АБВ2. "Жизни сестёр"

       Мы стояли. Глаза в глаза. Пять секунд, шесть, семь, десять. Развернуться и уйти? Показать спину? Не мой стиль. Почему он не вылез из машины прямо передо мной? Давал мне шанс отступить? Или не рассчитал с тормозным путём? Или его не оставляло желание покрасоваться? Будто знал, что с некоторого расстояния открывается обзор с ног до головы, и ракурс наиболее эффектный. Неразрывающийся взгляд затягивался, лично мне напоминая поцелуй дементора из «Гарри Поттера», но я не чувствовала, чтобы из меня улетучивалось счастье. Скорее это было притягивание меня к смотрящему, втягивание в искушение, вечно источаемое его губами, руками, ароматом – всем! Чжунэ моргнул, разморозив тактические позиции. Поправив рюкзак на плече, я стартовала и в несколько шагов достигла его. Может, ещё и заговорить первой? - Привет, - сказал он, стоило мне приблизиться, и из губ, помимо дьявольски приятного низкого голоса вырвался обрывок пара. Бархат голоса буквально согрел меня. Бывало ли с кем-нибудь такое, чтобы одно простое «привет» накидывалось на плечи, как плед, и выбивало почву под ногами? Мне потребовались все мои силы, чтобы развеять чары воображаемым лунным жезлом и не расползтись по асфальту, как маршмеллоу в какао. Может, стоило поступиться совестью и перехватить кое-чего с Мингю, чтобы не штырило так при виде сексуального мужика? - Привет. Ты что, следил за мной? – Так, уверенное начало. Мой голос вообще не дрожит и никак не выдаёт эмоции. Но не ехидным ли был вопрос? Если я буду злобно подтрунивать, всё равно будет ясно, что во мне не утихли чувства, какими бы они не были. - Нет, всё тривиальнее. Я подкупил твою математичку. - Ту самую, что ставила мне неоправданно высокие оценки? – поморщилась я. – Опять? - Да, она до сих пор думает, что я твой парень, поэтому просьба позвонить мне, если увидит тебя в школе и задержать немного, её не смутила. Я сказал, что хочу сделать тебе сюрприз. – Так вот секрет моей интересности для неё! Деньги Ку. Ничего нового. - Ну… что ж, он удался. Я удивлена, не ожидала тебя встретить. - Я думал пересечься с тобой ещё две недели назад, на выпускной церемонии, но тебя там не оказалось, поэтому и пришлось что-то сочинять. - Ты совался на церемонию вручения? – чуть не нахмурилась я, но спохватилась и удержала беззаботный видок. - Меня никто не видел, я заглянул буквально краем глаза. Забыл, что ты училась в корейской школе, а не американской, как я, поэтому никаких платьев и вечеринок в любом случае не предвиделось. - Надеялся увидеть меня в платье? – засмеялась я. Да неужели? Он для этого припирался в заштатную школу, несмотря на всё, что произошло? Он всё равно хотел на меня попялиться? - Надеялся, - хмыкнул Чжунэ. - Наивный. - Как выяснилось. Местами.        Так. Так-так. Нам удаётся сохранять нейтралитет, и не стоит его разрушать. Вежливость, поверхностность, отстранённость – и обойдётся без жертв. Чжунэ не спешил помогать мне, глядя на меня сверху вниз – зря подошла, сразу потеряла иллюзию равенства в росте, образованную расстоянием – и мой взгляд невольно уводился в сторону от его глаз, не выдерживал. - Даже после зимы загорелый, - подметила я, кивнув на него головой, - отдыхал где-то?        Ой, ну я мастер светской беседы. - Я из Сингапура приехал как раз перед твоим выпускным… - Геолокацию он произнёс тише, чем всё остальное, не то смущаясь, не то не желая говорить об этом, не то не желая напоминать мне о том, что говорил о Сингапуре раньше. А я, вспомнив о рассказе Чонгука, не стала прикидываться несведущей дурочкой: - А, ну да, Чонгук сказал, что вы там были. - Он рассказал?.. – удивился Чжунэ. - А не должен был? – хмыкнула я. Теперь глаза отвёл Чжунэ и сразу в землю уставился, куда-то к переднему колесу своей тачки. - Я… я просил его кое-что передать, но… не учёл, что развязка может быть другая, и забыл его потом попросить ничего не рассказывать… Что он рассказывал? – бросил воровской взгляд Чжунэ и, поправляя воротник кардигана, как бы между делом, словно с тем было что-то не так, стал считать несуществующих ворон в небе. - Да ничего особенного. О твоём показушничестве поведал. - Показушничестве? – сделал вид, что не понял, или реально не понял Чжунэ. - Ну да. Рискованная поездка, угроза жизни от Дракона, спасение в последний миг. Очень круто придумано, да.        