The Golden horse

      В Сеул Чонгук и Тэхен возвращаются ранним утром. У вокзала послушно ожидает черный железный конь, которого Ким бросил этой ночью. Сейчас, при дневном свете, Тэхен видит в каком удручающем состоянии находится машина.       Старший прикусил нижнюю губу и разочарованно цокнул. Чонгук поднял на него глаза, а затем виновато отвел.       За эту ночь он сделал больно сразу двоим людям. И еще непонятно, кому из них было хуже всего. Ёнджуну, который оказался меж двух огней, снова исполнил роль жилетки, в которую Чонгук так охотно плакался и в тепле которой грел свою душу и тело. Или Тэхен — любящий до хруста костей мужчина, который теряет голову и превращается в неконтролируемое животное при виде других рядом с ним.       Он причинил боль этим двоим, и теперь, когда взошло солнце и нежные лучи начинают согревать землю, возвращается чувство беспомощности. С ним сложно совладать, с ним почти нереально бороться: оно охватывает сердце, льет по венам свой яд, превращая человека в серое облако из комплексов и слабости. — Ну, зато теперь я буду отлично смотреться на нем, — скептически хмыкает Тэхен и подходит ближе к Ямахе.       Чонгук отрывается от своих мыслей и смотрит на старшего. Костюм Кима весь в капельках крови, своей и Ёнджуна, костяшки его рук сбиты, а на лице уже расцветают синяки от тяжелых ударов. Он посасывает край губы, из которой то и дело начинает сочиться кровь.       Дорогая одежда превратилась в сплошные лохмотья, волосы приобрели вид черного стога сена. Чонгук чешет затылок и все еще мнется в стороне. Ким оглядывается на младшего и удивленно выгибает бровь. — И чего ты там застыл? — он протягивает ему свой шлем. — Надевай, нам нужно привести себя в порядок.       Чонгук широко распахивает глаза и смотрит удивленно. — Но у тебя же один шлем… — И? — спрашивает себе под нос Тэхен и усаживает на мотоцикл, доставая из внутреннего кармана пиджака ключи. — Давай я лучше на метро?       Чонгук теребит край рукава и сверлит взглядом мыски своих кроссовок. Тэхен роняет на него свой тяжелый взгляд, но от него Чонгуку лишь тоскливее становится. Ким выглядит устало, изнеможденно и совсем не настроен на споры.       Чон закусывает губу и принимает шлем. Он медленно опускает ветровое стекло и закрывает глаза. Внутри надежной защиты пахнет самим Тэхеном. Его шампунем для волос, одеколоном и потом. Именно такой запах имеет крепкая защита Чонгука, что стоит перед ним, хотя он не замечал ее все время, принимая за что-то самое обыкновенное и естественное.       Он делает глубокий вдох и сильнее прижимается к спине Кима. И он не видит, как старший тепло улыбается, заводя машину. Он не видит, как блестят его глаза, наполняясь заботой и нежностью.       Прохладный утренний ветер озорно путается в черных волосах, заставляет щуриться и подставлять лицо навстречу. Тэхен глубоко вдыхает воздух утреннего города, он чувствует его каждой клеточкой тела, наслаждается скоростью и изумленными взглядами прохожих, что с любопытством посматривают на мужчину в окровавленном костюме и ссадинами на лице.       Он знает, как выглядит сейчас и гордится этим. Ведь он бывший главарь банды «Гнедые». И все, что он любит — это мотоциклы, драки и, конечно же, Чонгук. Все это он получил этим утром сполна, он перезарядился, почувствовал запах крови и страха, которых ему так сильно не хватало все это время.       Страх Ёнджуна впитался в его кожу, оставил приятное колющее чувство превосходства. Но вот страх Чонгука… Это то, чего он больше никогда не хотел бы видеть, не хотел бы быть его причиной. И сам Тэхен этой ночью испытал то самое чувство, когда мир крошится на мелкие кусочки, стоит только допустить в свою голову мысль о том, что Чонгука не будет рядом. Что «мы» перестанет существовать.       Мотоцикл с грозным урчанием трогается сразу, как только на светофоре загорается зеленый свет. Он уверенно сворачивает с привычной дороги к дому, что сразу замечает и Чонгук.       