Холодный расчет

Эрик сидит в столовой, на автомате поедая ужин, пока его мысли далеко отсюда. Они где-то в десяти метров от него, за пару столиков вправо, там, где сидят урожденные неофиты и парочка переходников, которых привели в компанию. И среди них для него выделяется Фрея. Девчонка, на первый взгляд, кажется той еще сукой. Сидит прямо, звонко смеется, но остается холодной. Поднимает бровь на провокационные реплики и умело их отбивает, поправляя длинные волосы. Эрик помнит, что когда увидел её в первый раз, подумал, что такая либо быстрее всех вылетит из фракции, либо продержится на одном мерзком характере. Он, конечно, в первые минуты наблюдения за неофитами и понятия не имел об их характерах, делал выводы, исходя из опыта. Он таких видел и в Эрудиции, и в Бесстрашии, среди неофитов и коллег. И такие не продерживались долго, разве что единицы, которые выбивали себе путь красивым лицом и фигурой, завязывая знакомства с важными людьми и очаровывая их. Эрик тогда лишь поджал губы, прикидывая, по какому пути пойдет эта блондинка. И она его удивляет. Эрик сохраняет лицо, когда наблюдает за их первой тренировкой, но лишь благодаря времени в Бесстрашии, где он научился скрывать эмоции. Девчонка, которая представилась, как Фрея, скинув синий пиджак и брюки, оказалась подготовленным, старательным и умным неофитом. У неё уже с самого начала было неплохо натренированное тело, что хорошо помогало ей на занятиях, но Эрика больше удивило другое. Она не спорила, не ввязывалась в конфликты, не жаловалась, не сдавалась. Фрея вела себя так, будто она уже бесстрашная. У нее не было проблем с дисциплиной или исполнением приказов. Она выходила на ринг, не проронив и слова, била, когда говорили и останавливались, когда было нужно. Лидер видел в ней то, что его почти поразило. Осознанность. Она явно знала, чего хочет и почему оказалась здесь. Вот, кто действительно выбрал фракцию без сомнений и колебаний, кто подготовился. Она удивляла Эрика, но еще больше его поражал факт того, что он видел в ней себя. Холодный и расчетливый неофит, который знает, чего хочет, и метит в ряды лучших. Это вызывало странное чувство у лидера. Фрее хотелось помогать, указывать на ошибки и поддерживать. Всё это было странно и в новинку для мужчины, ведь прежде такого не было. Неофиты всегда вызывали в нём сухое раздражение, мигрень и легкую ностальгию, которая была скорее мучительной, чем приятной, ведь вспоминать времена, когда он был еще сопляком, хоть и с огромными амбициями, совсем не хотелось. Но ни противоречивые чувства внутри Эрика, ни его внутренний голос, приказывающий не подходить к девушке, не останавливали. Разумеется, он не действовал открыто, но вносил некие мелочи в тренировки Фреи: спокойно указывал на ошибки, рассказывая, как нужно было поступить; корректировал её движения и стойки; объяснял, что ей, с её комплекцией и весом, лучше подойдет в плане оружия и как с ним управляться. Ему нравилось чувствовать, что он действительно помогает девушке, но ещё больше ему нравилась её реакция. Она умела слушать, а главное слышать. Вносила поправки в свои действия, после замечаний Эрика, изменяла что-то в бою или при стрельбе. И лидер видел, что она благодарна ему за помощь, ведь понимала, что он делает это не для всех. И от этого было приятно. После того случая, когда она скопировала его захват в своем спарринге, Эрик долго улыбался. Конечно, оставшись наедине и закрыв двери на два замка, но все же. Чувствовал себя глупо, но ничего поделать не мог. Подобное было впервые с ним. Из размышлений его вырывает Лукас, который с характерным звуком поставил поднос с едой на стол. Мужчина импонировал Эрику, они нашли общий язык сразу же, как