***
— Хей, Рич, как прошли выходные? — коллега непозволительно близко наклонился к его уху, выдыхая в него риторический вопрос и ехидно улыбаясь, когда Ричард раздраженно отмахнулся от него. — Ясно, понятно, — Гэвин хмыкнул, расплываясь в лживом дружелюбии. — Как там Коннор поживает? — Гэвин, — Ричард в знак первого предупреждения поднял указательный палец. — Понял, — но Гэвина предупреждения никогда не останавливали, к сожалению всей бригады работников ЦРУ. — Значит, поживает более чем прекрасно. — Заткнись, — Ричард не отрывал от экрана монитора (впрочем, как всегда) взгляда, наивно полагая, что Риду надоест и он вернётся к работе. — Ричи, тебе не пятнадцать, чтобы тайно следить за предметом своих влажных фантазий и томно вздыхать по нему, — Ричард понял, что Гэвин не собирается возвращаться к работе, и тяжело вздохнул. — Вот примерно так ты и вздыхаешь. — Это. Не твоё. Дело, мой дорогой друг. — Я бы поспорил, но знаю, что дело это гиблое, — Гэвин осторожно сжал пальцами его плечо, чувствуя, как под пальцами шевелятся мышцы плечевого отдела. — Какой ты всё-таки сложный. Подойти и стрельнуть номерок, видимо, уже не эффективно. — С преогромной радостью, стрельнул бы тебя, Рид. — Всегда к твоим услугам, сталкер. Ричард внимательно проследил за коллегой, терпеливо дожидаясь его ухода. И лишь когда входная дверь еле слышно захлопнулась, он шумно и порывисто выдохнул напряжение. К его большому сожалению, Гэвин Рид был единственным во всём мире, кто знал о проделках Ричарда. Он знал, что Декарт целенаправленно нарушает служебный кодекс, святое законодательство, и в целом переступает черту здравомыслия, ибо слежка за личной жизнью простого гражданина была уголовно наказуема. Ричард всё прекрасно понимал, но просто не мог остановиться. Он хотел его видеть, слышать его. Абсолютно всегда хотел знать о нём больше. И он совершенно не имел какого-либо желания постоянно видеть его с каким-то Маркусом на скамейке в местном парке или читать его странные переписки с некой Карой. Не важно, что это — ревность или зависть. Всё это разрывало его на куски, принуждало наводить на каждого проходящего мимо Коннора человека справки и тотально следить за каждым из них, когда они появляются в поле зрения. И это даже для слегка двинутого сталкера было слишком. Он хотел быть рядом с ним. Просто дышать одним воздухом. Шагать по одному асфальту. Пить одну и ту же воду. Находиться в одном пространстве. Хотел, чтобы лучезарная улыбка была направлена на него. Представлять подобное можно бесконечно, но приступить к реализации — невозможно. Элементарно подойти и познакомиться, наладить обычный человеческий контакт представляется ему в самом деле невозможным. Коннор казался идеальным: всегда помогал окружающим, выслушивал их, уважал, никогда не позволял губам расслабляться, поддерживая приятную улыбку. В университете имеет весьма хорошую репутацию, является спокойным и трудолюбивым студентом (разумеется, Ричард наводил справки). Единственный минус, который в любом случае является плюсом — это недоступность. Создавалось впечатление, будто они были магнитами одинаковых полюсов. И долгожданного притяжения ему не видеть даже в мимолетных фантазиях. Они вечно отталкивались друг от друга, стоило им слегка приблизиться. Этот факт не мог не огорчать. Часы уходили за часами, работа естественным образом подходила к концу, а Ричард беспрестанно размышлял о сегодняшнем вечере. Он непонятным способом смог понять график жизни Коннора Андерсона, благодаря чему знал, какие действия он совершает в тот или иной промежуток времени: когда приходит домой, когда посещает магазин, когда погружается в сон. Однако, несмотря ни на что, Коннор всегда открывал крышку ноутбука, заманивая Ричарда в свою бытовую жизнь. Мужчина знал, что юноша на протяжении всего оставшегося дня слушает музыку: он видел это по ритмичному движению молодого тела и забавным подергиваниям головы (подключать связь с микрофоном было бы ещё большей головной болью, чем с самой камерой, поэтому пришлось отказаться от этой идеи). Слежка за весьма короткий срок успела стать частью его жизни, можно сказать — динамичным ярким фоном в скудной обыденности. Конечно, Ричард ни на секунду не оставлял работу и исправно выполнял обычные бытовые задачи. Но при всём этом успевал скрупулезно изучать Коннора Андерсона. Так