Он слегка наклоняется в сторону, чтобы заглянуть в боковое зеркало. Тэ лишь хитро улыбается и прибавляет газу.       Черный «конь» останавливается возле двухэтажного многоквартирного дома. Чонгук смущенно идет за Тэхеном следом, опасаясь встревоженных соседей, чье воскресное утро в шесть часов было потревожено ревом мотоцикла. — Зачем нам к Юнги-хену? — тихо спрашивает Чонгук. — К нему ближе, — коротко отвечает Ким и поднимается на второй этаж.       Чонгук чуть хмурит брови, но послушно следует за старшим, чуть придерживаясь за перила.       Ким громко постучал в дверь. Спустя минуту, когда никто на стук не отреагировал, Тэхен приложил ухо к двери и повторно постучал. Спустя три минуты послышалось юнгиево: «Свалите на хуй», но затем раздался щелчок замка.       Мин стоял на пороге с взлохмаченными волосами, помятым лицом и вот его выражение не предвещало ничего хорошего. Он сверкнул глазами сначала на Чонгука, а затем на Тэхена, что спокойно опирался на косяк и с заинтересованным видом рассматривал кисти разбитых рук. Юнги шумно выпустил воздух из носа и прищурился. — Так и будем стоять на пороге? — деловито поинтересовался Ким.       Юнги лишь сматерился на это в ответ и распахнул дверь шире, проходя вглубь небольшой квартиры. — Юнги-я, — тянет сонно Чимин, выходя из спальни. — Кто там?       Парень трет глаза и поднимает голову. Он внимательно смотрит то на одного, то на второго. Его рот начинает открываться, принимая форму аккуратной буквы «о». Он что-то пытается сказать, когда показывает пальцем на Тэхена, а потом с испугом смотрит на Чонгука. — Они пришли тело прятать, — хмуро шутит Мин, а Пак бледнеет на глазах. — Все хорошо, Чим-Чим, — улыбается Чонгук и подходит к другу. — Да где же хорошо-то? — Чимин поправляет пижамные штаны и футболку, проходя на кухню, где Юнги уже наливал себе кофе. — Сейчас, подождите. Я найду аптечку. — Да оставь, — бурчит Юнги. — На нем все заживает как на собаке. Не первый раз.       Чимин грозно оборачивается на парня и смотрит испытывающе. Старший примирительно поднимает руки и устало отворачивается. — Ну, гости дорогие. Какого хуя вас принесло ко мне домой в шесть утра? В воскресенье. Мой выходной день. Единственный.       Мин старается говорить сдержанно, но на лице написаны все эмоции, а точнее — буря. От желания поспать, до жестокой расправы над этими двумя. — Помыться, — спокойно отвечает Тэхен и осматривается по сторонам. — Выдашь полотенчико?       Юнги аж поперхнулся, рукой удерживая кофе, что грозилось пойти носом. — Ты ебанулся что ли? — шипит Мин. — Ну, и поговорить, конечно же. В первую очередь с Чимином, — Ким бросает строгий взгляд на друга и тут же возвращается к Юнги. — Но для начала — помыться. Чонгук, иди первым. Пак, пойди с ним, пожалуйста…       Последнюю фразу Тэхен сказал тихо, чуть виновато. Ему все еще тошно от того, какую боль он причинил своему любимому человеку, он морально готовится к тому, когда Чонгук переживет это, опомнится и переварит, то примет то решение, о котором и думать страшно.       Тэхен склоняет голову и упирает глаза в пол, когда Чимин, придерживая Чонгука за плечи, проходит в ванную комнату. Он провожает их взглядом осторожно, чуть хмурясь. Когда они скрываются за дверью, он закусывает губу и присаживается на стул рядом с Юнги.       Мин молчит, попивает кофе и устало смотрит куда-то вдаль комнаты. Его взгляд не читаем, но тяжелое дыхание и играющие желваки на скулах говорят не о самом приятном расположении духа. Он делает очередной глоток и звонко опускает кружку на стеклянную поверхность стола. — Кофе? — тихо спрашивает он.       Тэхен собирает руки в замок перед собой и опускает голову. — Я чуть не утопил Ёнджуна, — тихо шепчет он.       