверное. — Нет, ну серьёзно, — вскидывает голову Попов, внимательно глядя на парня. Антон морщится, раздражённо ставя-таки фильм на паузу. — А ты, что, хочешь, чтобы я тебя выгнал? Могу прямо сейчас. Пиздуй на все четыре стороны, Арсений. Доволен? — Вполне, — усмехается Попов, снова растекаясь по дивану и закрывая глаза. — Ты ж сам мне говорил, что тебе некуда сейчас идти, а я просто не хочу, чтобы ты в свой бордель свалил, так что сиди на жопе ровно, ищи квартиру, работу. Нормальную работу, Арс. Шастун не понимает, почему они вообще говорят об этом. Он ведь ясно сказал, что Арсений может оставаться у него до тех пор, пока ему это необходимо. В пределах разумного, конечно. — Я похож на Шрека, — спустя минут десять, не выдержав, говорит Арсений и Антон едва удерживается, чтобы не закатить глаза. — Не хочешь спросить, почему? — Почему? — «Они осуждают меня прежде, чем узнают. Вот почему мне лучше быть одному», — цитирует парень фразу из мультика. Шаст слегка хмурится, анализируя услышанное. — Ты весь мульт наизусть знаешь, что ли? — спрашивает он, вместо того, чтобы спросить: «это ты меня сейчас нахуй послал, да?». Арс усмехается и замолкает на ближайший час, наблюдая за тем, как смеётся Антон на некоторых моментах, запрокинув голову; как хлопает себя по коленке, но он совсем не ожидает, что в один из таким моментов он неожиданно ткнётся лбом в его плечо. Попов, совершенно не думая, не контролируя себя, поворачивает голову в бок, целуя парня в макушку. А Шаст так и замирает на все оставшиеся пятнадцать минут мультика, закинув руку на него, полу-обнимая, пока Арсений прижимается щекой к его волосам. Это кажется до невозможности правильным. Они засыпают прямо на диване, почти друг на друге, ничего не обсуждая. Антону пусть и неудобно, зато тепло, уютно, поэтому он возмущённо шипит, когда тепло неожиданно исчезает, а по спине ползёт холодок. — Спи, мне в туалет надо. Это ты меня на пиво уломал, — шепчет Арс, укрывая его пледом. Шастун улыбается сквозь дрёму, кутаясь в плед. Он слышит тихие шаги, но никак не ожидает услышать хлопок входной двери. Садится на диване, потирая глаза, зовёт громко: — Арсений? Тишина. Антон хмурится, нашаривая телефон на столе, чтобы набрать парня и спросить, какого хера, собственно, происходит. Однако номера Попова у него до сих пор нет, поэтому он матерится сквозь зубы, захлопывая ноутбук. Да и кто он такой вообще, чтобы звонить ему и просить вернуться обратно? Антон в нянечки не нанимался. Закутавшись в плед, плетётся в спальню, по памяти в темноте огибая все возможные преграды. Попов сорвался. И это совершенно точно не проблема Шаста. — Рано или поздно он бы ушёл. Чё ты, как влюблённый щенок, ноешь среди ночи? — укладываясь в кровать, спрашивает себя Антон. — Вы до сих пор никто друг другу. Захотел — ушёл. Блять, дверь закрыть нужно, — шепчет себе под нос, закрывая глаза. Сон берет своё, поэтому через пару минут он уже сопит, уткнувшись носом в подушку. В подушку Арсения. Второй раз его будит тоже хлопок двери. Уже, кажется, ранее утро. Антон вздрагивает, настороженно глядя на открытую дверь спальни. Вот долбоёб, если ж сейчас прибьют, то и не спохватится никто особо, потому что выходной же, мало ли загулял. Но потом он слышит Арсово «да ну какого хуя?» и расслабляется. Непонятно, правда, от того, что это не маньяк, или от того, что Попов всё-таки вернулся. Бухой, правда, потому что, кажется, почти падает пару раз, но неважно. Шаст даже ловит себя на том, что хочет подняться, дать ему пиздюлей, а потом уложить спать, но он упорно закрывает глаза, отворачиваясь спиной к двери. Арс, судя по всему, замирает в дверях спальни. Антон спиной чувствует его взгляд. Это