же, помимо житейских заданий по дому, Коннор два раза в неделю или чаще (Ричард даже это отметил в графике) развлекал своего сталкера увлекательными действиями: поздним вечером или поздней ночью юноша выключал некий ролик (который Декарт вычислить так и не смог, несмотря на максимально прокачанный скилл хакера) и, наблюдая за действиями на экране, активно удовлетворял свои потребности. Казалось бы — обычная мастурбация, которой занимается большая часть населения, но Ричард неизменно видел в этом нечто увлекательное — он видел игру. Ему казалось, что Коннор целенаправленно провоцирует его, словно знает о том, что Ричард следит за ним. И зная об этом, он каждый раз заставляет его руки дрожать от желания коснуться пульсирующего органа, принуждает разум медленно деградировать, убивает в сердце адекватный ритм и естественным образом внедряет в низ живота тяжёлую и безжалостную гирю. Коннор искусно выполнял роль кукловода, дергая за самые тоненькие ниточки его тела и души. А Ричард, как идеальная кукла, действовал по заданному направлению. Такое безволие могло приносить только жгучее удовольствие. Ричард снова наблюдал за потрясающими искажениями молодого лица, внимательно рассматривал дрожащее в экстазе тело и невыносимо хотел дотронуться; услышать его стоны; оказаться в этой комнате. Быть рядом с ним. Несколько дней спустя Ричард снова наблюдал за ним, видел, как парень с обеспокоенным выражением лица бегает по комнате, уничтожая элементы беспорядка. Ответственный. Трудолюбивый. И невероятно обаятельный. Ричард заметил, как тонкие губы дрогнули от усталости, но тут же расплылись в умиротворённой улыбке. Ричард запомнил эту улыбку, которую мог видеть только сам Коннор — улыбку победителя над грязью. И Ричард тоже невольно улыбнулся. Ведь такая улыбка могла победить не только бардак в комнате — она убивала грязь его души. По крайней мере, ему так казалось. Ричард опустил взгляд на рабочий стол. Необходимо закончить свои дела.***
— Рич, ты задрал, — Гэвин обедал вместе с Ричардом и не раз пытался завести с ним человеческий диалог, но тот упорно рассматривал некую картину за окном фастфуда. — Тебе там мёдом намазано? — он приподнялся, чтобы увидеть манящий Ричарда объект, и заметив, ехидно улыбнулся. — А, я прав. Там же наш святоша Коннор. — Гори в аду. Коннор что-то активно обсуждал с однокурсниками, на вид нечто особо весёлое и увлекательное. К сожалению, он редко смеялся, зато открыто улыбался, располагая к себе каждого мимо проходящего. — Фу, как грубо, — он, как и Ричард, внимательно проследил за исчезновением Андерсона в подземном переходе. — И как долго собираешься играть в маньяка? — Не знаю. — Само собой, я имею в виду, когда хотя бы найдёшь в себе мужество подойти? — Рида уже давно раздражало глупое поведение коллеги, ведь тот подвергал уголовной ответственности не только себя, но и его самого. — Гэвин, ты последний человек, с кем хочется такое обсуждать. — Нет, я единственный человек, с которым ты можешь такое обсуждать. — Не имею даже малейшего желания, — Ричард отвернулся от окна, возвращаясь в нелюбимую реальность к единственному непонятному другу, который вечно пытался вывести его из себя. Гэвин поменял вектор беседы, настойчиво предлагая Декарту взять себя в руки и начать действовать. И несмотря на полное отрицание ридовых слов, Ричард задумался: может действительно стоит попытаться? Стать частью его жизни? Внедрить его личность в свою и, может даже… Влюбить в себя? — Да ну, бред какой-то.***
Коннор распахнул объятия для только что подошевшей блондинки и порывисто коснулся губами её левого виска. Ребячество и нежность, что так редко они позволяют себе проявить из-за круглосуточной учёбы. — Как дела? — Кара, приобнимая друга по несчастью, предложила пройти в глубь парка. — Вполне неплохо, — Коннор покачал головой, доказывая верность своих слов. — А вообще, выходные дни — это всегда хорошо. — Ты прав, — недолгая прогулка, обсуждение новостей и комичные вопросы, которые не требовали какого-либо ответа. Всё как обычно, без перемен и новшеств. Тёплый ветер, просторное лазурное небо и плотный зелёный лес. Почти безлюдно, лишь пожилые супружеские пары и редкие семьи, что надолго задержались на детской площадке возле выхода из парка. Всё, что мешало гладкому и мирному диалогу — это некоторая потерянность юноши и его частые взгляды на экран смартфона. — Коннор. — Да? — Андерсон оторвал от телефона взгляд. — Прости, ты что-то сказала? — она только выразительно посмотрела на слегка подрагивающие руки студента, безмолвно спрашивая о причине такого беспокойства. — А, прости. Жду оповещения. — Кто должен написать? — К сожалению, никто, — Коннор иронично выдохнул. Потому что понимал — этот человек вряд ли ему когда-нибудь напишет. Да и ждал он совершенно другое оповещение. Оно должно вскоре призвать его домой.***
