Холодный расчет

– Пей, пей, пей! Я опираюсь локтями на барную стойку, разворачиваясь лицом к шумной толпе приятелей, и смотрю с улыбкой на Рика и Рэя, которые соревновались на скорость поглощения выпивки. Остальные, уже порядком подвыпившие, неофиты подбадривали их, выкрикивая реплики. Урожденные смешались с переходниками, во всю развлекаясь, выпивая и заводя новые знакомства. В воздухе витала атмосфера веселья и облегчения, ведь первый этап инициации официально завершен. Сегодня объявили результаты, и я красовалась на заслуженном втором месте. Джоша подвел предпоследний бой, в котором он сильно повредил коленный сустав, и из-за этого проиграл самый последний бой. Томас все так же занимал первую позицию, но я и не надеялась обогнать его. Парень был слишком хорош, и я догадывалась, что его уже приметили на весьма достойную должность, поэтому даже не сомневаюсь, что он покажет достойные результаты и во втором этапе. Я была безумно рада своему месту и не собиралась сдаваться. Дальше – больше. Смотреть на то, как с десяток неофитов, не преодолевших красную линию, выгоняли из фракции, было неприятно. Не больно и не страшно, но весьма удручающе. У меня не было знакомых среди них, но все же осознавать, что люди, с которыми ты делила комнату пару месяцев, у которых была обычная жизнь до этого, которые жили в тепле и имели свои права, теперь изгои, было жутко. Ещё больше добивали крики, умоляющие дать второй шанс и не выкидывать из фракции. Их быстро увели охранники, но осадок остался у всех, кто видел и слышал это. Нам дали два дня полноценных выходных, чтобы подготовиться к следующим испытаниям, а сегодня была попойка с почти официального разрешения. Правила не разрешали неофитам ходить в клубы фракции, так как они еще даже не были её членами, но в Бесстрашии была немая традиция, о которой все знали, хоть о ней никто и не объявлял. В день, после оглашения результатов, старшие бесстрашные закрывали глаза на это и никого не наказывали. Здесь, как нигде лучше, понимали, что порой забыть неприятные картинки перед глазами помогал только шот с чем-то крепким. И не один. Я была бы рада напиться, повеселиться и отпустить все события первого этапа, наконец просто развлечься, но что-то не давало мне этого сделать. Настроение, которое было еще на вершине в начале дня, сейчас упало ниже некуда. Попробовала просто пить, надеясь, что веселье придет позже, но ничего такого. Алкоголь подарил лишь приятное головокружение и легкость в теле, но разум оставался почти чистым. Разве что думалось немного труднее и хотелось улыбаться, а так – абсолютное ничего. Недалеко замечаю Рика, который очевидно победил в этом глупом соревновании, и сейчас вжимал в мягкие черные диванчики Джесс, неофитку из группы, вылизывая той рот. Я едва заметно кривлюсь, надеясь, что приятель не потеряет голову и не удумает завязать отношения с ней после. Не то, чтобы мне не плевать, но Рик хороший парень, поэтому не хочу, чтобы он запорол все из-за гормонов, ударивших в голову. Я дернула плечами, будто стараясь избавиться от своих мыслей. «Кто бы говорил, ага. Напомнить, кто пару дней назад краснел во всю наедине с Эриком и кто едва не разнылся уже во второй раз при нем? Идиотка». Я шиплю на саму себя, вспоминая недавние события, которые не выходили у меня из головы. Эрик нравился мне. Я поняла это в тот самый день и прекратила наконец врать себе. Вот только с этим понимаем приходило раздражение на саму себя, так что я вздыхала и материла всю эту ситуацию на чем свет стоит. «Серьезно? Из всех мужчин Бесстрашия выбрать того, кто на тебя, соплячку и в жизни не взглянет? Браво, Фрея. Даже не думай, что ему нужна неопытная неофитка, которая еще даже ничего из себя не представляет» Я тихо рыкаю себе под