АБВ2. "Жизни сестёр"

      Я сама написала после ужина Чжунэ, поинтересовавшись его самочувствием. Он ответил, что никакого недомогания уже нет. Мы попереписывались минут двадцать на отвлечённые темы, после чего пожелали друг другу спокойной ночи и вышли из онлайна. Незримо и необъяснимо, я всё-таки ощущала по ту сторону возле Чжунэ, где-то там, Сон Дану, и от этого поднималась скверная желчь внутри меня, требующая отдалиться, чтобы не участвовать третьей лишней в чужой семейной жизни.        Из-за бессонной ночи мой график полетел к чертям, и я долго ворочалась. Как выдерживают золотые? Перелёты, постоянные сбои и перебои сна и бодрствования. Это тяжело. Может, всё-таки мужчины на самом деле выносливее физически?       На следующий день мы с Чимином, как будто не пережили недавно не лучшее приключение, занимались, упражнялись и болтали. - А Ходжун тоже золотой? – спросила я, сделав передышку. - Да, он учился с нами в Тигрином логе, - удивил меня Чимин, - но зрение не позволило быть воином наравне с другими, к тому же, он оказался смышлёным малым, и наш главный… мозг взял его к себе под крыло. - Значит, у золотых есть свои врачи? - Без этого было бы никак. У нас свой, как бы назвать точнее, научно-исследовательский центр. Там иногда восстанавливают после таких травм, после каких обычные хирурги не соберут. - И такое бывает? - Ты разве не знаешь историю Лео? – Я припомнила и закивала. - Да, точно! С ним сделали что-то… экспериментальное? - Другого выхода не было. Он лежал в коме после взрыва. – Я невольно отобразила на лице боль и страдание. Слишком близко к сердцу приняла представленное. Чимин заметил мои эмоции и развёл руками: - Никто из нас от этого не застрахован. Но его пример внушает веру. Если нам оторвёт головы, может, наши учёные и эту проблему как-нибудь решат? - Лишь бы не как в «Игре престолов» с Горой, - поёжилась я. – Не хотела бы быть ходячим трупом… - Я слышал, как вы здороваетесь с Намджуном. Ты поклонница этого сериала, да? - Ага, - оживлённо закивала я, как происходило всегда, когда кто-то затрагивал интересную мне тему. – А ты смотрел? - Видел, но мне больше по душе «Викинги». - Смотрела. Кроме Лагерты меня там ничего не вдохновило. – Чимин засмеялся, соглашаясь: - Лагерта шикарна. А ты знаешь, как переводится кличка Рагнара? – Я насупила брови и помотала лицом. – Рагнар Лодброк, - напомнил мой тренер. – Лодброк переводится, как «кожаные штаны». - Серьёзно? – восхитилась я. - Абсолютно. А ведь он исторический персонаж. Представляешь, если в те века, где-то на другом конце земли, в Скандинавии, на самом деле тоже были золотые? - Это возможно? – Чимин пожал плечами: - Я как-то пытался допытаться до исторической справки у старика Хенсока, но он тот ещё жук. Однако что-то мне подсказывает, что когда-то наши ряды были плотнее. Когда-то золотых было больше, значительно больше. Помнишь, мы недавно говорили об этом? Почему нигде нет союзников. Мне думается, что когда-то они были. Самое страшное время – тридцать пять лет японской оккупации Кореи. Тогда все ушли в подполье, но и там мало кто выжил. А если здесь, у нас, был центр, возможно, именно в те десятилетия утерялась связь с какими-нибудь другими «филиалами». - И если Лагерта была женой Рагнара и воительницей… - не переключившись, и думая всё о своей больной теме, многозначительно прищурилась я. Чимин засмеялся: - Ты аргументы везде найдёшь! Я понял, куда ты клонишь. Серебряные тоже были повсюду, да? – Он перестал опираться на боевую палку и принял боевую стойку. – Давай продолжать, новобранец! - Давай, командир! – засмеялась я.       