АБВ2. "Жизни сестёр"

       Подскочив от призыва гонга на завтрак, я твёрдо решила, что проспала всё на свете и жутко опозорилась. Вертясь на месте от растерянности, я искала глазами тобок, а нашла в первую очередь точно так же спавшую Джоанну, которая и гонга-то не услышала. Я затрясла её за плечо, громко сообщая, что мы проспали и уже пора в столовую, на что она сонно мне напомнила, что сегодня занятия и должны были начинаться после завтрака, потому что утреннюю стрельбу отменили в честь праздника. Я тут же вспомнила об этом и успокоилась, просыпаясь не только телом, но и умом. Потерев лицо руками, забрав волосы в хвост, я вышла не умываясь и чуть не споткнулась о лежавшего на пороге Июня. Он радостно поднялся, завиляв хвостом. В глазах – ни стыда, ни грамма раскаяния, будто подушку мою никто не пытался слопать. Возможно, прогулявшись ночью, он просился обратно, в комнату, но я уже ничего не слышала.        В столовую тянулись такие же, похожие на зомби, невыспавшиеся, взлохмаченные и зевающие адепты старшей группы. Младшие по сравнению с нами выглядели теми самыми бесячими и вечно позитивными типами, которые не пили накануне и ворвались в компанию с похмельным синдромом. Элии не было, и готовили и раздавали еду Заринэ с Нгуеном, как обычно окружённые сворой самых маленьких обитателей монастыря. Персиянка тихо уговаривала вьетнамца, что и он мог бы отсыпаться, подобно остальным, и что она бы управилась сама, но он отвечал добродушно, что потерял руку, а не совесть, и оставлять женщину на сносях один на один с готовкой на десятки монахов и будущих воинов никак не возможно.       За интернациональным столиком сидел более-менее адекватный Сынгван, и скорее лежал, чем сидел, Вернон, положив на стол руки, а на них голову. Поскольку за девичьим столиком не было никого, я не захотела садиться за него в одиночестве и пристроилась возле друзей. - Тяжко? – кивнула я Сынгвану, потому что Вернон, похоже, спал, хотя спрашивала я именно о нём. - Да, возвращаться в режим не так-то просто, - вздохнул Сынгван.       Я бы пожалела товарища и разбудила его к концу завтрака, он бы всё равно успел всё слопать, но появились остальные, а они, в духе всех ребят, начали издеваться и трясти беззащитного. Вернон кое-как проснулся, отмахался от них и пошёл за своей порцией. - Ох уж эти праздники, - сказал Джунхуэй, чьи глаза тоже ещё не до конца распахнулись, - Мне понравилось, - призналась я, - было здорово.        Я поделилась общими впечатлениями, и только произнеся это стала вспоминать, что же вчера было. Будто приснился какой-то яркий и необычный сон. Все эти приготовления, суета, представление… Из всего вдруг вырвались в памяти тигры, стоявшие возле Лео, и какая-то часть меня усомнилась в том, что я это на самом деле видела. Где Чимин? Надо спросить у него. Можно было бы и у мастера Лео, но он для меня был самым непонятным и неприступным человеком в Логе. Даже с Эном и Бродягой я чувствовала себя увереннее и проще в общении, даже с настоятелем, чем с главным мастером боя. Может, потому что он был именно главным? Или самым сильным? Я не назвала бы своё стеснение страхом, хотя доля трепета присутствовала. Нет, было в Лео много ещё чего, что не позволяло мне подойти и запросто задать вопрос. Более того, когда я случайно или по графику занятий наталкивалась на мастера Лео, я всегда ощущала неловкость и растерянность, будто что-то делаю не так, где-то за мной какой-то грешок. Хотелось вытянуться по струнке или ещё как-то показать, что я дисциплинированная и воспитанная, но я никогда не приходила к окончательному выводу, что нужно сделать, чтобы перестать конфузиться при этом наставнике. Как с ним жила Заринэ? Она тоже, конечно, не очень простой человек, достаточно замкнутый и со своими, в моём понимании, ограниченными представлениями о женском предназначении, но ей всего на два года больше, чем мне, и на неё, должно быть, опыт и авторитет мастера Лео давит не меньше, потому она и редко говорит о нём.       