Зазеркалье глаз

— А-А-А-А, АОЙ, ПРОСНИСЬ! ПРОСНИСЬ И ПОЙ! — я проснулась от того, что кто-то старательно и очень настойчиво тряс меня за плечи в попытке разбудить. Хотя, почему кто-то, скорее даже, кое-кто, ведь я знаю этого человека. Не открывая глаз, я приподнялась с подушки. — Нахрен ты меня будишь, Кая? Сегодня же, мать твою, грёбаное воскресенье, — я снова плюхнулась на спину, сонно добавив: — к тому же петь я не умею. — Раз я умею, то и ты тоже умеешь, — проговорила сестра, сорвав с меня одеяло. — к тому же, после новости, которую я тебе сообщу, ты точно захочешь петь. — Та-а-к, — распахнув зеньки, и, приподнявшись с кровати, я увидела перед собой Каю. — а вот с этого места уже поподробнее. Сестра невозмутимо улыбнулась. Подойдя к столу, она схватила оттуда что-то, не показывая мне, а потом вернулась на свою прежнее место, показав мне небольшие идентичные конверты с печатью очень знакомого нам значка. Так. Имена наши, адрес наш, индекс наш. Быстро пробежавшись глазками по одной предоставленной мне вещице, я ещё несколько минут сидела на коленях, моргая и пытаясь понять что происходит. Чуть позже я вопросительно взглянула на Каю, изящно изогнув бровь, мол, это то, о чём я думаю? Сестра в ответ радостно кивнула. — Письма из Хогвартса, блен, — проговорила я. — гляжу, ты не открывала их без меня. Н-да, а вдруг мы не поступили? — Так чего же мы ждём? — сестра раскрыла свой конверт, достав оттуда небольшой листок. То же сделала я, тупым взглядом уставившись в лист, где крупными разборчивыми буквами было чёрным по белому напечатано: «Аой Ирими, поступающая в геройскую академию Юуэй по рекомендации от профессионального героя-ветерана в отставке Оджи, с отличием окончившего данную академию и покинувшего свой геройский пост в ****-м году. С количеством очков 55 вступительный экзамен был пройден. Просим Вас явиться в нашу академию 6-го апреля для начала обучения на геройском курсе. Ваш класс — 1-А. Добро пожаловать в Юуэй!» Я подняла чуть удивлённый невидящий взгляд на Каю одновременно с ней. С минуту мы тупо пялились друг на друга, а после не сговариваясь поменялись листами. Пробежав глазами по строчкам, я обнаружила, что Кае пришло в точности такое же письмо. Единственное отличие заключалось в имени, что логично. Вновь переглянувшись, мы с сестрой синхронно бросились обнимать друг друга, громко визжа от переполняющей радости. Я почувствовала, что по щеке моей катится настоящая слеза счастья, хотя плакать мне совсем не хотелось. Выпустив сестру, я стёрла слёзы и с укором сказала: — Кая, дура ты сентиментальная, хватит реветь, у меня из-за тебя насморк появился! — Прости, Аой, я просто… Так рада!.. — не в силах выговорить более ни одного слова от переизбытка эмоций, Кая могла лишь глупо улыбаться и стирать с лица слёзы. — Я тоже рада, — ответила я. — Но заметь, ревёшь тут только ты, так что прекращай, а то обои размокнут — и кому ремонт делать? — Ты, как обычно, права. — вздохнула сестра и заправила за ухо как всегда расчёсанную гладкую прядь светлых волос. Она уже успокоилась и остановила свой источник влаги, от которого у меня двоилось и плыло в глазах. — Ты как хочешь, — сказала я, вылезая из-под одеяла и небрежно кидая его грудой на кровать. — А я хочу жрать. И только попробуй мне сейчас скажи, что мне б только что в топку закинуть! — И в мыслях не было. — спокойно, если не сказать флегматично ответила сестра и вслед за мной отправилась на кухню, дабы насытить себя чем-нибудь более-менее съедобным, на что не приходилось рассчитывать, если сегодня дома только мы с Каей и пингвин Онну. Я с мрачными мыслями уселась за стол, полагая, что родители уже