Битое стекло

      Очередное утро буднего дня: солнце острыми лучами прорывало ткань занавесок, что мягко ложились на потертый временем подоконник. Запах крепкого кофе вперемешку с сигаретным дымом окутал всю кухню, оставляя во рту горькое послевкусие. Под теплыми лучами утреннего света звучала оживленная беседа двух старых знакомых, добавляющая общему пейзажу кухни ноток семейного уюта. – Да говорю я тебе, ничего у меня с ней не было, – смеясь, продолжает отнекиваться Даби. – Я же не какой-нибудь извращенец, чтобы лезть к пятнадцатилетним школьницам. – Я ни на что не намекаю, – отвечает Джин, облокотившись на подоконник и пристально всматриваясь в окно. – но никто из тогда присутствующих не осудил бы тебя. – Что, правда? – удивился Даби, стряхивая сигарету в пепельницу, чью роль любезно исполняла старая полу разбитая кружка. – Конечно нет! – засмеялся Джин и, повернувшись к Даби, добавил. – Чертов извращенец. – Эй! Я ничего не подтверждал. Просто поинтересовался. – Коне-ечно, – устало, но с улыбкой протянул Джин, вытягивая руки вверх. Последние полгода ему приходилось сталкиваться с самыми различными трудностями: от попыток снова влиться в социум вместе с приобретенными «отклонениями» до переориентации со дня на ночь. Не то чтобы ему не нравилось работать по ночам: в работе таксиста, безусловно, много недостатков, но лично для Джина плюсов было не меньше. «Что может быть лучше катания на любимой машине, купаясь в огнях ночного города?» – эта мысль вертелась в его голове каждый раз, когда он утром возвращался с работы, не в силах дождаться следующего вечера. Ночью ты полностью отдаешь себя в объятия судьбы, остаешься один на один с дорогой – так он считал. – Кстати, я всё хотел спросить о Шигараки. – Даби пытался звучать как можно более незаинтересованно, но получалось так себе. – А? – спустившись с небес, вопросил Бубаигавара. – А что именно тебя интересует? – Ну, что он за человек, например, – неуверенно ответил Тойя и сразу же попытался перевести всё в шутку. – А то уже вторую ночь не могу спать с ним в одной комнате: вдруг он решит меня девственности лишить. Джин рассмеялся. – Ты сейчас серьезно? Во-первых, с твоих уст это звучит чертовски иронично, – чуть успокоившись, продолжает он. – Во-вторых, Томура неплохой парень, хоть по нему так сразу и не скажешь. Когда я впервые его увидел, мне показалось, что от него веет могильным холодом. Знаешь, тот тип людей, которые всегда «мертвы внутри». Но прожив с ним полгода, я понял, что первое впечатление бывает обманчивым: может, он и не самый приятный человек, зато на него всегда можно положиться. Даби, чей взгляд устремился в пол, внимательно вслушивался в каждое предложение Джина, хоть и пытался не подавать виду. Не то чтобы его данный вопрос действительно волновал: какое ему дело до Шигараки и его отношений с остальными, тем более учитывая, что последний ясно дал понять – он будет держать дистанцию. Однако было в нем то, что не давало покоя Даби еще со старшей школы – его самоуверенность. Пусть Томура не обладал физическим превосходством, но он с поднятой вверх головой принимал каждый удар Даби, не давая себе возможности отступить назад. В любой ситуации взгляд Томуры оставался раскаленным до мороза по коже, и Даби это … настораживало. Несмотря на то, что он всегда был проницательным и мог почти безошибочно определить начинку любого человека, раскусить Шигараки ему еще не удавалось, но он был уверен – за стеной самоуверенности пряталось что-то слабое. Еще при первой встрече с Томурой он поставил себе цель – вытащить эту слабость наружу и растоптать на глазах у всех, собственно, это и подразумевал инцидент со змеями в старшей школе. Однако, в последний момент что-то пошло не так: ожидаемой реакции от Томуры не последовало, даже наоборот – реакция была равна нулю, по крайней мере внешне. Все шрамы, оставляемые Даби, все синяки и порезы – это внешние трещины, но то, что произошло тогда, оставило рану где-то внутри. Но не у Томуры. У самого Даби. – Похоже, у вас с ним неплохие отношения. – обронил он себе под нос. – Типа того, – вытянув руки над собой и протяжно зевая, ответил Джин. – Но тебя ведь не это волнует? Даби сначала бросил в сторону собеседника непонимающий взгляд, но через мгновение его лицо накрыла едкая ухмылка. – Мне похуй. – Как обычно: в этом мире не меняются две вещи: бесконечность Вселенной и похуизм Тойи, – с улыбкой ответил Бубаигавара. – Доброе утро, – послышалось где-то сзади. Растрепанные волосы, кое-как собранные мягкими прядями за ушами; синяки под глазами, которые не спасет даже огуречная ванна; и одежда, в которой парень спит еще с Рождества – образ Томуры был вполне исчерпывающим. – Доброе, – радостно воскликнул Джин, и тут же спросил. – А что, уже 7 утра? – Вроде того. Томура потер ладонью правый глаз, на котором красовался глубокий шрам – неприятное воспоминание из детства. Последние два дня он выглядел особенно сонным, очевидно почему: Даби возвращался поздно, часто под утро, кроме того у него были очевидные проблемы со сном на пару с шилом в жопе, поэтому вместо того, чтобы молча лежать в постели и не мешать Шигараки хотя бы наслаждаться тишиной, Даби каждые пятнадцать минут выходил покурить. Сигаретный дым – отдельная тема, у Шигараки он вызывает только легкую тошноту, но этого достаточно, чтобы постоянно держать окно в комнате открытым – а на улице тем временем спеет октябрь. Тем не менее, даже несмотря на очевидные недостатки своего нового соседа, Шигараки не чувствовал излишней раздраженности по этому поводу: наоборот, он чувствовал себя крайне умиротворенно. Объяснить это он, конечно, не мог. – Я пойду спать, все-таки всю ночь на работе, – протянул Джин, медленно направившись в сторону гостиной. Через несколько мгновений его шаги растворились в лучах утреннего солнца, и дом наполнила благая тишина. Шигараки вяло суетился возле плиты, пытаясь приготовить себе чай и случайно не сжечь всю кухню к чертям: с ней у Шигараки был короткий разговор. Готовить он не умел и не хотел, верхом его кулинарного мастерства было умение сварить кофе, и то только тогда, когда лень бежать до ближайшей кофейни. По внешнему виду Томуры такой расклад казался оправданным: худое телосложение с торчащими из-под майки ключицами подтверждали его нежелание начать нормально питаться. – Тебе к которой? – раздалось за спиной у Томуры. – Ко второй. – Почему не спишь тогда? – Тодороки сделал очередную затяжку, откинувшись на спинку стула. – Не спится что-то, – на автомате ответил он, наполняя чашку кипятком. Помещение засияло красками аромата яблок и корицы, перебивая запах сигаретного дыма. Томура обнял чашку руками, пытаясь согреться. Он перебирал пальцами по керамической поверхности, думая о чем-то своем. Даби докурил сигарету, потушив окурок о пепельницу. – Извини, – спокойным тоном выдал Даби. – Я не самый лучший сосед. – Всё в порядке, – ответил Томура. Даби посмотрел на него, зацепившись взглядом за его улыбку, и на мгновение он почувствовал дикое облегчение. Будто он на исповеди, и священник простил ему все его грехи. Невольно Тойя сам мягко улыбнулся, уткнувшись в свою чашку с кофе. В горле застряли слова, много слов, которые хотелось бы озвучить. Они бились в груди, словно птицы в клетке, но освободить их он так и не решился. Постояв еще немного с чашкой в руках, Томура быстро опустошил ее и направился в свою комнату. Последняя капля аромата утреннего чая покинула кухню вместе с ним. Даби щелкнул зажигалкой и закурил очередную сигарету. «Уже пятая за это утро, – подумал он про себя. – День начался как обычно».