А ближе к вечеру, когда я уходила с тренировки, мне написал Чжунэ. Сначала беседа пошла вроде бы ни о чём, опять «как дела?» и «как прошёл день?», но не истекло и десяти минут, как он предложил встретиться. Я поймала себя на мысли, что хочу согласиться, но не хочу соглашаться. Да! Одновременно и то, и это. Зачем нам видеться? Для чего? С ним и в болтовне по телефону от соблазнов не знаешь, куда убежать, а то лицом к лицу! Я хочу удостовериться, что он окончательно поправился? Так это и в сообщениях уточнить можно. Мне нужно выведать у него, где он берёт наркотики? Да, именно это мне и нужно, и подобную миссию, конечно, легче осуществить при встрече. Но что-то подсказывало мне, что я пользуюсь заданием, как оправданием собственной слабости, как прикрытием. Это неправильно, нечестно, но информацию, всё же, добыть нужно. Потерзавшись сомнениями, я назначила Чжунэ встречу на людной набережной, там, где мы с ним гуляли не раз летом. Он предложил заехать за мной, но я отказалась – доберусь сама. Если удастся избежать уединения и тет-а-тет, то я не рискую потерять контроль над нашим с ним поведением.       Путь не занял много времени, и вскоре я шла по серой плитке, которой была вымощена прогулочная дорога. Солнце почти ушло за горизонт, с реки подул ветер. Пока я ехала в метро, погода успела немного испортиться. Чжунэ стоял неподалёку от уличного лотка с ттокпокки*, опершись на балюстраду. Мне оставалось до него метров десять, когда он заметил меня среди прохаживающихся людей. - Привет, - остановилась я на достаточном от него расстоянии, чтобы мы не соприкоснулись. Он молчаливо отметил это глазами. - Привет. - Как ты? - Чжунэ развёл руками, сунутыми в карманы стильного мужского кардигана. - Как видишь – жив-здоров. - Я рада, - из-за сарказма в его взгляде, я уточнила: - Правда.       Он пожал плечами, показывая, что так и быть, пока поверит. Ой, спасибо за одолжение. Порыв ветра с реки поколебал наши волосы. Я отметила, что чёлка его перестала быть нагеленой настолько, что её не брали торнадо и ураган. Чжунэ кивнул на меня: - Чего так легко оделась? Середина осени, как-никак. - Да я не рассчитывала, что задержусь где-то, я ж не из дома, а с занятий… - Давай заедем к тебе домой, утеплишься, - предложил Чжунэ. Я покачала головой: - Это займёт много времени, а я собиралась пораньше лечь спать, завтра в школу, всё-таки. Так что, давай пройдёмся и разойдёмся. - Тебе, смотрю, не терпится меня покинуть, - хмыкнул он, снимая кардиган. - Что ты делаешь? - Тебе холодно. - Я закаляюсь! – вознегодовала я, пытаясь удержать руки Чжунэ, но он всё равно разделся до белоснежной футболки. – Я не мерзлявее, чем ты, поверь! - Держи! – отвёл он мои руки и повесил мне на плечи свою одежду, в то же время стянув с них спортивную сумку. Будто придавленная грузом, я почему-то замолчала. Меня укутало теплом, непродуваемой, мягкой тканью и ароматом Чжунэ. И последнее выбило меня из колеи сильнее остального. Закинув себе на плечо мою ношу с тобоком, сунув руки теперь уже в передние карманы джинсов, мой бывший указал вперёд: - Теперь пошли, прогуляемся. - Ты надеешься, что если я не буду мёрзнуть, то проведу тут больше времени? Нет уж. – Он ничего не ответил, зашагав, и то опуская лицо вниз и глядя под ноги, то поднимая его и окидывая взглядом противоположный берег. – А можно я сама хотя бы понесу свою сумку? Мне как-то непривычно. - Что именно тебе непривычно? – опять ухмыльнулся Чжунэ, покосившись на меня. – Девушкой себя чувствовать отвыкла среди своих нищебродов? - Ну, вот не надо, они тоже джентльмены! – заступилась я за золотых. - Ты на кого-то из них положила глаз? – поджимая губы, спросил мой спутник. - Они мне друзья! Не надо грязи, - фыркнула я. – Ты для этого меня позвал? Выяснения неуместные устроить? - Нет, я просто спросил. Нельзя? - Можно, но даже если я положу на кого-то из них глаз – это будет не твоего ума дела! – Чжунэ остановился и развернулся ко мне. - То есть, не моего? Чонён, давай на чистоту… - Ты женат, и нас с тобой ничего не связывает, - перебила я его, - и ты мне даже не брат, чтобы следить за моим моральным обликом! - Я… - он взял меня за плечо, стиснув на нём пальцы. Не больно, но ощутимо. – Хорошо, ты вправе говорить, что я тебе никто, но я не отказывался, не отказываюсь и не откажусь от того, чтобы претендовать на тебя! – Он наклонился ко мне, заговорив тише, а, соответственно, ниже и сексуальнее, и я стала жалеть, что поддалась уговорам встретиться. – И я твой первый мужчина, Чонён, хочешь