давно на работе. «Скользящий» график, ничего не поделаешь. То они дома, то они не дома, то они спят целыми сутками, то в командировках по несколько дней. Вылитый дедуля в молодости, должно быть! Только если дед был героем, то наши родители этой должности старательно избегали и избрали для сферы деятельности бизнес, причём общий. Поэтому каждое утро можно было только гадать, дома ли маман и есть ли что покушать, потому что готовить в этом доме умели разве что только Кая, мама и я, но так как мне лень что-то стряпать с утра пораньше, я слезно умоляю об этом сестру. Она тоже ходит с китами в животе и со вздохом соглашается что-нибудь сварганить. Больше, конечно, по доброте душевной, но разве ж это порок? К моей величайшей радости и облегчению Каи, мама была дома. Она в задумчивости сидела за столом, над чем-то глубоко размышляя. На плите уже стояла сковородка, из которой приятно тянуло яичницей, беконом и помидорками. Рядом стояла тарелка тостов с плавленым сыром и какао. Взяв с подставки две тарелки — для себя и для Каи, — я щедро навалила себе яичницы, взяла с тарелочки сразу два тоста себе и один сестре. Принявшись за завтрак с огромным аппетитом, я спросила с набитым ртом у мамы: — А кде фафа? — В очередном отъезде. — раздалось сзади. Мне резко захотелось выплюнуть всё, что было сейчас во рту, прямо в лицо этому очкастому страусу. — Доброе утро, Онну! — тепло поздоровалась с братом Кая, телепатически велев мне придержать коней и завтрак в себе. — Доброе. — ответил он и сел напротив меня. — Ну что, завалили свой экзамен? А я говорил, что вы не поступите, что вам нечего там делать и что вообще это сборище идиотов и… — Ва фатфнифь фы увэ! — рявкнула я и проглотила наконец остатки яичницы. — Кстати, — внезапно сказала мать вопрошающим тоном. — Что там с вашим экзаменом, девочки? — Сдали. Пятьдесят пять баллов, зачёт. — кратко прокомментировала я и глотнула какао. — Разреши вопрос, пятьдесят пять баллов — это на двоих? — насмешливо спросил Онну. За свои слова он поплатился горячим какао в лицо. — АОЙ! — гаркнула быстро вышедшая из себя мать. — ПРЕКРАТИ ВЕСТИ СЕБЯ КАК ТРЁХЛЕТНИЙ РЕБЁНОК! — МАМА, ЕСЛИ ОН СЕЙЧАС НЕ ЗАТКНЁТСЯ, Я ЕГО В ЭТОМ КАКАО УТОПЛЮ! — не сдавалась я, пока Онну верещал проклятия в мою сторону. — Успокойтесь уже, Онну уже и так получил, Аой. — улыбнулась Кая. Пришлось успокоиться. — Ладно, то, что поступили, это вы у меня умницы, — мама улыбнулась и потрепала нас с сестрой по волосам. — Надеюсь, из вас получатся лучшие герои, чем дедушка. — Да брось, он тоже был нормальным героем, пока его не хватил старческий маразм, — возразила я, без аппетита уже ковыряясь вилкой в остатках завтрака. Онну не прекратил бубнить, протирая салфетками свои очки прямоугольными линзами. — Ещё мне не хватало, чтобы вы обе начали страдать той же фигнёй! — закатила глаза мама и встала из-за стола. Она любила, чтобы последнее слово было за ней, а ещё любила уходить по-английски — тихо и не прощаясь. Весь этот день прошёл у нас в усиленных приготовлениях к предстоящему обучению. Кая достала нужные учебники в двух экземплярах, тетради и прочую канцелярию, я же позаботилась об одежде. Традиционная форма Юуэй выглядела так, как будто по нам её и шили, настолько идеально, казалось, она сидела на миниатюрных фигурках. Я очень долго не могла на неё налюбоваться, а вечером, перед сном, тщательно выгладила её и аккуратно повесила на вешалку. Прилагающееся к письму расписание уроков не предполагало завтра практически никаких уроков. Видимо, это проводится на усмотрение классного руководителя. Он может провести ознакомительную лекцию, классный час, вступительную вечеринку, может