Чжунэ смотрел на меня, как послушник, которому объявили – Бога нет, как ребёнок, которому сказали, что Санта Клаус – выдумка. Нет, не совсем. Там были бы лишь досада и разочарование, а тут обозначилась и странная оскорблённость, словно он сам создал то, во что поверил, и теперь рушат его детище. Что-то такое я увидела в его лице – очень сложное для моего понимания. - П-придумано? – запнулся он, заговорив, и прищурился, точно рассматривал нечто мелкое в воздухе между нами. Переспрашивая, он наклонился немного вперёд, ко мне, а замолчав, обратно выпрямил шею. Губы презрительно покривились. – Это Чонгук так всё передал? - Нет, он изложил лишь факты, а я сделала вывод. Ты слишком боялся своего… как правильнее сказать? Босса? Или работодателя? Чтобы проворачивать что-либо без его ведома.       Я закончила, чуть приподняв подбородок вверх, показывая, что меня не проведёшь. Мне хотелось, чтобы он понял, что больше ни одно его слово за правду я не приму, что ему надеяться больше не на что. Не избавляясь от прищура, превратившегося из изучающего в циничный, Чжунэ постепенно обрёл прежний пафос и гордо расправил плечи, в голосе зазвучала ядовитая спесь: - Действительно, на что я рассчитывал? Приучил к тому, что живу напоказ, весь в показухе, конечно же, такая умная девчонка, как ты, сразу меня раскусила! Ахах! – из глубины горла вырвался острый, жёсткий гогот. Чжунэ закинул голову, будто собирался отдаться смеху, залиться им, но тот оборвался, толком и не начавшись, на этой единственной громкой, отломанной от невесёлой хрипоты ноте. Голова опустилась на место. – Значит, не прошёл номер, да? Не приобрёл я рыцарский ореол?        Он произнёс это до того холодно и надменно, что я каплю стушевалась. Даже не попытался меня разубеждать? Не попытался доказать, что всё было не так? На него это не похоже… Я что же… должна поверить во что-то другое? Нет! Нет-нет-нет, я не куплюсь, это всего лишь новая уловка, новый метод одурачивания. Я покачала головой, как бы пропуская всё мимо ушей. - Чего хотел-то? Раз я не в платье и этого не предвидится в ближайшую вечность, что ещё? – Я сделала деловое движение, посмотрела на наручные часы, вроде как спешу куда-то и некогда тут расшаркиваться. Чжунэ пришлось применить где-то внутри перенастройку и, припомнив, зачем тут появился, он убавил гонор: - Сказать тебе кое-что. Если ты не против поговорить? - Сказать и поговорить – разные вещи, послушать недолго могу, а вот беседы разводить мне некогда. - Куда-то торопишься? - Тороплюсь, - солгала я. Ему врать не зазорно. - Давай присядем в салон? На улице не так уж приятно… - Я только начинала переводить глаза на машину, искривляя губы в каком-то пароксизме сарказма, но Чжунэ, о чудо, став как будто более внимательным или понимающим, взял мою руку (отчего я вздрогнула, как ударенная дробью в задницу) и, развернув вверх ладонью, сунул туда вытащенный из кармана ключ зажигания. - Держи, я не собираюсь тебя никуда увозить, просто я выскочил из офиса и мне на самом деле прохладно.       