познакомились, когда лидер еще не был лидером, а Лукас был просто бойцом в отряде, где сейчас является командиром. Он был человеком приятным в общении, лично для Эрика: говорил четко по делу, когда был на работе, но с легкостью поддерживал беседу в свободное время. Он любил посмеяться, хоть и сам редко шутил. Был тем, кто за свое дело порвет любого, поэтому его отряд стабильно хорошо справлялся с получениеми, ведь Лукас сметал ненужных ему людей сразу же. И тех, кто не справлялся с должностью, ведь ему нужны лучшие, и тех, кто старался ему помешать вне отряда: на его счету десятки мертвых, ранее бунтующих изгоев, которые думали, что это хорошая идея – нападать на отряд вне города; а также конкурентов, которые метили на его должность. Лукас за своих людей готов был убивать и бросаться под пули, поэтому когда он попросил о разговоре с Фреей, насчет возможной должности, Эрик дал добро. Это было странно, но почему-то в его голове моментально пробежала мысль, что будет хорошо, если девчонка попадет к нему – не пропадет. Конечно, он согласился не только поэтому, ведь она явно метила дальше, чем просто патрульные или обслуживающий персонал. И его это радовало, он не хотел, чтобы она стояла на месте. Эрик видел в ней амбиции, стремления, но было нечто ещё, что он смог разглядеть лишь сегодня утром, когда застал девчонку в зале. Она гневно утирала слезы, дрожащими руками, и он заметил, что она дрожит не от истерики, а от напряженности в мышцах. Лидер тогда еле сдержался, чтобы не накричать на нее, хорошо встряхнув за плечи, ведь Фрея работала на износ. Ему было понятно, что она хочет многого добиться, но было совсем непонятно, как можно не замечать, что ты буквально насилуешь свой организм тренировками, которые он не выдерживал. Он видел её в зале утром, после обеда и после занятий, она будто и не вылезала оттуда. И Эрик словил себя на мысли, что он волнуется. Еще пару недель назад, когда он просматривал характеристики на неофитов, которые наконец пришли из их прошлых фракциях, Фрея вновь его удивила. Точнее, не она, а та информация, что была про неё написана. Характеристики писали учителя из школ и кураторы групп, где подготавливают к Церемонии. В основном там описываются положительные и отрицательные стороны молодых людей, успеваемость по предметам, личные заслуги и поведение. У Эрика брови метнулись к корням волос, когда он обнаружил о нескольких приводах в местную полицию Эрудиции, низкие оценки(и он еще больше удивился, когда среди многочисленных троек, он заметил пятерку по математике) и ужасные отзывы от учителей. И интересно было то, что все приводы в участок прекратились после её шестнадцатилетия. Лидер тогда несколько раз сверил имя девушки и её фотографию на корешке папки, потому что мозг отказывался принимать эту информацию. Фрея, которая никогда не оспаривала приказы, не грубила инструкторам и в принципе, не приносила проблем, живет с таким прошлым? Что же с ней творилось в Эрудиции, раз она сбежала оттуда и так кардинально изменила отношение к жизни? И он нашел ответы на все свои вопросы, когда пригляделся внимательней. Фрея упертая до безумия, старательная, расчетливая, но искренняя. Видно, как она старается скрывать свои чувства и хоронить на людях настоящую себя, но Эрик её читает с легкостью. Она кривится, когда слышит глупости от других неофитов, смеется громко, когда ей правда весело, язвит и хамит, когда её начинают задирать, улыбается тепло, когда знакомься с кем-то, хоть и постоянно выглядит так, будто готова к нападению. И лидер понял, что она просто затыкает себя. Идет к своей цели, упорно работает и не нарушает правила Бесстрашия, хоть ей и хочется. Он видит в ней эту яркую натуру, которая