***
— Бён Бэкхён! — пронзительный голос Чондэ разрывает динамик телефона. — Да? — отвечает Бэкхён, лёжа на коленях Чанёля. Парни смотрят по телевизору «Дэдпул». — Ты когда домой собираешься? — Эм, ну… — мычит он. — Скоро. — Сегодня вторник уже как бы! Ты на занятия-то ходишь? — Я днями только сижу и играю. Мне не обязательно приходить. — Ты этим занимаешься и когда не на занятиях, так в чём разница? Что ты сейчас делаешь? — Эм… изучаю ноты. Чанёль хохочет, что очевидно слышно и на другом конце провода, поэтому Бэкхён прикрывает его рот рукой. — Это Чанёль? Бён толкает мужчину в бок, чтобы тот, наконец, заткнулся, из-за чего тот хохочет ещё громче. — Ой, кажется, связь прерывается, Дэ! Ах… — он шипит в трубку. — Мне надо идти! Я скоро приеду домой! — он вешает трубку и с тяжёлым вздохом бросает телефон на диван. Чанёль нависает над Бэкхёном, приближаясь к его лицу. — Привет, — выдыхает брюнет. — Бэк, — хрипло зовёт Пак, пристально гладя ему в глаза. — Что? — Я отвлекаю тебя от чего-то важного? — Ага. От всей этой драмы, — вздыхает Бэкхён. — Но тебе повезло, я готов этим пожертвовать ради тебя, — он ласково гладит мужчину по щеке, улыбаясь. — Я серьёзно, Бэкхён. Что там с твоим конкурсом? — Тшш! — шипит он, закрывая руками уши. — Бэк… Бэкхён резко садится, отстраняется от мужчины и смотрит на него с решительностью в глазах. — Больше ни слова, Пак. Чанёль удивлённо приподнимает брови, но быстро сдаётся. Он хватает Бэкхёна за поясницу и переворачивает его на спину, подминая его под себя. На губах застывает дерзкая ухмылка. — Как скажешь, Капитан.***
— Бэк? — с беспокойством на лице Чанёль открывает дверь своей спальни. Уже суббота. Чем дольше Бэкхён проводит времени у Пака, тем меньше ему хочется возвращаться в реальный мир. Быть с Чанёлем так непривычно, и каждый день даёт ему возможность узнать о мужчине что-то новое. Чанёль не против. Просыпаться по утрам, обнимая обнажённого Бэкхёна, — одна из лучших вещей, которая с ним происходила в жизни. Но, несмотря на это, он понимает, что что-то не так. — А? — отзывается Бён, перевернувшись на другой бок и сонно приоткрыв один глаз. — Эм… — Чанёль прочищает горло, не зная, как начать разговор. — Я… Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но… — он замолкает и проводит рукой по волосам. — Когда ты планируешь вернуться домой? Ты здесь уже неделю, малыш. Бэкхён замирает, а внутри нарастает паника. — Чёрт, я что… блядь, я слишком нагло пользуюсь твоим гостеприимством? — выпаливает он, а затем тяжело вздыхает. — Прости, я думал, ты не против, — и снова вздыхает. — Прости, я такой идиот. — Бэкхён! Нет, — Чанёль берёт лицо парня в ладони и заставляет посмотреть ему в глаза. — Нет, не в этом дело. Я искренне наслаждаюсь каждой минутой, проведённой с тобой. Но… всё это начинает походить на отговорку, которой ты пытаешься отмахнуться от своих обязанностей. Ничего не отвечая, брюнет закрывает глаза и тяжело выдыхает. — Бэк? — через пару секунд подаёт голос Чанёль, и в этот момент Бэкхён не выдерживает и разражается рыданиями, заливаясь слезами. Шокированный Пак не знает, как реагировать. Прежде Бён представал перед ним либо ярким и весёлым человеком, либо саркастичным дерзким наглецом, который так полюбился мужчине. И такая ранимая сторона парня выбивает из колеи. — Ох, малыш, — Чанёль спешит успокоить его. Он вытирает слёзы с