Оглядев его ещё раз, подозрительно сузив глаза, я сжала в руке брелок с ключом и, не находя причин для опасений, обошла его тачку и опустилась в неё. Чжунэ сел за руль, но ехать никуда не мог. Я старалась не смотреть на него, потому что это наполовину было больно, а наполовину чересчур приятно. Зачем он меня коснулся? Ему, видимо, на это плевать, коснулся и коснулся – скольких он щупал на своём веку и за какие места! А для меня тепло его кожи на моей… то есть, холод, потому что руки у него были подмёрзшими без перчаток и от того как будто более твёрдыми… это всё как… как-то лично. Несмотря на то, что эти руки холодные, они не воспринимались посторонними, они как будто так и шепнули мне: «Смотри, какие мы без тебя – леденеющие». Очень странно всё это. Он женат, вечно оказывается, что я ничего о нём не знаю и заблуждалась на его счёт, но стоит бросить взгляд, как внутри меня что-то шепчет, что это – моё. Что моё? Его тело, он сам, как парень, или какие-то общие воспоминания мои? Что вообще нас до сих пор может объединять и связывать? Однако ж поворачиваюсь, и рука сама тянется: провести по кашемиру, потянуть за водолазку, притянуть и уткнуться в неё. Какая-то уверенность, что меня в ответ обнимут, а не оттолкнут, прижмут к груди, что можно будет закрыть глаза и уснуть вот так. Откуда всё это, если мы – чужие люди, он мой враг. И предатель. И он сам соорудил стену отчуждения ложью и скрытностью. Как Намджун с Чжихё? А-а-а!!! Меня стала раздражать путаница в моей голове, Чжунэ всегда привносил в мою жизнь сплошные сомнения и пересмотр принципов. - Мне клещами из тебя каждое слово тянуть? – недовольно бросила я. – Говори уже. - Прости, мне, если честно, не хочется быстро закончить разговор и вернуться в офис. Можно, я с тобой посижу немного? - Сидим уже, - фыркнула я, - сказала же, что тороплюсь! - Хорошо, я понял, - услышал меня, наконец, Чжунэ, - ты спрашивала, где я беру наркотики. – Я замерла, никак не ожидая, что речь зайдёт об этом, да ещё, к тому же, что он сам поднимет этот вопрос! – Тебя это ещё волнует? – Я активно закивала. – В Каннаме есть клуб «Палящее солнце», там постоянно вертится человек по имени Богом. У него всегда есть то, что ищут страждущие. - И почему ты решил… погоди! – опешила я, услышав эхом заново названное имя. – Богом? Ты сказал – Богом? - Да, я так сказал, - покосился на меня Чжунэ, не понимая причины моего переполоха. - Такой… молодой и смазливый? - Ну, не возьмусь характеризовать его смазливость, девушкам виднее. Ему лет тридцать. - Ну да, около того… А есть у него ещё какие-то опознавательные знаки? - Да вроде ничего примечательного. Ты что, боишься не найти его там? Спросишь Богома – тебе покажут, его там все знают. - Нет, дело не в этом… Но он симпатичный такой? Миловидный? - Не урод, - пожал плечами Чжунэ. Хорошо не сказал «не такой красавчик, как я», судя по всему, остальных мужчин Чжунэ оценивать не умел вовсе, только себя. - Улыбчивый? - Да! – согласился сын миллиардера. – Точно, он всегда широко и очень заразительно улыбается. Ты его знаешь? – полилось на меня удивление. Конечно, ширяюсь как не в себя! - Он ухаживал за моей сестрой. Мы ещё никак не могли толком понять, кем он работает. Чёрт! Вот же гадёныш, как Чжихё только пронесло! Ублюдок, наркотиками, значит, торгует? – Я уже забыла, что мифически куда-то торопилась, и осела в растерянности, глядя перед собой. Это открытие взболтало во мне муть недавнего прошлого, и снова напомнило о зяте, о добром Намджуне, который спас Чжихё, получается, от ужасной партии. А если бы Богом подсадил сестру на наркоту? Вряд ли, конечно, сестра слишком правильная и всегда точно знающая, что хорошо, а что плохо, но кто знает? Провстречайся они дольше и зайди всё далеко… Мужчины умеют доводить незаметно до абьюзивных отношений, в которых девушки становятся марионетками. Разве я сама не была близка к этому? Не откликнуться на приглашение Чимина в некий лагерь, плюнуть на свои занятия спортом и борьбой, растаять в объятьях Ку Чжунэ, забыв обо всём на свете. Я посмотрела на него: - И почему ты решил мне об этом сказать сейчас? Это ловушка? - Да, разумеется, Чонён, я позвоню в полицию и скажу, чтоб следили за тобой, когда ты пойдёшь приобретать дозу, юная наркоманка. Мне заняться больше нечем?! Какая