ты этого или нет, это не изменить! И я не позволю, чтобы были вторые! Ты моя! Я хочу тебя, и я буду настаивать на том, что ты – моя! - Ты охуел? – прямо в лицо бросила я ему, и это заставило его опешить. Заодно и я сама взбодрилась, матом разогнав флёр интимности. – Твоя – Дана, целиком и полностью, с потрохами, а если я захочу с кем-то замутить, ты мне не запретишь! - Только попробуй!.. – почти перешёл на угрожающий тон он, прошипев, но утихомирился и опять взял меня за плечо, а затем и за другое. – Разве ты не хочешь мутить со мной? Чонён, забей на этот идиотский брак, забудь о нём, как я! Я о нём сам не думаю и знать не хочу, мы всё равно можем встречаться и проводить время друг с другом лучше, чем с кем бы то ни было. - Откуда мне знать? – пытаясь свести всё на юмор, чтобы не попасть под чары сладких речей, хохотнула я. – Может, с кем-нибудь получше, я просто не пробовала. - Да хватит издеваться над моими нервами! - Даже не начинала. - Ты отборная поганка, Чонён! – обозвался он, отпустил меня и отвернулся в профиль, успокаиваясь. - А ты козлина конченная, и ничего, я с тобой всё равно общаюсь. - А я с тобой тоже не намеревался рвать, какой бы ты выпендрёжной жопой не оказалась, - процедил он, цинично сузив глаза и воззрившись в мои. - Мы с тобой порвали ещё в июле, - скрестила я руки на груди. Он по-шпионски посмотрел в сторону и, изучая прохожих, как бы ненароком шепнул мне в ухо: - Если бы мы порвали в июле, мы бы не рвали кое-что в конце августа. - Ах ты! – покраснев, замахнулась я на него, но он, победно засмеявшись, уже отступил к балюстраде. Видя, как он сияет, я вспомнила о сдержанности, терпении и том, что безразличие – самое страшное оружие. Заставив себя принять равнодушный вид, я передёрнула плечами: - Один раз в год и палка стреляет. Не все события достойны повторения. - Ты точно с Чонгуком спелась, - помрачнел Чжунэ, - прям два соловья, в одну дудку свистите. - А почему бы нет? Как он верно заметил, он, хотя бы, не наркоман. - Я – не наркоман! – сжал кулаки Чжунэ, играя желваками. - Да-да, алкоголики тоже отрицают, что они алкоголики. – Я поверхностно посмотрела на молодого человека. – Где ты только берёшь-то вечно дурь эту и химию всякую? - А что, тоже хочешь взять? – постарался расслабиться он и не заводиться, чувствуя, что иначе я способна его эмоционально уделать. - А если хочу? - Ничего не выйдет, - помотал головой Чжунэ. - Почему? - Потому что отхватишь от меня, если задумаешь это пробовать. – Я округлила возмущенные глаза: - Что?! Так, подожди-подожди. Тут так много всего, к чему требуются поправки. Во-первых, я отхвачу? Ну-ну, посмотрим. Во-вторых, с хрена ли мне нельзя то, что можно тебе? - Так решила судьба. - Какая ещё судьба? - Неважно. Я сказал – нет, значит, нет. - Не зли меня, будешь корчить из себя властного властелина, ты-то у меня как раз и отхватишь! - Вряд ли ты станешь лупить меня прилюдно, - разумно угадал Чжунэ. Я огляделась, жалея, что мы среди толпы. Хотя я сама к этому и стремилась. Эх, наподдать бы ему в воспитательных целях! - Но где-нибудь отлуплю! Тебе ремня в детстве не вваливали? - Никогда, - удивился он, - а тебе? - Было несколько раз, но не сильно. Когда маму выводили мои проказы, испорченные вещи и что-нибудь сломанное мячом, с которым я не расставалась в квартире. Она огорчалась из-за того, что мы не могли позволить себе новое, а я, ребёнок, не понимала, как трудно даются деньги… Но папа за меня заступался и спасал после удара-двух. – Мы дошли до ларька с кофе на вынос. Чжунэ купил два горячих напитка и, всучив мне один, продолжил разговор и прогулку: - У меня наоборот. Если на меня кто-то и пытался воздействовать, то отец. Повышал голос, вызывал к себе в кабинет и втолковывал какие-то вещи, учил уму-разуму. Но мама его всегда останавливала. Сейчас мне думается, что порой даже не по делу. Папа никогда бы не ударил ни меня, ни сестру, он просто очень серьёзный и строгий человек, да и вообще редко бывал и бывает дома, у него дел – двадцать четыре часа в сутки. По сути, те его «беседы» в кабинете