Юнги в лице все так же не меняется, продолжая отхлебывать ароматный напиток. — Я бил его в лицо и получал невероятное удовольствие… Я прям кайфовал, хен, — Ким поднимает испуганный взгляд на старшего, надеясь найти в нем хоть что-то. — Я чувствовал, как теплая кровь разлетается в стороны от каждого удара. Я совсем не чувствовал боли, когда он меня пиздил. Вот совсем…       Тэхен смахивает каплю крови с уголка рта от вновь порвавшейся ранки. Он облизывает ее, ощущая приятный привкус железа на кончике языка. — А потом… — он набрал полные легкие воздуха. — Я почти изнасиловал Чонгука.       На это фразе Юнги замирает с чашкой у рта, так и не донеся ее. — Долбаеб? — коротко интересуется Юнги все еще с безразличным выражением лица. — Очевидно… Но я просто потерял над собой контроль, когда увидел, как этот мудак его обвивает своими руками, — Тэ схватился руками за голову, пропуская сквозь пальцы черные локоны. — Я потеряю его, да? — Если будешь пиздить людей и пытаться их убить, а потом делать и ему самому больно, то, блять, конечно ДА! Сука, Тэхен, ты о чем вообще думаешь-то иногда?! — Я не знаю, хен! — «Почти» это твое, что значит? — Я скрутил его, почти раздел... — Но ты остановился? Скажи, что ты остановился, умоляю... — Да, я остановился, — тихо выдыхает Тэхен. — Я не смог причинить ему такую боль.       Мин вскакивает со стула и начинает расхаживать из стороны в сторону. Его ноздри раздуваются, словно у огнедышащего дракона — таким хена Тэ не видел давно. — А если он, Ёнджун этот, сейчас в полицию пойдет? — он встает вплотную к другу. — Ух, вот как бы ебанул тебя по тупой роже, да и так хорош.       Ким хмурит брови и сжимает руки в кулаки, терпеливо выслушивая нотации от друга. Только Юнги позволено так говорить с ним. Только Юнги. И Ким согласен с каждым словом старшего. — У-у-у-ух, сука, — тянет Мин, нервно закуривая. — И чего ты от меня сейчас хочешь? Чтобы я сказал, что все будет хорошо?       Тэхен тяжело вздыхает. Он сам не знает, чего хочет от старшего. — Что мне делать, хен? — Тэ звучит жалко даже для себя.       Юнги чуть подуспокаивается и усаживается обратно на место. — Короче, — выдыхает сизый дым Юнги, — тебе нужно поговорить с этим Ёнджуном уже раз и навсегда. Только вы вдвоем. Без рукоприкладства. И, конечно же, вам нужно поговорить с Чонгуком.       Мин облизывает губы и отводит взгляд. — Я не знаю, что у вас там за закрытой дверью происходит, но что-то мне подсказывает, что мелкий не на пустом месте эту драму устроил.       Ким хмыкает и смотрит на Юнги с вызовом. — Конечно… Чимин твой там тоже не малую роль сыграл.       Старший толкает языком щеку и отворачивается. — Не перекладывай с больной на здоровую. Я и так всю ночь успокаивал его. Рыдал, словно помер кто. Думаешь, чего я такой невыспавшийся? Трахался? А хуй тебе — ебля была только у моего мозга с логикой Чимина.       Он снова тяжело вздыхает и делает затяжку. — Короче, будь уже мужиком, Тэ, — Юнги приобнимает друга за плечо. — Отношения — это один хер не легко. А уж такие как у нас с тобой и подавно. Тебе ни на секунду нельзя расслабляться и думать, что все будет хорошо. Нет, не будет. С твоей горячей кровью и жаждой отпиздить кого-то, никогда не будет хорошо. Тебе нужно найти какой-то способ, чтобы Чонгук не чувствовал себя лишним в отношениях с тобой, разделяя твое внимание с «Гнедыми». Да, не смотри так. Чимин все рассказал. Раз десять, наверно.       Мин встал со стула, поправляя спортивные штаны на коленях. Он допил свой уже остывший кофе и поднял палец вверх. — Кстати, — он похлопал по плечу друга, — «лошадка» подъехала. Я ее завтра установлю и все доделаю. Так что, возможно, где-то на подсознании ты уже давно все начал понимать сам, да вот искры, что покажет тебе весь пиздец вокруг, не было.       Старший хмыкнул на скромную улыбку Тэхена и пошел в комнату; достав полотенце из шкафа, он бросил им в друга. — Пока разбираешься с проблемами, отправь Чонгука к родителям. Но не делай это как тогда, с грустной миной, словно бросаешь его. — А-а-айщ, хен! — Тэ дернул плечом и грустно улыбнулся. — Всегда мне будешь это припоминать?