Гэвин с раздражением, без всякого предупреждения, с внушительным стуком опустил на ричардовый стол тяжёлую стопку бумаг. — Ричард, твоя мания должна подойти к концу, — Декарт с недоумением посмотрел на коллегу, словно тот сказал безмерную глупость. Но за мгновение обдумав слова мужчины, замер, чувствуя, как холодок огибает позвоночник голову, думая, что произошло нечто страшное. — Я скачал с инета советы по пикапу, — произнёс Рид, смахивая с души Декарта тяжёлый камень страха. И нагоняя скепсис. — Ты никогда не блистал особым интеллектом. — Зато отличался от тебя развитым прагматизмом, Смотри, — Рид сел на противоположный стул, принадлежащий специалисту, что отошёл на долгий больничный, и хаотичными движениями рук принялся объяснять ему суть своих волнений, — этот парень не представляет совершенно никакой угрозы. Даже примитивными радикальными мыслями не озабочен. Да, я, как и ты, проверял его на вшивость, — Гэвин поспешил ответить на полный пассивной ненависти взгляд. — Если тебя запалят, то вариантов ответа будет только два: правда и ложь. Твои оправдания могут подставить парня, а тупая истина подставит меня, как соучастника, а я с тобой на дно падать не собираюсь. Поэтому настоятельно рекомендую взять и познакомиться с этим засранцем во избежание всякой возможной херни в будущем. Ричард на минуту отошёл в дебри размышлений. Подойти и познакомиться — звучит так, словно это адски легко. Просто. Как два пальца об асфальт. Но разве это так? Если это случится, то придётся поддерживать контакт, видеться периодически… Общаться напрямую. Ричард боялся отказа, тем более боялся, что может быть Коннору просто-напросто неинтересен. Но это желание приблизиться, почувствовать аромат шампуня или одеколона, коснутся гладкой кожи, смотреть в насыщенные карие глаза, что определенно будут смотреть в ответ… Минуты хватило, чтобы сделать очевидный вывод и просмотреть несколько листов под гнётом насмешливого взгляда коллеги. — Что думаешь? — Думаю, что стихи — не его стихия, а серенады петь до сих пор не умею, — подытожил Ричард, пребывая в скептическом негодовании, — Гэвин, ты когда-нибудь подкатывал к парням? — Было дело, — Рид с весёлой ухмылкой кивнул. — К тебе по молодости, помню. — И чего добился? — Ничего, в принципе, — Рид пожал плечами. Этот период давно канул в лету и, несмотря на весьма печальный опыт, Ричард всё равно вызывал симпатию. И невзирая на громкое и скандальное расставание, они после месяца моральных изнасилований и раздирания глоток друг друга продолжали общение. Даже стали подобием товарищей. — Эти советы для пластмассовых чайников пригодятся тебе только на крайний случай, — Ричард изогнул бровь, — а зная тебя, этот случай обязательно будет. — Спасибо, — не без сарказма выдавил Декарт, пробегаясь взглядом по глупым советам, что Гэвин откопал, вероятно, из тучных девяностых. — Ага, — посмотрел на часы. — Сколько до конца рабочего дня? — Около часа, — Гэвин многозначительно приподнял брови. — Нет. Только не сегодня. Я не готов. — Славно, значит именно сегодня наладишь с ним контакт. Ричард с недоверием посмотрел на ехидную физиономию коллеги, понимая, что тот затеял какую-то глупость. Может, само проявление добродетели было подставой и вскоре агенту придётся страдать в два раза больше? Он не был готов к знакомству. И даже близко не был готов к тому, что его вообще может ожидать.***