Постепенно на завтрак подтянулись все, разговоры оживлялись пропорционально возвращающейся в нас энергии. К счастью, первым уроком были занятия медитацией, где мы тренировали концентрацию и науку терпения, в том числе физическую выносливость. С помощью мантр и специального настроя, мы повышали болевой порог и понижали свою чувствительность. Поэтому после завтрака нам не пришлось сразу же бросаться в активные упражнения и расходовать остатки внутренних ресурсов. Напротив, мы аккумулировали и заряжались. На спаррингах же перед обедом было потруднее. Внимание из-за недосыпа было рассеянным, мышцы никак не хотели напрягаться, а силы – возвращаться полностью. Те ученики, что разумно после представления ушли спать: Рен, Минхён и ещё несколько парней, уделывали всех в пух и прах.       В обед в столовой уже не было Ви, Шуги и Джонхана, зато были погрустневшие и меланхоличные лица Элии и Джоанны. Последней сегодня предстояло двойное испытание: ушёл брат, уйдёт и мужчина, в которого она влюблена. Погомозившись на скамейке, я услышала шуршание в кармане и, медленно уплетая рис палочками, достала свободной рукой два листочка, календарный и с предсказанием. Если я становлюсь суеверной и верю, что бумажка с двенадцатью месяцами служит талисманом, то втемяшится ли мне в голову то, что изображено в предсказании? А если мне не понравится то, что там изображено? Я убрала листок календаря обратно в карман, и застыла над свёрнутым прогнозом. Наверняка там нет ничего серьёзнее верноновского «хотеть-думать». Выдохнув, я развернула листок и посмотрела на иероглиф. Все их я не знала, но этот был знакомым. - Что это? – поинтересовалась Джоанна, сидевшая рядом. - Предсказание. Хоши вчера раздавал, я и вытянула. Только не припомню, что он значит, прям вот что-то вертится на языке… - Это «дао», - сказала Джоанна, тоже уставившись на мой листик. - Точно! Дао… - обрадовалась я расшифровке, и тотчас задумалась. И о чём это? По крайней мере, не «смерть» и не «ты идиотка», или что-то в этом роде. Мало ли что могли написать развлекающиеся пацаны! Впрочем, они уже столько лет в Логе, как я могла ожидать от них пошлого и тупого баловства сеульских школьников? - Я тоже хочу предсказание, - оживилась Джоанна, - где можно взять? - Не знаю, у Хоши спроси после обеда, может, остались у него. - Гадать и предсказывать – плохо, - покачала головой Заринэ. Элия поджала губы и, нахмурив брови, кивнула: - Я тоже не люблю такие вещи… - А я не вижу в этом ничего такого, - пожала я плечами, - есть у кого-нибудь предположение, что сулит «дао»? - Ну, это означает жизненный путь человека, - стала рассуждать дочь покойного мастера. - Да, можно трактовать, как предназначение, которое определяет для себя человек, путь, которому он следует, - подключилась Элия, стараясь не критиковать молодёжные забавы. Заринэ же упрямо осталась в стороне от этого обсуждения. - «Дао» лучше, чем то, что мне выпало, - вторгся как всегда услышавший всё Вернон за моей спиной, - солиднее звучит. - «Дао»? – с его подачи узнал Джунхуэй. – Это сложный иероглиф, он состоит из нескольких частей. - Каких? – заинтересовалась я. - Их различно называют. Ходьба, или отдельно шаг и остановка. Ещё там дорога и символ «главное». То есть, это основной путь человека, по которому идёт движение. - В общем, это снова не очень-то и предсказание, - ощутила я и разочарование, и облегчение, убирая бумажку следом за второй. – Разве что констатация факта, что я на верном пути. - В этом иероглифе нет оценочного суждения, - ухмыльнулся Джунхуэй, - верный путь или нет – это неизвестно, говорится лишь то, что путь есть. - Вообще отлично, - приуныла я. - Можно посмотреть в даосских книгах в библиотеке, - предложил Ямада, - ведь даосы вкладывают в своё основное понятие очень многогранный смысл, там чего только нет… - Да перестаньте вы заморачиваться, - оборвал наше решение ребуса Диэйт, - Хоши набивал руку в каллиграфии, выписывая всё подряд из словаря, а вы теперь будете философскую систему выстраивать. - Не авантюрный ты, - поругал его Вернон. - Мы уже выяснили, что был бы я авантюрным – проживал сейчас в Сингапуре, а не на Каясан. - Что ты из крайности в крайность! Середина есть у твоего молодецкого задора? Ты ж золотой. Золотая середина. - Да есть во мне задор, просто я, в отличие от вас, видел, насколько от балды писал это Хоши. - Точность гадания в этом и есть, - вмешался в их спор Ямада, - подобно решениям судьбы, оно тоже должно быть от балды, тогда и совпадёт.       