Птичка в клетке

      Глюк смеется. Заливается механическим, лагающим хохотом, который определенно отдает психическими отклонениями в черепушке. Смеется так, что грудная клетка готова вот-вот проломиться, открыв вид на небольшую темно-синюю, почти черную душу, словно нежную розу, обрамленную шипами — осколками ребер. Его смеху могут позавидовать гиены, так как это походит больше на заливистый лай. О таком точно не говорят комплименты. Скорее, желают его обладателю побыстрее оказаться в определенном заведении канареечно-желтого цвета. Он отвратительно давит на сознание, подавляет своим безумием, словно скрип пенопласта по окну, от которого челюсти сводит, а зубы пытаются совершить акт ухода из этой жизни, благородно стирая друг друга в порошок или крошку. Нет, он еще отвратительнее. Хотя, казалось бы, что может быть хуже этой печальной парочки? А вот, оказалось, может. Или это только Найтмеру так кажется? Эти ужасные звуки заполняют собой все. От них не уйти, не абстрагироваться. Остается лишь слушать, с едким привкусом разочарования осознавая всю ситуацию, в которой он оказался.       Чертов Дрим, чертов позитив. Две самые ненавистные Негативу вещи. Если бы не это сочетание, никогда бы он не попался глючному психопату таким ослабшим и в самой уязвимой форме. Хрен знает, чем там облил его «дорогой братишка», но эффект это дало преотвратный, ну, для самого Повелителя Кошмаров-то точно, но, судя по счастливому возгласу близнеца, результат был запланированным. Найт едва успел унести себя с поля битвы, как привычный покров черного негатива начал просто кусками отваливаться с него, открывая естественный окрас костей, а силы начали стремительно утекать, словно вода сквозь пальцы. Вскоре он понял, что не то, что в другие миры, даже на метр телепортироваться не может.       Маты — это было еще самое ласковое, что Найтмер говорил в сторону своего светлого близнеца, попутно осматриваясь, а потом резко замолкая. Он понял, в какой жопе оказался благодаря стараниям Мечтателя, ведь, стремясь слинять, даже не проконтролировал куда именно открыл портал. А занесло его в самое неприглядное место, после позитивных АВ, конечно же, а именно — в логово печально известного Разрушителя Альтернатив.       Кошмар просто оцепенел. Перспектива столкнуться с Глючным отдавала вовсе не радугой. Они сталкивались пару раз, Найт конечно побеждал, чисто благодаря своему умению влиять на эмоции, но в последнее время их встречи выливались в ничью, видимо, Эррор постепенно адаптируется к его магии. А теперь он даже сбежать не сможет, не то, что драться. Так что повод не встречаться с этим скелетом был весомым, да кто вообще в здравом уме ищет компании этого психа? Разве что только Инк, но у него самого с психикой было не все в порядке.       Негатив сделал шаг вперед, планируя хотя бы уйти подальше от этого места, но нити, до этого спокойно валяющиеся на полу кучками хлама, зашевелились, а в следующий момент он уже висел в десятках сантиметров от пола вверх ногами, подвешенный на этих самых «кучках хлама».       — Ну блеск, — раздраженно выдохнул Хранитель Негатива, пытаясь как-то подтянуться и освободить ногу.       Через несколько минут бесполезного трепыхания и раздался этот леденящий душу смех.       — Какая рыбка попалась в мои сети, — наконец отсмеявшись, произнес чернокостный, подходя ближе к замершему боссу плохишей, оценивая каким-то маниакальным взглядом каждый сантиметр его тела, особенно задерживаясь на открытых участках костей, — Найтмер, сколько лет, сколько зим, — нисколько не сомневаясь в личности пойманного, протянул Глюк, — и кому я обязан столь щедрому подарку? Стой, не говори, я и так скажу. Дрим. То-то я думал, почему вместо трех ошибок под ногами путаются только две. Интересно, каково ему: только вернув братца, тут же его потерять. Надеюсь, он сильно страдает, — усмехнулся Дестрой, несколькими простыми манипуляциями меняя положение Кошмара в пространстве, теперь он сидит на коленях, а двигаться ему мешают сжимающие душу нити, которые так же крепко связывают до смешного хрупкие руки за спиной.       