нос и опрокидываю чужой шот, под возмущенный крик Дэвида. Криво улыбнувшись ему, извиняюсь и решаю идти отсюда. Веселиться сегодня явно не получится, а просто так пить не хотелось. Очертания места уже и так плыли перед глазами, поэтому нужно было заканчивать это. – Детка, угостить тебя чем-то ещё? Рядом появляется рослый мужчина, присаживаясь на свободный стул рядом, и похабно глядя на меня. У него приятный низкий голос, но больше в нем не было приятного ни черта. "Детка" звучало настолько мерзко и заезженно, что было смешно. Я оттягиваю черный топ пониже, закрывая голую кожу живота, потому что под настойчивым грязным взглядом становилось не по себе. Криво ухмыляюсь, высокомерно окидывая взглядом мужчину с ног до головы. Он был уже третьим, кто предлагал мне что-то купить, и это уже порядком надоело. – Угости себя манерами, мудак. И спешно спрыгиваю со стула, собираясь уйти и краем глаз замечая его удивленное лицо. Но крепкая хватка на предплечье останавливает тут же. – Какие грубые дети пошли, – смеясь, но угрожающе сверкая глазами, пропевает мужчина. Мы молчим, впиваясь друг в друга глазами, пока я стараюсь вспомнить, нормально ли это в Бесстрашии драться с девушками вне ринга. И очень надеюсь, что нет. Мужчина снова одаривает меня ухмылкой, широкой такой, жуткой. Я бы сказала, что он красив, если бы не его первая реплика, перечеркнувшая всё хорошее впечатление, которое могло бы быть. Внезапно, он отпускает мою руку, когда замечает что-то позади, и принимает настороженный вид. Я поворачиваюсь, желая увидеть что же там, но все перекрывает чья-то широкая мужская грудь. В которую я, блять, врезаюсь. – Ты опять за свое, Гарри? – раздается надо мной низкий голос, в котором я сразу же узнаю Эрика. Тут же отстраняюсь, смотря на то, как слегка бледнеет тот самый Гарри, натягивая фальшивую улыбку. – Я просто перекинулся парой слов с девушкой, Эрик, все нормально, – примирительно говорит он, нервно смотря на меня. Мой пьяный мозг на удивительно быстро понимает несколько вещей. Во-первых, правилами запрещена связь между членом фракции и неофитом, а этот тип нагло клеил меня. Во-вторых, судя по реплике лидера, Гарри делал это не первый раз. В-третьих, ему может влететь. Все тот же пьяный мозг активно кричал мне: «Давай, детка, повеселись». – Правда, Гарри? А мне так не показалось, старый ты извращенец, – глупо хихикнув в конце, смело говорю я. Эрик поднимает брови, даже не скрывая своего удивления. Простите, лидер, но пьяная я – ужасная я. Заранее прикинув, как мне будет стыдно перед ним завтра, я вновь смотрю на мужчину, собираясь открыть свой рот вновь, но Эрик опережает меня. – Поговорим с тобой завтра о субординации и соблюдении правил, – процеживает сквозь зубы он, смотря на мужчину, а затем уже обращает взгляд на меня, оставаясь всё таким же суровым, – за мной, неофит. И даже не дожидаясь моей реакции хватает чуть выше локтя и почти что волочет за собой. Мне кажется, что от страха я даже трезвею, но когда спотыкаюсь на ровном месте, понимаю, что ни черта подобного. Он выводит меня из темного прокуренного помещения клуба, останавливаясь в коридоре. Я в изумлении смотрю на Эрика, потому что у него нет и капли прежних эмоций на лице. Он смотрит насмешливо, будто вот-вот засмеется, пока я буквально рот открываю от удивления. Еще один факт обо мне, когда я пьяная, я абсолютно не умею контролировать свою мимику, и это серьезно проблема. Эрик улыбается, медленно поднимая руку к моему подбородку. Он невесомо очерчивает линию подбородка, и буквально подбирает мою челюсть, пуская смешок. Я чувствую, как мои щеки начинают гореть. – Ты напилась, – без вопроса заявляет он, почти ласково, продолжая хищно ухмыляться, сверкая глазами. Я бы так и умерла там от