его покрасневшего лица. — Бэкхён, что такое? Пару минут Бэкхён борется, пытаясь вырваться из объятий мужчины, но затем всё же сдаётся и с тихим стоном падает на кровать. Тишина. — Бэкхён? — Чанёль, мне так страшно. Пак застывает в ступоре от того, насколько много боли и горечи в голосе парня. Брюнет поджимает ноги к груди и сворачивается калачиком. Как бы сильно он не старался сдерживать слёзы, их поток всё никак не останавливается. Он годами запирал эмоции внутри и ненавидел самого себя, и теперь всё это выплёскивается, что уже невозможно остановить. — Страшно? — сердце Чанёля разбивается, когда он слышит такой сломленный голос Бэкхёна. — Из-за чего, малыш? Бэкхён отчаянно пытается привести дыхание в норму, но чем больше он старается, тем труднее ему это сделать. С его губ срываются истеричные всхлипы. Чанёль чувствует себя бессильным, и единственное, что он может сделать, — это бережно обнять парня. — Конкурс? Ты боишься его? — делает догадку Пак, когда дыхание Бэкхёна немного выравнивается. Он чувствует, как прижатая к его груди голова легонько кивает, и обеспокоенно смотрит на брюнета. — Да? Всё будет хорошо. Бэк, это всего лишь конкурс. Никто тебя не обидит. — Нет, — стонет Бён, отстраняясь от груди Чанёля. — Ты не понимаешь! Пак позволяет Бэкхёну разорвать объятия и привести своё дыхание в порядок. Тот несколько раз глубоко вздыхает и, сдавшись, опускает плечи. — Ёль, ты не понимаешь. Там будет мой папа. Бэкхён уже как-то упоминал своего отца в разговорах с Чанёлем, он сказал, что не видел его с тех пор, как переехал в Сеул. — Ты боишься из-за… папы? — Да, — безэмоционально отвечает он. — Ты хочешь впечатлить его? Бэкхён глухо смеётся: — Я вообще нахер не представляю, чего хочу, Чанёль. Чего я хочу? В замешательстве, Пак качает головой: — Я не… Я не понимаю, Бэкхён. Но если могу, я хочу помочь. — Что ты можешь сделать? — Бён свирепо смотрит на него. — А? Что ты можешь сделать, чтобы я забыл о том, что уже годами преследует меня в воспоминаниях? Ты хоть представляешь насколько сильно я ненавидел целых три года своей жизни? Я буквально жил всё это время на стуле перед пианино. Я так долго сидел за инструментом, что казалось, что мне в позвоночник линейку засунули. Каждый божий день мне говорили, что, если не хочу быть никчёмным никому не нужным существом, я должен играть так хорошо, чтобы даже Моцарт в гробу перевернулся. У меня в голове даже ночью щёлкал метроном, Чанёль. И если мне придётся снова увидеть отца… — его голос ломается, а яростный крик сходит на нет, превращаясь в шёпот. Бэкхён содрогается всем телом. — Я просто не могу. Каждый раз, когда смотрю в его мёртвые глаза, у меня отдаёт острой болью в спине. Чанёль не знает, что сказать. Он позволяет парню отдышаться. Следующие два часа скулящий Бэкхён проводит в объятиях Пака, у которого от каждого всхлипа, срывающегося с дрожащих губ парня, сжимается сердце.***