ещё ловушка?! - Я откуда знаю? От тебя чего угодно можно ожидать, ты мастак огорошивать внезапно открывающимися истинными положениями вещей. – Он открыл рот, собираясь возмутиться, но тотчас закрыл и вцепился в руль, начав его наглаживать. На лице промелькнуло что-то вроде раскаяния. – Тебя за слив распространителя Дракон не покарает? - Богом не на него работает. - А на кого? - Без понятия, меня это не интересовало никогда, я покупал, что мне надо, и до свидания. Может, на мафию с Чеджу, может ещё на кого. Дракон не крутит свои дела в Сеуле, у него договорённость с… твоими нищебродами. - О, как я скучала по этому словечку! - А по мне? – поймал мой взгляд Чжунэ. Я стиснула зубы. - Так, почему ты рассказал мне это всё-таки, то, что я упорно выспрашивала у тебя осенью? – Он пожал плечами: - Мне показалось, что я тебе это должен. Ты ничего от меня не хотела, кроме этой информации, и я решил удовлетворить твой интерес. - В надежде, что я захочу от тебя чего-нибудь другое? – уже более примирительно улыбнулась я. Чжунэ тихо посмеялся: - Мы уже выяснили, что местами я очень наивен. - И ты даже согласен остаться без поставщика твоих таблеточек… - Я завязал, - поморщил он нос, - мне это больше не нужно. - Давно? - Ну… с ноября я где-то точно не употребляю. И не пил почти столько же. - Вау! Взялся за здоровый образ жизни? – С трудом верилось, что что-то смогло повлиять на Чжунэ и изменить его, в душе оставались сомнения, что он продолжает рассказывать небылицы. - Или здоровый образ взялся за меня? Если ты думаешь, что это ловушка, - никак не мог успокоиться Чжунэ насчёт моих подозрений, - то не лезь туда сама, скажи золотым, они клуб расчистят. - А если ты для них ловушку и готовишь? - О, смотрю, тебя не переубедить, ты во всём ждёшь подвох! - От тебя – да, - честно признала я. Чжунэ поник, потерев машинально пальцем спидометр. – Разве это не заслуженно? – упорствовала я, чтобы он признал, что был неправ. Впрочем, ему это разве составляло сложность? Он легко в последние разы и извинялся, и признавал вину, а потом что? Снова за старое! Некоторым людям не зазорно постоянно просить прощения, лишь бы не работать над собой и не меняться. Действительно, проще регулярно включать покаянный вид, но гадить, гадить, гадить. - Да, я виноват, - признал не без ломоты, судя по мимике, Чжунэ, но, как я и думала, меня это не удовлетворило, и я всё равно осталась при своём мнении, что его извинения ничего не значат. – Не хочешь пообедать где-нибудь вместе? - Я, может, покажусь навязчивой, да и сама задолбалась об этом напоминать, но – алё, чувак, ты женат! – полная бравады, скрестила я руки на груди и впилась в него менторским взором. - И что с этого? Я что, спать тебя с собой зову?! – вспылил Чжунэ. - Минуту назад ты меня никуда не звал, и вот начинается. Поэтому, смею предположить… - Если я захочу изменить Дане – я всегда найду, с кем! И, уж будь уверена, хранить ей верность я не собираюсь. - Я просила тебя стать нормальным отцом! - Одно другому не мешает. Можно уделять внимание ребёнку, не уделяя внимание матери. Да и вообще, он ещё не родился, чего ты прикопалась? - Если тебе не нравится Дана – разведись! Что ты её мучаешь? - А смысл? Ты со мной быть не хочешь, чего ради я разведусь? Дану это положение устраивает больше, чем если мы разведёмся, она сама же первая откажется оформлять развод, скорее закроет глаза на все измены. - И как после этого хотеть с тобой быть, если ты так относишься к своей половине? - К тебе бы я так не относился, тебе бы я хранил верность. - Ты мне её уже не сохранил! Дважды! – взбеленилась я, видевшая в Чжунэ убеждённость в том, что он говорил, он сам в это верил! - Оба раза я думал, что мы расстались! - Да едва проходило две недели, Чжунэ! Насколько надо быть охуевшим, так страдать по разорванным отношениям?! - Я был пьян! – опять громко взорвался Чжунэ. – Оба