С неба падал мягкий, редкий, но крупный снег. Из-за густых, набитых им облаков иногда даже просачивалось солнце, и снежинки превращались в бриллиантовый пух, сорванный с несуществующих алмазных деревьев, до того они искрились, пропуская сквозь себя лучи. Мы перекочевали из столовой в класс мастера Ли. Уджи пожаловался ему, что невыспавшиеся головы ни у кого не работают, поэтому мы вряд ли хорошо усвоим урок. - Между прочим, воздействие на сознание с хроническим недосыпом – это отличная методика внушения, - улыбнулся учитель, - когда секты вербуют людей, они пользуются этой техникой, привозя в свои общины на проживание. Там мало спят, недостаточно едят и повторяют одни и те же вещи, в этом заключается программирование… - Да мы секта! – воскликнул Сону, смеясь. - Ты до сих пор сомневался? – развеселился вместе с ним Ди Кей. - Ну, не высыпаемся-то мы редко, и то разве что по своей вине, - всерьёз заступился за Лог Самуэль. - Да мы шутим, - успокоил его Ди Кей. – Но тема программирования очень интересная, мастер Ли, вы нам что-нибудь такое расскажете? - Дети мои, коварное внушение – не то, чему следовало бы научиться будущему золотому воину. Поймите, что мы пытаемся делать мир и людей лучше. Да, я не отрицаю, что не всегда получается оставаться в рамках честных и безобидных средств и способов, но что касается такого рода психологических приёмов… они действуют только при постоянном контроле, как только человек выходит из распорядка, в котором плохо спал и мало ел, он распрограммируется, мы же хотим добиться от общества осознанного, постоянного и самостоятельного достойного поведения. Чтобы это было реальностью – людям надо умнеть, чтобы запрограммировать людей – их надо отуплять. Противоположные задачи, не правда ли? Более того, внушаемый человек легко входит в заблуждения, и его может перетянуть на свою сторону другой, обладающий той же силой убеждения, что и вы, поэтому в интересах мирового сообщества укреплять разум людей, а не расшатывать. - Бывают очень укреплённые в своих убеждениях фанатики, - поведал Вернон, - у меня в квартале жил такой старичок, ярый христианин. Ему уж точно никак не расшатать разум, но заблуждался он во многом. - С возрастом, к сожалению, мозг теряет свою гибкость, и старики имеют свойство становиться непонятливыми и твёрдо стоящими на чём-то своём. - Но вы и настоятель Хёнсок не такие, - без лести, искренне заметил Самуэль. - Будем считать, что мы ещё не слишком стары, - засмеялся мастер Ли. - А, в самом деле, как избежать старческого маразма? – задумался Хоши. - Не думаю, друзья мои, - всё так же улыбался учитель, - что сейчас это для вас актуальная проблема. - А потом поздно будет! - Ой, Хоши, - оборвал его Рен, - сколько ты видишь в Логе мастеров старше пятидесяти?        Он задумался на секунду, растерявшись от вопроса, точно тот содержал подвох, но потом ответил, сопроводив двумя выставленными пальцами: - Двух. - А нас сколько? Вот таков и есть шанс дожить до старости, так что твой маразм – мечта, а не опасность.        Рен бывал жесток и резок, особенно на словах. Джоанна уткнулась в листок с конспектами с прошлого урока, сжимая побледневшие губы. Её отец не дожил до пятидесяти, хотя оставалось всего ничего. Теперь, кроме мастера Ли и настоятеля, самыми старшими были Лео, Эн и Хонбин, им ещё не было и сорока. Кто из всех нас гарантировано доживёт до такой прекрасной пенсии, как у мастера Ли? Нет таких гарантий. Впрочем, есть Нгуен, который больше не спускается с Каясан из-за того, что стал непригодным в бою калекой. Только таким путём – через инвалидность – можно обеспечить себе долгую золотую жизнь, но я не думаю, что Нгуен испытывает радость и облегчение, оставшись в какие-то там двадцать пять без прежней возможности защищать и спасать мир.       