обжигает, раздражает, и ещё куча ощущений, которые никак не соберёшь во что-то одно, Шастун и не пытается, к слову. Ранее утро на улице, мать вашу! С каких пор он не спит в это время, а думает о том, что чувствует к сраному Арсению? Попов, отвиснув, наконец, проходит дальше, каким-то чудесным образом мягко приземляясь на кровать рядом с ним. Антон, не выдержав, поворачивается на спину, открывая рот, чтобы спросить «какого хера, чувак?», но Арс его перебивает. — Тебе нужно расслабиться, — шепчет он, склоняясь над его лицом. Антон удивлённо вскидывает брови, ища в глазах напротив ответ хотя бы на один вопрос. — Нихуя мне не нужно, — отвечает наконец он, отвернув голову в бок. Шаст не понимает, какого черта происходит, и это злит. — Хотя нет, нужно. Хочу, чтобы ты прям ща свалил спать и не дышал на меня своим «приятносвежим» дыханием. Пожалуйста. Попов растягивает губы в улыбке, наклоняясь ещё ниже. Антон, который не вовремя снова поворачивает голову, сталкивается своим носом с его, тут же забывая, как дышать. В глазах Арса блядские искры похоти, от которых по коже бежит холодок. Он кладет пальцы на его шею, поглаживает кадык, пока Шастун теряет какую-либо связь с реальным миром и собственным рассудком. — Ты ушёл, ничего не сказав, — всё же сипло шепчет он, чувствуя, как пальцы на его шее немного надавливают на кожу. — Я вернулся. — Убери руку. — Нет. Вот так вот просто, блять, нет и всё. И делай, Антон, что хочешь, но руку я не уберу, хер тебе, а не спокойная жизнь. Шаст сглатывает, садится резко, вынуждая Арса слегка отшатнуться. — Хочешь сыграть? Отлично. Я тоже хочу. Ответь мне на вопрос — и я разрешу тебе сделать то, что ты задумал, — предлагает парень, опуская взгляд на его руку. Попов щурится, пальцами спускаясь вниз, на бедро. Опирается ладонью на него, согласно кивая. — Я хочу знать, почему в тот вечер ты пришёл именно ко мне. Ты не пошёл к своим друзьям, к знакомым, которые могли помочь тебе. Ты пошёл ко мне. Почему? Арс хмурится, убирает руку, опуская голову. Вряд ли он собирается давать ответ. — Рано ещё совсем, спи. Я на диване лягу, — поднявшись на ноги, шепчет Попов, снова натягивая эту свою беззаботную улыбочку. — Спи, Шаст. Антон не успевает вообще ничего ответить, потому что он уходит так быстро, насколько может вообще, будучи бухим в говно. Он сбегает, по сути. Шастун зло бросает его подушку куда-то в сторону, в окна, и падает обратно на кровать, закрывая глаза. Не вслушиваться всё утро в возню на диване в зале получается хреново. Как и не думать о том, что где-то внутри себя он знает ответ на свой вопрос. Просыпается Антон от вкусного запаха из кухни, понимая, что всё же отключился. Замотавшись в плед, он сонно щурится, ища тапочки возле кровати. Находит он их, блять, почти у самых дверей. Тихо матернувшись, суёт ноги в эти смешные громадные «собачки», которые ему по стёбу подарил Дима на днюху, а Шаст решил, что они слишком милые, чтобы оказаться где-то далеко в шкафу. Он шаркает в них на кухню, почёсывая бедро и зевая. На вчерашнее Антон пока забивает, решая, что разбираться с такой херней будет по мере её поступления. В общем говоря, Шаст просто думает, что плыть как говно по течению, наверное, не так уж и херово. — Доброе утро, — улыбаясь, говорит ему Арс, стоя у плиты. Будто и не бухал вчера. — Хуютро, — огрызается Антон, забираясь на стул с ногами. — Чё за праздник? — А просто так нормально позавтракать нельзя? — со смешком спрашивает Попов, переворачивая блин на сковороде. Парень пожимает плечами в ответ, опуская голову на стол. — Чёт ты больно весёлый сегодня, — подозрительно тянет он, прикрывая глаза. — У меня была хорошая ночь, — кивает Арсений, снимая блин. — Тебе сегодня никуда