Уйти нельзя остаться

      Киллиан проснулся рядом с Эммой. Она спала, дыхание было ровным и тихим. Под закрытыми ресницами лежали тени, казавшиеся чёрными пятнами на бледном лице. Джонс обнимал её за тонкую талию. Во сне он предал себя — этим желанием быть к ней поближе. Они делили одну подушку. Киллиан несколько минут мысленно проклинал себя, прежде чем выбраться из постели. Эмма даже не пошевелилась. Джонс, схватив джинсы, пошёл к себе в комнату, прямо в душ.       Киллиан сознательно открыл кран с холодной водой на полную мощность. «Не правда ли, ты изрядно попотел со Свон прошлой ночью?» — язвительно и злобно спросил себя Джонс, когда ледяные струи впились иголками в тело. Неужели он осуждён теперь просыпаться с одним желанием? Но эта всепоглощающая потребность в её близости помешает ему исполнять долг. И Джонс снова и снова вынужден был твердить, что Эмма Свон — это только дело, выполнение служебных обязанностей.       В коротком телефонном разговоре вчера вечером Локсли дал ему понять, что позиция Эммы становится всё более уязвимой. Кто-то непременно хотел что-то найти в доме Свон — кто-то, кому она доверяла. И знать, кто этот человек, — недостаточно. Киллиан должен установить, что именно ему понадобилось в доме Эммы. Или же это придётся выяснять людям из ФБР. Он должен не отпускать от себя Эмму ни на шаг, ходить за ней как приклеенный. «Ну почему бы им не разрешить мне смотаться отсюда?» — в новом порыве ярости спросил себя Джонс. Но приказ Робина, переданный по телефону, был окончателен и обсуждению не подлежал. Эмма должна оставаться под наблюдением. Расследование не должно пострадать, он не должен упускать Свон из виду, не должен разрешать ей гулять по берегу одной, повторил про себя приказ комиссара Джонс. Ему приказано не выпускать её из поля зрения ближайшие сорок восемь часов. Но это не значит, что он должен спать с ней, напомнил себе Киллиан, направляя холодную струю на голову. И как теперь, чёрт побери, ему жить с ней в одном доме и не прикасаться к ней?       Джонс схватил гель для душа и стал изо всех сил намыливаться. Может, удастся истребить этот её особый, какой-то лесной запах, которым он, как ему казалось, пропитался насквозь.       Проснувшись, Эмма потянулась и протянула руки на другую половину кровати, к Киллиану, но его там не было. Джонс ушёл. И в то же мгновение Эмма окончательно проснулась. Несколько часов сна совсем её не освежили, она была как натянутая струна. Если бы Киллиан был рядом, Свон бы увидела его, проснувшись, и не испытала бы болезненного чувства утраты.       Август и Нил! Нет, она не может, не должна позволять себе даже думать об этом. Закрыв лицо руками, Эмма попыталась выбросить эту мысль из головы. Но этот ледяной взгляд, с которым Джонс вчера прицелился в неё. Это же какое-то безумие. Это ошибка. Бриллианты стоимостью в полмиллиарда долларов. Интерпол. Август и Нил.       Мысль была невыносима. Эмма вскочила с постели. Надо успокоиться, надо всё как следует обдумать. Дом показался Свон тюрьмой, где нет свежего воздуха. Она быстро оделась и побежала на берег.       Когда Киллиан через десять минут вошёл в комнату Эммы проверить, как она, кровать оказалась пуста. Его охватила паника. Это было совершенно не в характере Джонса, не говоря уж о том, что просто непрофессионально. Он быстро заглянул в ванную и маленькую гостиную при спальне, а потом ринулся вниз. В столовой Эммы тоже не оказалось. Никого не было, только Джоанна. — Где Эмма? — повелительно спросил Киллиан.       Джоанна, убиравшая прибор, приготовленный для Эммы, хмуро посмотрела на Джонса. — Значит, и ты намерен сегодня носиться сломя голову? — Где Эмма?       