***

      Традиционные звуки переполненной электрички на фоне играющей в наушниках музыки казались чем-то отдаленным и неуловимым. В ушах звенела песня «MISSIO – bottom of the deep blue sea», а за окном пробегали сначала небольшие приватные дома, устеленные желтой листвой, а позже – бетонные конструкции, усеянные стеклом и металлом. Тойя никогда не любил родной город: может из-за семьи, может конкретно из-за отца, а может потому, что всегда чувствовал себя здесь чужим. Электричка остановилась, люди толпами повалили на улицу, а вместе с ними и Даби. Каждый раз по дороге в университет ранним утром он проводил небольшой ритуал: взять эспрессо без сахара в местной кофейне – остановиться возле нерабочего в это время года фонтана – сесть на край сооружения, закурить сигарету – просидеть так минут пятнадцать, попутно опоздав ровно на столько же времени на первую пару. Но его это, конечно же, волновало меньше всего. Для него огромным успехом был сам факт появления в университете, факт опоздания на этом фоне выглядел незначительно. Он совершенно не замечал мелькающих тут и там горожан, суетящихся в поисках непонятно чего, даже для них самих. Даби тоже был таким в некотором роде: в глубине души он всегда стремился к чему-то, тому, чего в жизни он никогда не получал в достаточной мере. Возможно, он смог бы достичь этого, если сам понимал бы, чего ему не хватает: речь о понимании? О заботе? О любви? «Единственное, что мне нужно для счастья, – всегда повторял он. – Это пачка сигарет и чтобы все оставили меня, блядь, в покое». Но эти слова были похожи на крик потерявшегося в пустыне человека: ты кричишь, прекрасно осознавая, что некому услышать. Никто не придет на помощь. И от этого ты кричишь еще сильнее. Даби потушил окурок о край урны, посмотрел на небо: облака сгущались над городом, поглощая небосвод, замедляя происходящее. Через несколько минут пошел дождь, но Тойе плевать. Сейчас он просто устал. Всю дорогу к университету он шел неспешным шагом, пока в его голове роились самые разные мысли о Шигараки Томуре: Даби искренне не понимал, почему относится к нему так, как относится. Возможно, он просто наконец-то смог признать, что был не прав. Возможно, ему просто стало жаль парня, глядя на то, через что ему пришлось пройти по вине Тойи. «Не обманывай хотя бы себя, – устало твердил он сам себе. – Тебе просто стыдно, что он нашел в себе силы проявить к тебе милосердие, несмотря на твою бессердечность по отношению к нему. Какое безобразие». «Щелк» – очередная сигарета обуглилась, прячась от дождя под ладонями парня. Уже восьмая за это утро. Как обычно. Телефон в кармане куртки издал короткую вибрацию, через ткань пробился отпечаток засветившегося сенсорного экрана. Даби достал смартфон, разглядывая всплывшее сообщение на экране блокировки: «Перезвони мне после занятий, пожалуйста. От кого: Фуюми».