были редкими возможностями пообщаться с детьми, мелкими мы его почти не видели, а он, похоже, не очень-то и знал, о чём с детьми говорят. А мама любит нас беззаветно, она охраняла от любых невзгод и едва наметившихся неприятностей. - Она тебя баловала? – предположила я, удивляясь, что Чжунэ впервые откровенно заговорил о своей семье. - Наверное, - он улыбнулся, попивая кофе, - самая частая её фраза, которую я помню из детства, это «не слушай никого, ты самый лучший», - пристыдившись этого эпизода, связанного с мальчишкой, каким он когда-то был, Чжунэ нервно хохотнул: - Благодаря маме у меня никогда не было никаких комплексов, даже подростковых, какими страдает большинство. - Но самоуверенность в тебе развилась чрезмерная. Мама переборщила. - Не стоит осуждать её, - заступился тотчас Чжунэ, и я почувствовала, как неподдельно он любит и ценит эту женщину. – Она посвятила мне с Енджин всю свою жизнь. – Мы оказались возле велосипедной парковки и, не сговариваясь, решили пойти в обратную сторону. Странно, мы даже не брались за руки, но было ощущение, что никогда прежде нам не было друг с другом так просто и душевно. – Понимаешь, моя мама… она немного старомодный человек, и совсем не такой, как нынешнее поколение. И её, разумеется, уже не переделать. – Я не понимала, к чему это всё идёт, пока Чжунэ не продолжил: - Я не врал тебе тогда ночью, ни она, ни отец действительно никогда не согласились бы на то, чтобы я женился на ком-то не нашего уровня. Ты можешь назвать меня как хочешь и обвинить в чём угодно, малодушии или трусости, но… Я никогда бы не смог добровольно причинить маме боль. Когда мы с Даной обручались… ей очень понравилась кандидатура невесты, она очень радовалась предстоящему браку… А потом мы стали встречаться с тобой… и я должен был бы разорвать помолвку, но я представить не мог и не могу сейчас, как объясню это маме. Как сделаю что-либо, что заставит её страдать? - А если бы не заставило? – недоверчиво хмыкнула я. – Ведь ты даже не попытался. - Вот видишь, ты не понимаешь! - Да, не понимаю, потому что наши покойные родители попытались бы тоже понять нас, как и мы их, а у тебя, выходит, подстраиваешься и понимаешь их только ты, а они? Им всё равно на тебя? - Ты меня не слушаешь! Я же сказал, что мама посвятила мне всю свою жизнь – разве после такого можно не оправдать ожидания и наплевать? - И из двух зол ты выбрал наименьшее, - горько поморщилась я, - при маме было страшно открыть рот, и ты причинил боль мне. Достойно! - Чонён, я не хотел этого… - опять принялся оправдываться он, а мне хотелось выбросить недопитый кофе в урну и немедленно уйти, чтобы больше не возвращаться. Единственное, что меня удержало – он так и не выдал, откуда берёт наркотики, и я не могу порвать с ним общение прямо сейчас. Да, я тоже до безумия любила родителей и люблю даже память о них, но почему у меня не складывается логичная картинка из объяснений Чжунэ? Почему я вижу где-то в этом всём фальшь, отсутствие нормальной, настоящей любви. Разве при условиях безусловной и правильной, взаимной любви может образоваться несчастный человек? А Чжунэ в браке несчастен, так кто же это его так любит, что довёл до такого? Бред, бред, бред! Я знаю, что причина не только в семье, но и в клановых играх и договорённостях, но мне не легче от этого. Ни на каплю. Я перехватила в воздухе руку Чжунэ, взмахами сопровождавшую его слова, развернула к себе циферблат часов и сказала: - Мне пора, к сожалению. - Уже? – спохватился он. Небо стемнело, хотя мы не обратили вовремя на это внимание из-за фонарей. - Да, - я допила кофе и бросила картонный стаканчик в мусорку. Сняла кардиган и сунула его Чжунэ в руки. - Я припарковался недалеко… - Не надо, я на метро. Плохой из тебя конспиратор, кто же тайную знакомую открыто возит на тачке? - Ты права, конспиративного опыта у меня совсем нет. Что ж, пошли, я провожу тебя хотя бы до станции. Он довёл меня до метро, я забрала свою сумку, и мы, не целуясь на прощание, разошлись, каждый в свою сторону.        