***

— Ты уверен? — на пороге у дома спрашивает Чонгук.       Он переоделся в спортивки Чимина и в его же свитшот, отчего стал похож на слащавого мальчишку. Тэхен улыбнулся и взял за руки Гука. — Да. Сейчас тебе лучше побыть с родными. Я обещаю, что мы поговорим с тобой, как только я разберусь с Ёнджуном, — Чон закусывает губу и Ким касается тыльной стороной руки его скул. — Я же обещал, малыш. Я ничего ему не сделаю.       Младший согласно кивает и заходит открывает калитку у дома. — Приходи за мной скорее, Тэхен-и, — улыбается грустно Чонгук и скрывается за высокой изгородью.       Ким ещё какое-то время стоит у дома, и уходит как только слышится звук закрывающейся двери.       «Хорошо, буду там в пять», — гласит последнее сообщение от абонента под именем «Чхве».       Тэхен надевает шлем и заводит мотоцикл. Спокойствие спального района тут же нарушается ревом мощного двигателя. Чёрный «конь» резво покидает узкие улочки, попадая на главную улицу.       О чем ему говорить с Ёнджуном? О том, что тому не место с Чонгуком? О том, что им хорошо вдвоём и они живут душа в душу?       Но все это — ложь. Тэхен слепо верил в то, что отношения строятся сами собой, что он сможет удержать с собой Чонгука только благодаря глубоким чувствам и ласкам по ночам, но все оказалось гораздо сложнее.       Ким выезжает на тихую улочку и паркуется недалеко от парка. Он, прищурившись, высматривает знакомую фигуру, и как только замечает, недовольно цыкает и двигается в его сторону. — А морда-то у тебя уже не такая симпатичная, — язвительно замечает Ёнджун, увидев Тэхена.       Ким лишь улыбается на это и присаживается рядом на скамейку, поправляя юнгиевый горчичный бомбер оверсайз. — Твоя не менее хуевая, — хмыкает он, закидывая ногу на ногу. — Ты пришёл сказать, чтобы я отстал от Чонгука? — в лоб задаёт вопрос парень. — Можешь не тратить на это время, я все равно тебя не… — Я люблю его, — тихо перебивает Тэхен. — Люблю до боли в теле, понимаешь? Пиздец как люблю. — Ты мне это говоришь? — внезапно смеётся Ёнджун. — Тупо, согласен. Но пойми, мы с ним пережили так много всего, что я уже не представляю, каково это — оказаться без него. Я сотворил хуйню, согласен, но и ты меня пойми! — Ким поворачивает голову в сторону Ёнджуна. — Как ещё я могу реагировать, когда вы стоите и обнимаете… — Хах, — смеётся парень, — а ты ещё больший дурак.       Ким напрягается и топит в себе желание схватить за грудки собеседника. Смотрит. Дышит глубоко. — Сотворил фигню ты тогда, когда забил на Чонгука. Он рассказал мне, что подозревает тебя в изменах. Но, как я понимаю, ни с кем ты на стороне не крутишь. Ты просто эгоистичный подросток, каким и был два года назад. — Слушай, — цедит сквозь зубы Ким. — Нет, это ты меня слушай, — голос Чхве начинает звучать тверже, в нем слышатся яркие стальные нотки. — Чонгук — прекрасный человек: добрый и бесконечно доверчивый. Если не быть с ним рядом, его сознание может сыграть с ним злую шутку, — он щурится и улыбается, — ну или с кем-то ещё. Ты упустил его, Ким Тэхен. Ты не воспринимаешь его всерьёз. Для тебя все это — подростковые отношения, которые можно просто пережить. Для него же вы… — он запинается. — Для него вы — семья. Он не знает, как это жить с кем-то, а ты просто оставил его один на один с этими вопросами.       