but first, ramen

      Чжухон совершенно не ожидает подвоха, когда заходит в рамэнную за пару часов до закрытия, чтобы забрать Чангюна с работы. Не то чтоб ему сильно нравилась японская кухня, но поесть чего-нибудь сытного на халяву и поглазеть на до смерти красивого админа хоть чуть-чуть подольше хочется постоянно, как только выдаётся свободный вечер. В этот раз что-то определённо изменилось – не просто так Чангюн на днях задерживался допоздна и рассказывал о каких-то таинственных приготовлениях. Вместо приветливого света из окон в полный человеческий рост его встречают тусклые мерцающие огоньки. Дальше – больше: заляпанное кровавыми разводами стекло входной двери и полутёмный зал, который просто не узнать. – Привет, присядь пока что.       Где-то на фоне играет лакримоза, что весьма интересно сочетается с шипением кипящего масла и стуком тарелок. Чжухон не сразу узнаёт Чангюна в пробежавшей мимо нежити в развевающемся на ходу длинном плаще. Голос родной, знакомый, чуть охрипший, и интонации такие же саркастично-уставшие. А вот внешность почти неузнаваема. Он как во сне обходит громоздящиеся на полу тыквы по пути к стойке у открытой кухни и занимает занавешенное искусственной паутиной место под бумажным фонариком. Множество светодиодных свечек и гирлянд частично компенсируют отсутствие верхнего освещения, однако с ними тени становятся резче, углы – острее, а пауки, рассаженные по углам – страшнее. Чжухона аж передёргивает слегка от их угрожающего вида. – Извини, что заставил ждать, приходится работать работу, – Чангюн изящно облокачивается о стойку, и на его заебавшемся лице едва угадывается подобие улыбки.       А Чжухон не выдерживает: – Что же, граф Дракула, не желаете меня укусить? – краем глаза он замечает навострившего сразу две пары ушек Минхёка. Восхитительные кошачьи ушки, кстати, очень ему идут. – А горячего рамэна за шиворот не желаешь? – псевдовампир скалится непривычно широко, было бы даже очень мило, если б не жуткие накладные клыки. – Можно куда-нибудь в другое место? – осторожно спрашивает Чжухон, на что получает зловещий смех в ответ. – Сколько можно флиртовать? – жалуется Минхёк, оборачиваясь к собирающему заказы Хосоку.       Тот пожимает мускулистыми плечами, забавно смотрящимся в сочетании с розовым кружевным передником. Наряд горничной, чтоб его. – У нас тут неделя Хэллоуина, или вроде того, – запоздало поясняет Чангюн, поправляя свою ослепительно-белую готичную рубашку, – гости в восторге, но не всегда, мы тоже.       Сомнительность восторга Чжухон осознаёт, когда решает наведаться в туалет, где его встречают черепа и подвешенные под потолком резиновые конечности, чересчур напоминающие настоящие. Имитация логова серийного маньяка, не то слово. Хорошо, что его пустому желудку терять нечего. – Сейчас, кстати, есть тыквенное мороженое, если хочешь, – Чангюн уже успевает принести огромную тарелку с горячим рамэном к его возвращению и выжидающе смотрит, очевидно, надеясь на оценку своих дизайнерских трудов. – Будет странно, если у кого-то после посещения уборной ещё останется аппетит, – Чжухон с наслаждением вдыхает пряный запах бульона – яркие имбирные нотки, чёрный перец и соевый соус, – но я всё равно очень голоден.       Чангюн невольно опускает глаза под сосредоточенным на его губах пронзающим взглядом. Нет сил быть так близко к человеку, от одного голоса которого по коже бегут мурашки и подкашиваются ноги, но не иметь возможности даже прикоснуться к нему лишний раз. Потому что работа, и потому что каждое прикосновение обжигает адским пламенем, а впереди ещё долгие полтора часа. Впрочем, если никто не видел, то ничего не было, случайный поцелуй украдкой за пирамидами из тарелок не считается.