— Мне так страшно, — подаёт голос Бэкхён, вырывая Чанёля из мыслей. Три часа ночи. Пак решил, что Бэкхён уже давно заснул. — Я… Бэкхён обрывает его на полуслове, пальцами находя в кромешной темноте губы мужчины. — Мне страшно, Чанёль. Но впервые в жизни, — шепчет он, — я не… чувствую себя одиноким. По крайней мере, не так, как раньше. — Правда? — еле слышно спрашивает Чанёль, медленно выводя круги по раскрытой ладони Бэкхёна. — Правда. — Можно мне побыть самонадеянным и решить, что я к этому причастен? Бэкхён тихо усмехается. — Ты имеешь на это полное право, — кивает он, подняв глаза к потолку и уставившись в темноту, — потому что ты к этому причастен больше, чем кто-либо ещё. Чанёль замирает. Кажется, время тоже. Спустя пару секунд Пак переплетает их пальцы. — Хорошо, — облегчённо выдыхает он. — С ума сойти, — смеётся Бэкхён, качая головой. — Как ты меня ещё не выпер отсюда? Тебя не тошнит от моего лица? — Угадал, поэтому я смотрю не на твоё лицо, а на бёдра. Бог наделил тебя такими сочными… В воздухе слышится шлепок, а Чанёль разочарованно стонет. — Ауч, больно. — Хватит портить момент. — Ах, так у нас тут какой-то особенный момент? — дразнит рэпер. Он весь сжимается, ожидая очередного удара, но расслабляется, когда рука парня ласково прикасается к его лицу. Кончики пальцев проводят по лбу, танцуют по переносице, еле касаются век и наконец-то очерчивают контур губ. Чанёль нежно целует подушечки пальцев. — Может, это прозвучит странно, но мне кажется, я могу тебе доверить даже свою жизнь. Я знаю тебя меньше месяца, но… Не знаю. Пак притягивает брюнета в объятия. — Уверен, тебе тяжело пришлось, — тихо говорит он, практически прикасаясь губами к коже Бэкхёна. — Я знаю это. Но ещё я знаю, что твоё дерьмовое прошлое не определяет тебя. Это не всё, что в тебе есть. Пианист не отвечает, а лишь слушает, перебирая пальцами волосы мужчины. — Бэкхён, тебе больше не нужно бояться. Я всегда тебя поддержу. Сердце внутри готово взорваться. Бён сжимает в кулаке несколько локонов Чанёля и вжимается лицом в его грудь. В голове проносятся сотни мыслей. Ему столько всего нужно обдумать. Столько всего сказать. Молчание затягивается, и он выдаёт единственный искренний ответ, на который сейчас способен. — Спасибо, Чанёль, — шмыгает носом он. — Хватит убегать от этого конкурса, хорошо? Ты должен надрать всем задницу. Бэкхён замирает на пару секунд, а потом поднимает голову. В его глазах паника. «Блядь!» — Что? — обеспокоенное вздыхает Чанёль. — Конкурс! Он в понедельник! А сегодня суббота, а я даже композицию не выбрал! Боже мой, вот дерьмо. Мне пиз… Чанёль обрывает истерику, взяв в ладони лицо Бэкхёна и прижавшись к его губам. Спустя пару секунд он разрывает поцелуй и в попытке успокоить крепко сжимает талию парня. — Не психуй. У меня есть мысль, мы займёмся этим утром. А теперь спи. Я не дам тебе отступить из-за приступа паники. — Но… — Никаких но… — Но, Чанёль… — Спи. В воздухе повисает тишина. Единственный звук — шелест простыни. — Ладно.***
— Вы только посмотрите, кто вернулся. Бэкхён смущённо улыбается, проходя внутрь квартиры впервые за семь дней. Как он вообще умудрился провести целую неделю у Чанёля? Даже самому Бэкхёну теперь это кажется каким-то бредом. Но все подобные мысли исчезают, стоит лишь обернуться и увидеть застывшего в проходе высокого и жутко привлекательного мужчину, глядящего на него с улыбкой на лице. — А ты что здесь делаешь? — раздражённо вздыхает Чондэ, показывая на Чанёля. — Вас друг от друга ещё не тошнит? — Дэ, хватит дуться, а то сейчас лопнешь, — хихикает пианист, крепко обнимая друга, который сразу же пытается вырваться. — Я тоже по тебе скучал, пупсик. — Кто сказал, что я по тебе скучал? — фыркает сосед. — От тебя воняет одеколоном. — Оу, — воркует Бэкхён, отстраняясь от Чондэ и проводя ладонью по