На ужин уже не пришли Бродяга и Эн. День расставаний поставил свою точку, он был печальным от общего послепраздничного «отходняка», или на контрасте с предыдущим днём. Мне так и хотелось завершить его поскорее и уйти спать, но подремав часок после еды, я вновь была поднята Чимином и уведена на ночные занятия. Мы поупражнялись некоторое время, прежде чем я вспомнила, о чём хотела спросить. - Чим, ты же видел вчера тигров, когда я тебе показала? - Да. Ты до сих пор боишься, что они могут вернуться? - Нет, я о другом думаю… Тебе не показалось странным, как они себя вели? - А что они такого делали? – удивился мой тренер. - Ну… разве дикие звери приходят посмотреть людские забавы? - Думаю, их привлёк запах вынесенной на улицу пищи, вот они и подтянулись. Зима для них не самый сытый сезон.       И на что я надеялась? Мужчины! Ему и в голову не пришло то, что я себе напридумывала вчера. Более того, он сразу же нашёл рациональное объяснение всему. - А Лео? Он с ними прям как будто общается. - Да, в этом у него талант. Я думаю, это от природы какой-то особый магнетизм, поэтому ему роль укротителя удаётся на славу. - Он не выглядел укротителем, он выглядел… одним из них. - Ты же знаешь, Лео пришлось стать жертвой научного эксперимента. В какой-то степени теперь так и есть. Ген тигра в нём прижился и освоился. Мы сами иногда обращаем внимание на это, ведь по Хо видно, - будь светло, мы бы встретились с Чимином понимающими взглядами, но так лишь ощутили соучастие в короткой паузе, - видно, что мальчик немного… не на сто процентов человек, тебе так не кажется? - Да, это я тоже отметила. – Наконец, не боясь показаться мнительной и смешной, я всё же решила высказаться откровенно: - Один из тигров смотрел на Джоанну и Джонхана, честное слово, он смотрел прямо на них! А второй… у меня сложилось впечатление, что это душа Кидо. - Чонён, ты впечатлилась от наших легенд о погибших воинах, чей дух обретает покой в виде тигра на Каясан. - Почему бы не поверить, что частично эти легенды основаны на реальности? - Хорошо, допустим, но тогда где дух Сандо? У нас погибло три человека в ушедшем году. - А его прах тоже здесь? Я не видела новой ступы.        Чимин замолчал. В темноте я почувствовала, как он не вздрогнул даже, а удивлённо подсобрался, словно стоял за шторкой, и я её сдёрнула. Ага, это молчание подтвердило, что и в нём теперь зародилась вера в нечто. А ведь мы с ним были атеисты. - Нет, прах Сандо нам не удалось достать, - скованным голосом признал Чимин. - Вот! Поэтому он и не стал третьим тигром! Всё сходится. Врата Лога открываются, впуская в себя гостеприимно, и кто этим может воспользоваться, если люди не знают об этом месте? Конечно же духи! Вот они и пришли, ведь не зря все говорят, что обычно тигры не пересекают границы монастыря, будто есть невидимый заслон, и они не в состоянии его преодолеть. А вчера преодолели! Потому что ворота были открыты, Чим! - Мы с тобой сейчас дойдём до веры в инопланетян, эльфов и кумихо. - А чем чёрт не шутит? - Да, в чёрта тогда тоже стоит поверить, - засмеялся Чимин. Но потом раздался вздох, и он задумчиво произнёс: - Я никогда не становился свидетелем каких-либо чудес, может, поэтому мне трудно представить, что существование неких материй, сверхъестественных сил – не выдумка. Но парни, Ви, Хосок и Чонгук, видели способности Элии до того, как она их потеряла. Они говорили, что этот мир оказался не так-то прост. Они называли это магией. У меня нет повода им не верить, но разве глядя на нынешнюю Элию можно представить, что она мощная ведьма, поднимавшая громадные волны и поджигавшая вещи одним взглядом? - Ого, она так делала?! - Рассказывают, что да. - И парни это видели? - Своими глазами. Правда, Хосок пытался списать шторм на непредсказуемость погоды, а огонь из ничего видел только Тэхён, кажется. - В общем, всему, как всегда, можно найти логическое объяснение? - Именно. - Но не двум тиграм вчера! – упрямо заявила я, и почувствовала улыбку Чимина. - Вот поэтому я стараюсь держаться подальше от верующих людей. У них в руках все орудия для того, чтобы понять причины явлений и объяснить их, но им проще и приятнее поддаться соблазну собственного воображения. Впрочем, если моя душа когда-нибудь вселится в тигра, и я ещё побегаю тут в своё удовольствие, я не против. Всё-таки, не навозным жуком до первой подошвы. - А память, интересно, в новом образе сохраняется? - Не спешу в этом разобраться, я ещё в своём теле хочу повытворять всякого.       