***
Смеркалось… После утреннего фиаско, Себастьян трудился на кухне, колдуя над ужином, который обещал, а его госпожа отдыхала в своей комнате, будучи под его защитой. «Мусор… — прищуривался демон, стоя возле стола с заготовленными продуктами. Его чёрный пиджак аккуратно висел на спинке стула, а рукава белой рубашки, что он закатил по самые локти, давили на длинные бесчувственные руки. — Я очищу этот дом от мусора…» — не мог не думать он, вспоминая довольное лицо Рейджи и девушку, которую столь легко обмануть. — Восемь часов, — сказал дворецкий, посмотрев на часы. — Время подавать ужин, — совершенно точно решил он, когда духовка щёлкнула, обещая сочное мясо с кровью. Михаэлис был зол, но обязанности свои знал, никто и ничто не сокроется от его взора теперь, когда каждый из вампиров раскрыл свою истинную сущность. На этот раз демон не стал церемониться. Стоило ему щёлкнуть пальцами, как стол засверкал серебром столовых приборов и белизной фарфоровых тарелок. Розы алели и роняли красные лепестки на хрустящую от чистоты скатерть, в то время как, свёрнутый в красный самолётик лист, приземлился с точностью на край стола. — Как вульгарно… — брезгливо поднял Себастьян полученное послание, что прилетело в их дом через распахнутое настежь окно, вскоре сменив недовольство на млеющую улыбку. — Но нельзя не отметить, что вовремя, — бросил демон записку от Грелля в тарелку и придавил сверху горящей свечой. Красный лист бумаги вспыхнул, и огонь стал медленно плавить воск, поедая сам себя. — Войдите, — позволил Рейджи, сохранив ноты высокомерия в голосе. Михаэлис учтиво постучал перед тем, как побеспокоить стража этого дома, ведь то, что он собирался сделать, было настоящим беспокойством. — Если вы пришли сообщить, что ужин уже готов, то не следовало себя утруждать, — заявил Сакамаки, но при этом не повёл и бровью. — Я спущусь через две минуты… — предупредил он, продолжая что-то смешивать в пробирке, ожидая должной реакции. — Боюсь, что у вас не осталось более времени, — сказал демон так вежливо и сладко, будто собирался проводить до ворот рая, а не передать в заботливые ручки Грелля. — Что? — изумился Рейджи и обратил внимание на дворецкого. — Не могли бы вы расставить руки на ширине плеч? — довольно спросил Михаэлис и натянул красную ленту между своих белых перчаток, хлопая атласом будущего банта. — Я бы хотел повязать ленточку как можно аккуратнее… — сообщил демон о своих планах и его глаза вспыхнули огнём, обещая вампиру незабываемую ночь.***
— Себастьян? — проснулась Комори в своей комнате и первым делом позвала дворецкого. Когда она засыпала, он был рядом с ней, а сейчас в её комнате горела лишь настольная лампа. Где же он?.. — вылезла она осторожно из своей тёплой постели. — Холодно… — съёжилась Юи от ветерка, что гулял в её покоях. Девушка пошла закрывать окно и, окунувшись в призрачно-белую тюль, примлела. Вдруг стало так приятно… Ткань щекотала её кожу, словно некто заботливый дарит ей свои ласковые прикосновения, обещая защитить. — Сучечка… Ты божественна с таким лицом… — пропел сладко Райто. — В такие моменты от тебя пахнет мучительно сладко… — закатил вампир зелёные глаза, и Юи уткнулась спиной в окно прямо в белой вуали. — Теперь ты похожа на невесту! — сказал Канато с другой стороны окна. Он стоял на балконе и прижимался всем своим телом к стеклу, пугая девушку до крупных испарин холодного пота. — Зачем вы пришли в мою комнату? — прокричала она и дёрнулась. Белая тюль затрещала и пластиковые крючки, как снег посыпались на пол. Комори запутанная в тонкой ткани и подхваченная силой притяжения, налетела на Аято, который пришёл в её комнату последним, и кровь прилила к голове. В глазах трепетал непросто страх, внутри били колокола о тревоге. — Себаст… — хотела