его щеке. — Тогда всё клёво. Потому что я зашёл, только чтобы прихватить парочку вещей. Ким снова обиженно выпячивает губы и надувает щёки. — Какого хрена? — ноет он. Бэкхён посылает другу воздушный поцелуй и тут же мчится на второй этаж, чтобы собрать вещи. Переодевшись и засунув под подушку футболку Чанёля, которая была надета на нём до этого, он засовывает нужные нотные сборники в рюкзак и спускается вниз, где видит, как Чондэ допрашивает Пака. — Так ты тут неподалёку живёшь? — оглядывает тот мужчину с головы до пят. — Ага, — улыбается Чанёль. — Я, кстати, знаю, что ты Loey, — Ким скрещивает руки на груди. — Ох, — смеётся рэпер. — Ты слушаешь мою музыку. — Это к делу не относится. Не вздумай мне портить Бэкхёна своей ночной жизнью. Чанёль, будто сдаётся, поднимает вверх руки и кланяется. — Обещаю, не втягивать его в неприятности и не подвергать опасности. Даю слово. — Дэ, заканчивай со своими наездами, — Бэкхён мимоходом хлопает соседа по плечу. — Пойдём, Чанёль. — Забираю свои слова обратно, — жалостливо хнычет Чондэ. — Мне больше не нравится такой Бэкхён, верните мне моего задротистого социофобного соседушку. — Люблю тебя! — улыбается Бён, махая на прощание. Он берёт Чанёля за руку и торопливо идёт к выходу. Он знал, что на самом деле Чондэ не так уж и расстроен. Парень постоянно ноет по поводу и без во имя самого нытья. — Так куда мы едем? — спрашивает он, пристегнувшись и поёрзав на пассажирском сидении. — Увидишь, — подмигивает Чанёль и ведёт авто в неизвестном направлении. Машина останавливается у многоэтажного здания, и Бэкхён морщит нос, не понимая, куда его отвезли. — Что это за место? — Закрой глаза. — Ой, да ладно. — Бэкхён! Не вредничай! Закрой глаза, — стонет Чанёль. Бэкхён хихикает, но поддаётся. — Уговорил, малыш-переросток. — И не подглядывай! — Пак помогает парню выбраться из машины и ведёт его внутрь здания. Бэкхён чувствует движение лифта. Он не имеет ни малейшего представления, куда его тащат. — Если это какой-то розыгрыш, я тебя прибью! — Никаких розыгрышей, — еле слышно шепчет Чанёль. Он замирает на месте, останавливая вместе с собой и Бэкхёна. — Ладненько, можешь открыть глаза. Пак убирает с глаз парня руку, и перед Бэкхёном предстаёт комната, которую он уже видел. Правда, только на фото. — Боже мой! — восклицает он, торопливо обходя помещение, осматриваясь. — Это твоя студия? Она намного просторнее, чем Бэкхёну казалось. Под огромным экраном компьютера стоит клавиатура синтезатора, к которому он сразу же и бежит. — Так и знал, что тебе понравится, — усмехается мужчина, становясь позади пианиста. — Подумал, что здесь ты сможешь потренироваться. — Да, — с улыбкой соглашается Бэкхён и с предвкушением садится на стул на колёсиках. Он проигрывает несколько гамм, пальцами танцуя по клавишам. — Это офигенно, Чанёль. — Рад, что угодил, — улыбается в ответ Пак, но тут же быстро кивает и вытягивает губы в тонкую линию. — Вообще я, наверное, превратился бы в задрота и показал тебе, как тут работает всё оборудование, но давай оставим это до следующего раза. Бэкхёну нравится то, что он слышит. «До следующего раза». Ему нравится перспектива провести ещё больше времени с рэпером. Ему нравится сам Чанёль. — А теперь давай приступим к работе. Доставай свои ноты. Бэкхён послушно снимает рюкзак, кладёт его на пол и достаёт оттуда листы, а затем ставит их перед