Джоанна кинула на Джонса проницательный взгляд. — Сегодня вид у неё, как у больной. Не удивлюсь, если она заразилась от Августа. На берегу она, — объяснила домработница, прежде чем Киллиан набросился на неё. — Одна? — Да, одна. Даже кобеля своего не взяла с собой. Сказала, что на работу сегодня не поедет и…       Джоанна, подбоченясь, поглядела на стремительно удаляющегося Джонса и цокнула языком: — Ну и ну.       Сегодня было прохладно. Скрыть подвешенную к плечу кобуру под кожаной курткой не составило труда. К тому времени, как Джонс сбежал по ступенькам на берег, он истощил весь свой немалый запас витиеватых и не только ругательств.       Неужели до Свон ничего не дошло из того, что он говорил ей вчера? Киллиан увидел Эмму у скал и ринулся к ней по песку.       Свон услышала его шаги и обернулась. Если она и хотела что-то сказать, то слова застряли у неё в горле, так сильно Джонс её затряс. — Идиотка! Что ты делаешь здесь одна? Ты что, не понимаешь, в каком ты сейчас положении?!       Эмма размахнулась и больно ударила его по щеке. Пощёчина удивила их обоих. Они застыли на месте, зло глядя друг на друга. Джонс отпустил Эмму, и она отступила на шаг. — Не ори на меня! — скомандовала Свон, машинально потирая плечи. — Я никому этого не позволю. — Нет, ты сейчас снова получишь, может, тогда поумнеешь, — ровно произнёс Киллиан. — Я поступлюсь своими принципами и тебя ударю, Свон, запомни. Что ты здесь делаешь? — Прогуливаюсь, — отрезала Эмма. — Я распорядилась, чтобы сегодня в магазине всем ведал Август, согласно вашим приказаниям, сержант. «Значит, где сели, там и слезли», — подумал Киллиан, сунув руки в карманы. Ветер трепал его волосы, вновь устраивая беспорядок вместо причёски. — Прекрасно. Мой следующий приказ, Свон, будет таков — ни шагу из дома без моего разрешения.       Огонь в глазах Эммы внезапно угас, и их заволокли слёзы. Обняв себя за плечи, она отвернулась. Джонс видел её в гневе, видел её в страсти, но свою слабость она ему не покажет. — Домашний арест? — глухо спросила Эмма. «Лучше бы ты меня снова ударила, чем заплакала», — мысленно чертыхнулся Джонс. — Нет, наблюдение с целью охраны, — возразил Киллиан. И, вздохнув, положил руки на плечи Свон. — Эмма…       Она быстро замотала головой, зная, что от этих добрых слов растает вся её решимость. Почувствовав, как Киллиан коснулся лбом её затылка, Эмма зажмурилась. — Давай не будем ссориться, — прошептал Джонс. — Это ненадолго. А когда всё закончится… — Что закончится, когда? — с отчаянием в голосе перебила его Эмма. — Когда один из самых близких мне людей окажется в тюрьме? Ты полагаешь, что я с радостью и надеждой жду этого момента?       Протяжно вздохнув, Эмма открыла глаза и стала смотреть на океан. Серая вода была в белых барашках. «Приближается шторм, — бесстрастно подумала Свон. — Небо начинает темнеть». — Ты должна прожить этот день, — сказал Киллиан, крепко сжимая её в объятьях, — и завтрашний должна ухитриться протянуть. «Такова жизнь, — подумала Свон. — Неужели всё так и должно быть? И Киллиан только это сейчас и чувствует?» — Почему ты оставил меня одну утром?       Киллиан разжал руки. Даже не поворачиваясь, Эмма знала, что он отошёл от неё. Собрав всё своё мужество, Эмма повернулась и посмотрела ему в лицо. Все её прежние опасения вернулись. Если бы всё тело не отзывалось приятной ноющей болью от ночи, проведённой с Джонсом, она бы решила, что всё выдумала. Киллиан смотрел на неё без искры какого-либо нежного чувства. — Ты хочешь сказать, что это была ошибка? — немного помолчав, выдавила из себя Свон. — Случилось то, чего не должно было случиться, и этого больше не будет.       