прокричать Юи, но её рот прикрыла холодная ладонь Аято. Вампир смотрел строго и бесчувственно, а вскоре и вовсе убрал свою руку. — Можешь кричать, — неожиданно разрешил он. Вампир был сегодня безразличным, то ли грустным, но в любом случае привычных смешков Комори не уловила. — Твоего дворецкого здесь нет, Рейджи исчез вместе с ним, так что кричи. Юи смотрела на хмурое лицо Аято и от страха не могла и слова из себя выжать. Себастьяна нет, Рейджи не остановит младших братьев, когда их игры перейдут все границы возможного — неужели это конец?.. — Почему ты молчишь?.. — сухо спросил Сакамаки, в какой-то момент молчаливость Комори его просто взбесила. — Кричи! — заорал он во всё горло и разорвал белую вуаль, в которой Юи запуталась, как в паутине. — Великий я приказывает тебе открыть свой маленький рот и вопить! Мне плевать какие у вас отношения с этим типом, но сейчас ты будешь делать то, что тебе прикажем мы! — Аято, да ты ревнуешь, — посмеялся Райто. — Умолкни! — бросил свой недовольный взгляд Аято и вновь вернулся к Юи. — Мне плевать на эту плоскодонку. Сейчас время ужина… И так получилось, что я зверски голоден… — блеснули его зелёные глаза в сумраке комнатки и клыки вампиров, вместе с криками слабой девушки, затмили тусклый свет настольной лампы, который вскоре и вовсе потух.***
В особняке Сакамаки воцарился настоящий вампирский шведский стол. Юи кусали без разбора и предварительного заказа. Себастьян и предположить не мог, что может произойти, когда даже не он, а Рейджи покинет дом вампиров. Ведь хрупкий мир и порядок, который существовал в доме вампиров поддерживался лишь благодаря ему. А сейчас тот болтался без сознания на плече у дворецкого, являясь лишь средством мены. Демон приближался к порту и, добравшись до беленького судна, на которое указал Грелль в записке, мягко приземлился на палубу. — Полежите здесь, Господин Сакамаки, — сбросил демон вампира на полосатый шезлонг и довольно выпрямил спину. — Вульгарнее, чем та записка… — оглядел он беленькую яхту, уже зная, что Грелль запоёт о раздуваемых парусах и о том, как они соединенные нитями судьбы, уходят в закат. — А? — услышал он вопль Грелля. — Тебе не угодишь, Себастьянчик… — с долей нытья протянул он и спрыгнул с высокой мачты. — А почему на нём столько всего? Я рассчитывал получить свою оплату лишь с красным бантиком, — начал выпендриваться жнец, видя, что Рейджи в костюме, но руки его перевязаны алым бантом чуть выше локтевых сгибов, плотно соединяя их с телом. — Считайте, что это упаковочная бумага, — сохраняя самообладание, сказал демон. Ему было неприятно даже представлять картину, как Сатклифф распаковывает свой подарок. — Вечно у вас демонов всё так сложно… — закатил тот наиграно глаза и вынул из красного пиджака папку с бумагами. — Кажется, мы друг друга не поняли… — изумился Себастьян. — Вы должны были принести мне плёнки из архива… — Верно, — даже недослушал его Грелль и широко улыбнулся своими острыми зубами. — Но ведь ты забыл, Себастьянчик, — вновь запел тот и прижал лезвие бензопилы к своему лицу, — просмотреть эту плёнку ты можешь только при помощи косы смерти. Неужели у тебя завалялась одна или ты решил прикончить меня? — Вы правы… Я и на самом деле об этом позабыл… — потёр себя по подбородку демон, вспоминая, что пора возвращаться. — Не переживай, Себастьянчик! — довольно прильнул к демону Грелль. — Для тебя я сделал полный отчёт… — щёлкнул он резинкой по чёрной папке, и решил продолжить свою любимую часть — домогания. — Не желаешь отблагодарить меня как следует? — заалели его щёки и загорелись жадные до ласки глаза. — Подари мне свой французский поцелуй! — запел он сладко-пресладко и сложил руки на груди. — Страстный и горячий… Подари же мне его! — поскуливал Сатклифф, вешаясь на