клавиатурой. — Отлично. Так у нас проблема с выбором композиции, потому что тебе нравятся обе? — Нет, — вздыхает Бэкхён. — Тогда в чём дело? — Они обе — самые сложные в техническом плане композиции, и я не могу решить, какую из них я играю лучше. Чанёль хмурит брови. — Почему ты выбираешь из самых сложных? Разве не проще довести до совершенства более простую композицию? — Потому что техника исполнения — моя сильная сторона. Кивнув, мужчина придвигает к клавиатуре второй стул и садится рядом с Бэкхёном. — Ладно, давай кое-что попробуем. Сыграй мне небольшой отрывок обеих композиций, а я скажу тебе, что звучит лучше. Бэкхён кивает, выпрямляет спину и проводит пальцем по странице с первыми нотами композиции. Он решает сыграть первым этюд ми минор. Мелодия, как и должна, начинается тихо и плавно. Он отыгрывает несколько тактов, после чего Чанёль жестом останавливает его. — Давай следующую. Этюд до минор начинается намного резче и торопливей. Как и с предыдущей композицией после нескольких тактов Чанёль прерывает игру. — Ну? — Бэкхён прислоняется спиной к спинке стула. — Какая лучше звучала? — Хм, — Чанёль трёт шею с озадаченным выражением лица. — Я… Честно говоря, Бэкхён, они обе звучали идеально. Простонав, Бён обиженно выпячивает губы. — Вау, ты мне так помог. — Нет, послушай. Ты играешь абсолютно так же, как написано. Поэтому естественно, что обе композиции звучат отлично. Просто… В твоём исполнении не слышно тебя. Я надеялся, что хотя бы одна из них тебя раскроет. В ушах отголоском проносятся слова Кёнсу. Безэмоциональный. Точно. — Я… не умею играть по-другому, — тихо произносит Бэкхён с болезненно сжимающимся в груди сердцем. Он же каждую ноту сыграл правильно. Но почему остальным это кажется неправильным? — Смотри, — Чанёль убирает листок от клавиатуры. — Давай попробуем сыграть без нот. На конкурсе всё равно их не будет, так ведь? — Да, но я их всё равно знаю назубок. — Ты должен помнить звучание музыки, а не чёрные значки на листке. Кивнув, Бэкхён выпрямляется. — Попробуй. Играй так, как тебе кажется правильным. Снова звучит этюд ми минор. Комнату заполоняют чёткие звуки мелодии. Чанёль останавливает игру, не дослушав и первого такта. — Ты снова это делаешь. — Чёрт, прости. Пианист начинает сначала. — Бэкхён. Блядь! И снова звучит ми минор. — Бэкхён, слушай, — Чанёль кладёт ладонь на пальцы парня, обрывая мелодию на полуслове. — Ты слишком много думаешь, а из-за этого начинаешь паниковать. Паника заставляет тебя идти по пути наименьшего сопротивления. Но здесь только я, нет причин волноваться, что ты налажаешь, если попробуешь что-то новое. Тяжело вздохнув, Бэкхён кивает. Слишком сложно. Невозможно. Он не может не думать про отца. Они сейчас находятся в совсем небольшой уединённой комнате, и это навевает воспоминания об их старой квартире, об устрашающем голосе отца, орущем на него за самую мелкую ошибку. Но он пробует. Пробует, вместо того, чтобы стать пленником собственных воспоминаний. Он смотрит на Чанёля, который ободряюще улыбается ему. Сейчас — не то же самое, что три года назад. Сейчас — это сейчас, и он справится. Он снова пробует этюд до минор. Честно говоря, эта композиция нравится ему чуточку больше. Мелодия мощная. Бэкхён это знает, и чтобы сыграть её достойно, нужно вкладывать больше энергии. Так, как это сделал бы сам Шопен. Со страхом в сердце, Бэкхён