зачахнет на скучной монотонной работе, поэтому и рад тому, что Лукас ставит её на отбор в свой отряд. Эрик так внимательно и упорно искал ответы на собственные вопросы насчет Фреи, что сам не заметил, как стал присматривать за ней не только из-за обычного интереса. Безусловно, он не отрицал, что она была привлекательной девушкой, лидер себе не врал и отметил это сразу же. Он видел, что на неё засматриваются порой в столовой его же знакомые бесстрашные; видел внимательные, слегка тоскливые взгляды её приятеля среди неофитов, Джоша, и разозлился на самого себя, когда подумал о том, что "куда ты лезешь, щенок?". Он понимал, что такие девушки легко очаровывают, даже не стараясь, но было в его интересе что-то другое. Не лидерское увлечение, когда он замечал достойного бойца, не физическое влечение, когда Эрик встречал красивых, а главное интересных девушек. Это было нечто новое, ведь ему не хотелось её просто пристроить в отряд или просто переспать, чтобы успокоиться. Фрею хотелось узнать ближе, хотелось научить всему, что он знал, хотелось понять её мотивы, узнать мысли, сделать сильнее. И что было самым удивительным, ей хотелось доверять. И Эрик понимал, что не может. Не имеет право. У него должность лидера, ответственность за своих людей, ведение обучения неофитов, важные бумаги в квартире, которые нужно разобрать, усталость и железные принципы, которые тяжелым грузом давили на плечи. Ему некогда разбираться в собственной мути в голове, у него и не должно её быть. Эрик отдает себе приказ держаться от девчонки подальше и прекратить страдать херней. Лидер нарушает свой приказ через три минуты и сорок семь секунд, когда встает из-за стола вслед за Фреей. К черту. Он выцепляет её в коридоре, бережно толкая за темную нишу, где их не будет видно с прохода. Она удивленно взвизгивает, тут же напрягаясь всем телом, в явной готовности нанести удар и отбиться от непонятно кого, но замирает, так и не ударив по наглой руке, схватившей её запястье, когда понимает, что перед ней стоит лидер. Делает шаг назад, стараясь придать себе уверенный вид, на что Эрик лишь беззлобно усмехается. – Спокойно, Фрея, это я, – примирительно подняв руки, кивает ей лидер. – Поняла уже, спасибо, – глубоко выдыхая от испуга, едко проговаривает Фрея, но после понимает, кому она это сказала и спешно хватается, пока ей по губам не надавали. Хотя о чем это она, это не Эрудиция. Тут тебе в лучшем случае по хребту дадут, – простите, лидер, я не подумала. Эрик вновь усмехается, жадно изучая блондинку взглядом. Он явно вырвал её из привычного спокойствия, раз она легко съязвила ему, затем растерялась, а после прилично так засмущалась, попутно извиняясь. Лидер замечал, что она как-то терялась в его присутствии. Фрея шутила с друзьями, была громкой в компании, но когда он обращался к ней, она в миг обращалась в тихого неофита и прислушивалась к каждому его слову. Тут, как бы она не ненавидела свою прошлую фракцию, явно проглядывалось воспитание и жизнь в Эрудиции, он по себе знает. Детки в официальных костюмах задирали носы и других ребят в свободное время, но когда приходил учитель, живо открывали учебники и солнечно улыбались. Эрик смеется в мыслях от подобного сравнения. Он видел, когда его боялись, из-за этого теряясь на фоне лидера, а когда уважали и не знали, как себя вести рядом с ним. Ему было приятно, что Фрея вела себя так из-за второго варианта, но всё же он хотел переступить этот период разговоров "на вы" и четко по вопросам инициации. Почему хотел? Да черт его знает. – Расслабься, – спокойно говорит ей Эрик, опираясь спиной на стену сзади. Он видит, как Фрея мнется, стараясь придать себе уверенности, поэтому мягко усмехается