хмурого демона, который мало того, что смотрел пренебрежительно, так ещё и рассматривал варианты по приобретению внештатной косы смерти Грелля. — Я уже оплатил ваши услуги! — выпорхнул он из цепких ручек жнеца и закачался на конце мачты. — Вынужден оставить вас наедине, мне нельзя оставлять хозяйку надолго. Да и ужин ещё подавать. Прошу меня извинить, — чинно ответит тот и испарился. — Снова не удалось… — вздохнул Грелль и приложил пальцы ко лбу, покачивая головой. — Но… у меня ведь есть прекрасная замена Уильяму. Ах, как это прекрасно! Мы трое и наши судьбы переплетённые вместе. Я и вы, вы и я, ах эти ваши прекрасные холодные черты… Мы будем танцевать под луной, я твой герой, а ты моя сладкая принцесса, — подхватил спящего Рейджи жнец и закружился. — Или нет… — бросил он свою игрушку и покраснел, энергично виляя попой. — Это я прекрасная беззащитная принцесса, а ты мой герой, что спас меня… Как это романтично, и в тоже время трагично … Где же ты, Уильям? Посмотри же на меня и пойми, какого парня потерял, бесчувственная ты ледышка. Я хочу видеть твои жалостливые глаза, твои слёзы и тогда мы втроём будем танцевать под луной… Ах! Я так возбуждён… — ахал и охал Сатклифф, метаясь по палубе, как ошпаренный. — Ну и ну… — смотрел на это со стороны Михаэлис. — Будь у меня сердце, я бы даже посочувствовал этому вампиру, — покачал демон чернявой головой и через мгновение оскалился. — Прекрасное чувство — осознавать, что у тебя его нет… — довольно вымолвил он и воспарил над чёрной водой, возвращаясь домой.***
— Что ж, пришло время положить этому конец… — посмотрел демон на каменные стены поместья, играющий холодной водой фонтан со статуей горгульи, вспомнил интересные и все унизительные моменты, не желая уже даже играть в эту игру, ведь чем дальше заходило дело, тем меньше было толку. Девушка привязывалась к нему, но отказывалась мстить, не тлело в ней желание очернять свою душу, дать ему тот сладкий мёд греха, о котором он вожделел. — Жаль, что всё обернулось именно так… А могло быть куда интереснее… — закрыл он глаза и на секунду представил огонь, кровь и тела. И только странный хрип, напоминающий предсмертный писк котёнка, что попал под машину, напомнил ему о его истинных ценностях демона-дворецкого. Михаэлис широко открыл глаза, и дуновение ветра сообщило ему о пролитой крови. — Госпожа! — распахнул демон дверь в комнату Юи, и тёплый, пропитанный солёным металлическим привкусом запах крови врезался во все его рецепторы. — Себас…тьян… — слегка наклонила голову Комори и сползла носом по окну до самого пола. Братья Сакамаки прижали её к окошку и жадно впивались в её плоть. Себастьян выдрессировал их как непослушных котят, но стоило ему отвернуться, как те нашкодили и сейчас с нахальными лицами отошли от «разодранного дивана». — Что же ты больше не зовёшь свою горничную? — осмелел Аято и поднял слабенькое тело Юи. — Я хочу слышать, как ты зовёшь его и плачешь, плачешь, пока я владею твоим телом! — сходил с ума вампир, отказывая себе в крови слишком долго. — Твоя кровь — это самое лучшее, что ты можешь дать… — шептал он возле бледного личика жертвы, обхватывая её обессиленный стан большой рукой, используя словно куклу. — Думаешь, он сможет доставить тебе больше удовольствия, чем я? — с долей ревности спрашивал Аято и сдавливал свою ладонь на животе Юи. — Аято… — ещё могла морщиться Комори. — Я не думала… Я не думала о таком… — говорила девушка, понимая, что вампир её сдавливает настолько сильно, что ей тяжело дышать. — Аято, раздавишь, сучечку, — улыбнулся Райто так, будто желал увидеть больше. — Когда вернётся Рейджи, у нас будут проблемы… — сказал Канато, когда увидел со стороны плоды их трудов. — Когда и если вернётся! — огрызнулся Аято и подцепил холодными пальцами волосы