стыда, будь я капельку трезвее, но мне хватает еще наглости кивнуть. Будто он и без моей помощи этого не понял. Эрик снова улыбается, смотря на меня, и глубоко вздыхает. – Пойдем. Кажется, это входит в его привычку, говорить мне следовать за ним. И все не было так ужасно и прекрасно одновременно, не возьми он меня за руку. Я понимаю, что в этом жесте нет буквально ничего такого, чтобы смущаться, но кто меня спрашивал. Понятное дело, Эрик уже давно перерос свои годы, когда ходьба за ручку несла какой-то романтический посыл, поэтому не видел ничего такого, чтобы вести непутевого неофита так, чтобы я не упала на пол пути. В этот раз мы шли около двадцати минут, преодолевая множество коридоров штаба. За это время я успеваю немного проветрить свой мозг от ходьбы, и градус в мозг уже почти не бьет, а вот понимание ситуации еще как ударяет по голове. Как можно было так опозориться? Наткнуться пьяной на лидера, нахамить при нем старшему бесстрашному, который к тому же клеил меня, а теперь идти за ним неизвестно куда и неизвестно зачем. Прекрасно. "Неизвестно куда" оказывается дверью, которую Эрик открывает пластиковой картой и заходит внутрь. Зайдя следом, я сразу начинаю осматриваться и понимаю, что это...квартира? Он привел меня в свою квартиру? Лидер не обращает на меня внимание, уходя вглубь помещения, и мне не остается ничего, кроме как идти следом. Мы оказываемся в гостиной, и я не сдерживаю легкой улыбки. После времени, проведенного в комнате неофитов, уютная гостиная с диваном, креслом, журнальный столиком, книжным шкафом и приятными обоями, казалась чем-то удивительным. Как быстро люди могут отвыкнуть от нормальных, человеческих условий, когда их в один день помещают в почти казарму с общей ванной комнатой, в которой даже не было перегородок. Жуть, несомненно, но выбора ни у кого не было. Эрик вальяжно садится в кресло, кивает мне на диван и даже не думает перевести свой настойчивый взгляд с меня. Ну вот и как тут не позориться с каждым разом, когда под таким взглядом вся уверенность трещит по швам? Я сажусь на мягкий диван, пытаясь расслабиться, и откидываюсь на спинку, исподлобья смотря на лидера. У него в глазах было все: смешинки, интерес, усталость и остатки раздражения. Эрик молчит, а это пугает. Во мне мешается коктейль из алкоголя, страха и непонимания. Смесь страшная, а последствия еще хуже. – Эрик, – осторожно тяну я, начиная непростой разговор, – что происходит? – Какие именно у тебя вопросы к происходящему? – иронично вскидывает он бровь, издеваясь. – Ну, например, что я делаю здесь? – распрямляя плечи, в лоб спрашиваю я. Нужно пользоваться моментом, когда текила в крови дарит мне смелость, а Эрик вроде как в хорошем настроении. – А куда ты собиралась? Шастать по коридорам после отбоя, в нетрезвом состоянии? В курсе, сколько уже правил ты нарушила? – с серьезным лицом спрашивает он, пока я мысленно даю себе пощечину. Ты не с подружкой болтаешь, перед тобой лидер сидит, а ты в таком виде еще вопросы задаешь? – Я думала, это разрешено сегодня, – неуверенно говорю я, опуская взгляд. – Правила на то и правила, что у них не бывает выходных или передышек. То, что каждый год неофиты позволяют себе весь этот балаган, думая, что у них есть повод, не отменяет факт того, что делают они это на свой страх и риск, – он закатывает глаза, легким жестом закидывая ноги на журнальный столик. Меня на секунду тормозит его жест, ведь это было так..