Тэхен шумно выдыхает. И вот хочется сказать, что он не прав, да вот… — Я же прав? — Ёнджун довольно улыбается. — Я оставил его не из-за эгоизма, — твёрдо отвечает Тэхен, сохраняя уверенность. — Я лишь не хотел приводить его туда, где парни друг другу морды бьют, да девок трахают… — В свой круг, значит не захотел пускать?       Ким бросает злобный взгляд, еле сдерживая свою ярость. — Я не хотел, чтобы он во все это погружался. Хотел, чтобы он оставался моим невинным мальчиком. Не более того, — Тэхен заглядывает в глаза младшего и холодно произносит. — Но я ни на минуту не забывал ни о нем, ни о его чувствах, ни о том, что он должен достичь своей цели и стать по-настоящему достойным человеком. Я сделаю все, чтобы так оно и случилось.       Ёнджун саркастически хмыкает и впивается взглядом в Тэхена. Острым, как лезвие бритвы, тяжелым, как тот груз, что на душе сейчас у старшего. — Тогда просто оставь его в покое.       Тэхен не опускает взгляд и не отводит; он — «гнедой» до мозга костей, он питается страхом оппонентов и ест на завтрак их комплексы. Он лишь на минуту дал слабину, показав чувства Ёнджуну. Ким приподнимает уголок рта в оскаленной улыбке. — Боюсь, я не могу выполнить твою просьбу.       Чхве приподнимает бровь в удивлении. — Думал, что этот трюк сработает во второй раз? — Тэхен довольно смеётся. Глубоко так, заливисто. — Но, увы и ах, Ёнджун. Сюда я пришёл не за твоим жизненным советом. Этот разговор имеет скорее уведомительный характер; я люблю Чонгука, он любит меня. Ты в этой цепочке явно лишний.       Ким встал со скамейки и подошёл к Ёнджуну вплотную, упираясь руками ему в колени он наклонился и упёрся носом к носу. — Я пообещал, что трогать тебя больше никогда не буду. Но мне это делать совершенно не обязательно, сам понимаешь… — он испытующе смотрит в глаза младшего и замечает там страх. На что Ким широко улыбается. — Шучу. Я не такой отморозок, как ты думаешь.       Тэхен отошёл от парня и сделал пару шагов в сторону выхода из парка. — Просто пойми, сколько бы раз он ни приходил к тебе, итог всегда будет один: двое несчастных и по новой разбитое сердце, — он легко улыбается. — Твое.       Он оставляет парня одного на скамейке, обдумывать услышанное, переваривать и пытаться принять. Он будет готов повторить ему столько раз, сколько потребуется: Тэхен любит Чонгука.

***

      Вечером того же дня Тэхен посетил брата. Получил порцию нагоняев от старшего и выслушал фразу «Я же говорил» с десяток раз.       Без Чонгука в квартире стало пусто: телевизор Тэхен не включает, предпочитая ему негромкую музыку в наушниках.       В чайнике нет горячей воды: младший разогревает его по десять раз за вечер, попивая то растворимый какао, то чай с лимоном.       Не слышится из комнаты недовольное бурчание, когда Чонгук не может понять очередной параграф уголовного кодекса.       Без каждой из этих деталей становится невероятно одиноко, словно из жизни исчез очень важный элемент, без которого вся машина под названием «Ким Тэхен» перестает функционировать правильно.       Они переписываются всю ночь, словно только познакомились. Тэхен тепло улыбается каждому сообщению, представляя, как его Гукки корчит мордочку при фразе: «Я самостоятельный!», как мило улыбается, произнося «Тэхен-и».       Перед сном Ким получает сообщение от Юнги и довольно улыбается, убирая телефон на прикроватную тумбочку.