начать с какого-нибудь наиболее нудного и скучного урока. Например, с геройской истории. В общем, всё будет зависеть от того, какой нам достанется руководитель и что он посчитает нужным для нас. * * * — Кая, Аой! Вставайте, если не хотите опоздать на свои первые геройские уроки! — раздался властный голос мамы. Я лишь поворочалась, отвернулась к стене и снова засопела, надеясь уснуть. Но не тут-то было. — Хорошо… Аой, мне казалось, что тебе не понравилось бы, если бы Онну съел твою порцию завтрака перед колледжем, но делать было нечего и… Я, как зомби, села на кровати и обратила к матери налившиеся кровью глаза. Она тем временем расталкивала Каю, заспанную, взъерошенную и сонную. — Как… Он… — прошипела я. — ПОСМЕЛ?! Мама довольно усмехнулась, подошла ко мне и растрепала и без того торчащие во все стороны волосы. — Всегда работала такая фигня… — с улыбкой пробормотала она и под моим недоумевающим взглядом покинула комнату, кинув короткое «Собирайтесь и дуйте на кухню». — И что это сейчас было? — спросила я, повернув голову к зевающей сестре. — Хитрости. Мама не хочет, чтобы опоздали, а мы хотим спать. — пояснила очевидное Кая и встала с кровати, взяв в руки расчёску. Я со вздохом взяла в руки гребень и чесанула по волосам. За одну ночь они запутались настолько, что расчёска беспрепятственно застревала в них. Узлы казались мне по-настоящему страшными, а распутать их — и того страшнее. Но я мужественно закончила расчёсывать прядь волос, тихо ругаясь сквозь зубы и фыркая от боли. Попутно я умудрилась натянуть тёмные гольфы, юбку и рубашку, оставив на вешалке пока что только серый пиджак с зелёными полосочками и красный галстучек. Волосы наконец-то поддались, и я с готовностью доверила сестре заплести их в две толстых светлых косы. Такие же были и у неё. Почти совершенно одинаковые, мы вышли из комнаты и спустились на кухню, где вкусно пахло кофе и свежими булочками с кунжутом. Сегодня на кухне, помимо мамы и Онну, сидел и отец, методично жующий бутерброд с колбасой. Посмотрев на нас, он устало улыбнулся и откинул с левого глаза длинную соломенную чёлку. Красные глаза сверкнули гордостью. — Доброе утро, герои. — мягко поздоровался он. — Готовы грызть гранит геройских наук? — А то, — заверила я и налила в две чашки по кофейку. — Мне вот интересно, не попадётся ли нам в качестве учителя-классрука Эктоплазм или Полночь? Мне бы не хотелось такого руководителя… — Ну, над этим не нам судить. — рассудительно заметила маман и глотнула кофе из своей чашки. — Да уж… — тихо сказала Кая и коротко посмотрела на настенные часы. Глаза её расширились. Сестра телепатировала мне свои мысли, со стуком поставила чашку на стол и ускакала наверх, за вещами. Я же залпом допила кофе и, поцеловав родителей и показав язык Онну, побежала за пиджаком и галстуком. Через пять минут мы стремглав вылетели из дома и помчались к академии. По пути мы остановились у ларька, купили по банке колы и в более спокойном, но всё же далеко не прогулочном темпе отправились дальше. — Есть мысли, что сегодня будет? — спросила я, щедро глотнув из банки. Кая покачала головой. — Вот и я тоже не знаю. — Смотри! — Кая ткнула пальчиком куда-то вверх. Я, прикрыв рукой глаза, чтобы солнце их не резало, посмотрела в указанное место и против воли улыбнулась. Всё дело было в том, что впереди, над всеми деревьями и даже некоторыми домами, высилось огромное застекленное здание — Юуэй. Тут нам предстояло учиться последующие три года, обучаясь основам героизма у настоящих героев-профессионалов вроде Полночи или Эктоплазма. При взгляде на академию сердце у меня как будто замирало, а губы непроизвольно растягивались