Коннор долго бродил по магазину, безнадёжно выискивая любимый напиток. Его не было ни на верхней полке, ни на самой нижней — буквально нигде. И парень был готов опустить руки и смириться, как увидел ту самую газировку на самой верхней полке самого дальнего стеллажа. Дома не особо много полезной еды, по крайней мере той, которой можно питаться. Приходилось поедать вредные полуфабрикаты и покупать в супермаркете чай, созданный из пыли настоящих чайных листьев. Как раз сегодня закончилось всякое подобие чая и кофе, обычная вода усугубляет и без того мрачное настроение, а кола-кофе продаётся по скидке. Удачный день. Но в чём загвоздка — бутылка находилась на самом верху, до куда руки не могли дотянуться. Что только он ни делал: за полку цеплялся, на носочки вставал, рулоном алюминиевой бумаги пытался подтолкнуть к себе, но ничего не выходило. И когда отчаяние начало подкатывать к горлу, к спине прижалась чья-то крепкая грудь, а сильная мужская рука обхватила бутылку и спустила её вниз, передавая в руки Андерсона. — О, спасибо, — Коннор сначала не понял, что именно сейчас произошло, но, взглянув на своего спасителя, расплылся в благодарной улыбке. Он даже не заметил, как мужчина резко стушевался, покрываясь яркими багровыми пятнами смущения. Мужчина был ненамного выше, крепкого телосложения, что скрыл чёрный плащ. Чёрные волосы слегка растрепались, а сияющие лазурные глаза от неуверенности, казалось, были ещё ярче. — Спасибо. — Пожалуйста, — обычный ответ показался отчаянным, словно мужчина о чём-то умолял студента. Коннор с улыбкой проследил за тем, как быстро незнакомец скрылся в следующем отделе. — Какой я, однако, страшный. Спустя некоторое время, когда тележка наполнилась дешевыми и редкими продуктами, Коннор поспешил занять место в очереди на кассу. И совершенно неожиданно недавний знакомый оказался рядом, ожидающий в очереди после него. Коннор несколько раз оглянулся и столько же раз замечал, как мужчина старательно отводил взгляды, словно его уличили в воровстве или лжи. По ярко-красным щекам и бегающим глазам это выглядело именно так. Даже гением не надо быть, чтобы понять, что этот индивид определённо хотел познакомиться с Коннором. — Вы посетили супермаркет только ради хлеба? — он попытался завести разговор. Ведь мужчина действительно располагал к себе, хоть и пока что только внешностью. — Нет, я… — он ещё сильнее покраснел, хотя, казалось бы, предел давно достигнут. — Дома совсем нет хлеба. — О, но вы пробыли здесь, кажется, даже больше, чем я, — Коннор не пытался уличить его во лжи или что-то вроде этого. Ему просто хотелось понять суть такой реакции. — Здесь есть некоторая марка сигарет, которая нигде не продаётся, — Коннор в недоумении изогнул бровь. Ведь этот супермаркет не был каким-то особенным и единственным в городе, то есть, откуда здесь взяться какой-то невообразимо хорошей марке сигарет? Однако слова мужчины его не хило повеселили. Коннор оплатил свои продукты и, сам не понимая — почему? ожидал незнакомца около выхода. Мужчина заметил это и торопливо подошёл к нему. — Не знал, что ещё существуют люди, которым нравятся сигареты с кнопками, — Ричард мрачно улыбнулся, так как ароматизированные сигареты нередко вызывали приступы тошноты. Он взял сигареты, даже не задумавшись об своём выборе. — А вы курите? — Да, к сожалению, — Андерсон проверил пакеты, чуть наклонившись вперёд. На самом деле он хотел внимательнее осмотреть мужчину, начиная с носков туфель и заканчивая потерянными голубыми глазами. — Но больше предпочитаю обычные сигареты, что могут вызвать гангрену или импотенцию. — А как же слепота и рак лёгких? — незнакомец тихо выдохнул, ощущая, как камень постепенно катится вниз, освобождая тяжёлую душу. — Думаю, в любом случае всех настигнет мучительная смерть, — он с улыбкой кивнул, опуская взгляд, когда Коннор посмотрел в его глаза. И заметил, как покраснели пальцы, сосуды которых пережали лямки пакетов. — Тяжело? — Нет, не очень, — Коннор приподнял пакет, чувствуя, как полиэтилен режет кожу на пальцах. — Ладно, тяжело. — Вы далеко живёте? — Не особо. — Я вызову такси? — Что вы, — Коннор впал в некий ступор. Незнакомый человек вызывает ему такси. В том веке, в котором они живут, это было что-то из ряда вон. — Не стоит, — но было слишком поздно. Ричард уже набрал номер. — Скоро должен приехать. Коннор медленно и удивлённо качает головой, с удивлением рассматривая нового знакомого с великой добродетелью. Мужчина внимательно наблюдал за наступающим мраком, провожая солнце внимательным взглядом, но юноша заметил в этом показушном спокойствии настоящее волнение. Он видел, как лазурные глаза бегают из стороны в сторону, стремясь вернуться к Андерсону. Из этого Коннор сделал весьма очевидный вывод: мужчина пытался казаться