Остался ровно месяц до выпускных экзаменов, и в школе плавно нарастала истерия. Все мои одноклассники и одноклассницы взялись за зубрёжку, не вылезали с дополнительных и из дома для прогулок, и только мне, похоже, определившейся с тем, что университет – лишнее в моей жизни, было всё равно на происходящее и приближающийся «конец света» в виде сунына**. Я ещё теснее сошлась с Чеён. В школе из подруг только она не тряслась в припадке от того что «я ничего не знаю!», ведь ей предстояло учиться ещё год. Может, в следующем октябре она тоже запаникует, кто знает, но пока мы с ней были на одной волне. Чёрт, а ведь если я уеду в Тигриный лог, то я и не узнаю, как она сдаст, как будет учиться дальше, как будет складываться их с Чэрён судьба. Сынён-то их, ясное дело, не выгонит, но будет ли им комфортно жить у нас без меня?       Сгинувшая в учебниках и тетрадках Наён освободила из-под каблука Джуниора. Ну, насчёт каблука я преувеличиваю (или не очень), но пока она не углубилась в судорожное повторение и заучивание материала, Джинён гулять ходил только с ней, а теперь, о чудо, я как-то вышла из подъезда и заметила, что они с Югёмом стоят на тротуаре и треплются. Джуниор, судя по пакету, шёл из магазина, видимо, они встретились, вот и застряли. Я застряла с ними третьей. И следующие два вечера мы провели на нашей жёлтой лавочке, жуя чипсы, щёлкая семечки, хрумкая выпеченными мамой Джуниора слоёными рулетиками. Если мне звонила Чжихё, я просила друзей притихнуть и заверяла, что читаю учебник. Сынён меня не терроризировала, она была слишком занята осадой фитнес-клуба, куда стала ходить, как на работу, каждый раз возвращаясь недовольной: - Сложно иметь дело с директорами! Никогда не знаешь, будут они на месте или нет? Я уже третий день хожу, а Чунсу так и не встретила! То она прибыла туда как раз в тот момент, когда он отъезжал, то проторчала там до закрытия, а он так и не явился. Как-то я застала её на кухне с пирожным, подумав, что схватила галлюцинации. - Ты что, ешь все эти калории?! - А фто мне есё делась? – с полным ртом, из которого лез крем, невнятно бормотала Сынён. – Я плохожу на бегофой дорозке, - она проглотила кусок и перевела дыхание, повторив уже разборчивее: - Я прохожу на беговой дорожке ежедневно расстояние от Сеула до Пусана, а к Чунсу не приблизилась и на шаг! У меня даже пропала надобность в диете, я выматываюсь, как олимпийская чемпионка! – Она покачала головой, примечиваясь снова откусывать пирожное. – Если бы существовал вид спорта «бег за мужиками», я бы взяла золото!       Но в выходные она вернулась уже оживлённее. Я подумала, что её план стал реализовываться, и Чунсу был настигнут, но она покачала головой: - Ничего подобного, но, по крайней мере, ко мне прилип другой тип. Я уже опытная, не стала делать поспешных выводов и не отшила его сразу. Потом проследила из окна, на какой он укатил машине. В марках я не очень понимаю, но уверяю тебя, стоит она ого-го! В общении он мне не приглянулся, какой-то… себе на уме! Ни комплимента, ни удачно ввёрнутой фразы, и взгляд у него…такой… ну… знаешь, непонятный, смотришь и думаешь, не то остолоп, не то мразь. - Как у Чжунэ? – приподняла я с иронией брови. - Чжунэ – лапочка, не обижай мальчика, - превосходя его в возрасте всего на год, как фея-крестная отчитала меня Сынён. Банковский счёт семейства Ку мощно влиял на идеализацию сестры. Или её так тронули однажды проступившие мужские слёзы? Присев на кухонный диванчик, рядом со мной, она стала подпиливать ногти. Чжихё бы её мигом отчитала за подобные действия у стола. Мне было не до этого. – Я поинтересовалась у администратора – мы с ним уже почти сдружились, - что это за тип и чем он промышляет. Оказалось, что они когда-то вместе с Чунсу начинали бизнес, это его друг и бывший совладелец заведения. Их вообще трое раньше было. Теперь у этой рыбёшки сеть автосервисов и деньги, исходя из этой информации, он тоже гребёт лопатой. Звать Чжан Уён. Я вот думаю, ну мало ли мужиков с вредными характерами, которые не умеют общий язык с женщинами найти? Деньги же облегчают понимание, если у него их много, я и сама за двоих поговорю. Да и, если он друг Чунсу, то через него-то я подберусь быстрее…       В общем, у Сынён рождались новые стратегии и планы. Да и я бы сильно удивилась, если у сестры дольше месяца не было каких-нибудь романов, свиданий или завязывающихся интрижек! Сынён без любовного фронта – это уже не Сынён.       