***
Джордж и Аманда стояли около стеклянной двери, украшенной бумажными пауками, тыквами и черными кошками в притягательной близости от мини-бара. Джордж, не уверенный, что сейчас его не пошлют куда подальше, достал из него две банки с коктейлем. Одну протянул Аманде: — Держи, тебе надо выпить. Аманда храбро зажмурилась и залпом опустошила практически все содержимое банки. Часть алкоголя попала ей на платье, и оно стало выглядеть местами чересчур обтягивающим. Джордж был удивлен и заинтригован, ведь совсем недавно чуть было не посчитал свою новую подругу прирожденной серой мышью. Воистину, первое впечатление бывает обманчивым! А ведь она клялась, что не выносит шумные толпы! Казалось, девушку совсем не пугала та атмосфера тотальной откровенности, которой сопровождаются все подобные мероприятия. Но, конечно же, Джордж ошибался. Он не почувствовал, как напряглась Аманда, когда он попытался вытащить ее в центр круга танцующих. Девушка упиралась. Ей было приятно находиться рядом с Джорджем, но совсем не хотелось делить его с музыкой и толпой чужих студентов. Когда включили «Come Together — The Beatles», Аманде наконец удалось мягко протащить Джорджа к окну. Когда они уселись на подоконник, девушка попросила: — Расскажи мне все, что ты знаешь о Хэллоуине, ведь ты же настоящий ирландец! Это была невинная уловка с ее стороны. На самом деле, она сама прекрасно знала эту историю. Джордж, обрадованный, что его выслушают, начал оживленно, охотно, даже чересчур громко, чтобы перекричать всеобщий гам. Аманда смотрела на него, улыбаясь, а в ее сердце зародилось что-то похожее на нежность, когда она рассматривала его горящие, беспокойные черты. — Какой же он все-таки глупый! — думалось ей. Ему хотелось произвести впечатление. Очень хотелось. К тому моменту он уже хорошо понял, что девушка не из его круга, но верил, что не бывает таких преград, которые разумные люди не могли бы преодолеть. — Однажды…- заговорил он практически мистическим шепотом — Был один парень, который пригласил выпить с ним самого дьявола. Он был скупым, жадным даже, поэтому не хотел платить за свой напиток. — Интересно, и что же дальше? — Аманда постаралась придать своему лицу не слишком насмешливое выражение и сделала вид, что желает прямо сейчас испуганно прижаться к своему кавалеру. — Джек убедил дьявола, чтоб тот превратился в монету, тогда бы Джек смог заплатить. Он решил оставить себе монетку, заложил ее за крестик и согласился выпустить дьявола назад, только если он оставит его душу в покое, когда Джек умрет. Джек так еще не раз обманывал дьявола. Когда же он, наконец, умер, то Бог не позволил такому жулику попасть в Рай, но оказалось, что его и в Ад брать к себе уже не хотят. С тех пор ходит Джек темными ночами с зажженной свечкой, вставив ее в репу (прим. Тыкву придумали американцы, а точнее, американцы ирландского происхождения, бежавшие за океан из-за голода). Так скупой Джек стал фонарем Джеком. Аманде показалось, что Джордж недаром рассказал ей эту историю. Было в нем самом что-то от легендарного Джека, но вслух она произнесла совсем другое: — Очаровательная страшилка. Роберту бы понравилось. - Роберту? — А это мой 8-летний брат. Он все время ищет каких-то призраков. Утверждает, что их полно у нас на чердаке. Мы, по возможности, его не переубеждаем. Раз верит в чудеса, пускай пока верит. Джордж смотрел ей прямо в глаза очень долго, настолько долго, что Аманда не выдержала, покраснела и первой отвела взгляд. — Расскажи мне все о себе, — его голос звучал приглушенно.