***

      Пока Тойя сидел в душной аудитории, задыхаясь от чрезмерного количества назойливых людей и постоянного жужжания преподавателя где-то в конце аудитории, серые плиты облаков на небе потихоньку разошлись, оголив голубую гладь. «Жертвы были принесены не зря, – подумал про себя парень, слегка улыбнувшись. – Наконец-то нормальная погода». Преподаватель объявляет о конце лекции, желая всем студентам хороших выходных. Аудитория наполняется хаотичными разговорами молодых лиц, которые стихают по мере продвижения Даби вниз по коридору. Покинув территорию учебного заведения, он остановился возле старой скамьи в отдаленной части сквера: здесь было относительно тихо, а шум Даби, как знают его бывшие соседи, не любит. Он достал телефон, и несколькими движениями пальцев набрал номер своей сестры. Несколько гудков, и с той стороны раздался женский голос. – Тойя? Привет. Рада слышать тебя. Как ты? – она звучала очень радостно, но в то же время в ее голосе чувствовались нотки тревоги. – Я в полном порядке, как обычно. – непринужденно ответил парень. – «Как обычно» и «В полном порядке» конкретно в твоем случае это диаметрально противоположные понятия. Даби улыбнулся. Фуюми всегда понимала его чувства, несмотря на то, что в каждом разговоре последние два года он откровенно врал ей. – Я серьезно, всё хорошо. Лучше расскажи, как ты там? Крыша ещё на месте? – Тойя, всё не так плохо, как ты думаешь... «Не так плохо, как ты думаешь» – от этой фразы внутри вспыхнул настоящий пожар. Даби еле сдержался, чтобы не огрызнуться в ответ. – Нет, всё именно так. Из нас похоже только ты ничего не замечаешь, – уверенно продолжал он. – Совсем как мама. Девушка ничего не отвечала. Несколько секунд молчания прервал Тойя. – Ты хочешь снова просить меня навестить ее? – Да. – Черт, – парень потер переносицу, пытаясь успокоить подступавшую к вискам злость. – Мы это уже проходили. Мне насрать, понимаешь? Я не знаю, как еще я должен донести до тебя тот факт, что мне плевать. Просто прекрати доставать меня этим. – Тойя, пожалуйста, послушай: в последнее время она только о тебе и говорит, и ей становится всё хуже, именно поэтому я … – Нет, – он повысил голос. – Я доступно выразился? – Да. Извини, – с сожалением ответила девушка. – но если передумаешь, дай мне знать. Береги себя. Мы любим тебя. – Ага, пока. – невозмутимо ответил он, практически перебивая ее. В микрофоне послышались гудки: Даби положил трубку первым. Его сердце переполняла злость и … Обида? «Какого хрена она всегда оборачивает это так, будто проблемы в этой семье только у меня?, – продолжал он у себя в голове. – Или, вернее сказать, из-за меня?». Назвать отношения Тойи с его семьей натянутыми – это все равно, что назвать его отца «проблемным родителем»: кто-то да сложит дважды два. Обстановка в семье Тодороки всегда была ужасной, и даже Даби, будучи самым старшим ребенком, никогда не мог ответить что конкретно стало точкой не возврата: проблемы начались с появлением на свет кого-то из детишек, или сам брак его родителей изначально был обречен на неудачу? Он не знал, и ему было плевать. Всё, что его волновало – это разъедающая его внутренности изнутри горькая обида длинною в детство.

«Неоправданные надежды»

Тойя Тодороки – старший сын семьи Тодороки, родителей Рей и Энджи. Вполне оправданными считались огромные надежды, возложенные на плечи мальчика: лучшие результаты всегда и во всем – иногда даже этого было недостаточно. Тойя отказался от всего: от общения с друзьями, от любимого дела, от своих родных, практически от всего, что наполняло эту жизнь смыслом. Смысл один – соответствовать требованиям, и другого быть не может. Трудно вообразить, насколько сильно треснуло по швам сердце ребенка, когда в один момент оказалось, что всех этих жертв недостаточно для того, чтобы получить родительскую любовь. Неоправданные ожидания в данном случае исходили от обеих сторон конфликта. Тойя, который пожертвовал всем, не получив ничего взамен, поселил в своем пустом сердце ненависть. С этого момента не было никого, к кому он мог бы испытывать что-то кроме презрения, все человеческие качества: сострадание, милосердие, симпатия отошли для него на второй план. В них больше нет смысла, если у тебя ничего не осталось. Внезапно к горлу подступил ком, который Даби тут же столкнул, сделав очередную затяжку. «Это уже девятая». – пронеслось в голове. Обида, боль, разочарование переполняли его сердце, но, к счастью, он прекрасно знал, как с ними бороться. Смартфон в руке загорелся: на экране мигали цифры «17:53», значит, он просидел на скамье, копошась в собственных воспоминаниях, около двух часов. Отлично. В списке контактов он выбрал одно из имен, после чего принялся набирать текстовое сообщение. «Привет. Сможешь принять меня сегодня?». Ответ не заставил себя долго ждать. «Конечно». Без контекста это было похоже на обычную переписку двух знакомых, но в ситуации Даби это равносильно руке помощи, которая тянется к утопающему. Он достал из рюкзака наушники, из которых уже через несколько минут доносилась песня «Two Feet – I feel like I`m drowning». На улице тем временем солнце уже начало скрываться за высокими зданиями, уступая свое место вечерней мгле – любимому времени суток парня.