раза! – и, присмирев, повернулся к лобовому стеклу, цокнув языком: - Ну и мудаком был, само собой. - Ой, и вдруг перестал им быть? Если ты мудак, Чжунэ, то это надолго. Возможно, на всю жизнь. - Но я же тебе такой нравился? – посмотрел он на меня. Я хотела сразу же возразить, что нет, и хорошие, порядочные мальчики лучше, но слишком часто я думала об этом и уже призналась сама себе, что такие, как Джуниор, меня не интересуют, а вот такие, как Чжунэ и Мингю – это пожалуйста. Но они же сволочи, хоть и разного уровня. И почему я такая? Извращение. - Может, и до сих пор нравишься, но ты не достоин того, чтобы мирились с твоими недостатками. Каждый человек, если хочет быть кем-то любим, то должен заслужить это, а не горделиво быть абы чем. Иначе – остракизм. - Чего? - Неважно! – отмахнулась я. – Не будет между нами больше ничего, вот я к чему. - Я не верю, что чувства умерли, Чонён, - шепнул он, а я подумала, вспомнив свою любимую «Игру престолов»: «Что мертво – умереть не может». - Я не могу любить человека, который не умеет хранить верность. - Я умею, но не Дане! - Да так не бывает! Ты либо умеешь, либо нет, какая разница кому? Человек сам по себе должен быть верным! - Сам по себе – это как? – хмыкнул Чжунэ. – Сначала научиться плавать, а потом в бассейн воду налить? - Да, именно так! Научись верности на Дане, слабо? - По моему мнению, хранить верность кому попало, кого тебе всунули – это точно такое же распутство, это что ж получается, любой или любая, оказывающиеся рядом, заслуживают верности и ты, как осёл, должен тянуть эту лямку? Допустим. Надо хранить верность всем партнёрам, но ты же не отрицаешь разводов? Так можно сто раз пережениться, якобы оставаясь верным! Нет, Чонён, это чушь собачья, человек должен быть верен тому, кого сам выбирает… - И так, как сам эту верность видит? – поддела я. - Нет. Верность – это верность, у неё не может быть разночтений.        Я вспомнила слова мастера Ли о том, что людям следует обговаривать смысл понятий. Удивительно, что я вообще только сейчас вспомнила о его лекциях и учениях, это как раз то, о чём он говорил. Знание, а не понимание. Я наслаждалась его правильными речами и уроками, прониклась мудростью и думала, что выхожу из Лога просвящёной, но вот я рядом с парнем, который меня заводит, и в голове – ноль, никаких цитат, помогающих сохранять терпение и выдержку, никаких афоризмов, подсказывающих, как разрешить ситуацию. - И что, по-твоему, верность? - Верность? В первую очередь, это когда в мыслях только один человек. Ну, естественно, во вторую – это телесное принадлежание только одному… - Во вторую? Серьёзно? Это как бы уступка самому себе, что изменять можно, что это менее значимо? – повела я бровью. - Да нет, я не делаю никаких уступок, но разве душевная привязанность не важнее? - Ага, ну, хорошо, раз ты так думаешь… что спать с другими – это не великий грех… Ты же только себе это готов прощать, верно? А если я тебе скажу, что спала с другим? – посмотрела я в глаза Чжунэ и поняла, что угадала. Рассуждая о физическом обладании, он и подумать не мог, что речь идёт не о мужчинах. Мужчины то, мужчины это – а если женская измена, а? Глаза Чжунэ загорелись неистовством. У него так окаменело лицо, что меня бы это напугало, не знай я наверняка, что одержу победу над ним в любом применении силы. - Нет… - выдохнул он. - Что – нет? - Ты не спала с другим, это же ради примера было сказано? - А если нет? Если всё-таки спала? – с вызовом бросила я. Кесарю кесарево, мудаку мудацкое, всё по справедливости. Чжунэ схватил меня за плечо, подавшись ко мне, сжал на плече пальцы. - Не шути так со мной, Чонён! - А то что? Заплачешь? Давай, муж Сон Даны, расскажи мне о том, как плохо гулять на стороне. Повоспитывать меня хочешь? - Скажи, что не спала ни с кем! - Не могу – не люблю врать, в отличие от тебя, - стряхнула я его руку с плеча, и эта рука, превратившись в кулак, ударила по изголовью моего сидения. - Нет! – крикнул Чжунэ и зашипел, сжав зубы: - Нет, нет! Ты не могла так поступить! Не могла! – его лицо покраснело. – Кто он? Кто это был?! Я убью его, я убью его, Чонён!       