Эмма гордо вскинула подбородок. Любовь боролась с гордостью. — Пожалуйста, не утруждайся, Джонс.       Киллиан обязан был дать ей уйти. Он хотел дать ей уйти. Но неожиданно, даже для самого себя, взял руку Эммы и осторожно обхватил запястье пальцами. — Да, это ошибка, — тихо ответил Киллиан, — не надо было позволять этому случиться. Но я не могу обещать, что этого больше не будет. Я не могу быть с тобой рядом и не желать тебя…       Человек, скрывающийся в тени деревьев, переменил позу. С деловитым видом он открыл кейс и достал составные части снайперской винтовки. Сейчас он мало обращал внимания на фигуры двух людей на берегу. Всему своё время. Порядок всегда был залогом успеха в его сфере деятельности. По контракту он должен закончить дело в четыре часа, и ему даже нравилось, что он сумеет управиться гораздо быстрее.       Взяв точный прицел, он достал носовой платок. Холодный ветер совсем не полезен для его здоровья. Ну за сто тысяч долларов можно и полечиться. Негромко чихнув, он убрал платок и навёл дуло на фигуры мужчины и женщины на песчаном берегу.       Эмма почувствовала прилив сил. — Но почему же это ошибка? «Потому что я полицейский из Нижнего Ист-Сайда, — Джонс нетерпеливо вздохнул. — Я повидал такое, о чём никогда не смог бы тебе рассказать. Потому что я хочу быть с тобой так сильно не только сию минуту, но и завтра и через двадцать лет — и именно это совершенно невозможно». — Масло несовместимо с водой, вот и всё, Свон. Ты хотела пройтись, пойдём прогуляемся.       И, переплетя свои пальцы с её, Киллиан повёл Эмму к лестнице, домой.       Человек за деревьями опустил винтовку. Джонс заслонил Свон собой, а по контракту предусматривалось только убийство женщины. Бизнес есть бизнес. Ветер продувал его вылинявшее пальто насквозь. Фыркнув, он достал платок и снова устроился ждать.       Эмма поддала ногой камешек. — Ты ведь писатель, да? — Полагаю, что так. — Тогда почему ты работаешь в полиции? Тебе ведь не нравится, это сразу видно.       Киллиан нахмурился — он не должен был этого показывать. То, что она одна заметила успешно скрываемое им от посторонних глаз, а иногда и от самого себя, очень разозлило его. — Послушай, я исполняю свой долг, как понимаю и как умею. Не у каждого есть свобода выбора. — Ничего подобного, — не согласилась с ним Эмма. — Каждый волен выбирать. — У меня мать работает официанткой, потому что ей не хватает отцовской пенсии, — «взорвался» Джонс, и Свон тут же замолчала. — У меня брат учится на третьем курсе колледжа. У него есть шанс получить профессию лучше, чем у меня. Тебе ведь никогда не приходилось обращаться с просьбой об отсрочке оплаты обучения.       Эмма приложила руки к щекам. Ладони были мягкие и прохладные. — Вот это и значит, что ты сам сделал свой выбор, Киллиан. Не каждый брат и сын поступил бы так же. Но придёт время, ты опубликуешь свой роман, и у тебя будет всё. — Эмма…       Киллиан коснулся её руки. Пульс Свон моментально участился от одного его прикосновения. Джонс немедленно ощутил ответную реакцию. Выходит, всё напрасно и он по-прежнему не владеет собой? — Потрясающе, — пробормотал Джонс.       Он осторожно притянул Свон к себе, положив одну руку на талию, а вторую запустив в волосы. Она слабо выдохнула и потянулась к нему, касаясь шеи, перебирая волосы на затылке. Киллиан прижал Эмму к себе, жадно целуя в губы. Они были такие же холодные, как руки, но через мгновение уже запылали, а на задворках сознания Джонса билась мысль, что он снова попал в «плен».       