не нужно? — Нет, вроде как. — Хорошо. Я через часа полтора ухожу. Друг билет в театр подогнал. С каких это пор они обсуждают планы на день за завтраком? Видимо, начиная с сегодняшнего дня. — Обещай, — вдруг требует Арсений, ставя перед ним тарелку с блинами и вареньем. Антон выгибает бровь, отрывая голову от стола. Как-то не с его положением сейчас требовать что-то от Шаста. — Что? — Что не влюбишься, — серьёзно говорит Попов. Шаст понимает, в кого, щурится слегка, внимательно глядя на него. — Правда думаешь, что я смогу влюбиться в человека, который хотел изнасиловать меня и всячески издевался едва ли не каждый день? — с горькой усмешкой спрашивает он, переводя взгляд на тарелку. А внутри всё переворачивается, потому что, на самом деле, никакие обещания уже не помогут. Потому что Антону кажется, что он уже в Попове по горло. — Ну, не знаю, — задумчиво хмыкает Арс и, наклонившись чуть ниже, вдруг выдаёт: — Тогда я подаю на развод, — и, сняв полотенце со своего плеча, набрасывает на его шею. Шаст смешно фыркает, слегка поведя плечами, из-за чего полотенце падает. — Давай подавай, — отвечает в тон, подбирая ткань с пола. — Я разрываю контракт, — продолжает Попов, отходя обратно к плите. Антон видит, как в голубых глазах пляшут смешинки. Это лучшее, что могло случиться с ним за это утро, потому что несмотря на эти «любишьнелюбишь» он все ещё оставался тем самым пацаном, который просто обожает дурачиться. — Давай разрывай, — смело выдаёт Шастун, а затем делает меткий бросок. Сырое полотенце прилетает прямо в лицо Арсу, от чего тот вскрикивает, тихо шипя себе под нос маты. — Пиздец тебе, Шастун, прячься. И Антон со смехом быстро спрыгивает на пол, думая о том, куда бы побежать, но тут же путается в пледе, в считанные секунды растягиваясь на полу, больно приложившись жопой и лопатками. Арсений, не теряя времени, седлает его бёдра, одной рукой перехватывая запястья и вжимая руки в пол над головой, чтоб не дёргался. — Я же сказал, что пиздец, — сверкнув глазами, хмыкает он, и задирает чужую футболку чуть вверх, ногтями слегка проходясь по впалому животу. — Только не щекотка, — тяжело дыша, просит Антон, но его никто не слушает, поэтому через пару секунд кухню заполняет смех вперемешку с визгами. — Я подаю на развод, — вскрикивает Антон, уже не выдерживая этой пытки. Пытается вывернуться из цепкой хватки, но всё тщетно. — Не подавай, — жалостливо требует Арсений, пока его пальцы гуляют по чужому животу, щекотя. — Я разрываю контракт! — взвизгивает Шастун, заходясь смехом и елозя по полу в попытках скинуть парня с себя. — Не разрывай, — Попов наклоняется ближе, строя грустные-грустные глаза. И его пальцы почему-то вдруг останавливаются. — Я проживу без тебя, — как ни в чём не бывало продолжает Антон заученные наизусть строчки песни, пользуясь передышкой. — Не проживёшь, — абсолютно серьёзно вдруг выпаливает Попов, заставляя парня поперхнуться воздухом, замереть на месте. Он говорит так, будто уже в курсе маленького секретика Шастуна. Его пальцы, которые до этого просто лежали на животе Антона, скользят вверх, под растянутую футболку, вынуждая Шаста начать задыхаться. Слава богам, что Арс насчёт внезапно сбившегося дыхания ничего не говорит, просто скользит подушечками вниз, снова слегка царапая стрижеными ногтями возле пупка. Ещё немного — и он жопой почувствует стояк Антона, нужно прекращать. Шастун снова начинает барахтаться, безуспешно пытаясь вернуть запястья на свободу, но Арсений отпускает сам, а затем, наклонившись, оставляет мягкий поцелуй где-то на рёбрах Антона. — Поднимай свою тощую жопу, я потратил кучу времени на готовку завтрака, и если он постоит ещё минут пять, то остынет, и я защекочу