Чжихё стала округляться, и её живот сделался заметным, хоть и не сильно. Шёл пятый месяц беременности, но сестра считала неделями, как продвинутая, заправская мамочка. После тренировки с Чимином я провела у них вечер, там же заночевала, потому что к ним пришли Джинни и Шуга, вернувшийся из Лога, и мы просидели до поздней ночи, болтая, смеясь и играя то в карты, то в «крокодила». Юнги уделал всех в отгадывании комедийных фильмов, зато мы с Джинни превзошли его в боевиках. Намджун тугодумил и жаловался, что книжки интереснее, и если показывать по сюжету, а не эффектным сценам экранизации, он бы победил. Чжихё вообще не любила бороться за лидерство или первые места, поэтому участвовала постольку-поскольку. Шуга казался посвежевшим и осчастливленным, поездка его взбодрила. Когда Чжихё вышла из зала за чаем, он передал мне привет от Вернона, Диэйта и остальных. Я между делом поинтересовалась, не вернулся ли Мингю? Нет, не вернулся. Но я уже не грустила от отрицательного ответа, как ещё пару недель назад, потому что вечера мои вновь были заняты перепиской с Чжунэ. Уклонившись от его приглашения посидеть в кафе, я больше не получала пока что повторных предложений. И радоваться бы, что не придётся напрягать свою выдержку, избегать его близости, но ведь сведения-то вытянуть надо! А в переписке ну никак не выходило. Дни шли, а мне не приходило на ум, как же перейти к главному вопросу. Особенно я боялась сама позвать Чжунэ на встречу, не надумает ли он себе лишнего? В то время как стоит пытаться отдалиться, мне необходимо деловое свидание. Как же сложно! Да и я что есть силы прячу собственное желание видеть Чжунэ, говорить с ним, как недавно на набережной. Закончилось не на самой позитивной ноте, мы не пришли к взаимопониманию, но как же тепло и приятно было ходить с ним, не пристающим или домогающимся, не тащащим меня в постель, а по-дружески бродящим рядом и оголявшим душу. У меня даже складывалось впечатление, что я его в постель затащить хотела сильнее. Да и кто бы избежал подобных влечений после его красивых жестов по укутыванию меня в свой кардиган? Или это была очередная ловушка, и он как бы опечатывал меня, внушал мне, что раз я в его одежде, то я принадлежу ему?        Я жаловалась Чимину, что ничего не выходит с разоблачением поставщика, просила его совета, но он разводил руками, говоря, что я лучше них всех знаю Чжунэ, и мне виднее, как развести его на правду и искренность. После таких заявлений мне мерещилось, что я Чжунэ знаю не больше, чем первого встречного, иначе давно бы что-то придумала.       Во вновь наступившую субботу, традиционно, мы с Сынён должны были поехать к Чжихё с Намджуном. Я закончила спарринги с Чимином, он проводил меня до метро, а там каждый из нас сел в электрички разного направления. Сынён опять испытывала судьбу и своё романтическое везение в тренажёрном зале. За две недели попыток, ей удалось один раз мельком поздороваться с директором, обмолвиться парой слов, да на том всё и кончилось. Разочарованная и взорвавшаяся, что мужчина не проявил инициативы, она уже почти выкинула безлимитный абонемент, но не в духе сестры было из обиды оставаться без подарков и выгоды. Решив, что какой-нибудь другой богатей вполне может попасться, она побрела заученным маршрутом. Съёмки в эпизоде многообещающего фильма у неё должны были начаться только шестого ноября, больше чем через неделю, и как-то свободное время провести было нужно. Ну и, поскольку мне было немного по пути, я пообещала заехать за ней в этот самый фитнес-клуб, а оттуда вдвоём мы бы отправились к Чжихё.       