Теперь голова сержанта оказалась на мушке у терпеливого, философски настроенного снайпера. — Эмма… — Киллиан ещё крепче прижался к её губам. Он оторвался только на миг, но лишь для того, чтобы ещё сильнее прижать её к своей груди. Так он держал её, некоторое время пытаясь успокоиться. — Ты устала, — сказал Джонс, когда Эмма вздохнула, — пойдём домой. Тебе надо поспать.       Эмма позволила ему взять её под руку. «Терпение, — сказала она себе. — Этот человек не из тех, кто легко сдаётся». — Нет, я совсем не устала, — солгала Свон, стараясь идти с ним в ногу, — и почему бы мне не помочь тебе в библиотеке? — Только этого мне и недоставало, — пробормотал Джонс, оглядываясь вокруг. Боковым зрением он уловил мелькание чего-то белого в роще. Он напрягся, пытаясь разглядеть это что-то, но услышал шелест веток. Наверное, ветер. И вдруг мелькнуло опять. — Я ужасно организованный человек, если захочу, — сказала Эмма и встала перед Джонсом. — И я… — Дыхание замерло у неё в груди, когда Киллиан резким движением толкнул её на землю, покрытую обломками скал. Она услышала лёгкий щелчок, словно камень ударился о камень, и, прежде чем успела сделать вдох, он уже вынул из кобуры пистолет. — Что это? Что случилось? — Не шевелись, Свон.       Киллиан даже не посмотрел на неё, прижимая к земле всей тяжестью тела, а взглядом тщательно «сканировал» берег. Эмма, не отрываясь, смотрела на его пистолет. — Киллиан? — Он в роще, в десяти футах справа от нас, — подсчитал вслух Джонс. — Хорошая позиция. И некоторое время будет сидеть тихо. — Кто? — спросила Эмма. — О чём ты говоришь?       Киллиан коротко взглянул на Свон тем холодным, жёстким взглядом, от которого её, как раньше, пробил озноб. — Киллер, который только что в тебя стрелял.       Эмма замерла и лежала неподвижно, словно превратившись каменное изваяние. Она не могла пошевелиться, вздохнуть, моргнуть… Ей казалась, что её сердце остановилось. — Но никто не стрелял, я не слышала. — У него глушитель, — буркнул Джонс и слегка переменил положение, чтобы лучше видеть ступеньки. — Это профессионал, и он будет ждать, пока мы не выйдем из укрытия.       Эмма вспомнила, что слышала странный щелчок как раз тогда, когда Киллиан толкнул её на землю. Стук камня о камень. Нет. Это пуля ударилась о скалу. У Свон закружилась голова. Перед глазами повисла пелена тумана. Голос Киллиана доносился откуда-то издалека. Эмма сделала слабую попытку преодолеть слабость. Кровь стучала в ушах. Джонс всё ещё смотрел поверх неё на ступеньки, ведущие к дому. — …потому что мы знаем о его присутствии. — Что?       Киллиан раздражённо посмотрел вниз. Эмма была чересчур бледная, а взгляд стал бессмысленным и блуждающим. Нет, он не позволит ей такую роскошь, как обморок. — Давай, Свон, соберись и слушай меня, — резко сказал Джонс, приподняв её за подбородок и заставив сфокусироваться на его лице. — Он вряд ли думает, что мы его вычислили. Он считает, что мы лежим, потому что решили заняться быстрым сексом на пляже. Если бы киллер понял, что я его вычислил, он бы тут же меня застрелил, а не выжидал удобного случая взять на мушку тебя, как теперь. Поэтому от тебя потребуется только одно, понимаешь, Эмма? — Одно… — как под гипнозом повторила она и кивнула. — Лежать неподвижно.       Свон едва не разразилась истерическим смехом. — Вот удачная мысль. И как долго, по-твоему, мы здесь будем неподвижно лежать? — Не мы, а ты, Свон. Пока я не вернусь.       Эмма мгновенно и отчаянно обняла Джонса. — Нет, Киллиан, ты никуда не пойдёшь. Он же убьёт тебя! — Ему нужно убить тебя, — брякнул Джонс и отцепил от себя руки Эммы. — Делай, что я приказываю.       