Куст, выдранный с корнем

И оно имеет место быть, ведь Бэтмен, быстро осмотрев его аккуратный, торчащий кверху небольшой член, накрывает его своими губами. Когда головка Джокера погружается в горячую глубину, он думает, что прямо сейчас просто умрёт от всей этой боли и этого наслаждения. Раненый бок будто получает ещё одно ранение - клоун пытается сломать себе поясницу вновь, зажмурившись и выгнувшись от яркого удовольствия, когда Брюс плотнее смыкает губы и мажет языком по головке, одновременно вытягивая весь воздух из своего рта. Ещё не отошедший от болевого шока психопат стонет так громко, как только может позволить ему саднящее горло и изорванная болью грудина, и этот стон порождает в Уэйне бурю эмоций. Он ведь так долго сдерживал себя. Мечтал об этом с тех самых пор, как однажды увидел с нужного ракурса обтянутую идеально сидящими брюками подтянутую задницу Джокера. Почти слитным движением Уэйн заглатывает половину члена, глубже не получается с первого раза - глотка саднит, уголки губ трескаются, рот полон слюной настолько, насколько это вообще возможно, и она уже стекает по подбородку. То, что размерчик у Джея в самый раз, доказывает растяжение щёк Брюса, когда он перекатывает солёный и крепкий ствол в своём рту. С каждым возвратно-поступательным движением конвульсии и стоны обезумевшего Джокера становятся всё громче и сильнее до тех пор, пока он с криком не изливается во влажную глубину рта Бэтмена. Тот, даже не предприняв поначалу попытки всё проглотить, оказывается наполнен спермой по самое не хочу. Солёной бело-водянистой жидкости полон рот, нос и, кажется, даже из ушей сейчас польётся. Бэтси с белесыми потеками в уголках губ почему-то не брезгует и сглатывает. Потом беспокойно прочищает горло и морщится, видимо, затекло в нос. А после пытается сказать Джокеру что-то, но получается глуховатое хриплое карканье. Джокер по-особенному уютно и мягко улыбается хриплым и отрывистым звукам и самыми кончиками пальцев поглаживает по щеке Брюса. И последнему этот, казалось бы, унизительный жест кажется совсем не таковым. В усталом наклоне запястья и положенной на грудь голове сквозит смертельная усталость и безмерное удовлетворение. Разомлевший Джокер наблюдает картину "Бэтси-тут-на-коленях-стоит-ого" ровно до тех пор, пока его взгляд опускается ниже, и он видит совсем почти не скрытый домашними штанами стояк Бэтси Уэйна. Клоун глупо хихикает, внезапно обнаружив в себе силы на подвиги, и тянется правой приласкать достоинство Брюса, а левой погладить его по открытой части щеки. Прилив сил, казавшийся только что огромным, на том кончается, и Джокер проваливается в сон, уронив напоследок тихое "Брюси-бэт". Уэйн усилием воли заставляет себя игнорировать болезненный стояк и начинает перевязку заново, манипулируя уснувшим, буквально выпитым досуха Джокером. Брюсу мучительно. Что же будет теперь? Как злодей отреагирует на это? Что будет дальше, и будет ли что-то? Уэйн промокает тело клоуна от пота, грима и других биологических и не очень жидкостей, укладывает его на диван, укрывает пледом и, помедлив немного, целует в лоб. Его ждут работа, работа, ещё раз работа и три деловые встречи, иначе говоря, ещё и ещё больше работы. Брюс почему-то думает, что он нескоро возобновит вечернее патрулирование улиц - без Джокера хаоса и беспредела станет на порядок меньше. Собственный стояк мешает думать и делать что-либо с телом Джокера без неприличных мыслей, к тому же Брюс только сделал свой первый в жизни минет чёртовому Джокеру, мать вашу (не то, чтобы у него не было опыта в таких делах, но обычно минет делали ему, а он просто наслаждался этим, как недавно наслаждался видом кончающего Джокера). Сотни неозвученных вслух вопросов теснятся в мыслях, мозг как на повторе проигрывает это "Брюси-бэт", от которого накатывает сладкая слабость в ногах, и Брюс со стоном поднимается, чтобы дойти до душа. Он думает, что непременно разберется с этим позже, жадно быстро доводит себя до пика с выжженым на обратной стороне век кончающим