тебя до смерти, — грозится Попов, поднимаясь на ноги, пока Шаст глупо пялится в потолок, пытаясь прийти в себя. — Ты такой энергичный всегда, весёлый. Я не понимаю, как тебе удаётся вести себя так, когда жизнь у тебя, мягко говоря, отстой, — недоумевает, приподнявшись на локтях, на что Арс мягко улыбается. — В каждой шлюхе есть доля радости, Антон. И моя радость — это ты. Они не разговаривают за завтраком, после которого Арс уезжает, а Антон усаживается за домашку, пытаясь не думать о том, что Попов вовсе не в театр, скорее всего, поехал. С его спины ведь ещё не сошли те синяки от ремня, но он снова лезет в это. Шаст даже не понимает, на кого он злится больше в данный момент: на себя, за то, что отпустил, или на Арса, за то, что нарывается на херню какую-то вечно. За окном снова начинается дождь, из-за чего Антон устало стонет, закрывая лицо руками. В голову ничего не лезет, кроме как картинок, где Попов прогибается под кем-то. Это злит. Шаст едва ли не смахивает всё со стола в порыве злости, но вовремя берет себя в руки, вновь и вновь вчитываясь в конспекты. Глаза слипаться начинают уже минут через двадцать, а за кофе переться ему супер лень, поэтому прикрывает глаза на пару секунд, укладывая голову на руки, сложенные на столе. На пару минуточек, не больше, честно. Ага, как же. — Сука! — вскрикивает Антон, дёргаясь на месте. Видимо, он всё же заснул, а разбудила его гроза. Причём очень сильная гроза. Откуда-то из спальни слышно, как звонит мобильный. Шаст нехотя поднимается, чувствуя, как всё ноет. Тело явно было против сна за столом. Телефон парень находит на кровати под подушкой. Зевнув, нажимает на ответ, увидев, что звонит Дима. — Да, я знаю, что полный мудак, — с готовностью отвечает он, зажимая трубку между плечом и ухом, чтобы притянуть к себе подушку Попова, но Поз его перебивает. — Тут твой Арсений… Эм… Стриптиз танцует? В общем, он, кажется, в говнище. Антон хмурится, просит скинуть адрес, говорит, что сейчас приедет, абсолютно забив на то, что Арсений вообще-то не его. Когда такси тормозит у клуба, Шаст начинает сомневаться. Нужна ли Арсу эта его забота? Нужен ли он сам Арсу? Но потом, забив на всё, расплачивается с таксистом, выходя из машины. Возле входа ждёт Дима, упорно дожидаясь, пока он заплатит за вход. — Только он в слегка необычном наряде, — громко предупреждает Поз, когда они проходят внутрь. Обеспокоенно бегает взглядом по танцполу, пока у Шаста внутри все неприятно сжимается. Что-то не так. — И я встретил кое-кого. Антон выгибает бровь, вглядываясь в лицо друга. Вот чем, значит, он был занят последние дни. — И кто она? — так же громко спрашивает Шастун, пряча руки в карманы толстовки. — Он. Это парень. Из окружения Попова. Его зовут Серёжа, и он, знаешь, крутой. Он мне нравится. Блять, так вот, в чём дело! Дима ссутуливается, глядя на него из-под очков, ожидает, наверное, что Антон ударит, но парень просто пожимает плечами в ответ, бросая ему в ответ как-то слишком обречённо: — Я тоже встретил. Арсения. Позов хмурится, больше ничего не спрашивая, просто тащит его за локоть через толпу вперёд. А дальше все просто идёт по полной пизде, потому что Шаст видит это. Арс танцует на барной стойке, ослепительно улыбаясь всем и каждому, расстегивает последнюю пуговицу на своей черной рубашке, активно двигая бёдрами. Его никто не останавливает, потому что когда ещё увидишь, как очень красивый парень танцует стриптиз в ёбаном корсете. Антону плохо, его мажет. От внезапной ревности, от того, что он видит. Антона не хватает на это всё. Просто не хватает. — Милый, — громко зовёт он, наконец придя в состояние хотя бы говорить. — Ты что тут забыл? Заметивший его Попов смеётся, а затем, слегка