- Я ведь все еще почти ничего о тебе не знаю. Аманда сделала глубокий вдох. Сегодня она казалась себе особенно взрослой, на своем первом настоящем свидании, и ей хотелось выглядеть солидно и серьезно: — Я родилась здесь, в Лондоне. Отец по профессии — врач. Знаешь, в конце 40-х это стало особенно престижным. Мать — домохозяйка, братик — балбес и фантазер, хотя я и пытаюсь заниматься его воспитанием. Дом. Рядом парк и куча садовых деревьев. Ничего интересного и достаточно скучно. Джордж о чем-то задумался, и его лицо стало на миг усталым и сосредоточенным. Он вдруг в упор посмотрел на Аманду, как будто впервые ее разглядел: — Скажи, а ты бы сама себе хотела такой же жизни? Ну, как у родителей. Аманда слишком хорошо знала ответ на этот вопрос. — Думаю, да. Я всегда видела для себя что-то подобное. Когда вечеринка закончилась, все одной толпой высыпали на улицу в сторону кампуса. На улице было холодно. Очень холодно и промозгло. Джордж провожал Аманду, которая, к тому времени, уже впала в сонное перманентное состояние, и сил у нее хватало только на то, чтобы поспевать за парнем и кивать, не вслушиваясь в его слова. Он сбавил шаг, чтобы ей было удобнее. У самого дома Джордж спросил: — Можно я тебя поцелую? Аманда неопределенно кивнула, что можно было рассмотреть, в общем-то, и как «да», и как «нет», но Джордж понял как однозначное «да». Сначала он поцеловал ее в щеку и слегка. Потом, не встретив сопротивления, уже не в щеку и не слегка. Аманде показалось, что поцелуй длился слишком долго, больше положенного, и она постаралась первой отстраниться. Когда Джордж ушел, ее щеки и уши горели. Ей казалось, что только что случилось что-то настолько важное, что поделило ее жизнь на «до» и «после». Ей казалось диким, что многие люди после своего первого поцелуя могут заниматься обычными вещами. Да вообще, после поцелуя, не обязательно, первого. Это было так необычно. Аманда еще какое-то время стояла на морозе, пробуя на вкус собственные губы, а потом бегом помчалась домой.***
1983 год, Северная Ирландия В доме пахло деревом, старыми вещами и выпечкой. Уютно потрескивали дрова в камине, у маленького ирландского домика призывно горели окошки, за которыми, из-за деревенской темноты было плохо видно то месиво из снега и воды, которым погода щедро снабдила на Рождество Бритские острова. С тех пор, как Аманда застенчиво сидела в университетской библиотеке и прыгала от нетерпения, ожидая Джорджа, прошло 14 лет. Сейчас бы никто не узнал в ней ту нежную романтичную девушку, любящую даже саму мысль о любви. Аманда стала дельной, умелой хозяйкой и ироничной, элегантной женщиной. Ей хватало житейской мудрости и на мужа, и на детей, и на брата, и на всех остальных родственников. Аманда не раз показала себя безупречной леди, способной стойко переносить удары судьбы, терпеть, не жаловаться. Она была слишком хорошо воспитана. Аманда и ее брат Роберт рано лишились родителей. Их жизнь унесла авиакатастрофа меньше, чем через полгода после того, как девушка познакомилась с Джорджем. Аманда не имела права плакать. Было нельзя, не время. Надо было решать, что делать с Робертом. Оглушенная, она даже не заметила того, как оказалась в церкви рука об руку с Джорджем. Аманда согласилась выйти за него замуж, и Роберт уехал в Ирландию к родственникам мужа, пока они с Джорджем не закончат университет. Большая, шумная семья тепло приняла ребенка, но всякий раз, как студенты вырывались на каникулы, Аманда замечала в глазах брата слезы. Он не поддерживал громких игр, сторонился большей частью других детей, бродил в одиночестве где-то по вересковым пустошам, и практически все соседи дружно решили, что он — подменыш фей. Но, конечно же, Роберт просто горько переживал разрушение семьи, смерть, разлуку с сестрой, единственным оставшимся родным человеком и жизнь у чужих людей. Бэнксы энергично заботились о нем, но он не мог отвечать им тем же. В нем никогда так не бурлила жизнь, как в строптивых, бунтующих, мятежных ирландцах, и он оставался вне их круга. А когда Роберт неожиданно запел и заиграл на гитаре, хотя никогда раньше не проявлял музыкальных способностей, по деревне снова поползли слухи о нем. Не иначе, как фейский подарочек! Впрочем, незаметно для себя, Роберт все-таки многому научился от своих воспитателей. Стихия ветра впиталась им до последней капли зеленого дождя на холмах, хотя он сам никогда не осознавал этого. Сестра и зять забрали его к