Джокером, неспешно одевается и оправляется в Готэм - его ждут дела компании. Сумбурно и смято проходит день ( Брюс трижды хотел звонить Альфреду и узнавать, как там Джокер, но когда он брал телефон в руки, сразу вспоминал, что так и не сказал старому другу о госте на нижних этажах), от которого Уэйн и так ничего не ждал, кроме, конечно же, усталости, напряжения и головной боли. Вопреки всем вышеуказанным последствиям обычного рабочего дня, мужчина просит водителя прибавить скорость по пути домой и нетерпеливо покусывает губы всю дорогу. Джокер опасен, неконтролируем, непредсказуем и вообще он псих, но его член так же чертовски хорош, как и он сам, да и к тому же он ранен, беззащитен и сам к нему пришёл. Последнее сильно льстит Брюсу, потому как большего он и представить не мог, все их бесконечные стычки, в протяжении которых они сцеплялись, будто дикие звери, и грызли друг друга до первой или последней капли крови - всё это так надоело. Просто со временем они банально притёрлись, сработались, почти как напарники-копы, но только в точности до наоборот. Коп здесь только Бэтмен, а вот Джокер очень плохой мальчик. Но только и оно. Безграничное доверие раненого Джокера, которого он смог бы с лёгкостью добить в тот самый момент, поражало. Поражало, и в то же время было до боли естественным. Заклятые друзья или лучшие враги, какими бы не были их отношения сейчас, Брюс собирался перевести их в разряд личных любыми способами, пока Джокер в его власти. Водитель заунывным тоном тянет своё "приехали, сэр", за которое получает так много, что можно было бы и порадостнее это делать, и Уэйн выбирается из машины прямо к ступеням у входа в особняк. Вот он и дома. Альфреда нет ни на первом, ни на втором этаже, так что Брюс озадаченно следует в спальню, чтобы переодеться в домашнее и спуститься к Джокеру покормить того. Мужчина меняет деловой костюм на домашнюю футболку и спортивные штаны и направляется к психопату на ланч, попутно захватывая с кухни поднос с, что странно, ещё тёплой пищей. Он привычно бесшумен, вот только дверь в комнату управления приоткрыта, и изнутри слышны голоса. Говорят меж собой двое: Джокер и, о боги, Альфред? Брюс порывисто врывается в комнату, хлопая дверью, и застывает, увидев неописуемую картину. Альфред спокойно сидит на заляпанном кровью кожаном диване и меняет повязки на весело щебечущем о своём Джокере. На столике правее поднос с чайником и кружками, может быть чаем, и кухонная аптечка. Дворецкий спокойно окидывает взглядом Уэйна, приветственно кивает, тут же получая такой же кивок в ответ, и продолжает мумифицировать бинтами психа, легким похлопыванием ладони понукая поднять руки выше. Брюс ощущает внутренне, будто сидит на пороховой бочке и собирается закурить сигару, потому как собирается банально поздороваться с сидящим к нему спиной Джокером. Пара невинных слов ощущается как спусковой крючок автомата или вынимаемая чека полевой гранаты массового поражения - одно лишнее движение и спокойно щебечущий вспуганный клоун свернёт шею Альфреду в два счёта. - Добрый день, я дома. И лавиной мыслей и страхов поверх. Сразу, во все глаза наблюдать, ловить малейшие подергивания мышц, каждый жест и каждый рваный выдох, каждое резкое движение и малейшее покачивание кудрей. Но ни один из всех минитеррористических актов с мгновенным сворачиванием шеи Альфреда или ещё чем похуже не осуществляется. Джокер заводит для пущего удобства руки себе за голову, обхватывая кистями локти, и спокойно поворачивает голову на звук так, будто слышал подобное от Брюса ежедневно. - А вот и Брюси-бэт, Альбедо, а ты волновался. Прикатил, как миленький, домой вон. Выглядит уставшим и потасканым, так что согласен, спит он действительно очень мало, если вообще спит. Ты спал сегодня, милый? Уэйн не сразу соображает, что вопрос был задан ему, потому как все его мысли направлены в сугубо привычное русло. Джокер значит опасность, Джокер значит убийства, Джокер значит... Во рту скапливается прилично слюны - Брюс помнит вкус Джокера.