наклонившись, отвечает вопросом на вопрос: — Словишь? — Не смей. — Зануда. И вопреки всем ожиданиям Арсений не слазит, продолжает танцевать, и всё, что может Шастун — это отгонять слишком оборзевших зрителей, оберегая этого долбоёба от чужих рук. Песня, слава богам, заканчивается быстро, поэтому в перерыве Антон успевает сказать, что если он сейчас же не слезет, то ему пиздец. Арс, как ни странно, соглашается. Либо устал, либо у Шаста на лице написано, что он просто развернётся и уйдёт, если этот цирк не закончится. — Идём, — манит его за собой Попов. Антон зло матерится, запахивая его рубашку, чтобы корсета не было видно. — Ты сказал, что пойдёшь в сраный театр, а не на блядки! Где ты вообще это взял?! — возмущается Шастун, указывая на корсет, правда до тех пор, пока его вдруг не вжимают в стенку. — Тихо, не возмущайся. Расслабься, просто расслабься. Хотя бы на один вечер. Позволь мне сделать то, чего ты хочешь. Антон сдаётся. Он не железный, он не привык к таким ураганам в своей голове. Он сдаётся, следуя за Арсом в одну из комнат. Он сдаётся, понимая, что с этой минуты готов идти за ним хоть на край света, как бы по-дебильному это ни звучало. Арс вынуждает его опуститься на стул, стоявший в углу комнаты, а затем слегка приглушает свет. Музыка с танцпола слышна здесь очень даже отлично. — Не своди с меня взгляда, — просит Попов, медленно спуская рубашку на плечи. Антон сглатывает, разводит ноги в стороны, буквально пожирая глазами парня. Он устал сдерживаться. Арсений знает, что делает, скользя вниз по стенке. У него прикрыты глаза, а грудная клетка ходит ходуном, тем не менее он довольно резко поворачивается лицом к стене, прогибаясь в пояснице. Корсет мешает, Шаст уверен, но, блять, как же охуенно он выглядит на фоне бледной кожи, при этом сливаясь с чёрными, теми самыми облегающими брюками. Антону, блять, нехорошо. Он сглатывает, молясь всем богам, чтобы Попов не додумался сейчас встать на колени, иначе будет просто конечная. Но Арсений делает кое-что похуже. Подходит к нему медленно, плавно двигая бёдрами в такт музыке, и наматывает завязки толстовки на свою ладонь, резко притягивая к себе. Антон вцепляется пальцами в подлокотники стула, шипяще выдыхая что-то похожее на «сука». Попов усмехается, кончиком языка проводя от его уха к губам, а затем резко усаживается к нему на колени. Шастун правда не успевает понять, когда блядский Арсений успевает засунуть свой язык в его рот, но он уже не сопротивляется. — Поиграем в «доктора»? — с ненормальной ухмылкой спрашивает Попов, немного отстраняясь. Антон даже не слышит его, тянется снова к губам напротив, желая продолжения. Хуя с два. Пальцы на его шее неожиданно сжимаются, перекрывая кислород. Парень откидывает голову назад в поисках воздуха. В висках начинает стучать, но Шаст вдруг делает для себя открытие: он доверяет ему. — Не дыши, — шепчет Арсений, склоняясь над ним. Мажет языком по приоткрытым губам, притираясь бёдрами ближе. — Арс, — предупреждающе хрипит Антон, вцепляясь пальцами в его талию, но Попов все ещё сжимает пальцы. Когда к горлу наконец подступает комок паники, вынуждая начать обеспокоенно дёргаться, а в глазах темнеет, Арсений отпускает его. — Дыши, — довольно громко говорит он, губами проходясь по выпирающему кадыку. Шаст тянется к шнуркам на корсете, принимаясь их развязывать, потому что хочется чувствовать не его, а Арса. Попов же в это время ставит несколько засосов, не переставая тереться своим пахом об его. Корсет, наконец, исчезает с тела парня, а Антон случайно натыкается пальцами на ранки на его спине, и в голове что-то щёлкает. А чем он лучше тех, кто делал это с Арсением, раз решил, что может трахнуть его в каком-то