на её выражения лица, я-абсолютно-владею-ситуацией-нет-что-вы-я-не-нервничаю. – Вы что-то хотели, Эрик? – деловито спрашивает она, стараясь не замечать эту насмешливую улыбку. Такое бесило всегда, но в исполнении лидера еще и било по самолюбию. Вот так тренируешься с неофитами, сдаешь зачеты на твердую десятку, ловишь восхищенные и завистливые взгляды и думаешь, какой ты особенный и крутой. А потом кто-то, кто на шесть лет старше, а кажется, будто на шестьдесят, улыбается тебе вот так, и ты снова чувствуешь себя девятилетним ребенком в компании взрослых тёть и дядь: глупым, наивным и еще таким маленьким, что даже намека на равное отношение к себе не получишь. Лидер часто так смотрел, и хоть Фрея и понимала, что за столько лет в Бесстрашии и на своей должности он знал и понимал больше нее, а значит и не с проста так себя вел, она все равно горела внутри от злости и желания перерасти это. Сколько еще ей нужно дерьма пережить, чтобы с ней начали считаться? Снисхождение в чужих зрачках говорило – дохуя. Эрик не сразу отвечает, сканирует глазами девчонку и ищет за что ухватиться, чтобы оправдать хотя бы в своей голове собственные действия. Ответить на вопрос, зачем она ему сдалась, было сложнее, чем пережить два опасных и изматывающих рейда за стену подряд. А в этом он что-то, да понимал. Ответить было сложно, потому что если он переступит через эту грань отрицания, его уже будет не остановить. Но это когда-нибудь придется сделать, а откладывать на потом было не в стиле Эрика, он итак уже затянул, так что лидер лишь улыбается кончиками губ, хищно прищуривается глазами и кидает короткое: – Иди за мной. Они идут пару минут в тишине. Эрик быстро перебирает ногами, идя в привычном ему бодром темпе, от чего Фрее приходится следить за дыханием, ведь ей было откровенно сложно идти с ним на одном уровне. Она успевает проклясть каждого, кто отвешивал ей комплименты о длинных ногах, и обозвать их лжецами, потому что сейчас ей приходится ускориться раза в полтора, чтобы не отставать. Эрик кидает на неё нечитаемые взгляды, пока сам во всю улыбался с Фреи. Она успевала идти за его темпом, что очевидно доставлял ей неудобства, дышать равномерно, очевидно, чтобы не позориться при лидере сбившимся дыханием от обычной быстрой ходьбы, держать спину ровной и бросать на него любопытные взгляды. Ему нравилась эта противоречивость в ней: на тренировках она была собранной и внимательной, на зачетах и боях жесткой и бесстрасной, в столовой с друзьями громкой и оживленной, с незнакомцами и неофитами, с которыми очевидно не общалась, холодной и высокомерной. Больше всего она удивляла его, когда находилась с ним. Фрея всеми силами старалась казаться уверенной и незаинтересовнной, но каждый раз её личность вырывалась наружу, и это было видно ему: по смущенным улыбкам, мимике на лице, румянцу на щеках, на которых еще даже скулы не проглядывались. Фрея была снаружи красивой, взрослой, уверенной в себе девушкой, но внутри он видел еще ребенка. И от того боялся в некоторой степени, что как только неофитов, еще зеленых, отпустят во взрослую жизнь, Фрея может затеряться и сломаться. Он видел в ней стержень, амбиции и стремления, но будем честны, хорошо? Каждый, кому уже не тринадцать, должен понимать, что кем бы ты ни был, как бы ты не старался и чего бы ты не хотел – существует еще общество. У него свои интересы, свои правила, и ему глубоко плевать на твои "хочу", на самом-то деле. Ты либо подстраиваешься, быстро соображаешь и выхватываешь место под солнцем, либо это сделает кто-то другой. И он бы мог сказать, что Фрея обязательно будет среди тех, кто сможет завоевать себе место в жизни и не попасться на чужую удочку, если бы знал её