непринужденным и беспристрастным, лишенным каких-либо корыстных целей. Но, разумеется, получалось у него плохо. — А, простите, — Коннор с улыбкой отметил, что мужчина наконец-то посмотрел в его глаза, — позволите узнать номер вашего телефона? — на удивлённый, полный объяснимой настороженности взгляд, мужчина пояснил, — мне важно знать, что вы добрались до дома в целостности и сохранности. — Хорошо, — Коннор, недолго думая, согласился. Доброта незнакомца невольно внедряла в его сознание симпатию и затуманивала бдительность. — Меня зовут Коннор Андерсон. А вас? — Ричард Декарт, — мужчина оттянул ворот плотной кофты. Он чувствовал страшный жар, который буквально уничтожал его изнутри. В эту же минуту к супермаркету подъехала небольшая ярко-желтая машина с характерной надписью «такси». Ричард открыл юноше дверь, закрыл её, расплатился с водителем и отошёл, надеясь попрощаться с «новым знакомым». Коннор с тёплой улыбкой помахал ладонью и вскоре исчез в алом закате. Проходили секунды, минуты, а Ричард так и не двигался с места, всё так же наблюдая за уходящим солнцем, как будто думал, что жёлтый автомобиль развернется и привезёт Коннора обратно в его руки. И лишь спустя мимолетные пять минут его накрыло настоящее паническое счастье. Голова разрывалась от риторических вопросов, а глаза готовились покинуть орбиты и, подобно хозяину, танцевать на асфальте. Он ещё долго не мог успокоиться, прогнать из сознания образ очаровательного студента. Он ещё долго не мог покинуть место встречи и прощания, ведь эти мгновения сделали его невообразимо счастливым.***
Коннор только-только вышел из душа и тут же услышал тихую вибрацию телефона, означающую новое сообщение. Он уже догадывался, кто в столь поздний час мог ему написать. Ричард обеспокоенно спрашивал о самочувствии юноши и доброжелательности таксиста. Коннор понимал, что такое дружелюбие бывает только в кино или книгах: где угодно, но только не в реальной жизни. Однако, растущее доверие к Ричарду не позволило ему ответить одной сухой благодарностью. И Коннор с настоящим удовольствием детально описал свой путь от места встречи до дома, своё самочувствие и ощущения от невообразимой благодарности. Ричард отвечал скромно и коротко, словно чего-то боялся. Но в итоге они около семнадцати минут обсуждали сигареты и такси. На восемнадцатой минуте Коннор вспомнил о своей задолженности. «Простите, совсем забыл. Я должен вернуть вам деньги за такси. Вы не против, если мы встретимся в воскресенье в торговом центре?» Коннор три минуты ждал ответа при том, что сообщение было сразу прочитано. Он думал, что Ричард обдумывает планы на дни, чтобы всё успеть, как это делают по его представлению занятые люди, однако, на самом деле, Ричард, не выпуская из рук телефон, побежал на кухню за стаканом ликера и таблетками успокоительных в надежде успокоить бешеное сердце. «Конечно. Какое время Вам будет удобно?» Ричард запоздало вспомнил о том, что по правилам элементарного этикета, ему следовало убедить человека в том, что тот ему ничего не должен и проявление благодушия для него — обычное дело. Но Коннора это ни капельки не смутило, ведь он реально чувствовал себя должником. «В семь часов вечера?» Ричард ответил абсолютным согласием. В зобу дыхание сперло; сосуды по ощущениям просто разрывались от волнения; сердце беспрестанно отбивало безумный ритм. А с губ срывались одни и те же слова: — Это действительно происходит? Серьёзно? «Неужели я смогу с ним общаться напрямую? Неужели теперь я буду буквально слышать и видеть его? Неужели у меня появился, наконец-то, шанс?» — Ричард чувствовал, как пылает сердце, словно в его недрах пыльная лампочка начала гореть белым пламенем. Она грела тело и душу, отгоняла мрак. Ричард аккуратно задавал Коннору осторожные вопросы, затягивая парня в бесполезный диалог. Он очень хотел с ним говорить, слышать в голове его голос через текстовые сообщения. В этот момент Декарт впервые задумался: что он чувствует по отношению к юноше, помимо вожделения? Вероятно, житейскую влюбленность или примитивную симпатию? И разве это было важно? Ричард сделал первый шаг к знакомству, первый шаг к своей «мечте». Правда, у данного шага могло быть только два варианта исхода: либо их отношения развиваются до необходимого Ричарду уровня, либо их общение закончится полным и сокрушительным провалом.