Я сделала пару глубоких вдохов, чтобы не поддаться гневу и не заорать в ответ. Я не хотела устраивать очередной скандал, в котором ни один из нас не придёт к переосмыслению, и оба мы не придём к компромиссу. - Это Чонгук?! - Было время, когда я бы с радостью рассмотрела этот вариант, но нет, не он. - А кто?! – Чжунэ опять схватил меня за плечи. – Если ты сейчас всё выдумываешь, то это самый жестокий розыгрыш за всю мою жизнь. Назови мне его имя или скажи, что солгала! - Даже если бы ты был моим мужем, я бы тебе не выдала своего любовника. Человек мне приятное делал, а я его подставлю? Да и, ты его не знаешь. - Сссссука… - не желая признавать своё бессилие, но осознавая, что ничего со мной не может сделать, Чжунэ отпустил меня, отталкивая к спинке сидения. - Козёл, - ответила я комплиментом на комплимент. – Ещё скажи, что тебе больно? Разве тут не работает правило «на тот момент мы были расставшимися»? - Замолчи! - А если я ещё и прибухнула, а? Дочь самурая под сакэ своей катане не госпожа. Стопудовая отмазка ж, ну? - Заткнись! – Чжунэ схватил меня за подбородок, но я сразу же вцепилась в его запястье, показывая, что любая попытка оказать на меня давление закончится переломом лучевой кости. В лучшем случае в двух местах. Мы снова смотрели глаза в глаза в каких-то десяти сантиметрах друг от друга. - Что? – тише и спокойнее поинтересовалась я. – Будешь, как все членоносцы, рассказывать о том, что если из чайника лить в разные чашки, то чайник молодец, а если в чашку лить из разных чайников, то в чашке говно получается? Да заебись чаёк получается в чашке, Чжунэ. За-е-бись! – подкованная разговорами с Чеён, изучавшей тему феминизма глубже моего, я продолжала: - Или расскажешь о телегонии, по которой количество партнёров женщины влияет на качество её потомства? Ну, так телегонию опровергла наука, а я, к тому же, не собираюсь производить никакое потомство, так что гуляй – не хочу!        Если бы ненависть могла издавать звуки, я бы оглохла, настолько сильно она кипела в тёмных глазах Чжунэ. Он с трудом проглотил ком в горле и, наверное, утеряв временно способность говорить, провёл большим пальцем по моей нижней губе, зафиксировав на ней своё внимание. Его желваки ходили ходуном. У меня то и дело возникало ощущение, что он хочет мне врезать, но Чжунэ молчал, тяжело дышал и не двигался, пока осторожно, будто боясь причинить мне вред, не разомкнул пальцы и не вернулся на своё сидение, отвернувшись к окну. Мужчины не умеют прощать измены, хотя со всех точек зрения я Чжунэ не изменяла. Может, на этом наконец-то между нами будет поставлена точка? - Это было больно, - приглушенно сказал мой бывший возлюбленный всё так же в сторону. - Замечательно, теперь ты примерно знаешь, что чувствовала я.        Мы замолчали. Отсутствие слов длилось очень долго, казалось, эту тишину уже не разорвёт ничего. Была гнетущая, удушающая обстановка, в которой невозможность произнести хоть что-то лишает сил открыть дверцу и выйти. Я просто не могла встать и уйти вот так, не сказав больше ничего, а что можно было добавить – я представления не имела. Поэтому приняла решение, что заговорить первым должен он, а я буду нема, как рыба, хоть до ночи, на самом-то деле я никуда не торопилась, и это Чжунэ нужно было возвращаться в офис.        