в широкую предвкушающую улыбку. Не было страха или волнения, нет. Оставались лишь решимость, целеустремлённость и стремление учиться. Мы с Каей по привычке переглянулись, одинаковыми улыбками кивнув друг другу. После этого мы чуть ускорились, шагая точно в ногу, как солдаты, приученные ходить в строю и выполнять команды и элементы строевой подготовки синхронно с остальными. Может, со стороны это выглядело и эпично, но по широкой дорожке к дверям академии, усыпанной свежими розовыми лепестками, также шествовали самые разнообразные и интересные люди, одетые в одинаковую одежду. Количество золотистых пуговок на своеобразных фальш-погонах пиджачков обозначало, скорее всего, год обучения. У нас с Каей блестело по одной пуговке, но и их мы носили с огромной гордостью за себя. Сзади нас слышались оживлённые разговоры трёх девчонок примерно нашего возраста. Все они выглядели по-разному интересно, но очень мило. Наибольшее внимание привлекала девушка с полностью розовой кожей, кудрявыми короткими волосами цвета чуть менее яркого, чем кожа, маленькими тонкими рожками и полностью чёрными глазами с золотистыми хрусталиками. Остальные, впрочем, были не менее интересными: одна чем-то смахивала на милую лягушку, на что наталкивали тёмно-зелёные волосы, большие тёмные глаза и большой, но правильный рот. Ладони тоже были большими, в какой-то мере даже непропорциональными, но несмотря на все эти факторы, девушка не казалась некрасивой. Третья, казалось, не выделялась почти ничем, но из-под коротких тёмно-фиолетовых волос со своеобразными бликами на них на плечи спадало что-то вроде телесного цвета штекеров от наушников. Не интересуясь ни ими, ни их девчачьими делами, мы с сестрой продолжили путь к классу. Найти нужный кабинет оказалось сложнее, чем мне казалось. Я не сомневалась в величавых размерах Юуэй, но он был даже больше, чем я предполагала. В немалочисленных коридорах, переходах и лестницах можно было спокойно заблудиться и не выбраться без посторонней помощи. За первые пять минут в школе я уже поняла и вывела для себя кое-что: она слишком огромна для такого маленького человечка, как я и Кая. Проходя по какому-то коридору, куда нас послал первый попавшийся второкурсник, я уже потеряла всякую надежду, что мы найдём этот класс и вернёмся домой, но вдруг Кая схватила меня за рукав и подёргала. — Смотри-ка… — сказала она, глядя на исполинскую дверь, где огромными красными буквами было написано: 1-А. Сомнений не оставалось. Это стопроцентно был нужный кабинет. Из-за угла послышались знакомые уже голоса, под звуки которых я подошла к двери и, что странно, без усилий отодвинула её в сторону, робко заглянув внутрь. Класс был практически пуст. Продолжая осматриваться, я нерешительно вошла, увлекая Каю, которая держала меня за рукав пиджака, за собой. Малочисленная публика с интересом провожала нас взглядами. Сразу за нами в класс вошли те три девушки и высокий красноволосый парень с заострёнными зубками, оскалёнными в доброжелательной улыбке. — О. — только и сказала я, когда парень увидел нас с сестрой и медленно поменялся в лице. — И этот геройствовать. — Здравствуй, Киришима-кун! — радостно улыбнулась Кая и подбежала к Эйджиро. — До-доброе утро, Ирими-тян… — проговорил удивлённый Киришима. — Ой… Я хотел сказать, Аой-сан… — Ну привет. — поздоровалась я и, сложив руки на груди, подошла к красноволосому. — Только позволь исправить. Аой-сан — это я. Мою сестру зовут Кая, на случай, если ты забыл. — Д-да! Прошу прощения! — парень слегка поклонился. Я похлопала его по спине и отправилась к ближайшей свободной парте. — Ладно уж, полно тебе извиняться. Впервые путают, что