***

— Присаживайся, — Тэхен хитро улыбается, поглядывая на ничего не понимающего Чонгука. — Что мы тут делаем? — Чонгук осматривается по сторонам и лишь глупо улыбается своим родителям. — Кхм, — Тэхен прочистил горло, смотря на родителей Чонгука.       Мама Чон смотрит с легким испугом, а отец хмурит брови, скрестив на груди руки. — Мы можем начать? — строго произносит Чон-старший. — Уже достаточно поздно, нам завтра с женой на работу. А Чонгуку — на учебу. — Прошу прощения, — кланяется Тэхен. — Как вы уже, должно быть, знаете, мы с Чонгуком любим друг друга.       На этой фразе отец закусил щеку и вытянул губы в тонкую нить. По глазам можно прочесть одну лишь мысль — этот разговор ему не нравится с первых секунд, как только Ким появился в их доме. — Простите, господин Чон, но это так, — Тэхен с огнем играется, заглядывая в глаза зверя, что своего детеныша правдой и неправдой оберегать будет. — Мы уже вместе около двух лет, но я прежде с вами вот так не общался, так как полагал, что мое общество вам не совсем приятно. — Да что ты? — саркастически произносит Чон-старший. — Дорогой… — тут же одергивает его женщина. — Продолжай, Тэхен.       Парень благодарно кивает и присаживается рядом с Чонгуком. Он кладет свою руку на его и ловит непонимающий взгляд. А Тэхен лишь улыбается свой квадратной улыбкой, обезоруживающей и всепоглощающей. И Чон-младший расслабляется, сцепляя пальцами чуть влажную руку. — В общем, мы уже давно с Чонгуком вместе. Мы пережили много всякого… И неприятного тоже. Но благодаря всем этим происшествиям я понял одно — без вашего сына прожить я ни за что не смогу. Он — тот, кем я дышу и живу, тот, кто дарит мне улыбку и смысл существования. Я прошу прощения у вас за те доставленные ранее неудобства, за причиненную боль вашему сыну. Простите. — Тэхен-а, — шепчет Чонгук, а в глазах слезы блестят.       Он снова похож на того самого беззащитного подростка, в которого Киму довелось несколько лет назад влюбиться. Это все тот же светлый человек в теле взрослого мужчины, в теле, что Тэхен так безумно любит и готов беречь до конца жизни. — Родители Чон, — Тэхен вновь встает и кланяется перед ними, прогнувшись на девяносто градусов. — Прошу, доверьте мне вашего сына. Я клянусь заботиться о нем, оберегать и помогать. — Что ты… — тихо спрашивает Чон-старший, тупо моргая. — Что ты этим хочешь сказать? — Я прошу у вас руки и сердца вашего сына.       Три пары глаз уперлись в довольного Тэхена, который просто не мог не улыбаться. В его душе пели песни птички, танцевали бабочки и расцветали яркие бутоны диковинных цветов. — О чем ты вообще? — шепотом спрашивает Чонгук. — Я хочу, чтобы мы поженились, — тупо отвечает Тэхен, словно это самое обыкновенное явление в Южной Корее. — Ты же в курсе, что это невозможно? — губа отца чуть дергается в нервном тике. — Еще как, господин Чон. Конечно, мы не сможем оформить наш брак официально, — он мягко смотрит на Чонгука. — Но кому нужны бумажки, если мое сердце уже принадлежит вашему сыну?       Мать прикладывает руки ко рту, скрывая вздох удивления. На ее глазах слезы умиления и восторга, а у отца — замешательство на лице отпечатано рельефными буквами. «Неправильно». — Послушай… — потирая переносицу, начинает старший Чон. — Я не… — Господин Чон, — внезапно серьезнеет Тэхен, пряча улыбку. — Ваш сын для меня — все. Я готов жизнь отдать за него. Я готов припасть к вашим ногам с мольбами о прощении за все, что было.       Тэхен смотрит прямо и уверенно, и у Чонгука дыхание спирает от такого мужчины. От его сильного духа, от его страсти и огня в глазах. Чон прячет глаза, силясь сдержать слезы восторга и восхищения. «Какой же я идиот», — думает про себя младший и потирает глаза тыльной стороной руки.       Ким сильнее сжимает в руке руку Чонгука и упирается взглядом в строгий отцовский. Он дышит часто, глубоко вбирая воздух в легкие, отчего грудь вздымается тяжело. — Ты понимаешь, что это будет испытание для вас? — строго спрашивает старший. — Понимаю. — Вас не поймут в обществе. — Понимаю. — Могут возникнуть проблемы с социумом… — пытается достучаться отец. — Понимаю, господин Чон, — Тэхен чуть расслабляется и мягко улыбается. — Но пока рядом со мной такой человек, как ваш сын, я уверен, мы преодолеем все трудности на своем пути.       Господин Чон прикрывает глаза и сквозь сжатые веки пробивается тяжелая скупая слеза. — Папа… — шепчет Чонгук и бросается к отцу, крепко сжимая того в объятия. — Сын, ты всегда можешь рассчитывать на нас, — еле слышно шепчет он, только для своего сына. — Прости, что был с тобой так строг… — Все хорошо, отец, — голос младшего дрожит. — Я тот, кто есть, только благодаря тебе. — Я люблю тебя, сын… — И я вас люблю, папа.