На улице тоже ничего не происходило, как назло, ничего не выводило нас из ступора, не давало подсказок, о чём заговорить. Точнее, я-то могла вечно высказываться на тему того, какой Чжунэ засранец, но сама уже устала от этого. А что, если сингапурская история – не показуха? Если он рисковал жизнью по-настоящему? Ради меня? Зачем иначе он приехал и рассказал о том, где всегда брал наркотики? Он сделал то, что я хотела. Я покосилась на Чжунэ, думающего о чём-то своём, отстранившегося и… необычно взрослого. Я узнала его, когда он ещё был студентом СНУ, и до сих пор так и воспринимала, как безбашенного и избалованного сыночка-мажора. Но то ли изменилось что-то в моём глазном яблоке, хрусталике, зрении в целом, то ли изменился в действительности Чжунэ, но никакого студента и капризного юнца передо мной не было. Серьёзный молодой человек на очень дорогой машине, с очень весомым статусом в обществе, огромными деньгами, соблазнительной, но мужественной красотой, будущий отец и наследник миллиарда долларов. Единственное, что сохранилось от него прошлого – это налёт неизживаемой несчастности, просматривающейся даже не в лице, а движениях рук, плеч, в том, как он клал локоть на панель дверцы, как прикладывал кончики пальцев к губам. И что-то во мне так защемило, что вся я пронзилась неприязнью к Дане, точно заразилась ею от Чжунэ. Кто она такая, в конце концов? Девушка, отобравшая у меня парня. Но разве я не должна быть на её стороне? Как женщина, солидарная с женщиной? Это же он подлец и негодяй, нет? А что, если нет? Допустить это – значит допустить, что женщины могут портить жизнь себе и друг другу куда круче, чем мужчины, значит, допустить, что я сама могу быть менее права, чем Чжунэ? О, сомневаться в себе и своих установках боязно. Но если жертва не Дана, а Чжунэ, то я могу не считаться с её чувствами, не делать из себя благородную и не убегать от того, что могло бы связывать нас с Чжунэ и дальше. Или подвох как раз тут, и я готова обвинить во всём Дану, лишь бы позволить себе то, чего хочу, и оправдать нас с Чжунэ? Где же правда, в чём она? Я не могу понять, кто прав, а кто нет, и кто на что имеет право! Но если Чжунэ в любом случае не станет хранить Дане верность, то какая разница, увернусь я от этого или нет? Это всего-то лишит меня желанных минут и передаст их какой-то другой. Нет, если я буду позволять себе мысли «не я, так другая», то это не сделает наше общество лучше. Разве не на подобном мышлении строится, к примеру, коррупция? Каждый считает, что нет смысла упускать возможность, ведь если я не возьму, то просто буду дураком, потому что возьмут все другие. Нет-нет, Чонён, нельзя так думать, нельзя! Но коррупция – это брать чужое, из бюджета, народное, в свой карман. А Чжунэ? У кого я возьму его? Он никогда не принадлежал Дане, кроме как на бумаге. И если он, после трёх разрывов отношений и почти четырёх месяцев разлуки опять здесь, у моего подъезда, то чей он? Квон Джиёна? О, у этого мужчины, судя по всему, взять что-либо не грех, а подвиг. Смертельно опасный.        Я достала ключи от машины из кармана и вставила в замок зажигания. - Давай, заводи мотор, - не выдержала я первой. - И? – очнувшись от раздумий, взявший себя в руки, обернулся Чжунэ. - Поедем в лав-отель*. - Куда?! – опешил Чжунэ, словно старая-дева-ханжа, которой бросили непристойное предложение. - В лав-отель. Трахну тебя. - Ты меня – что? – не мог поверить он своим ушам, уходя всё глубже в шок. - Разве не это конечная цель твоих подкатов? Что душой кривить? Перед кем? Давай уже ты станешь откровенным? Не хочу я никаких недоговорённостей, скрытых смыслов и коварных тайн. Хочешь потрахаться? Погнали.       