ли? Народ потихоньку подтягивался. Каждый был по-своему интересен. Вот, например, парень со взъерошенными светлыми волосами и красными глазами. Чем-то похож на нашего отца. Этот субъект даже не посмотрел ни на кого в классе, лишь кинул вещи к парте справа от меня, увалился на стул и закинул ноги на парту. Никто из нынешних одноклассников даже не обратил на него внимания. Идиллия не оканчивалась бы, если бы в дверях не появился он. Высокий, как гора, сильного телосложения, он, сверкая очками, прошёл в класс, деловым надменным взглядом осматривая каждого присутствующего. Когда его взгляд поверх очков скользнул по мне, я без угрызений совести показала ему язык, как обычно показывала язык Онну, если он меня бесил, но ругаться с ним у меня не было сил и желания, и отвернулась, не обращая больше на этого парня внимания. Несколько минут почти полной тишины закончились быстро. Их прорезал грозный, громкий и упрекающий голос. — Как ты смеешь закидывать свои грязные копыта на эту парту?! — громко возмущался кто-то. Посмотрев в ту сторону, я без удивления отметила, что недовольным был этот высокий очкастый парень. — Может быть, за ней сидел кто-то из величайших героев! — И что?! Тебе какая разница, четырёхглазый?! — зловеще ответил ему блондин с красными глазами, закинувший ноги на парту. — Я хочу стать героем! А если я этого хочу, значит, должен чтить память обо всех героях, живых и погибших, работающих и в отставке… — нахохлился очкастый. — Слышь, парень, — вмешалась я, — Я понимаю твои патриотические чувства, но давай ты будешь возмущаться и недовольничать либо не здесь, либо здесь, но молча. Устроит тебя такой расклад? — Нет, не устроит! Как я могу… — а дальше в мой адрес было сказано много вещей, которые должны были по идее разбудить во мне чувство гордости за наших героев и стыда за своё поведение и поведение этого белобрысого пацана. Онну тоже часто читал мне нотации, так же важно поправляя точности такие же очки на гордом носу и откидывая волосы с лица. В общем, привычная картина. — Сходство с Онну налицо, — сообщила я свои наблюдения Кае, которая в это время что-то обсуждала с Киришимой. Сестра отвлеклась, посмотрела на вещающего очкарика, на медленно закипающего блондина за партой справа от меня и на моё скучающее лицо и спросила: — И в чём же это сходство? — Такой же зануда. У них же даже очки одинаковые! Мне кажется, они бы поладили. — Скорее попытались бы друг друга переспорить, — возразила Кая, вогнав меня в истеричный смех. Очкарик решил, что смеюсь я над ним, в чём, впрочем, он не ошибся. Не знаю, что бы он со мной сотворил, но на счастье пришёл кто-то, кого он уже видел. Вероятнее всего, на вступительном экзамене. Я продолжила смеяться, изредка поглядывая на блондина, который всё ещё не остыл, а при виде меня, похоже, ещё больше злился. Смеялась я долго, громко и до колик. Наконец блондин не выдержал и, подойдя ко мне, ударил кулаком в стол и крикнул: — Какого хрена ты ржёшь, тупая блондинка?! Кто тебя так рассмешил?! Ты смеёшься надо мной?! — Мальчик… Ха-ха!.. Иди… Лесом! — выдавила я, стирая слёзы от смеха. Но блондин идти никуда, судя по всему, не собирался, тем более лесом. Он схватил меня за волосы и поднял лицом к себе. — Я дважды не повторяю! — рявкнул он и занёс руку для удара. Повсюду послышались смешки, шёпот и осуждающие вздохи. Кая хлопнула себя ладонью по колену от досады. Не знаю, во что бы это вылилось, но со стороны двери послышался усталый голос, заставивший блондина ослабить хватку. Воспользовавшись этим, я высвободила волосы и посмотрела на говорящего, поправляя волосы. А говорящим этим был…

П р о д о л ж е н и е С л е д у е т