лучше. Сейчас его одолевали сомнения. Она умная и расчетливая, но жизнь – это не инициация. В ней будут не неофиты, которых она может заткнуть и сломать нос, там будут такие, как он сам. И если она продолжит смущаться и бояться непонятно чего, её просто задавят авторитетом. Эрик бы этого не хотел, потому что странная симпатия к блондинке не пропадала. Она смогла задеть в нем что-то живое, стоящее, живущее где-то глубоко внутри. Задеть и понравиться. Наверное, поэтому он сейчас открывает металлическую дверь, которая следовала за парой пролетов лестниц. Он пропускает Фрею вперед, и её сразу же обдувает прохладный вечерний воздух, поднимая длинные волосы. Они оказываются на крыше. Эрик прикрывает тяжелую дверь, заходя следом, и пока неофитка осматривает неожиданное место, куда её привел лидер, он движется дальше. Мужчина присаживается на выступ, который был сделан для выхода вентиляционных решеток, и скидывает куртку, подставляя тело легким порывам ветра, которые были особенно приятными теплым вечером. Фрея присаживается рядом, поправляя светлые волосы, которые продолжали лететь в лицо из-за ветра, что дул в противоположную сторону. – Странно, что ты их не обрезала. Как видишь, в Бесстрашии женщины обычно ходят с короткими стрижками, – мягко разрушает тишину Эрик. Понятно дело, он позвал её сюда не о прическах говорить, но всё же ему было интересно. – Да, заметила, – легко улыбается ему Фрея, немного расслабляясь, – среди неофитов тоже многие девчонки обрезали и покрасили свои волосы. Она кажется ему особенно спокойной и уютной сейчас, вот так просто разговаривая ни о чем с лидером, и болтая ногами с выступа. – А ты почему нет? – интересуется Эрик, смотря на её локоны, которые она перекинула назад, чтобы не мешались. Красивые, что уж тут сказать. – Потому что мне не могли запретить, – пожимает плечами на свои слова Фрея, будто они всё объясняют, но смотря на вздернутую бровь Эрика, улыбается как-то странно и поясняет, – они не могли себе позволить это в прошлых фракциях. Родители, школа, правила и осуждение, много чего сдерживает. Я же в четырнадцать как-то после ссоры с родителями взяла и обрезала себе волосы по плечи, да еще и покрасила в розовый. Крику было много, я ведь из Эрудиции, но мне это как-то не мешало. Так что я просто переросла это, попробовав, вот и не хочу больше. Мне всё же больше мои нравятся. Эрик пускает смешок, неверяще смотря на неё. Четырнадцатилетняя эрудитка с розовыми волосами – он, как бывший представитель этой фракции, не мог себе это представить. Еще больше на смех подбивал слегка гордый тон Фреи. Вроде и говорила о глупой истории из прошлого, но в тоже время молча упрекнула неофитов в детском поведении. Но не согласится он не мог, потому что еще в Эрудиции Эрик сдавала психологию на высший балл, хоть это был необязательный предмет. Они наверстывали упущенное, пытаясь попробовать то, что им запрещали. Легко понять, трудно не осуждать. – Удивила, – кивает ей Эрик, не пряча улыбку и прищуривается, – хочешь сказать, даже татуировку не сделала? Фрея улыбается в ответ, опирается ладонями на бетон выступа позади себя, немного наклоняясь назад, и подставляет лицо лучам уходящего солнца. Эрик невольно засматривается. – Нет, тату всё же сделала, не удержалась. На ребрах, давно мечтала набить там одну фразу. Эрик не спрашивает, какую фразу, потому что понимает по интонации Фреи, что это не глупые клише из каталога. Видимо, это было что-то с историей, что важно для неё. Они молчат еще пару минут, наслаждаясь тишиной и закатом, прежде, чем Фрея не сдается. – О чем на самом деле вы хотели поговорить? – она задает вопрос прямо, смотря в глаза. Молодец, девочка. Он смотрит в ответ пару