Чжунэ пару раз моргнул и разразился смехом, похлопав по рулю ладонью. Веселье, накатившее на него, расслабляло его после стресса, и он, утомлённый вызванными переживаниями, хохотал до слёз и с трудом успокоился. - Что такого смешного в моём предложении? - Хотя бы то, что женщина физически не может трахнуть мужчину, Чонён, - вытер он глаза, удерживая остаточные смешки. - Это почему это? - Потому что если у мужчины не встанет – вообще ничего не получится, фиаско! - Хорошо, что сказал, поехали через секс-шоп, куплю то, чем трахают. - Ты охуела? – посерьёзнел Чжунэ. - Нет, ну ты сам поставил под сомнение, что у тебя получится… - Эй-эй! – поднял он ладонь, останавливая меня. – Я не себя под сомнение ставил, у меня всё нормально, окей? - Окей, тогда проблем нет, я тебя трахну. - Да блин! – прыснул он, не зная, смеяться или злиться. – Как ты себе это представляешь? Даже если девушка сверху – это её трахают, ясно? - Чего? – насупилась я с наездом. – На тебе вяленая рыба прыгала или девушка? Что значит, что даже сверху трахают девушку? Нет, я не согласна! - Чонён, это факт, это природа, понимаешь? Смирись, что в сексе не ты, а тебя, даже если ты супер-тхэквондистка, заламываешь мне руки и можешь кинуть меня на лопатки, в постели трахают тебя. - Нет. - Да! - Поехали, опровергнем. - Тебе разве не надо было куда-то? - Ты что – ссышь? - Я?! – Чжунэ ткнул себя пальцем в грудь и, посидев так несколько секунд, закачал головой: - Нет, ну ты совсем оборзела со своими феминистскими замашками. - Веду себя, как обычно ведёте вы. Что, не нравится? - Не особо, какой-то диссонанс. И в лав-отель я с тобой не поеду. - Не для меня твоя роза цвела? – засмеялась я. Чжунэ не выдержал и присоединился к смеху. - Господи, ты меня с ума сведёшь, Чонён. Почему нельзя быть нормальной? - Но я же тебе такой нравлюсь? – передразнила я его. - Вот зараза. - А ты перестань ломаться. Месячных у тебя точно нет, так что причин отказываться от лав-отеля не вижу. - А я вижу. Я не поведу тебя в такое заведение. Хочешь переспать? Поехали в нормальную гостиницу на всю ночь. Поедешь? Я заеду за тобой после работы. - Ну… я не знаю, к вечеру я могу растерять свой запал и струсить. - Ты издеваешься? Теперь ты ломаться будешь? - Но, в конце концов, я же девушка – мне положено ломаться, ты сам сказал, что наоборот – диссонанс! – Чжунэ схватился за голову, одна ладонь перекочевала на лоб, как будто ища жар, и шумно выдохнул через рот. - Ох, Чонён, я не знаю, кто кого трахнет в постели, но мозги ты мне уже выебала. - Оргазм был? - Множественный, не заметно? – Я зачем-то опустила глаза к его ширинке, и у меня забурлила кровь, она прилила к низу живота и щекам. Я ощутила неподдельное, сильное желание раздеть Чжунэ, и чтобы то, что находилось в его штанах, оказалось внутри меня. Я хотела его, как не хотела никогда, или я просто забыла, какими бывали физические ощущения при возбуждении. Эти разговоры про возможность переспать заводили неимоверно, повторяющееся слово «трахать» выгравировало у меня в воображении двигающиеся бёдра, голый торс Чжунэ, и у меня свело ноги. Сглотнув слюну, я подняла глаза и натужно улыбнулась: - Значит, до вечера? - Да, я позвоню предварительно… Только из чэ эс меня вытащи. - Эмм… - смутилась я, забыв, что меняла что-то в настройках. – Ты разве у меня там? - Прикинь? - Ладно, вытащу. – Я вышла из машины, и Чжунэ завёл её. Обойдя капот, я остановилась и, наклонившись, постучала в окно водителя. Стекло опустилось. – И останься в этой водолазке, она на тебе хорошо сидит. - А ты будешь в кружевном белье? - Обойдёшься. Разве тебя не заводят мои бессменные спортивные штанцы? - Безумно!       Разогнувшись, я двинулась к подъезду. Машина за моей спиной тронулась и поехала. Что я делаю, боже, что делаю? Зачем? Но я очень, очень хочу этого, я не смогу устоять, и устала сопротивляться. И чему? Любви, удовольствию? В любом случае, вскоре я опять уеду, и страдать будет некогда. Я достала «золотой» телефон и спросила в сообщении у Чимина, как скоро планируется отбытие на Алтай? Примерно через час, когда я подъезжала к медицинскому центру, где лежали Намджун и Чжихё, он ответил, что не раньше, чем через неделю. Могу же я себе позволить одну неделю быть непорядочной, неблагородной, не соответствующей званию ни золотой, ни серебряной? В конце концов, в Медвежьем логе меня могут и пришить, или в пути туда, так ведь? А коли так, то перед смертью надо запастись приятными впечатлениями.