Киллиан ухитрился выскользнуть из куртки и сбросить кобуру с плеча. Вытащив рубашку из джинсов, он сунул пистолет за пояс. — Сейчас я встану и через минуту пойду к лестнице. Он подумает, что или ничего не вышло и ты не хочешь больше иметь со мной дело, или мы уже закончили, но ты хочешь ещё побыть на берегу.       Эмма не цеплялась за Киллиана, прекрасно понимая, что это бесполезно. Он поступит так, как считает нужным. — А если он тебя убьёт? — надтреснутым голосом спросила Эмма. — Хорошим же телохранителем ты будешь мёртвый.       Киллиан ничего не ответил, только быстро и крепко поцеловал Эмму. — Лежи спокойно и неподвижно, Свон. Я вернусь.       Киллиан беззаботно встал, всё ещё глядя на Эмму. Она досчитала до десяти — десять долгих, беззвучных секунд. Всё её существо словно перешло в другой мир, где время текло медленно. Очень медленно. Свон не замечала даже собственного дыхания, лежала в коконе страха. Киллиан улыбнулся, подбадривая её. Он выглядел беззаботно, но взгляд серых глаз оставался серьёзным и холодным. Эмма машинально подумала: а для кого предназначается эта его безмятежная улыбка — для неё или для снайпера в засаде? — Что бы ни случилось, оставайся на месте.       Киллиан повернулся и лениво направился к ступенькам, убрав руки в карманы джинсов, словно не чувствуя ни малейшего напряжения во всём теле. По спине скатилась тонкая струйка пота. «Хорошим же телохранителем ты будешь мёртвый», — набатом звучали в голове Джонса слова Эммы, когда он стал подниматься по лестнице. Одна ступенька, другая, третья… Киллиан прекрасно помнил, как близко и тихо ударила первая пуля.       Выйдя из укрытия, он рисковал не только собой, но и Эммой. «И в риске важен расчёт», — напомнил себе Джонс. Но иногда приходится идти ва-банк. Киллиан продолжал считать ступеньки. Пять, шесть, семь… Вряд ли снайпер целится сейчас в него. Киллер будет ждать, когда Эмма пошевелится за камнем. Десять, одиннадцать, двенадцать… «Послушается ли Свон на этот раз?» — вдруг запаниковал Киллиан, мысленно приказывая себе не смотреть назад. Нельзя, как бы не хотелось обернуться. Остаётся одна возможность сохранить ей жизнь.       Поднявшись наверх, Джонс мгновенно вытащил пистолет и бросился к деревьям. Конечно, шорох сухих листьев может его выдать. А с другой стороны — и помочь. Это отвлечёт внимание стрелка от Эммы. Зигзагообразными перебежками он двинулся к тому месту, где впервые заметил подозрительное мелькание. Едва Киллиан успел скрыться за дубом, как вновь услышал тот же глухой звук. Он бесстрастно смотрел, как от выстрела, всего в нескольких дюймах от его плеча, разлетелись щепки. «Близко, — подумал Джонс. — Чертовски близко».       Но сейчас он был вполне хладнокровен. Так или иначе, но снайпер хотел выполнить контракт.       Киллиан терпеливо ждал. Пять минут, тянувшиеся как вечность. Ни один человек на свете не в состоянии двигаться совершенно беззвучно, так что никто из них не шевелился, оба сидели в засаде. Птица, которую Джонс спугнул, перелетев в рощу, снова уселась на ветке и завела весёлую песенку. Белка охотилась за желудями менее чем в десяти шагах от него. В голове у Киллиана не было ни одной мысли, он просто ждал. Штормовые облака сгустились над головой, закрыв солнце. В роще стало холодно и мрачно. Ледяной ветер, дувший с залива, «забирался» под рубашку Джонса, но от бушевавшего в крови адреналина Киллиан не ощущал холода.       Раздалось сдерживаемое чиханье и шорох листьев. Киллиан мгновенно прыгнул на звук. Увидев человека с винтовкой, он в одно мгновение упал на землю и перекатился в сторону. Раздались три выстрела, прозвучавшие в тишине перед надвигающимся штормом как гром.       