Погода второй день подряд стояла дождливая. Температура постепенно падала, напоминая о приближении ноября. Я не забыла прихватить с собой зонт и, когда подошла к искомому зданию, сверилась с вывеской над стеклянными дверьми и адресом, расположилась на тротуаре так, чтобы не мешать спешащим по своим делам прохожим. Опарафинившись один раз при Чонгуке, когда он подвинул меня, перегородившую проход, я следила за тем, чтобы не повторять ошибки. К тому же, какой первоклассный воин позволит себе быть неловким и не чувствующим своего тела в пространстве? Под раскрытым зонтом, я стояла и ждала Сынён, зная, что она не Мисс Пунктуальность.       Но промозглость и холод не давали мне стоять спокойно. Я понимаю, что Сынён любила порисоваться перед мужчинами, но передо мной-то зачем? Чжихё следит за здоровым сном, она старается как можно реже поздно ложиться, да и Намджуну, рабочему человеку, выбиваться из графика каждый выходной не на пользу. Мы могли бы приехать и пораньше, почему ей не быть расторопнее? Я достала мобильный и стала звонить сестре. Гудки шли, но она не поднимала. Это стало меня злить. Если она всё-таки дождалась внимания от своего Чунсу, то могла бы и отвлечься ненадолго, чтобы поднять! Я позвонила второй раз и держала до упора, пока мобильная связь не предложила мне оставить сообщение на автоответчике. Выходя из себя, я нырнула под козырёк фитнес-клуба, сложила зонт и вошла.       Ничего нового для меня вокруг не было. Я ходила, благодаря Намджуну и золотым, в дорогой центр боевых искусств, и там обстановка была не менее представительная и сияющая. Фирменная надпись за спиной девушки на ресепшене, зеркала, плазменный экран на стене возле кожаных диванов холла, где крутились поочередно музыкальные клипы и рекламы спортивного инвентаря, протеиновых напитков и прочей белиберды. Я уверено подошла к девушке-администратору. - Добрый вечер! – Она посмотрела на меня, слегка в крапинку на плечах от капель дождя, в дешёвом спортивном костюме. - Добрый вечер, чем могу вам помочь? – несмотря на её улыбку, мне показалось, что особого желания помогать мне у неё нет. - У вас должна заниматься моя сестра – Пак Сынён. Я жду её. Она не выходила ещё? - Сейчас посмотрим, - склонилась она к потаённым закромам, доступным только работающему здесь персоналу. – Как вы сказали её зовут? - Пак Сынён, - как можно чётче повторила я.       Девушка полистала карточки посетителей и выпрямилась над стойкой, продолжая мне улыбаться. - Да, её карточка ещё тут. Значит, не выходила. - А до скольких часов работает ваше заведение? – тая в себе злость, поинтересовалась я, без присутствия Сынён намекая ей, что, видно, пока охрана не начнёт выводить задержавшихся, она не выйдет. - У нас круглосуточное обслуживание, - ослепляя искусной улыбкой, администратор указала на вывеску позади её плеча, где значилось «24 часа. Занимайся собой в удобное тебе время!». «Зашибись» - подумала я. - Можно тут подождать, да? – уточнила я. - Присаживайтесь, - указали мне на диваны. Я шагнула по направлению к ним, но что-то меня остановило. Достав мобильный, я набрала сестру ещё раз. Она опять не подняла. Нет, она бы так не поступила, несмотря на всю свою безответственность. Когда она уезжала на съёмки, такое бывало, но мы были предупреждены и твёрдо знали – она на съёмках. А сегодня никаких форс-мажоров обговорено не было. Я развернулась к стойке, обратно. - Скажите, а директор Ким на месте?        Девушка посмотрела на меня с лёгким удивлением. А я представления не имела, как умудрилась вспомнить его фамилию, которую Сынён назвала однажды. - Нет, его сегодня не было.        