себе, назад, в Англию, и он забыл все необычные встречи. У молодой семьи хватало забот. В 1974 родилась Джейн, через 2 года — Майкл, и Роберт старался перенести часть хлопот о племянниках на себя. Он полюбил их, как вообще всегда любил детей. Это было дано ему от природы. Подростковый возраст Роберт встретил неприкаянным, и чувство потерянности, растерянности, покинутости обострилось. Появились в его жизни компании, на которые Бэнксы смотрели, как могли, вскользь. Их волновали наркотики, но уж так подвести свою сестру Роберт просто бы не смог, они были в этом уверены. После школы его отправили учиться на программиста, и не потому, что этого хотел Роберт, а потому, что Бэнксы знали, что это становится модным, престижным и, скорее всего, будет хорошо оплачиваться. Он не спорил, но все это не вызывало в нем ничего, кроме тоскливого равнодушия. Роберт слишком привык слушаться. Учился он средне плохо, что и следовало ожидать, хотя мог бы показывать гораздо лучшие результаты. Мог бы, но сам этого не хотел. Его, по-прежнему, больше волновали творчество и тусовки с такими же, как он сам. Походы, песни, спорт. В этом году он, наконец, окончил университет, выпив немало крови своему зятю и сестре, так что те вздохнули с облегчением. Устраиваться на работу, тем более, по специальности, парень не спешил. Он обосновался в доме на Вишневой улице, где все еще жила его семья, вытащил палатку, поселился в ней, спал в обнимку с гитарой и так горланил песни, что Бэнксам было стыдно перед соседями. На прошлой неделе Бэнксов покинула очередная няня после того, как Майкл попал в ее ногу из лука. И теперь, Аманда и Джордж, прихватив обоих детей, их дядю и себя, двинулись в последнюю неделю декабря в Северную Ирландию, в графство Фермана, к тете Джорджа. Роберт не любил туда приезжать, потому как первый вопрос, который ему задавала рыжеватая, полная женщина с внушительными кулаками был таков: — А-а, Роберт, все еще не женился? Девок каждый день меняешь, небось? Сколько у тебя подружек? А на что ты их содержишь? После этого тетя Бренда принималась подпрыгивать, дабы ущипнуть Роберта за щеку. Со стороны это выглядело таким забавным, что четверо Бэнксов падали на ближайшие сидячие поверхности, а Роберт от всей души опасался этой бабушки и ее ехидного языка. Последний вопрос тети Бренды был всегда тот же. И вот теперь, когда он разрезал традиционный рождественский пирог с предсказаниями, думая о том, как хорошо было бы сейчас оказаться где угодно, но только не здесь, одновременно рассеянно глядя в окно на мокрую пожелтевшую траву среди подтаявшего снега, взял себе кусок и чуть не подавился любимым тетиным перстнем. А это значило то, что в следующий раз тетя не только будет вспоминать про любимую тему свадьбы, которая все равно была бы ему не по карману, даже если бы он имел на примете какую-то гипотетическую девушку, но и напоминать, чтобы он не прозевал жениться в самое ближайшее время, ведь так сказало всемогущее предсказание пирога. Роберт даже усмехнулся таким мыслям. Никакой «невесты» на примете он не имел, а все свободное время отдавал самой родной жене на свете — гитаре. Тетя и Бэнксы жадно глядели на кольцо в крошках и вдохновенно ждали его ответа, готовые прыснуть от смеха в любой момент. Конечно же, всерьез они меньше всего хотели, чтобы ему вдруг приспичило жениться. Роберт забормотал, глазами собирая грязную посуду: — Когда и где мне знакомиться? Аманда неожиданно разозлилась, словно ее укусила погнавшаяся за клубком кошка: — Еще бы, где тебе знакомиться, мой дорогой брат! Ты же из своей комнаты выходишь только в палатку. — И вопишь! — вставил свои пять копеек Джордж. Миссис Бэнкс бросила на мужа раздраженный взгляд. — Ты же не ждешь, Роберт, что та несчастная, которой я тебя сплавлю, свалится прямо к тебе в палатку с неба? Может, займешься чем-нибудь полезным? Роберт поднял большие от очков, несчастные голубые глаза, говорящие, что кто-кто, а он в свои 22 года ни на что в этой жизни не надеется.