замызганном клубе? — Я не могу, прости, — отстраняет его от себя, виновато выдыхая. — Не могу, Попов, слезь с меня. Арс растерянно становится на ноги, пытаясь словить взгляд Антона, но бесполезно. — Блять, какой же ты дебил, — тихо-тихо шепчет он, подбирая рубашку с пола. — Какой же ты… Господи, а я, дурак, повёлся ведь, подумал, что между нами что-то есть. Попов уходит, Шастун упорно смотрит в пол, даже не особо догоняя, что он там говорил. Его немного потряхивает от осознания того, что могло случиться. Арсений пьян, вряд ли понимает, что происходит, а он решил вдруг, что может этим воспользоваться, прекрасно понимая, что ничего не изменится после. Ураган в его мыслях останется. Главное, чтобы Попов понял, почему он ему отказал. Антон срывается с места почти сразу же, выбегая на танцпол. Находит взглядом знакомую макушку и как можно быстрее идёт следом, пока не оказывается на улице. — Стой, — окликивает его Шаст. — Подожди, ну! Попов останавливается, резко разворачиваясь в его сторону. — Зачем ты делаешь это? Зачем ты останавливаешь меня? — негромко интересуется он. — Почему ты тогда пришёл именно ко мне? — Господи, Шастун, — вымученно выдыхает Арсений. — Да, я, блять, влюблён в тебя. С первого, сука, дня, понимаешь? Я влюблён в тебя, доволен? Просто я поздно осознал, что ты не для меня. Холодные капли бесконечного дождя безжалостно хлещут по лицу, намокают его волосы, намокают волосы Антона. По асфальту бегут маленькие ручейки. — Но нахрена я сдался тебе такой? Зачем я тебе такой, Антон? Почему ты просто не можешь отъебаться, не лезть внутрь меня, выгнать, возненавидеть так сильно, насколько это возможно, почему ты, блять, не можешь? — у него срывается голос, дрожат руки, слёзы смешиваются с дождём. — Зачем пустил, согласился на поцелуй? Нахуя? — Шастун уверен, будь он хотя бы на шаг ближе к нему, то Арс, не раздумывая, ударил бы. Разъебал бы прямо по этому сраному асфальту. Они оба потерялись во всей этой херне, они оба проебались. Арс голову больше не поднимает, смотрит себе под ноги, то ли плачет, то ли думает, а Шасту вдруг хочется сделать кое-что безумное. Хочется сделать эту ситуацию более абсурдной. Иначе как объяснить то, что он преодолевает расстояние в несколько шагов между ними, сжимает в пальцах тёмные мокрые волосы и целует Арсения в мокрые губы? Как умеет, но главное, что по-настоящему, горячо, до искр перед глазами, позволяя ему почувствовать всё то, что чувствует он, Антон. Кусает его нижнюю губу, тут же зализывая свой укус, слизывает солёные капли слез, дождя, шепчет: — Ты такой, блять, идиот. Такой идиот, Попов. Мы ведь в ответе за тех, кого приручили. Ты же знаешь. Арс дрожит от холода, жмётся ближе, просит не отпускать, потому что больше не хочет возвращаться в клуб. Потому что больше не хочет быть таким. Антон гладит его по плечам, вызывая такси, отвечая, что они во всём разберутся дома. Такси приезжает через десять минут, и Шаст, устроившись поудобнее, стягивает с себя толстовку, протягивая её дрожащему Арсению. — Вот, возьми. Со мной ничего не случится, а вот с тобой очень даже может. Попов, на удивление, против ничего не говорит, утопая в безразмерной одёжке Антона. — Тобой пахнет, — только и шепчет он, укладывая голову на его плечо. Дома они оказываются только через полчаса. Шастун укладывает Арсения на кровать, а сам в шкафу находит чистую, главное, сухую одежду. Попов порывается что-то сказать, но Антон негромко просит его заткнуться, расстегивая его рубашку. — Я не настолько пьян, Шаст, — бурчит парень, отпихивая его руки и снимая рубашку с себя сам. — И я все ещё хочу, чтобы ты меня трахнул. — Не очень ты, знаешь ли, время выбрал, — раздражённо зачесав чёлку, отвечает