***

— Знаешь, — говорит Тэхен, придерживая глаза Чонгука и помогая ему идти вперед. — Я все еще считаю, что люди как-то стали забывать суть церемонии дарения колец во время предложения. — Хен, куда мы идем? — нетерпеливо спрашивает Чонгук, придерживая руки на своем лице. — Мы идем туда, куда я должен был привести тебя изначально.       Младший спотыкается о какую-то железку и слышит сдавленное «Блять». — Кто тут? — Чон вертит головой, словно что-то сможет увидеть.       Ким громко откашливается, слышится шорох. Сердце Чонгука забилось еще быстрее.       Спустя еще пару секунд его ведут по прохладному помещению, а позже, когда Тэхен опускает молча руки, его глаза стараются привыкнуть к яркому свету.       Чонгук щурится, всматривается в какую-то яркую точку, а затем охает и хватается за край куртки Тэхена. Он смотрит непонимающе на него с полуоткрытым ртом и пытается хоть слово вымолвить, но получаются бесполезные звуки.       А Тэхен ярко улыбается, ослепительно — он крайне доволен собой. — Он твой, — шепчет Тэхен на ухо, — малыш.       Чон едва краснеет и медленно подходит к невысокому стенду, рядом с которым стоят Юнги и Чимин. — Поздравляю! — кричит Пак и хлопает в ладоши.       Юнги устало улыбается и вытирает руки о полотенце. Чон оборачивается на Тэхена, а тот светится весь, словно рождественская елка. Широко так, открыто. — Это… — Чонгук тычет пальцем в сторону, — это мне? Но я же… — Малыш, — Ким нежно обнимает парня со спины и утыкается в шею лицом. — Мы с тобой действительно разные, с самыми разными предпочтениями. Но я хочу, чтобы у нас было что-то общее, помимо наших чувств.       Тэхен нежно целует в изгиб шеи Чонгука и шепчет на ухо: — Подойди.       Чонгук несмело подходит и проводит рукой по холодному металлу. Блестящий, отполированный, ярко-желтого цвета мотоцикл с хромированными линиями вдоль бензобака.       Мощный железный конь гордо стоит на небольшом постаменте посреди юнгиевой мастерской при магазине и зазывно поблескивает, заманивая своего нового владельца. И Чонгук идет: он медленно проводит кончиками пальцев по стали, ведя линию по изгибам бензобака и кожаного сидения.       Его взгляд падает вниз и он замечает яркий хромированный двигатель, сбоку которого красуется выгравированная надпись «The Golden horse». — Это один из самых крутых движков, — хмыкает Юнги. — Я заебался его пристраивать сюда.       Тэхен посмеивается, скрестив руки на груди. — У моего малыша должны быть только самые лучшие игрушки.       Чонгук оборачивается на Тэ и светится от счастья, он сияет так ярко, что Тэхену приходится щуриться. Он улыбается в ответ и открывает объятия и ловит Чонгука, когда тот с разбегу цепляется за его шею.       Младший страстно целует Кима, накрывает нежные губы своими и тонет в океане наслаждения и нежности. Той самой, которую ему отдает его самый любимый и дорогой человек. — Спасибо… — Чонгук чуть краснеет и отводит взгляд. — Папочка.       Ким широко открывает глаза и удивленно поднимает брови. Затем широко улыбается и вновь целует Чонгука. Он шепчет в поцелуй сотни нежностей, ласкает языком и покусывает, смущает Юнги и Чимина своей откровенностью. Но что ему еще остается, ведь он так сильно любит своего малыша. — Ты же научишь меня? — шепчет Чонгук. — Научу, малыш, — крепко обнимает Тэхен Гука за талию и чуть покачивается. — Мне нужно научить тебя еще так многому, ты даже не представляешь! — он глубоко вдыхает аромат Чонгука и прикрывает глаза. — Теперь я буду учить тебя денно и нощно. Буду говорить с тобой, буду учиться у тебя. Этот подарок будет для нас с тобой неким символом начала новой главы. Новой эпохи, в которой мы начнем жить правильно, так как нужно, как должно…       Он разрывает объятия и заглядывает в шоколадные глаза. — Прости меня, Гукки-я. — И ты меня прости, Тэхен-и, — Чонгук утыкается лбом в шею старшего и облегченно выдыхает. — Давай будем счастливы?       Тэхен не отвечает, лишь сильнее сжимает в объятиях крепкое тело. Теперь он будет держать его так крепко всегда, не упуская из виду ни одной детали его настроения, его страхов и тревог. Он будет рядом. Всегда.