but first, ramen

      Если кто не знал, утро в ресторане рамэна начинается не с кофе, и даже не с рамэна, а с оглушительного ора рабочих кричалок на японском. Минхёк пытается перекричать Хосока, Хосок – Минхёка, а не выспавшийся администратор Чангюн осуждающе смотрит на поваров и надеется, что сегодня их не придётся разнимать даже в шутку. Отличная смена подобралась, ага. Они делят обязанности на камень-ножницы, и Минхёк с открытой кухни озаряет Чангюна довольной улыбкой – заказы на рамэн сегодня достаются ему. День рабочий, к тому же довольно холодный, поэтому их усечённый состав легко справляется с обслуживанием немногочисленных гостей. Хосок прячется за холодильником, чтобы схомячить свою утреннюю порцию лапши, а Минхёк не устаёт поражаться вместительности его желудка. – Иногда я думаю, что ты работаешь здесь только ради еды, но потом вспоминаю, что есть ещё принц, – ехидно замечает он, не отвлекаясь от замешивания соуса.       Хосок давится едой, почти переворачивает холодильник, и воровато оглядывается в сторону зала из-за угла: – Он пришёл? – громким шёпотом. – Не-а, – Минхёк поворачивается, чтобы показать коллеге язык, – и не надейся, готовить для него я сам буду.       Старший повар сердито бухтит себе под нос, вероятно, посылая проклятия на бесстыжую белобрысую голову. Минхёк – тот ещё хитрец, даже имя их постоянника выведал у Чангюна, у которого доступ ко всем чекам и картам (а карты-то обычно именные). Делиться инфой отказался наотрез, особенно с Хосоком, которого считал главным соперником в коллективной односторонней любви к принцу. Кстати о принце. Этот высокий худощавый парень заходил к ним практически каждый день и, конечно же, привлек внимание скучающих в спокойные смены поваров и работников зала. В первую очередь тем, что выглядел и одевался каждый раз как модель на подиум, во вторую уже тем, что заказывал всегда одно и то же и съедал всё без остатка. Как только эта каланча умудряется есть по полкило рамэна и оставаться таким худющим – думал Минхёк каждый раз, исподтишка рассматривая из-за стойки лицо гостя с выразительными чертами и крупным ртом. Очень редко когда его пухлые губы трогала легкая улыбка, пока он листал что-то в телефоне. Загадочный товарищ. С наступлением весны его супер стильное черное пальто сменилось длинным плащом с кучей ремней, а потом и вовсе оверсайзовой джинсовкой со вставками из пестрой ткани, напоминающей о старом бабушкином ковре. Острые на язык сотрудники рамэнной сразу окрестили его "принцем в ковре" и остановились на этом.       Звук дверного колокольчика будоражит мысли Минхёка снова и снова, он готовит заказы, подпевая тихонько музыке из зала и ждёт. А вот и он – пришёл-таки. Повар заранее закидывает лапшу вариться и сам, обгоняя Чангюна, бежит принимать заказ, что в общем-то необязательно, ведь он уже знает всё наперед. – Ну как там принц? – с нескрываемой иронией в голосе интересуется Хосок. – Как всегда холоден и безразличен, – Минхёк картинно вздыхает, – он разбивает мне сердце.       Он энергично встряхивает лапшу, крича задорное «ващщой» – клич из японской древности, пошедший ещё от языческих традиций и в итоге превратившийся в служебную кричалку, которую используют в рамэнных по всему миру. Пробравшийся на кухню Чангюн, качая головой, наблюдает, как Минхёк палочками подкидывает в стандартный мисо рамэн лишний кусочек мяса и побольше водорослей. – Хён, – администратор с укором смотрит на повара. – Ну, это же наш любимый принц, ему надо хорошо питаться, – доверительно шепчет Минхёк и задорно подмигивает.       Чангюн закатывает глаза, которые и так готовы перевернуться вовнутрь, так часто приходится делать это ежедневно из-за всяких индивидов. Он относит до сих пор очень горячую тарелку за стойку. «Спасибо», – особой реакции от принца ждать не приходится, он всегда кажется сонным и застрявшим в своих мыслях так глубоко, что едва ли реагирует на происходящее вокруг. В этот раз он (быть не может!?) поднимает глаза прямо на Минхёка, и у того ёкает в груди. Неужели благодарность была адресована ему? Повар неловко улыбается в ответ, но на него уже не смотрят (да и зачем, когда перед тобой полная миска вкуснющего горячего рамэна?). Минхёк, на самом деле, никогда не испытывает проблем в общении и с радостью болтает с гостями через стойку, когда есть время и настроение, но в случае принца впадает в страшное смущение и не может придумать, на какой же кобыле к нему подкатить. Он искоса поглядывает на чёрную макушку с выцветшими в серый прядями – ещё недавно они были кристально белыми. Идея приходит на ум внезапно. Минхёк берет мел, которым они записывают на доску перечни необходимых продуктов и планы по заготовкам, и подкрадывается к ничего не подозревающему Хосоку. – Что ты там делаешь? – уточняет старший повар через некоторое время. Ему не интересны проделки Минхёка, но спине всё же щекотно. – Одолжи мне свою спину, по-братски, – просит Минхёк и настойчиво разворачивает спиной к залу.       Покончив с рамэном, принц ковров заспанно смотрит в сторону кухни, ловит на себе искрящийся смехом взгляд беловолосого повара и замечает нечто странное на чёрной форме второго. Надпись ужасно корявая, но читабельная. Минхёк радостно кивает ему и виснет на плечах Хосока, чтоб не дёргался. «Хёнвон-а, мы любим тебя так же сильно, как ты любишь рамэн, давай дружить».