отпускает себя. — Думай о том, для кого ты хочешь играть, Бэк. Разве тебе не хотелось бы, чтобы кто-то особенный услышал твою музыку? Сердце сжимается от мыслей о маме, её яркой улыбке и бесконечной поддержке. — Раньше у меня был такой человек, — бормочет он себе под нос, пальцы не слушаются. Он пропускает ноту. И замирает, прекращая игру. Вздрагивает, когда чувствует на пояснице тёплую руку. — Продолжай, Бэк. Ты играешь для меня. Для него? Бэкхён представляет его улыбку и ямочку на щеке. Его мышцы автоматически расслабляются. Он прикрывает глаза, а пальцы медленно, но уверенно продолжают воспроизводить мелодию. Он не понимает, что именно происходит дальше. В одно мгновенье его тело раскачивается в такт музыке, а в следующее — его полностью поглощает. Мелодия выплёскивается прямо из него самого. Сердце бешено стучит, практически выпрыгивает из груди, всё ускоряется и ускоряется с течением музыки. Не осознавая этого, Бэкхён отыгрывает двухминутную часть композиции. — Чёрт побери, Бэкхён. Только спустя пару секунд Бэкхён осознаёт, что тяжело дышит, задыхается. Неровные вздохи наполняют грудь, пальцы пробегаются по последним клавишам. Он опускает голову, пытаясь связать мысли во что-то определённое. — Кажется… — тихо смеётся Чанёль. — Бэк, мы определились с выбором. — Мне попробовать ми минор? — До минор подходит тебе намного лучше, — качает головой мужчина. — Эта мелодия сразу же захватила моё внимание. — А… в этот раз звучание отличалось? — неуверенно шепчет Бён. Он всё ещё не совсем понимает, что только что произошло. — Давай ты сам послушаешь? Рэпер тянется к мышке и открывает файл. Первым звучит его первая попытка сыграть до минор. Бэкхён и не подозревал, что Чанёль записывал его, но рад, что тот не сказал ему. Он внимательно слушает. Его исполнение звучало естественно, нейтрально. — А теперь, — мышка кликает на другом файле. — Послушай это. По телу Бэкхёна будто проходит разряд молнии. Вступление звучит мощно, точно так же, как он себе и представлял. Ноты буквально порхают в воздухе, уверенно и сильно машут своими крыльями. Губы Бэкхёна мгновенно украшает улыбка. — Боже мой, — шепчет он. — Бэкхён, ты охуенный. — Это точно я играю? Чанёль медленно кивает. — Я же говорил, что ты можешь. Видишь, что выходит, когда играешь от сердца. Именно это отличает настоящего артиста от всех остальных. Бэкхён выпячивает губы. — Это касается и твоего выступления на прошлых выходных? Ты играл от сердца? Мужчина снова кивает. — Да, потому что в зале был тот, для кого я хотел сыграть. Человек, который отчаянно нужен был мне там. Я хотел, чтобы он услышал меня. Бэкхён не отводит взгляда, заворожённый чужими чёрными глазами. Как, чёрт побери, он смог встретить такого великолепного мужчину? — Ёль, помнишь наше свидание, на котором мы ели мороженое? — шепчет Бэкхён, возбуждаясь под пристальным взглядом Пака. — Ммм? — мужчину вводит в замешательство внезапный вопрос. — Помнишь, как мы обсуждали сексуальные фантазии? Ты что-то спрашивал про секс на пианино… В мгновение ока озадаченное выражение лица Чанёля превращается в хитрую улыбку. Бэкхён не успевает ничего больше сказать, как рэпер подрывается со стула. — Ага, что-то такое припоминаю, — выдыхает он, поднимая за собой Бэкхёна. Брюнет хихикает и приникает к мужчине, прижимаясь губами к большому эльфийскому уху. — Так давай проверим.