Антон, оставляя чистую футболку на его коленях. Порывается было встать, но Арс перехватывает его за руку, усаживаясь обратно. И в его глазах почему-то нет ни единого намёка на то, что он бухал сегодня. — Я думал, что ты хотя бы так согласишься, но у тебя в башке такая каша, что хрен поймёшь. После того поцелуя возле клуба мне почему-то кажется, что ты тоже хочешь этого. — Хочу, — не выдержав, срывается Антон. — Но, блять, я не хочу заниматься с тобой сексом, не разобравшись в этом до конца! Да, мне хочется трахнуть тебя на этой кровати так, чтобы ты задыхался подо мной, но… — Что «но», Шастун? Мы разберёмся со всем. Поговорим обо всём, что беспокоит нас. Я просто хочу, чтобы мы делали это на чистую голову, потому что лично меня уже лихорадит от одного твоего присутствия. Антона тоже лихорадит, оказывается, поэтому он и затыкает Попова поцелуем. Уронив его на кровать, нависает сверху, пока Арс цепляет пальцами его футболку, стягивая её к херам. — Ты такой красивый, — шепчет тихо, скользя подушечками пальцев по выпирающим позвонкам. — Закройся. У тебя смазка есть? Шастуну неловко просто пиздец. Он старается не смотреть Арсению в глаза, совершенно не понимая, что должен делать. У него просто отключаются мозги. — У меня есть только презерватив, но я хорошо разработан, так что слюны должно хватить. Антон садится на кровать рядом с ним, снимая с себя штаны, пока Попов достаёт из кармана своих презерватив, бросая его. — Постой, — Арсений приподнимается на локтях, глядя на вертящего в руках блестящий квадратик почти голого Шастуна, — ты девственник? Серьёзно? — Закройся, пожалуйста, — выдавливает из себя Антон, открывая презерватив. Попов фыркает, а потом начинает громко смеяться, откинув голову назад. Очень смешно, ебануться можно. Что вообще плохого в том, что он в свои девятнадцать до сих пор не занимался сексом? Шастун начинает закипать и даже открывает рот, чтобы ляпнуть что-то, похожее на «зато я не трахаюсь за деньги», но Арс внезапно оказывается близко-близко. В горле снова спирает, сердце снова отказывается работать нормально. — Я помогу, не волнуйся. Я хочу, чтобы именно ты трахнул меня, поэтому мне глубоко плевать на твою девственность и неопытность, понимаешь? Я хочу, чтобы ты сделал это, потому что ты первый, кому мне хочется отдать себя без остатка. Антон сглатывает, моргает медленно, пытаясь хоть как-то начать реагировать на такие слова. Попов, впрочем, нихрена не помогает прийти в себя, он только всё усугубляет, потому что тянет его руку к своей груди, крепко прижимая туда, где под рёбрами бешено бьётся сердце. — Если ты сейчас скажешь, что оно бьётся только для меня, то я тебя ударю, — предупреждает Шастун, вынуждая Арса снова рассмеяться. — Хорошо, тогда я молчу. Он укладывается обратно, одним ловким движением снимая с себя штаны с бельём. Антон замирает, невольно закусывая губу, разглядывая его тело. Оно, возможно, не идеально, но у Шаста просто захватывает дух. Арсений разводит ноги в стороны, приподнимая их, а затем, облизав свои пальцы, толкает сразу два внутрь, наблюдая за реакцией Антона. Он повторяет это движение ещё несколько раз, тихо стонет, прикрывая на пару секунд глаза. — Иди сюда, — тихо просит, вынимая, наконец, из себя пальцы. Шаст подползает поближе, устраивая ладонь на худом бедре. Его немного трясёт, и ему все ещё дико неловко. Арс тянет его руку к своему рту, вбирая пару пальцев внутрь. У Антона перед глазами все плывёт, когда он чувствует, как тёплый язык скользит по его коже, но Попов так же неожиданно выталкивает их из своего рта. — Тебе приятно, так ведь? Расслабься, Антон. Давай, просто сделай это. Мне понравится в любом случае, потому что это ты. Шаст