Юи. — Сейчас я хочу увидеть его физиономию, — посмотрел он довольными, прищуренными глазами на дворецкого, который ожидал приказов от своей госпожи. — Смотри же, как корчится эта девушка, когда попадает в мои руки… Удовольствие пронзает её… — закатил Сакамаки глаза и припустился к шее Юи, на глазах у Себастьяна пуская её кровь. — Я жду ваших указаний, — хладнокровно сказал Михаэлис, глядя на Комори. Ей приходилось морщиться и стискивать зубы, когда Аято погружался в её тело клыками, посасывая её кровь. Он то надавливал, делая её боль невыносимой, желая показать демону краски боли на лице Юи, то ослаблял натиск до нежности поцелуев, прекрасно зная, что от этого контраста у жертвы кружится голова, и если на её теле ещё остались светлые пятна нетронутой кожи, то к утру, она будет вся в его поцелуях. — Спаси… — приоткрыла Юи заплаканные глаза, болтаясь на руках Аято, как сморщилась от жара демонической печати, чувствуя, что её правая рука горит, отпугивая вампиров словно все страшилки о коле и чесноке вдруг стали возможными. — Что это за хрень? — расцепил Аято руки, когда увидел, что глаза дворецкого загорелись алым, и тень окутала его высокое тело. Юи упала на пол рядом с вампиром, но измученно подняла голову. — Слушаюсь, моя госпожа! — оскалился Михаэлис и довольно стянул зубами белую перчатку, показывая всем страшные чёрные ногти и трупного цвета руки с не менее устрашающей печатью демона. — Вы осмелились открыть рты и испачкать мою госпожу, пока я был занят важными делами моей службы, — зашагал он медленно и звук тонких каблуков заставил вампиров забиваться в угол. — Сейчас я преподам вам последний урок хороших манер. В конце концов, кто как ни демон-дворецкий справится с этой задачей?! — злорадствовал Себастьян, уже представляя, что он сотворит с вопиющей наглостью юных вампиров. — Себастьян, — прошептала его имя Комори, — мне трудно дышать… — пожаловалась она и схватилась за грудь. — Сердце… — зажмурилась Юи, ощущая, как оно расширяется в её груди и заполняет её чем-то тёмным, не таким, как её чистая человеческая душа. — Кажется, наш урок откладывается, — разочарованно вздохнул Михаэлис. — Попрошу вас не покидать комнаты, моей госпоже нужен свежий воздух, а позднее я вернусь к вам, — сообщил он и вылетел вместе с Юи в открытое окно. — Мы же не будем его ждать? — спросил Канато и посмотрел на братьев, которые уже приходили в себя. — У тебя, что мозги потекли? — выкрикнул Аято. — Уходим…***
Естественно, что когда Себастьян вернулся, то от тройняшек не осталось и следа. — Какая жалость, — артистично вздохнул он. — Но вы ведь не думаете, что сможете убежать от демона? — улыбнулся Михаэлис ещё злачнее, но услышал то, на что не мог не среагировать. — Нет! — кричала Юи с улицы. Себастьян оставил её в беседке, обещая вернуться через пять минут. — Субару, прекрати! — из последних сил надрывалась блондинка, попав в руки вампира. — Ты… — говорил он с долей ненависти. — От тебя воняет моими старшими братьями и ты вся пропахла кровью… Не прикасайся к этим розам! — низко говорил Субару, не позволяя Юи даже приближаться к белым розовым кустам. — Пошла прочь! — выпихнул её вампир, и девушка по инерции побежала по дорожке, пока не запнулась о чьи-то ноги, которых сквозь пелену на глазах и не видела. — Какая неуклюжая… — привстал Шу. Он спал на земле под одним из кустов, не желая делать что-либо вообще. — Или ты пришла составить мне компанию? — улыбнулся даже он и схватил Юи за худенькие руки. Девушка плюхнулась к нему на грудь и сотрясаясь всем телом, скрябала от страха влажную землю. — Да не бойся ты так, — с долей холодной усмешки говорил он, а после присел, усаживая послушную жертву к себе на колени. — Запах у тебя стал каким-то очень странным, а твоё сердце готово