расслабленно, что ли? Глупо, но я считала, будто он постоянно собранный лидер с четкими движениями без лишнего фарса и такого домашнего спокойствия. Не будь он Эриком, я бы сказала, что это мило. Но это ведь Эрик. – Прости, – выдыхаю я, отбрасывая свои бестолковые мысли. – На "ты", значит? – поднимает он брови, смотря на меня с явным весельем. – Ой, прости. То есть, простите. Точнее, извините, так, наверное, лучше. – Я пошутил, успокойся, – Эрик смеется, потирая переносицу, – я не против. Повисает неловкая пауза, хотя кажется таковой она только для меня. Кажется, Эрика в принципе невозможно смутить. У него будто на генетическом уровне прописана собранность и уверенность в каждом своем действии. Даже сейчас он владеет ситуацией, вальяжно развалившись на кресле и наблюдая за мной, пока я буквально понятия не имею, что делать дальше и как мне быть. Эрик будто магическим образом каждый раз забирал всю мою уверенность в себе и хладнокровие. И самое пугающее было в том, что прежде никогда, блять, такого не было! Я была уверена в себе чуть ли не с самого детства, и это не могли изменить ни злые одноклассники, ни требовательные родители, ни наглые учителя. Никто. Правда, разница была в том, что в отличии от них всех, Эрик не вкладывал в свои действия отрицательную окраску. Он не старался задавить меня авторитетом, надавить на слабости и подмять под себя. Лидер просто был собой, а мне порой воздух перекрывало от его бешеной энергетики силы и власти. Это поражало. Но несмотря на то, что дела обстояли самым плачевным образом, притворяться никто не запрещал. Я как-то вычитала потрясающую фразу: «Fake it 'til you make it». Если переводить дословно, это значит «Притворяйся этим, пока не сделаешь это правдой». Фраза, означающая имитацию уверенности с расчетом на то, что в случае успеха уверенность станет подлинной. В свой успех я верила всегда, на публику играла потрясающе, поэтому эти слова стали моими верными спутниками по жизни. Хмыкнув себе под нос, я расправляю плечи и удобнее устраиваюсь на мягком диване, закидывая ногу на ногу. Уверена, выгляжу я сейчас классно. Крис, красотка из урожденных, дала мне на сегодня свою камуфляжную юбку, а я как следует затянула её плотным ремнем, красивая талия у меня была всегда, еще до тренировок. Спортивный топ и фирменные берцы, которые я так полюбила за время в Бесстрашии, завершили армейский, чутка сексуальный образ. Я знаю, что выгляжу сейчас хорошо и уверенно, но всё же силой заставляю себя поднять взгляд на лидера. У Эрика во взгляде смех и чистый, ничем не прикрытый интерес. У меня вдох останавливается в районе легких, воздух куда уходит. Он, зайдя в свою квартиру, будто мгновенно сбросил парочку килограмм сдержанности и скрытности, но сейчас... Сейчас он полностью обнажен душой. Перед глазами не стоит преграда из льда, а мышцы лица не парализует маска суровости. И почему-то только сейчас, когда я могу дотянуться до Эрика рукой, не вставая с места, я замечаю, какие у него потрясающие глаза. Голубые, со светлыми крапинками вокруг зрачков. Яркие, они выделяются на его лице живым пятном, ведь на фоне пирсинга над бровью и татуировками на шее, нежные голубые глаза кажутся такими настоящими. Эрик сам на секунду застывает, когда видит мое странное замешательство. Я почти физически чувствую, как воздух вокруг начинает гореть. Пепел уже почти касается моих плеч, когда лидер берет себя в руки. Он единственный из нас двоих, кому это под силу. – Будешь кофе? Вопрос странный и неуместный для наших отношений, но он прозвучал скорее отчаянно, чем буднично. Эрик и в отчаянии? Никогда не поверю, но на автомате киваю. Он сразу же встает с кресла, двигаясь в сторону кухни, которую с гостиной не разделяла дверь, но был проем в форме дверной арки. «Соберись, черт возьми! Что с тобой творится?» Я мысленно уже раз в десятый даю себе хорошую такую затрещину и поднимаюсь следом. Эрик стоял за кухонной стойкой, которая напоминала барменскую, и колдовал над кофемашиной. Я снова подмечаю красоту квартиры, ведь все выглядело так просто и стильно