кивнув, раскатывает презерватив по члену и, придвинувшись ещё ближе, начинает осторожно входить. Арс жмурится, укладывая ладони на его плечи, слегка царапая. — Тебе больно? — Мне хорошо. Антон медленно входит до конца. Тяжело дыша, откидывает голову назад, пальцами вцепляясь в бёдра парня. Стонет на выдохе, губами прижимаясь к острой коленке, отчего Арсения почти подбрасывает. — Значит, — шепчет Шаст, снова касаясь губами кожи, — вот от чего ты тащишься, да? Арс хочет что-то сказать, хочет ответить, но Антон не даёт, кончиком языка ведя вниз, сгибая его ногу ещё больше. Он чувствует, как цепляется Попов за его запястье, поэтому наощупь тянет его руку к себе и, повернув голову, слегка наклоняется, чтобы оставить мягкий поцелуй на ладони. Для Антона это получше всяких извращений, получше всяких поцелуев, потому что его самого током бьёт, когда Арс сжимает пальцы сильнее и умоляюще шепчет: — Пожалуйста, блять, пожалуйста. Шастун отпускает его ногу, немного выходя, а потом резко толкаясь обратно. Делает ещё несколько толчков и окончательно срывается, когда Попов стонет на выдохе его имя. Подхватывает его ноги за колени, нависает над ним, ускоряя темп. — О господи, боже, да, — скулит Арсений, впиваясь ногтями в худую спину. — Блять, блять, блять, только не останавливайся. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Антон тихо стонет, пальцами затыкая вскрик Попова, потому что ещё парочка этих блядских звуков, ещё пару блядских «пожалуйста» — и его больше не станет, размажет по этой кровати, без надежды на восстановление. Он видит, как парень закатывает глаза, слышит как давится его пальцами, и, совершенно не соображая, впивается зубами в чужое плечо. Арс прогибает грудную клетку, вжимаясь сильнее бёдрами в него, и мычит слишком громко. Антону кажется, что сейчас настанет пиздец какого-то охуенного масштаба. Сейчас с ним случится что-то, что он не забудет никогда в своей жизни. Попов выпихивает его пальцы языком и поворачивает голову чуть в сторону, чтобы можно было коснуться кончиком носа щеки парня. — Я так пиздецки влюблён в тебя, малой, ты бы знал, — его голос ломается, а Шаст чувствует как от переизбытка ощущений из глаз неожиданно начинают течь слезы. Он останавливается, вжимая Арса в кровать сильнее. — Я, кажется, тоже, — едва слышно шепчет Антон, но Попов всё прекрасно слышит, потому что прячет лицо на его плече, слегка приподнимаясь. — Иди сюда. Шаст аккуратно выходит из него, усаживаясь в изголовье кровати. Арс сразу теряется от пустоты внутри и смены положения Антона, но потом, сообразив, забирается к нему на ноги. Тычется носом в его шею, оставляя на линии подбородка поцелуи. В глаза смотреть просто боится, потому что слишком нереально всё это, но Шастун обрывает поток этих ненужных мыслей. — Ты нужен мне, — шепчет он, зарываясь пальцами в тёмные волосы. — Ты нужен мне именно такой. Я впустил тебя, потому что ты мне небезразличен. Ты одна из моих проблем, Попов. Арсений не отвечает. Обхватывает пальцами член Антона, приподнимается и медленно принимается насаживаться на него. Шаст откидывает голову назад, закусывая с силой нижнюю губу. — Я не выдержу долго. — Я тоже, — отвечает Арс, обнимая его изо всех сил. И это настолько, оказывается, необходимо, что Шастун просто уже не выдерживает переизбытка эмоций, толкается в последний раз, со стоном кончая. Арсений кончает следом, губами прижимаясь к шее Антона. Это не самый лучший первый секс, но разве это важно, если этот самый первый секс был с человеком, которого ты, оказывается, любишь? Засыпают они в обнимку на скомканных простынях и с перекрученными одеялами. Засыпают, так и не поговорив, но с уверенностью в том, что у них все ещё будет.