разорваться, когда я прикасаюсь к тебе, — заключил он и просунул холодную руку под кофту Юи, пробегая тонкими пальцами по её, покрывшейся мурашками спине. — Ты уже понял, что зря похитил моего младшего брата? — остановился Шу и посмотрел через голову Юи. Там на дорожке стоял Себастьян, он подоспел на помощь, а сейчас наблюдал. — Забирай девушку! — пихнул он Юи прямиком в руки демона и лёг обратно наземь. — Уходите… от вас слишком много шума… Я устал… — объяснил он причины своего поведения, хотя даже ему было не совсем комфортно от запаха крови, который исходил от Юи. «Куда я должен её забрать? — подумал Михаэлис при виде уже не разумеющей Комори. «Оставаться здесь — плохая идея, вампир прав, но куда?..» — решал демон из-за того, что его хозяйка сейчас не могла отдать нужного приказа и пришёл к выводу, что хоть у него и есть доказательства о семье девушки, которые он к собственному негодованию ещё не успел изучить, но отправиться к ним в данный момент не мог; Комори была не в том виде и состоянии, чтобы воссоединяться с благодарным папочкой, а, значит, оставался только один дом, способный принять их ночью — приход отца Комори.***
— Себастьян, где мы?.. — прижималась Юи к груди демона, чувствуя знакомый запах воска и тихий треск свечей. — Звучит так… словно я дома… — сжимала она в ладошке пиджак дворецкого, боясь открыть глаза. Голова кружилась настолько, что каждый ровный шаг Михаэлиса чудился заводной каруселью. — Вы дома… — ответил Себастьян, вышагивая по каменным полам церкви, ожидая, что вот-вот их встретит хранитель этого места. По правую и левую стороны стояли лакированные деревянные лавки, а красная, немного застиранная ковровая дорожка, по которой вышагивал строгий мужчина с худенькой и очень бледной девушкой на руках, заканчивалась каменным алтарём. — Кто здесь? — послышался весьма строгий голос священника. На улице ещё и трёх часов утра не было, а в его обитель уже кто-то ворвался без спроса. — Как вы прошли? Неужели кто-то позабыл запереть ворота… — вышел со стороны алтаря отец Комори и застыл. Он и подумать не мог, что однажды ночью этот мужчина, которого он счёл опасным и подозрительным появится здесь вновь. — Юи… — сорвалось с его губ имя дочери, и мужчина упал на колени. — Боже мой… Это и правда ты… — прикрыл он глаза рукой, чтобы не показывать собственных слёз, но так они только размазывались на его бледном лице. — Юи, ты… — не мог выговорить святой отец, как ему жаль. — Себастьян, опусти меня, — едва слышно попросила девушка. Она слышала надрывающийся голос отца и хотела унять его страдания. — Вы уверены, что уже можете идти сами? — спросил Михаэлис, ведь этому человеку он не доверял и, более того, опасался. — Да… — ответила Юи, но как-то неуверенно. Себастьян сделал ещё шаг в сторону согнувшегося на коленях служителя церкви и поставил свою ношу, почтительно склоняя спину. — Отец, — мягко заговорила девушка и обняла голову отца, — я не виню тебя… Ты же не мог знать. И сейчас я дома… Они отпустили меня, — прошептала Комори. Она была рада и бесконечно признательна Себастьяну за то, что он принёс её домой, за то, что она смогла обнять отца и услышать шёпот старой церкви, где всё было пронизано светом и добром. По крайней мере, так считала Юи. — Ты вся в крови… — обхватил он мозолистыми ладонями лицо дочери, всматриваясь в родные, но до ужаса замученные черты лица. — Что они сделали с тобой?.. — смотрел священник не без боли во взгляде, когда отодвинул волнистые волосы Юи и увидел многочисленные укусы. — Синяки, ссадины и это… — провёл он шершавым пальцем по глубоким следам от клыков вампиров и с долей отвращения и желания мести посмотрел на Себастьяна. — Или это и твоих рук дело? — грозно спросил святой отец. — Таким как ты не место в божьем доме. Покинь