«Поиск утешения»

***

      Через несколько часов солнце уже окончательно исчезло с небосвода, уступив место острому серпу луны и нескольким звездам. Даби неспешным шагом считал улицы уже на другом конце города: эти районы считались неблагополучными, но не для Тойи. Для него это место было храмом – шанс встретиться с Богом и отмолить все свои грехи. Вот только в Бога он не верил. Спустя минуту он уже стоял на пороге входа в квартиру своего «друга»: за дверью слышались оживленные несвязанные между собой диалоги нескольких человек, перебиваемые громкой музыкой. На часах время «22:45», соседи могли бы пожаловаться на непутевых жильцов дома, но по счастливому стечению обстоятельств в этом доме пустовали все квартиры, кроме этой. Или не совсем пустовали, но наживать себе врагов в лице отдельных жителей этой квартиры не хотел никто. Тойя не успел постучать в дверь, как последняя со скрипом отворилась: за ней уже стоял знакомый человек в дурацкой шляпе. – Добрый вечер и добро пожаловать. – гостеприимно произнес Гиран, движением руки приглашая Даби войти. – Привет, рад видеть тебя. – День не задался? – продолжал мужчина, проводя Тойю вглубь квартиры. Интерьер помещения обладал своим особенным антиуютом: потертые стены, свисающие обрывки обоев, затхлый запах алкоголя вперемешку с запахом дешевых сигарет – кому такое место вообще может прийтись по душе? Ответ очевиден – всем присутствующим, и Даби в том числе. Грешникам место в аду, а опустившимся маргиналам – в притонах, вроде этого. На фоне заиграла песня «MISSIO – Misfit lunatic». «Как раз в тему». – мысленно заключил он, и тут же обратился к Гирану: – Не задался – мягко сказано. Хочу забыть его, как страшный сон. – Тогда ты пришел по адресу. – с улыбкой ответил мужчина, закрывая за ними дверь в комнату. Теперь они одни, и тишину нарушает только доносящаяся из соседней комнаты музыка. Даби уселся в потрепанное кресло грязно-оливкового цвета: вкус у Гирана был специфический, мягко говоря. – Слева от тебя на тумбочке Дисней*, угощайся. – Гиран облокотился на подоконник, пристально наблюдая за изредка проезжающими по пустой улице машинами. Даби взял одну таблетку и тут же закинул ее в себя. По-хорошему надо запить водой, но он уже давно не любитель. – Всё еще борешься с детскими кошмарами? – продолжил мужчина, выпуская кольца дыма в открытое окно. Гиран был чертовски проницательным человеком: он знал, что все, кто приходят сюда, сталкиваются с одной проблемой – непреодолимая боль в голове, которую не может унять ни одно обезболивающее. В Тойе он видел не обиженного жизнью ребенка, в отличии от большинства окружающих, а именно взрослого, которого мучают старые детские страхи. Ты зарываешься под одеяло, про себя читая молитвы, ожидая что кто-то придет и обнимет тебя, погладит по голове и скажет: «Всё хорошо, я рядом». Но в случае Даби никто так и не пришел. – Типа того. – устало ответил парень. – Что ж, я мог бы сказать, что тебе стоить сбиться с этого дерьма и начать обустраивать свою жизнь, но каким барыгой я буду в таком случае? – с ухмылкой ответил Гиран. – Должно быть хреновым. – отозвался Тойя, откидываясь на спинку кресла. В груди разлилось приятное тепло, а голова плавилась – первый признак удачного вечера в понимании Даби. – Тем не менее, позволь дать тебе совет, а если быть точным – предостережение. Ты неплохой парень, и я говорю это тебе не потому, что ты мой клиент, а только из-за того, что сам так считаю. Ты идешь по дороге, которая ведет в никуда. Другой у тебя, конечно же, нет. Единственное, что ты можешь сделать – это остановиться. Но тогда ты будешь обречен наблюдать за другими, за тем, как они постоянно отдаляются от тебя, двигаясь вперед. Если продолжишь идти вперед, рискуешь потерять всё и самого себя. Даби уткнулся взглядом в потолок: перед глазами пробежали обрывки старых воспоминаний: «Милый, мне так жаль», – продолжала повторять мама, закрывая его своими объятьями, целуя синяк на его лице. Но он не чувствовал ни ее тепла, ни ее сожаления. «Ты одно сплошное разочарование», – единственная искренняя фраза, слетевшая с уст его отца. Будучи восьмилетним ребенком он противился этому, но сейчас его глаза открылись – отец всегда был прав. «Я не просил тебя рожать меня», – последние слова, которые он сказал своей матери. Ее лицо не выражало эмоций, в то время как внутри него бушевал ураган. Бурю эмоций прервала одна фраза.