Сведя всё на шутливый тон, Чимин развеселил меня и, хотя он не отверг мои теории, они сами во мне как-то поблекли. Чим прав, человек всегда способен притянуть любые аргументы так, чтобы вырисовывалась угодная ему картинка. Это как в том его примере с выбором человеком авторитета для себя. Мы уважаем тех, кто говорит то, что нам приятно слышать. Здесь точно так же. Если я захочу найти опору в науке и фактах – я найду их, если же захочу оставить всё мистично-романтичным, то тоже это сделаю, поэтому выбор за мной. Я вспомнила о предсказании Хоши, о «дао». Вернувшись в спальню чуть позже Джоанны, я достала листок и посмотрела на него ещё раз. Так нашла я уже своё предназначение или ещё нет? Сложный иероглиф, но читать я не люблю, и в библиотеке плохо ориентируюсь, поэтому лучше спрошу обо всём мастера Ли, когда будет время.       Случай представился на следующее же утро, после урока. Я подождала, когда выйдут все ребята, и подошла к учителю. - Как можно трактовать понятие «дао»? – переспросил мужчина, выдерживая время для размышлений, чтобы ответить поточнее. – Одно это слово, Чонён, является фундаментом для целого философского учения, коротко я вряд ли донесу до тебя его суть. - Объясните не коротко, я хочу послушать. - Что ж… Дао – это некое вечное состояние мира, включающее в себя всё… - Почему же его называют путём человека? - О, не совсем так… Впрочем, да, упрощёно иногда под ним подразумевают что-то вроде этого. Но это скорее принцип мироздания, который должен постигнуть человек, и тогда, познав его и к нему присоединяясь, человек обретает дао. Это не совсем понимание личной дороги каждого человека, это та тропа, по которой он идёт волей судьбы, но при этом творит её своими руками. - И он не должен с неё сворачивать? - Вопрос – а может ли он это сделать? Ведь всё вокруг и есть дао, - улыбнулся мастер Ли и, видя мою растерянность, он пояснил: - Я отвечаю тебе как даос. Они сродни древнегреческим софистам, умели петлять оригинальными фразами. Но если софисты доходили до пределов логики, то даосы как раз-таки в своих рассуждениях пытаются подтвердить недоказуемость и непознаваемость. Дао невыразимо, и в этом оно напоминает западного Бога. Всё есть часть Дао. Оно рождает Инь и Ян. Ты уже знаешь из моих лекций, что всё в мире делится на противоположное: темнота и свет, холод и тепло, твёрдое и мягкое, мужское и женское. Это и есть Инь и Ян, а вместе они, в несливающейся целостности – это и есть Дао, одновременно постоянные сущности, но и динамика процессов между ними. - И достигая пределов, всё превращается в свою противоположность? - Да, есть и такой закон гармоничного равновесия. - И как же это постигнуть человеку, чтоб обрести гармонию с этим дао? - Представь двух людей, играющих в догонялки. Один бежит за другим и, как только он его догоняет и трогает за плечо, что происходит? - Он сам начинает убегать, становясь не ловцом, а тем, кого ловят. - Именно так. А теперь представь, что они остановились. Что произошло?        Я задумалась, пытаясь определить, кончилась ли игра и изменились ли правила, но вдруг, озарённая, посмотрела на мастера Ли: - Каждый из них одновременно стал догоняющим и убегающим! - Молодец, Чонён, ты догадалась. Так и есть. До того мгновения, как один из них дёрнется, убегая или напирая, они оба играют сразу две роли, то есть, содержат в себе потенциал множества возможностей. Это и есть Дао человека, в котором всегда есть и Инь, и Ян, мы всегда заключаем в себе разные возможности, противоречивые и противоположные, добро и зло, любовь и ненависть, в нас самих содержится выбор, нам никто не выстилает дорогу, по которой требуется идти, не сворачивая. Ты можешь начать убегать, можешь начать догонять, можешь остаться стоять на месте, а захочешь – прыгай или лежи. - Но что бы я ни сделала, это отразится на том, втором? Если я стану догонять, то ему не останется