это место! — он попытался выгнать демона, однако, лишь разозлил Михаэлиса. — Прошу меня извинить, — оскалился демон широко, словно делал охотнику вызов. — Но я следую туда, куда прикажет моя госпожа, таковы условия нашей сделки. — Сейчас она дома. И ей больше не нужен слуга! — встал на защиту своего ребёнка отец Комори, но даже у него не было власти, чтобы становиться между демоном и его добычей. На это не решались те, кто стоит между жизнью и смертью, а какой-то человек осмелился сделать вызов. — Отец, — мягко сказала Юи и вынула свою руку из его сжавшейся ладони, — Себастьян мне очень помог. Я, правда, не могу так с ним поступить. Утром он уйдёт. Позволь ему остаться здесь до утра… Позволь мне побыть с тобой ещё чуть-чуть, ведь он выполнил условия нашего контракта и спас меня, — посмотрела Юи на Михаэлиса, понимая, что единственная причина, по которой он покинет их — это её душа, а, значит, её жизнь. — Разумное решение, — согласился демон, хотя его совсем не радовал исход. Душа Комори по-прежнему оставалась практически безвкусной — не пылинки, ни соринки и даже тёмного пятнышка. — Он непохож на того, кому нужен контракт… — прищурился святой отец, подозревая, что он один из вампиров. — Если только… — задумался он и те мысли, которые ему пришли на ум совсем не понравились. — Если только он не питается душами… — сказал священник вслух то, о чём думал и по хмурому виду демона понял, что только что был прав. — Нет… — покачал головой тот. — Ты не могла… — посмотрел он с ужасом на приёмную дочь, и по её опущенной голове сразу понял, что все его опасения сбылись. — Я убью тебя… — сказал он, глядя в пол, угрожая демону. — Я убью тебя, и моя дочь будет свободна, так я искуплю свой грех… — говорил отец Комори, а Юи казалось, что он бредит. Как её отец мог кого-то убить? — Не говори так! — обняла она святого отца. — Ты же священник! Мой отец — самый добрый человек, который только может жить в этом мире, я не знаю никого лучше и честнее тебя, поэтому не думай о том, что ожидает меня. Себастьян спасал мне жизнь множество раз, и я обязана ему… — Моя госпожа, — обратился к ней демон, предчувствуя беду. — Прошу вас вернуться. Это была плохая идея, тем более что мне стало известно о вашем настоящем отце, уверен, что когда вы себя приведёте в порядок, то мы сможем отправиться к нему, — сообщил благую весть Себастьян. — Я не верю… — выдержала Юи паузу и отпустила чёрную рясу священника. — Я столько месяцев пыталась узнать правду, а ты уже нашёл ответы… Ты действительно выполнил все условия нашего контракта, — тепло улыбнулась Юи и хотела подойти к дворецкому, который протягивал ей руку, но отец Комори не собирался вновь отпускать единственную дочь, пусть она и была ему приёмной. — Не приближайся к нему! — приказал вдруг священник и схватил Юи за руку. — У него красивое лицо, но это только маска. Под ней скрывается монстр, который ради души пойдёт на любое коварство, насилие и убийство. — Какого же вы плохого мнения о демонах… — обиженно вздохнул Михаэлис. — Не сравнивайте меня с подобным мусором. Моя главная задача — обеспечить достойное существование моего господина, которое в дальнейшем приведёт к исполнению контракта. Я вытерплю любую боль, любые унижения и трудности лишь бы мой хозяин был доволен. — Оставь свои красивые речи для тех, кто слаб духом! — не пожелал слушать отец Комори и прижал Юи к себе, так что его рука почти обхватила её горло, находясь чуть выше уровня груди, словно где-то подрёберной частью, где пряталось сердце, скрывалась и её душа, отведать которую так мечтал демон. — Я не позволю тебе… — начал он угрожать, как постепенно затих. Ритм сердца Юи его насторожил, если те редкие удары, которое оно совершало можно вообще назвать ритмом. Отец Комори побледнел