«Я никогда не хотела детей»

– Чтобы что-то потерять, надо что-то иметь. – справедливо заключил Даби. Гиран лишь тяжело вздохнул. Если ты не желаешь быть спасенным, никто не сможет спасти тебя – так он считал. И помочь Тойе может только он сам. Если в его случае помощь вообще возможна. Внезапно дверь в комнату со скрипом открылась, и из-за нее показался незнакомый силуэт. – Гиран, ты долго еще? Нам тут помощь нужна. – Мы заняты, не стоит вот так вот влезать в разговоры двух взрослых людей. – сказал Даби, поднимаясь с кресла и повернувшись в сторону незнакомца. – А то что? – совершенно спокойно ответил тот. – Натравишь на меня свой пирсинг? «Неправильная реакция». – подумал про себя Гиран. Вербального ответа от Даби не последовало: вместо этого в лицо незнакомцу прилетел удар весом в несколько десятков килограмм. Не давая ему опомниться, Тойя схватил его за куртку, и с размаху впечатал затылком в стену. Гиран тут же бросился разнимать непутевых гостей: он схватил Даби за плечи, пытаясь оттащить того от несчастного парня, чье лицо уже было залито кровью. На шум прибежало еще двое человек, которые быстро оттащили последнего в ванную комнату. Крики стихли, комнату наполняли только шепот, доносящийся из ванной, и слова песни «Grandson – Overdose». – Зная твой характер, – запыхавшись, обратился к Даби Гиран. – я рад, что под рукой у тебя не оказалось ножа. Но парень его не слышал: сердце разрывали неритмичные удары, а вены пульсировали под кожей, заставляя мышцы хаотично сокращаться. Это то, чего ему не хватало последние несколько недель: выпустить пар. – Я в порядке, – пытаясь успокоиться, отвечал Даби. – я в порядке, Гиран. – Вот и отлично. Домой сам доберешься? – Да. – бросил Даби, набрасывая на себя куртку. – Буду ждать тебя на следующих выходных. – послышалось сзади, когда Тойя уже закрывал за собой дверь. «Как обычно». – про себя ответил парень. Он быстрым шагом шел по улице, пальцами втирая чужую кровь в ладони. С организмом творилась чертовщина: адреналин бил в голову, раны от удара на руке жгли, а сердце уперто отказывалось выдавать стабильные восемьдесят ударов в минуту. Только в сознании царил порядок: в момент все переживания покинули его, будто он передал их кому-то другому.

«Именно в этом суть исповеди?»

Парень достал телефон и пачку сигарет: из последней зубами вытянул одну, продолжая набирать номер местного такси по памяти. – Да, я хочу заказать автомобиль на улицу … – стараясь звучать как можно более разборчиво, говорил Даби. Темноту ночи развеял небольшой огонек зажигалки. «Это уже двадцать пятая». – пронеслось у него в голове. Машина должна подъехать через десять минут. Часы показывали «02:27». Прежде чем положить телефон в карман, Тойя решил сделать еще один звонок. Спустя несколько глухих гудков с той стороны послышался сонный голос: – Да, я слушаю. – Фуюми, это я, – сделав глубокий вдох, он продолжил. – Я передумал. Давай вместе сходим к маме.