ничего, кроме как убегать? - Хорошее замечание, в этом ты тоже права. В этом и есть несокрушимая взаимосвязь. Всё оказывает воздействие на всё, твоё решение сказывается на других, но это не значит, что они не могут перебороть влияние твоего решения. Просто бывает так, Чонён, что кто-то принялся убегать, и решил, что это и есть его путь. И он убегает, убегает – всю жизнь убегает, считая, что в этом его предназначение, что это – его дао. Вот где ошибка. Но он сам принял такое решение, вместо того, чтобы остановиться, и ощутить те самые вероятности, которые открыты для него в любой момент. Он может не только стать ловцом, а не ловимым, он может поменять догонялки на прятки, или любую другую игру, он может сам выработать правила, придумать новое, перестать играть и уединиться – как ему угодно! Но охватить сложность и масштабность Дао под силу не всякому, для этого нужен развитый разум, поэтому люди и предпочитают упрощать, говоря об одном пути, который нужно найти и выбрать. - А золотые? - Мы не даосы, Чонён, в основе нашего учения – буддизм, хотя опыт даосизма весьма полезен, и из него можно почерпнуть некоторые моменты. Наше учение – это учение о самосовершенствовании и борьбе со злом, в то время как дуалистический даосизм – в этом ему ближе зороастризм, а не буддизм – признаёт естественное существование добра и зла, хорошего и плохого, что должно существовать в равных пропорциях. Некоторые даосы верят, что если искоренить насилие, ненависть и все отрицательные стороны жизни, то мир рухнет. Разве могут так мыслить золотые?       Выйдя от мастера Ли, я готова была согласиться с Диэйтом, что Хоши бездумно набивал руку в каллиграфии.        В День святого Валентина, хотя я и в Сеуле никогда не отмечала этот праздник, я нашла у себя на письменной доске под листочком записку без подписи: «Ты мне нравишься». Обернувшись к Вернону, я подняла её в руке с упрёком на лице. Слишком уж корявый был хангыль для того, чтобы сомневаться, чья привычная к латинице лапа это выводила. - Анонимка, - одними губами произнёс он и подмигнул. Ну что за тип! Он всё-таки решил восстановить справедливость и напичкать меня тем, чего у меня не было в школе? Перед сном я нашла под подушкой – новой, выданной мне Элией из сарая с припасами – вырезанное сердечко с надписью «Ты красивая». И хотя в Логе это было совсем неуместно, я ощутила, что мне приятны эти верноновские глупости. Обернувшись, я увидела Джоанну с похожим сердечком. - Любовная записка, - удивлённо показала она мне, - от кого бы, интересно?       Я пожала плечами, в который раз жалея бедного Самуэля.       Два дня спустя, плавно заканчивая обед – после него полагалось полчаса отдыха, и никто не торопился, болтая и попивая чай, я уже вставала из-за стола, когда ко мне, протиснувшись между выходящими адептами, подошла Элия, отнёсшая дедушке еду. - Чонён, тебя зовут в башню. - Меня? – удивилась я, облизывая губы. Из-за столика ещё не ушли Вернон и Диэйт, и я с ними переглянулась. - Да, идём за мной. - Ну ладно, - согласилась я и отправилась за подругой. - Никак провинилась, - хмыкнул вслед мой американский товарищ.       Мы поднялись на самую верхнюю площадку, войдя в жильё Элии и её дедушки, я скинула обувь перед лестницей на второй этаж и, пропускаемая вперёд девушкой, резво вбежала по ступенькам. После чего застыла на пороге. Недалеко от входа стоял Чимин, прислонившись к стенке. Возле старика Хёнсока сидела Рэй, чьему появлению здесь я очень удивилась, но ещё больше – сидевшему у ног Чимина Чонгуку, которого так давно не видела, и незнакомому мужчине в чёрных кожаных штанах, сидевшему по другую руку от настоятеля. Поскольку все взоры устремились на меня, я растеряно поклонилась, не зная, на кого именно смотреть мне? Звал-то меня, конечно, старик Хёнсок, но зачем? Он сказал, щурясь в неизменной хитрой улыбке, указывая на незнакомца: - Познакомься, Чонён, это твоё непосредственное начальство. - Начальство? – зачем-то повторила я. Мужчина встал и, сделав несколько шагов, протянул мне руку: - Так вот из-за кого было столько разговоров? Приятно познакомиться, амазонка. Меня зовут Бан Ёнгук.