и застыл. Его дочь больше не его дочь, она — ходячий мертвец, ведь у людей сердце бьётся, а когда в кровь поступает адреналин, то оно готово выпрыгнуть из груди, а здесь едва заметные удары. — Нет! — прокричал он со злости и оттолкнул Юи что было сил. — Ты не моя дочь! — кричал он и от бешенства просто плевался. — Моя дочь была живой! А ты монстр, который пьёт кровь и делает себе подобных! Ты зло… — Отец, это же я… — сидела Юи на красной дорожке. Когда её оттолкнул отец, она упала, а сейчас смотрела большими глазами, роняя огромные слёзы. — Это я… Юи… — Не ври! — закричал отец Комори. — Не смей мне врать! — добавил он и вынул начищенный пистолет, что прятал под рясой. — Сердце моей дочери билось, а ты всего лишь её оболочка… Мне жаль, что я вырастил нечто подобное… Но если я вырастил тебя, то обязан и убить, как я только мог совершить такую ошибку… — не верил он, но ещё больше не верила Юи, ведь тот, кого она считала безгрешным наставлял на неё пистолет. Откуда он мог взяться у простого священника посреди ночи?! — Должно быть, ты прав… — прекратила Юи сопротивляться судьбе. — В моей груди сердце матери Аято, Райто и Канато. Значит, я когда-нибудь тоже стану такой же сумасшедшей, как и Корделия. — Забери моё будущее, забери мою боль! — сказала блондинка, не задумываясь, что уже сейчас сходит с ума. — Моя госпожа, время отдавать приказы, — напомнил ей Михаэлис, но Юи позабыла о нём. — Мне врут все… Я привыкла… — отвернула Юи голову ото всех и закрыла глаза. — Прощай! — тихо сказал отец Комори, глотая слёзы, которые ежесекундно перекрывали ему кислород. — Прощай… — смирилась Юи, и в стенах церкви раздался выстрел. Звук от вылетевшей пули прозвенел, как начищенный колокол, и кровь закапала на вычищенный пол. — Себастьян… — еле вымолвила она имя своего спасителя, замечая, что от пули её прикрыл демон. — Ты… ранен… — смотрела она в широкую спину Михаэлиса, замечая большие капли крови на полу. — Вы недооценили меня, а я вас, — согласился Себастьян и вынул из груди смявшуюся пулю. Металлический комок полетел на пол, звонко сталкиваясь с ним, а демон вновь с угрозой посмотрел на противника. — Давно меня не задевали чьи-то пули, это должно вам польстить, охотник на вампиров. — Охотник… — повторила Юи уже не понимая, и не чувствуя ничего, кроме пустоты и разочарования. Даже отец, о котором она знала только хорошее оказался убийцей, а теперь он ненавидит её и желает ей смерти. «Для чего тогда жить? Почему бы Себастьяну не забрать мою жизнь прямо сейчас?» — думала она, но, как оказалось, это единственное о чём она могла думать. — Моя госпожа, — обратился к ней Михаэлис, — время решать. Приказывайте же мне. — Приказывать… — повторяла Юи за ним, но смотрела в одну точку. Может, она слышала, может, говорила, но не соображала. — Если тебе так нравятся мои пули, то я убью тебя! — заявил отец Комори и стал стрелять в демона. Себастьян замерцал по церковному залу, вынуждая священника сорить пулями. — Моя госпожа, — поторапливал он Юи, мерцая возле алтаря и свечей, уворачиваясь от очередного выстрела. — Приказывайте! — звал Себастьян, а Юи всё сидела как вкопанная. Демон был вынужден затеряться под куполом церкви, но скоро и оттуда посыпалась извёстка. Отец Комори стрелял без раздумий и опасений. — Вы не оставляете мне выбора… — появился Михаэлис на алтаре, возвышаясь над всеми, включая изваяние, что стояло за его спиной. — Теперь я хотя бы спасу душу дочери! — смело заявил охотник и дёрнул спусковой крючок. Демон был перед его носом, но выстрела не последовало. — Вы разучились считать патроны, святой отец? — нахально спросил демон, считая каждую пулю, которая была выпущена из старого, но верного оружия. — Моя госпожа — слабая девушка, а вы посмели играть так жестоко, я не могу