but first, ramen

      Им Чангюн любит людей и свою работу очень сильно, иначе никогда не предпочел бы семейному бизнесу беготню по ресторану, плоские шуточки поваров и рис с рамэном на завтрак, обед и ужин. Есть всего несколько категорий посетителей, которые раздражают его по-настоящему: любители засиживаться до закрытия, когда всем сотрудникам хочется домой, и непонятно чего желающие чудаки, на которых приходится тратить кучу времени и моральных сил, чтобы в итоге получить самый дешевый и банальный заказ из всего меню.       Сегодня ему не везёт особенно сильно, потому что вечером в ресторане становится ощутимо оживлённо, и он один носится от стола к столу, чтобы успеть обслужить всех голодных и жаждущих. Кихён моет посуду, Хосока с кухни хрен выпросишь выйти помочь, а Минхёк слишком занят готовкой, да и к кассе этих двоих лучше не подпускать, себе дороже. «Хочешь делать хорошо – делай всё сам», – вздыхает администратор и несётся принимать новый заказ. Парочка за столиком, листающая меню не меньше четверти часа, вяло выслушивает его рекомендации, из которых выносит для себя ровно нихуя. Время идёт, спина затекает, да и других гостей без присмотра надолго оставлять нельзя, а тупые голубки, кажется, ничего кроме друг друга замечать не хотят. – Так какой вам рамэн? – с едва скрываемым раздражением повторяет уставший от бесполезной болтовни Чангюн. – Неси такой же классный, как моя девушка, – требует молодой человек, возомнивший себя, видимо, пикапером года. Бедного Чангюна почти тошнит. – Простите, у нас нет страшного рамэна, – с каменной рожей выдаёт он и отворачивается, чувствуя, как кончики ушей горят от злости и стыда.       За соседним столиком какой-то парень буквально взрывается от смеха. Чангюн гневно сверкает глазами в его сторону и почему-то сразу же успокаивается. Возможно, виноват нелепый вид этого товарища с вызывающе красными волосами, бритыми висками и закосом под рокера, который не то смеётся, не то плачет, подавившись чаем. Он даже кружку со стола сбивает, но Чангюн со своей скоростной реакцией мгновенно её подхватывает. – Вы в порядке? – дежурным тоном спрашивает администратор у красноволосого стихийного бедствия, возвращая на стол вздумавшую улететь посуду. – В полном, ща, проржусь только, – парень очевидно страдает, не в силах справиться с истерикой, – круто вы его, – замечает он, – вас же не уволят за это? – Очень сомневаюсь, к сожалению, – Чангюн улыбается искренне впервые за вечер, – но спасибо за беспокойство.       Возмущённая парочка уходит – и к лучшему, как считает Чангюн. Не очень-то хотелось смотреть им в глаза после такого; и вроде стыдно, а вроде – заебали. Можно сколько угодно не уважать работников сферы обслуживания (делающих, между прочим, жизнь намного комфортнее), но грубость и фамильярность терпеть он не станет. Чангюну в этом плане просто: он не держится за должность и не боится совсем никого, поэтому может использовать сарказм сколько душе угодно (а ей обычно угодно всегда). – Слышь, чего недовольный? – спрашивает Минхёк, стоит зайти на его священную территорию. – О чем ты? – пожимает плечами админ. На кухне рассказывать о происшествии точно не стоит, потому что именно здесь рождаются самые бредовые анекдоты и варятся сплетни, – иди дальше свои яйца чисти. – Свои я уже утром начистил, а вот тебе могу помочь, – Минхёк мерзенько хихикает и вылавливает из ведра с варёными яйцами ещё неочищенное. – Боже, – Чангюн воздевает глаза к потолку, но бог давно покинул этот притон развратников с кодовым названием «кухня».       Между тем, рабочий день подходит к концу, и посетители постепенно покидают зал. Остаётся один красноволосый рокер, давно допивший свой чай и всё остальное. Чангюн сверлит его взглядом, раздумывая, не пора ли подойти и напомнить, что они тут закрываться пытаются, как бы. Парень всё строчит что-то в блокноте и, похоже, совсем не замечает, что находится в зоне риска. Администратор подкрадывается к нему, чтобы посмотреть, что он там карябает, и негромко прочищает горло. Гость дёргается на месте и резко захлопывает блокнот. – Мы скоро закрываемся, – Чангюн кивает на винтажные часы в центре зала. – Простите, но тут такое дело, – парень неловко улыбается, демонстрируя пару очаровательных ямочек, – можно будет проводить вас после работы? – Ха, – понятное дело, Чангюн похожего дерьма повидал, но в этот раз хочет дать волю фантазии, тем более, что этот гость совсем не мерзкий, даже наивный, – если завтра меня будет ждать чёрный байк и букет цветов, так и быть, подумаю.       «А ведь будет», – думает он с долей обреченности, наблюдая восторг на чужом лице.       Парень подскакивает с места, на ходу запихивая вещи в рюкзак, и, прежде чем выбежать на улицу, смачно чмокает прихуевшего Чангюна в щёку. Где-то на кухне издают звуки умирающих тюленей два долбоёба.