Эррор сжимает ладонью подбородок Негатива, задирая его лицо и заставляя смотреть себе в глазницы, он даже не обратил внимание на вспыхнувший дискомфорт от гаптофобии, только сильнее сжимая пальцы на белых костях.       — Найти, ошибочка моя ненаглядная, — жутко проурчал глючный, — ты даже не представляешь, что творишь со мной, — наклонившись, томно выдохнул он в лицо пленнику, — если бы знал, то давно бы прятался под крылышком звездных и молился, чтобы мои нити до тебя не дотянулись.       А Найтмер и правда был в ужасе. Его тело даже без усилий Разрушителя не способно было пошевелить ни единой косточкой. Он словно вернулся на годы назад, когда был просто Хранителем Древа, которого едва ли не каждый день избивала местная шпана в каком-нибудь переулке. То же ощущение беспомощности. Ему не сбежать. Все так же слаб и жалок.       — Ты был так горд своими победами, полученными через манипуляции над моими чувствами, — издал издевательский смешок Глюк, положив ладони на скулы Найта, крепко удерживая его, и прислонился своим лбом к его черепушке, с близкого расстояния сверля безумным взглядом испуганные озера лиловых зрачков напротив, — да-да, я знал еще с первой нашей битвы о твоих грязных приемчиках. Но, в отличие от тебя, потрудился узнать природу того, что ты так неосмотрительно бередил в моей душе, — с каждым словом Разрушителя страха в зрачках белого скелета становилось все больше.       А ведь и правда. Он бездумно манипулировал чувствами противника, не заботясь о их природе, нацеленный лишь на результат. Ему было это не интересно, ведь противники, с которыми ему пришлось прибегать к подобному методу, долго не проживали. Дестрой исключение, что подвергался его воздействию десятки раз. Доигрался.       — Ох, Найти, ты умудрился вытащить ту часть меня, о которой я и сам не подозревал, и с каждой нашей встречей, с каждой битвой, ты раз за разом беспечно давил на нее. Наверное, ты думал, что это болезненное воспоминание, чувство или, может быть, какая-то болезнь. Вот только ты просчитался. Да, это ошеломило меня, дало тебе так нужные для победы моменты моего замешательства, но тем самым ты открыл во мне так называемый «Ящик Пандоры», — горячо шептал Глюк, заходя за спину Кошмара, кладя руки ему на плечи, слегка налегая своим весом, заставляя нагнуться. Он снова склонился к его слуховому отверстию, продолжая свой монолог, потому что Найт просто не мог ответить, язык словно онемел, прилипая к нёбу, — думал ли ты, что я замираю с мыслью о том, как хорошо бы ты смотрелся связанный моими нитями, голый и с широко раздвинутыми ногами, выгибающийся подо мной? Думал ли ты, что сможешь развить мимолётное желание до полноценного помешательства? — и снова смешки.       Глюк провел ладонями по плечам Негатива, спускаясь на ключицы, а потом резким движением хватаясь за воротник и дергая его края в разные стороны. Маленькие пуговки разлетелись по полу, не выдержав такого варварского напора.       — Замечал ли ты, что с каждым нашим боем я стремлюсь не убить тебя, а просто схватить и обездвижить? С каждым разом мне приходилось придумывать ловушки все изощреннее, ведь каким-то, не иначе, чудом ты успевал сбегать за пару секунд, как капкан захлопывается.       Трехцветные пальцы обманчиво ласково скользили по белоснежным ребрам, словно пересчитывая их или вырисовывая какие-то свои узоры.       Кошмар всхлипнул от страха, от понимания, в какую ловушку он сам себя загнал. За годы террора других, он, казалось, очерствел, лишился таких эмоций, но стоило вновь оказаться в знакомой ситуации, как его наглость и самоуверенность дали трещины, осыпавшись, подобно карточному домику, возвращая к тому, с чего и начиналась жизнь Хранителя Темной стороны Древа: к слезам, страху и беспомощности. И если раньше можно было обойтись простым избиением, после которого, обработав ссадины и синяки, все возвращается в прежнюю колею, то сейчас его ждет учесть много хуже. Этот псих… Он просто… Изнасилует его.       — Я снова продумывал грандиозную ловушку для твоей поимки, как твой братец просто сделал все за меня! — восхищенно воскликнул чернокостный, а потом снова залился нездоровым смехом, с напором проводя кончиками фаланг по грудине пленника, оставляя бороздки, которые тут же начали наливаться небольшими голубыми капельками, — теперь ты не сбежишь, уж я об этом позабочусь. Ты здесь надолго. Пока не надоешь, или пока я не уничтожу остальные ошибки.       Разрушитель опустился на колени, притягивая хрупкое тельце Найта в свои объятия, и впился зубами в его загривок, прокусывая костную ткань, оставляя после себя глубокий и болезненный укус. Он и правда стал еще более ненормальным, хотя бы по отношению к Хранителю негативных эмоций. Он спокойно терпел их контакт, совершенно не обращая внимания на гуляющие по собственным костям лаги и боль, хотя кто-то другой, достаточно безбашенный, чтобы прикоснуться к Дестрою, давно бы умер болезненной смертью.       Кошмар заскулил, чувствуя боль, и попытался хоть как-то оттолкнуть связанными руками потенциального насильника, но из-за их положения мог лишь упереться ими в его пах, после чего последовал нетерпеливый, совсем животный рык, и его повалили на пол, не особо нежно вдавливая ребрами в холодную поверхность.       — Даже в таком положении, ты все еще пытаешься играть на чужих чувствах, — с едва сдерживаемой злостью и возбуждением процедил Эррор, избавляя свое личное помешательство от штанов, просто небрежным рывком стягивая их и отбрасывая куда-то в сторону, — сучка, — немного подумав, прокомментировал он, — а еще стерва, это прекрасно тебя характеризует.       Найтмер хотел возразить, оправдаться, что сделал это не намеренно, но стоило ему открыть рот, как Разрушитель просто заткнул его, засовывая туда два пальца с зажатой между ними пилюлей, проталкивая ее едва ли не в самое горло, а потом быстро вытаскивая их и зажимая жертве челюсти, чтобы тот ничего не выплюнул. Закашлявшись, Кошмар обреченно сглотнул, закрывая глазницы и упираясь лбом в пол, на котором вскоре начали появляться лужицы слез.       Негатив плакал, беззвучно ронял крупные слезы, пока Ошибка упивался долгожданным триумфом, стремясь прикоснуться к нему в каждом месте, заклеймить своими прикосновениями каждую косточку, чтобы тот навечно запомнил это. Запомнил свою ошибку, и то, кому он теперь принадлежит.       Вскоре эффект неизвестной таблетки начал давать о себе знать, побуждая магию Найтмера отреагировать на искусственное, принудительное возбуждение, формируя мягкое, голубое тельце от ключиц до коленей, которое тут же было подвергнуто местами аккуратному, даже нежному, а порой невыносимо грубому и болезненному ощупыванию.       Именно ощупыванию, а не касаниям. Глюк словно проверял качество товара, сжимая и надавливая, вслушиваясь в выдохи и шипение пленника, запоминая реакцию. И, кажется, его все устраивало.       Негатив же страдал. Навязанное возбуждение кислотой расползалось по телу, заставляя его реагировать так, как нужно Разрушителю, тогда как Найт морально мучался от этого. От отвращения на свою реакцию хотелось выть, но какие-либо звуки не выходили из горла, перекрываемые комом горечи и стыда. Он не хотел, но выгибался под глючным скелетом, не хотел, но распалялся все больше, о чем свидетельствовал бесстыдно стоящий член, который тоже не был обделен вниманием чернокостного, плотно охваченный пальцами, небрежно ласкающими его с некоторой издевкой.       Через несколько подобных движений Найтмер с паникой почувствовал новую, более сильную и сравнимую с судорогой волну напряжения, он успел только затравленно всхлипнуть, и в следующий момент по ладони Разрушителя растеклось его семя. Его тело некоторое время подрагивало, выплескивая еще немного вязкой субстанции, что уже стекала по чужим косточкам и капала на пол. Этот звук набатом отражался в голове Найта, словно отсчитывая секунды терпения и хоть какого-то спокойствия Ошибки, что непременно сорвется, и ему будет хуже, гораздо хуже, чем представлялось сначала. Слезы потекли с удвоенной силой. Он уже и забыл, каким плаксой был раньше.       Но его ожидания разрушил смешок, раздавшийся в повисшей тишине, словно раскат молнии среди ясного неба.       — Как много. Ты девственник, или просто давно не сбрасывал возбуждение? Впрочем, какая мне разница, — беспечно посмеялся Дестрой, замечая, как от его слов скулы белокостного покрываются ярким голубым румянцем, — радуйся, твой «нектар», — Оши снова хихикнул, но только теперь над нелепостью этого определения, — послужит отличной смазкой, и чем его больше, тем тебе лучше, да и мне, в принципе, тоже.       Глючный чистой рукой перехватил Негатива под живот, так как тот уже просто не мог поддерживать себя хоть в каком-то положении, кроме безвольной кучки костей, а два испачканных семенем пальца вошли в не особо податливое колечко мышц, раздвигая бархатистые, горячие стеночки, щедро смазывая их и грубовато растягивая.       Найт выгибался и шипел под ним, пытаясь уйти от мокрого и саднящего дискомфорта, хоть он и перекрывался снова накатывающим возбуждением, пытаясь отползти, бессильно сжимая кулаки, до крови впиваясь острыми фалангами в кость. Но, видимо, Дестроя только забавляла его возня, потому как он, особо не беспокоясь, удерживал его на месте, продолжая методично потрахивать в нелепой и ироничной пародии на растяжку, только чтобы понаблюдать за реакцией.       Когда Эррору это наконец надоело, он вытянул пальцы, а потом неожиданно шлепнул Кошмара по ягодице, от чего тот громко скульнул, вжимая голову в плечи. Место удара горело огнем, как только поставленное клеймо. Ошибка удовлетворенно хмыкнул и грубо, протыкая мягкую магию, сжал рукой бедро пленника, притягивая Найтмера к себе, другой ладонью небрежно приспуская с себя шорты. Крупная головка уперлась в приоткрытые края ануса, ненавязчиво надавливая.       Белый скелетик вздрогнул, начиная всхлипывать с новой силой, и прижался к полу насколько это возможно, лишенный поддержки, но со стороны Глюка это выглядело так, словно тот только прогнулся глубже. Неожиданно Найт почувствовал, что его руки свободны. Он тут же зажал ладонями рот, стараясь хоть как-то заглушить позорные звуки и не начать умолять. А просить, скулить о пощаде хотелось. Вот только он понимал, что это не только не поможет, а наверняка распалит этого психа.       Ошибка удовлетворенно хмыкнул, заметив обреченную покорность наглеца, решившего когда-то поиграть на его чувствах и, немного подождав, позволяя тому прочувствовать всю неотвратимость момента, одним сильным толчком вошел в него.       — Упс, все же порвал, — нисколько не раскаиваясь, произнес Дестрой, почувствовав ослабшее сопротивление, возросшую влажность и услышав сдавленный крик пассива, — значит, получишь удовольствие как-нибудь в другой раз.       И он просто начал двигать бедрами, выходя, а потом мощно вбиваясь обратно до пошлых шлепков костей о неон, с каждым толчком причиняя Кошмару все больше боли. Тот уже просто наплевал на гордость и громко кричал, стараясь хоть как-то выплеснуть свою агонию, царапая пальцами пол, то и дело сжимая ими пучки нитей. Голова просто опустела. Вакуум, в котором то и дело раздавались ритмичные, влажные хлюпы и шлепки. Он чувствовал, как по бедрам струятся обжигающие ручейки. Словно сама жизнь вытекала из него с кровью и слезами.       Под конец мучительного акта Кошмар уже просто вздрагивал и всхлипывал от особо глубоких движений, остекленевшим взглядом смотря куда-то перед собой, опустошенный, просто не способный хоть на какую-то большую реакцию.       Словно через самую вечность, Дестрой кончил, заливая нутро Найта горячей спермой, от чего тот все-таки заскулил, вздрагивая и все-таки пытаясь отползти. Но глючный и не думал отпускать, пока не убедился, что вытекло все. Только тогда он соизволил выйти из травмированной дырочки, откуда тут же потекло семя, смешиваясь с кровью.       Негатив наконец-то почувствовал, что теряет сознание, получая возможность хоть ненадолго избавиться от боли.       Разрушитель сплел из своих нитей гамак, привычно устраиваясь в нем, утаскивая с собой и бессознательное тельце, тут же обнимая его крепкой хваткой и утыкаясь лицом в белое плечо, попутно оставляя на том еще один укус, чтобы Кошмар не только чувствовал, но и имел возможность видеть это своеобразное клеймо.       — Мой, — удовлетворенно выдохнул Эррор, чувствуя, что тьма, разбереженная Кошмаром, ненадолго утихла, давая возможность им обоим передохнуть.