секунду, прежде, чем наконец понимает, что так сильно удивляло его в ней. У Фреи в глазах холодный расчет соприкасается с искренностью. Она говорит рациональное вещи, поступает, как взрослый человек, но ей хочется побыть другой. Осознание пробивает грудь лидеру, ведь дышать стало труднее. Отсюда и попытки казаться уверенней и картинные жесты стервы, в виде откидывании волос или закатывания глаз. Отсюда и вечная настороженность во взгляде, попытки докопаться до истинной сущности людей. Эрик умный и сообразительный, а ещё, сюрприз, понимающий. Он видит поломанное детство и бегство от прошлого, и ему в самую подкорку сознания забивается её улыбка, когда она говорила о своем взбалмошном поступке с волосами. Обычная улыбка, вот только глаза такие грустные, что она их упорно прятала. И Эрику самому как-то так тоскливо становится, что хочется выть. Он огромное множество поломанных людей видел, у них судьба раз в сто тяжелее, чем у Фреи. Но её почему-то жалко. Не так, как обычно – не противно, не мерзко от чужой слабости. А так, как котят брошенных жалеют: к груди прижимают и не дают бешеным собакам растерзать. Эрик бы прижал, и плевать на всё и всех, вот только чертов холодный расчет не дает. Фрея сильная, он это видит. И плевать, что она при нем плакала сегодня утром, ведь кто-то плачет от страха, что скоро вылетит из фракции, а кто-то – от выворачивающей слабости из-за многочасовых тренировок. Разница огромная. Эрик чудовище и садист для всех, но он бы правда прижал, пожалел и оберег. Но Фрея сильная, и на этом всё сказано. Она упадет, поплачет, успокоится и пойдет дальше. Она себя жалеть не позволит, он это видит. Но лидер не стал бы лидером, не будь у него замечательного качества – терпеливости. Он подождет, пока Фрея окрепнет, встанет на ноги, приспособится к жизни во фракции. Когда она поймет, что быть сильной – недостаточно. Нужно уметь порой останавливаться, брать передышку и хотя бы на мгновения быть слабой, иначе ты просто сгоришь. А пока Эрик будет рядом, чтобы помогать и направлять. Лидер улыбается коротко. Он готов перейти ту самую грань. – Хотел сказать, чтобы ты пришла в себя, Фрея. Так нельзя, – Эрик говорит с нажимом, твердо. Она теряется, не ожидая такой смены градуса разговора, – послушай меня сейчас не как лидера или Эрика, того самого ублюдка, про которого так много слухов. Послушай меня, как человека, который был на твоем месте. Выкинь этот мусор из своей головы. Не знаю, кому и что ты хочешь доказать, но прекрати. Твое тело не выдержит, если ты продолжишь надрываться, точно так же, как и психика. Подумай, нужно ли тебе это. Он смотрит на нее с неким осуждением во взгляде, Фрее сразу становится стыдно. – Я просто стараюсь добиться лучших мест, – тихо сопит она себе под нос, не в силах выдержать ответный взгляд. Эрик лишь устало вздыхает. – И это похвально. Вот только быть лучшим неофитом в могиле – такое себе дело. Фрея вздрагивает от его слов, будто от пощечины. Он видит, что она обдумывает его слова, поэтому не трогает ее, давая ей время побыть в тишине. Эрик вновь задумывается, какого черта он делает и зачем всё это говорит. Вот только, как и все размышления на эту тему до этого, ни к чему это не приводит, кроме самой простой, но такой правильной мысли, будто так и должно быть. Потому что так нужно. Нужно явно не ему, но он не лезет дальше, останавливаясь на этих словах. Так нужно. Значит, так и будет. – Вы вовсе не ублюдок, – слетает с уст Фреи, ломая затянувшуюся паузу. Эрик не сдерживается и хрипло смеется, смотря как-то по-особенному тепло, что щеки Фреи тут же покрываются легким румянцем. – Хотелось бы верить. Хотелось бы верить в то, что это правда, ведь если нет – тебе ко мне нельзя.