Мнительность снова взяла своё. Связавшись с золотыми, я тут и там начала видеть опасность. Иногда это напрягало, но не могло же совсем никогда не пригодиться? Было ощущение, что к подозрительности примешалась интуиция, внутри меня забилась тревога. Я не могла этого объяснить, но почему-то в районе живота взрывался жар, растекался по телу и заставлял трястись. Где моя сестра?! - Простите, сестра почему-то не поднимает трубку, могу я подняться и поискать её? Вдруг телефон сел… - К сожалению, вход в клуб без карточки клиента невозможен, - не переставая улыбаться, ответила девушка. - Но я же не пользоваться вашими тренажёрами! – стараясь не выплёскивать гнев, я стиснула зубы. – Я на пять минут, туда и обратно, хорошо? - Я поняла вашу просьбу, но таковы правила клуба. – Я заметила, что она глазами покосилась на охранника, а затем на меня. Думает, понадобится ли против стройненькой девочки здоровенная детина? Но прежде чем спровоцировать драку и агрессию, я откуда-то набралась наглости на ложь. Такое до сих пор со мной бывало только в подобных же ситуациях, когда надо было помочь сёстрам. Например, как в феврале с Намджуном. - Уверена, Чунсу ничего вам не скажет, - я оперлась на стойку и подмигнула девушке, - он встречается с моей сестрой. – Я отступила на шаг и сказала громче: - Мне нужна минута, я потороплю Сынён, и мы вернёмся.        Растерявшаяся девушка открыла рот, похлопала глазами, опять повернулась к охраннику, но я уже прошмыгнула внутрь. Миновав стеклянные, разъезжающиеся двери в зал с бирюзовым бассейном, который проглядывался насквозь (я притормозила и изучила каждого присутствующего), я вбежала по лестнице, куда указывала надпись «общий тренажёрный зал». Клуб поистине был здоровенным! И мужской зал, и женский, и общий, и ещё какие-то дополнительные помещения для индивидуальных занятий с тренерами, массажные кабинеты, душевые, раздевалки. Я наращивала скорость, проносясь по всем углам и ища глазами Сынён. В другой руке я всё ещё держала мобильный, прижимая его к уху. Ладонь вспотела, а голова моя переставала соображать. Гудки шли – ответа не было. Я буквально взлетела на третий этаж, безлюдный, пустой и гулкий. Прямой коридор вёл к малому бассейну, до которого я добежала за несколько секунд. Зал был закрыт, но через очередную прозрачную дверь виднелось, что там никого. Возле этого зала коридор превращался в т-образный перекрёсток, налево и направо. Налево всё та же белая потолочная плитка, синий пол, глубокого синего цвета стены с фотографиями атлетов. Направо коридор менял свой облик, покрываясь ковролином и ведя, наверное, к директорскому кабинету. Я гадала, куда податься вперёд, когда услышала слева вскрик. Женский, болезненный, переходящий в хныканье. Потом стук, ещё какие-то звуки и очередной, более протяжный вскрик. Что-то заглушило рвавшееся рыдание.        В моей голове что-то прогрохотало. Скорее всего, обрушилась система мышления. Мой взгляд заволокло красным. Я перестала себя осознавать, помнить и понимать. Я узнала в этих неразборчивых жалобных звуках голос Сынён, и мир для меня превратился в поле боя, на котором выжить должна была только она. Оттолкнувшись от пола, я безошибочно налетела на дверь, за которой таилось самое страшное зло на свете, за которой кто-то посмел причинить страдание моей сестре. Прорычав в крик, я с трудом сообразила, что дверь заперта, и я трясу ручку напрасно. Передо мной была преграда, она мешала забрать сестру. Она мешала. Мне что-то мешало! Устранить! Немедленно! Отбежав назад, я набрала в лёгкие воздуха, стиснула кулаки и, не вспоминая уроки и занятия, а как-то механически их воспроизводя, в прыжке выставила пятку вперёд в ту точку, где был замок. Дверь захрустела и, разломанная, с торчащими щепами там, где был замок, распахнулась, вынесенная, повиснув на петлях. Не разжимая кулаки, я сразу же напоролась глазами на то, что взывало ко мне, сквозь стены, этажи и расстояние – своего родного человека. Сынён лежала без одежды на полу, по её лицу текла кровь, а на ней, оборачиваясь через плечо, лежал какой-то урод, подходящих эпитетов которому я не могла бы найти и за тысячу лет. - Что за… - начал было он, но не успел договорить. Приблизившись в три шага, я воспроизвела свой детский конёк, когда била в футбольные ворота пенальти. Сокрушающий удар ногой с легкого разбега. Мужчина соскочил с Сынён, как тот самый мяч, или, скорее, мяч для гольфа с подставочки, с которой его сшибают клюшкой, и, перекатившись по полу, ударился спиной о стену, к которой отлетел. Но меня уже нельзя было остановить, даже если бы кто-то сказал, что этот удар был смертельным.