закрыть на это глаза, поэтому ваша смерть будет тяжёлой, — сообщил демон и спрыгнул с алтаря на пол. В стенах прихода разыгрался ветер, часть свечей потухла и все увидели алые глаза демона. Он поднял с мраморного стола серебряное блюдо с подношениями для божества и смёл с круглой тарелки зёрна пшеницы и несколько яблок. Всё повалилось на пол, а обычная тарелка стала смертоносным оружием. Никто не успел опомниться от чувства ненависти, как плоский диск сверкнул в свете свечей, и блюдо застряло в шее отца Комори, врезаясь в позвоночные диски. Запах крови и хрип мучащегося умирающего эхом разлетелся в стенах прихода. Святой отец повалился на пол и дрожащими пальцами пытался вынуть тарелку, которая разрезала его шею, как острый нож постное масло. Кровь хлестала из его сонной артерии и заливала отмытые служителями церкви полы. Глаза его наливались последними кровавыми слезами, и тело содрогалось от жизни, которая покидала его. — Отец… — в последний раз назвала его так Юи и с небывалым ужасом в глаза посмотрела, как мучается это тело на полу, хрипя и протягивая напрягшуюся до синих вен руку. — Я предупреждал вас… — строго заговорил с ней Михаэлис и пошёл навстречу умирающему. — Я говорил, что не пожалею сил и мер, если вам будет угрожать опасность. Сегодня вы могли спасти ему жизнь, нужно было только отдать приказ. Почему вы не прислушались ко мне? — встал над ней демон, но Юи уже корила себя в предсмертных муках отца и не могла даже встать. — Вы зря думаете, что если вы не будете ничего делать, то ничего не произойдёт. Я покажу вам, что бывает, когда вы сомневаетесь и не можете принять решения, — сказал он и поменял объект своего презрительного воздействия. — Вы не будете спать с миром, святой отец, — предупредил его Михаэлис и надавил чёрными штиблетами на тарелку, которая торчала из горла приёмного отца Юи. — Как я и говорил, запах смерти невозможно смыть, теперь он будет с вами вечно! — уничижительно посмотрел на него Себастьян и переместил свой вес на серебряное блюдо. Глаза отца Комори едва не вылезли из орбит, раздался хруст и ранее умная голова отлетела от тела, покатилась по дорожке, размазывая глубокий красный цвет, оставляя тело колыхаться без жизненно важной его части. — Теперь вам ничего не будет мешать, — спокойно сказал демон и поднял голову священника, заботливо укладывая её на серебряное блюдо. Он хотел преподнести её тому богу, которому служил сей грешник, но, вспомнив о Юи, почти передумал. В назидание он возложил своё подношение на алтарь и посмотрел на бьющуюся в панике блондинку. Девушку всю колотило от тёплого запаха крови, судорог отца и его отлетевшей головы. А уж когда она увидела, как в его горло застряла огромная тарелка и кровь хлещет через ровную рану, то голова её закружилась. И стоило дворецкому поставить голову отца с перекошенным лицом, открытым ртом и высунутым языком на серебряном блюде на всеобщее обозрение, как тошнота закрутила её живот, в носу зажгло и ноги онемели. Вскоре глаза закатились, и Юи упала рядом с бездыханным телом отца без слов и напрасно истраченных сил. — Не переживайте, моя госпожа, — подошёл Михаэлис к девушке и взял её на руки, — вам не придётся хоронить вашего отца, я приберу здесь, как следует, — сказал демон, и свечи вспыхнули на небывалую высоту. Огонь стал поедать шторы и деревянные лавки, всё что горело жадно поедалось горячими языками демонического пламени. — Все ваши проблемы, оттого что вы не знаете, чего желаете. Вы сомневаетесь, но сами уже грязнете в желаниях, которым не придаёте значения. Сомнения и бездействие — главные враги, это приведёт вас лишь к одному пути — вскоре ваши желания превзойдут и сломают вас, тогда вы станете заложницей собственных желаний, и тогда ваша душа навеки будет моей!