одновременно. Конечно, понятное дело, что лидер как раз и должен жить в лучших условиях, имея такую высокую должность, но всё же было очень непривычно видеть в Бесстрашии нечто такое: уютное, стильное, чистое. Видимо, настолько уже привыкла к темным коридорам, голым бетонным стенам и суровому минимализму фракции. И Эрик выглядит органично в своей квартире. Он всегда производил у меня хорошее впечатление, если говорить о внешнем виде: лидер не появлялся на людях неопрятным, у него всегда были чистые волосы в уложенной прическе, немятая одежда, бритое лицо, хоть порой он оставлял небольшую щетину, но даже это не выбивалось из образа. Пожалуй, мужчины из Бесстрашия мне всегда нравились больше всего. Эрудиты были слишком скучны для меня, искренние – высокомерны, дружелюбные – наивны, а в альтруистах я не видела жизни. Бесстрашные, еще во времена школы, порой сбивали меня с толку своим отсутствием манер, дикостью и отвратительным сексизмом. Но если выбирать из всех, то не было никого интересней, чем мужчины из Бесстрашия. В них будто горел тот самый огонь, им хотелось довериться, рядом с ними хотелось расслабиться. Они вселяли такую уверенность, что было чувство, что можно было бы отпустить все свои страхи, когда они рядом. В них дышала адским пламенем сила. Меня всегда раздражали эти разговоры о семье, институте брака и традициях. Мне претила одна только мысль, что я считаюсь хуже и слабее только из-за принадлежности к женскому полу. С теми, кто позволял себе сексистские шутки, домогательства и неуважение к женщинам, я вела самый короткий разговор, который только был возможен. Но несмотря на это все, я понимала, что хочу когда-нибудь встретить того, с кем мне не нужно будет доказывать свою силу и независимость. Кого-то, кто и так это будет знать, будет уважать и ценить меня, потому что я личность. Кого-то, кому можно довериться и показать слабость, попросить помощи и поддержки, не получая в ответ насмешку о слабом поле. Кого-то, кого я смогу назвать сильным мужчиной не только из-за сильных рук. И я понимала, что это может быть только мужчина из Бесстрашия. И прямо сейчас, смотря на спину Эрика, обтянутой черной футболкой, я понимаю, что абсолютно никто, не подходит под это описание лучше, чем лидер. Если бы можно было собрать из моего положительного представлениями о мужчинах из Бесстрашия одного человека, то вышел бы он во плоти. Эрик ставит передо мной на стойку две белые кружки, от которых потрясающе пахло свежим кофе, и вновь разворачивается назад, что-то ищя в верхних ящиках. И в эту самую роковую секунду, когда я встаю, обходя стойку сбоку, я не знаю, что мною движет: наваждение, текила или сам Господь Бог, но что-то определенно меня к этому толкает. Эрик разворачивается, кидая на меня вопросительный взгляд, пока я подхожу ближе. От него веет жаром, одного только его взгляда хватает, чтобы заставить гореть меня изнутри. Он молчит, ничего не говорит, смотрит испытывающе. Уверена, что мои ледяные ладони обжигает его горячую шею, но он не дергается. Я окончательно перестаю дышать, когда тянусь вперед. Между нашими губами остается сантиметра два, дальше я не двигаюсь, моя очередь смотреть испытывающе. Я смотрю, даже вздоха не делаю, мне интересно: оттолкнет или нет? Эрик притягивает. Резким движением окольцовывая мою талию и прижав вплотную к себе, вырывает у меня испуганный вдох от неожиданности. Вот только между губами все те же губительные сантиметры, специально нетронутые. Мы сдаемся одновременно, срываясь и впиваясь резким поцелуем в друг друга. Эрик, что весьма ожидаемо, не нежничает, сминая губы и вжимая в себя так, что и сантиметра не остается между телами. Не знаю, кто или что именно мною двигало, но его ко мне подтолкнул сам Дьявол лично.