Эмму сковал ледяной страх. Он был холоднее, чем студёный ветер с залива. Только это она и слышала — шум ветра и волн. Когда-то она любила эти звуки — завывание ветра и неистовый грохот волн, разбивающихся о прибрежные скалы. Глядя в небо, Свон видела, как бешено мчатся мрачные тучи. Одной рукой она вцепилась в кожаную куртку Джонса, ещё хранящую его запах. И Эмма сосредоточилась на этом. Если она может чувствовать его запах, значит, Киллиан жив. Он сказал, что вернётся. И Эмма хочет верить, что Джонс сдержит обещание. Должен сдержать. Кончиками пальцев Свон прикоснулась к губам. Холодные. Его тепло давно улетучилось. «Я должна была сказать Киллиану, что люблю его, — подумала в отчаянии Эмма. — Я должна была ему сказать об этом, прежде чем он ушёл. Что, если?..»       Нет, она не позволит себе об этом думать. Он вернётся. Свон немного переменила положение, чтобы видеть ступеньки.       Раздались три выстрела, один за другим. В груди возникла такая боль, что Эмма напрочь забыла о холоде, пробирающем до костей. Лёгкие жаждали воздуха. Теряя сознание, Свон приказала себе дышать глубже. Она неловко поднялась на четвереньки, а потом побежала. От страха её движения были неуклюжими. Эмма дважды споткнулась на ступеньках и только усилием воли заставила себя не остановиться и подняться по лестнице до конца. Она вбежала в рощу, поскальзываясь на листьях и цепляясь за ветки.       Киллиан оглянулся. Он действовал быстро, но недостаточно быстро, чтобы не дать ей увидеть нечто, не предназначенное для её глаз. Эмма, мчавшаяся в его объятия, вдруг остановилась. Шок от увиденного был так велик, что Свон охватила дрожь. Киллиан выматерился и встал перед Эммой, мешая ей смотреть. — Ты будешь когда-нибудь меня слушаться, Свон?! — крикнул Джонс и прижал её к себе. — Он… Ты его… — не в силах закончить фразу, Эмма закрыла глаза. Нет, её не стошнит. Она не упадёт в обморок. Пуговица на его рубашке больно впилась ей в щёку. — Киллиан, ты не ранен? — Нет, — отрезал Джонс. «Как же это я не подумал, — мысленно ругал себя Киллиан, — что Эмма может бояться и переживать, именно за меня. Надо было бы и это предусмотреть…» — Почему ты не осталась на берегу? — Я услышала выстрелы. И решила, что он тебя убил. — И ничего лучшего не придумала, как броситься в самое пекло? Чтобы киллер уж наверняка смог исполнить заказ, да, Свон?       Киллиан отодвинул от себя Эмму, внимательно вглядываясь в её лицо, и снова прижал к себе. — Ладно, Эмма, всё в порядке.       Впервые за всё это время голос Киллиана стал нежным и ласковым, и это взволновало Свон гораздо больше, чем крики и злость. Она разрыдалась, цепляясь одной рукой за рубашку Киллиана, другой всё ещё держа его куртку.       Джонс молча отвел Эмму к роще. Он опустился на траву, посадил Свон к себе на колени и дал выплакаться. Не зная, чем ещё помочь, Киллиан тихо покачивал её и гладил по голове, что-то приговаривая. — Извини, — всхлипывая, пробормотала Эмма — слёзы бежали по её щекам, — не могу остановиться. — Ничего, Свон, всё правильно, плачь сколько влезет, — с этими словами Киллиан коснулся губами её виска. — Тебе не обязательно быть всё время сильной.       Прижавшись лицом к груди Джонса, Эмма дала волю слезам и плакала, пока слёзы не иссякли. Потребность помочь Свон давно перестала быть у Киллиана профессиональной. Если бы он знал, каким образом можно стереть из её памяти все события этого утра, Джонс непременно бы это сделал. Потом обязательно куда-нибудь увёз, где Эмму не касались бы уродливые, тёмные стороны жизни. — Я не могла оставаться на берегу, когда услышала выстрелы. — Да, наверное… — Джонс поцеловал Эмму в щёку. — Наверное, нет. — Я думала, что тебя убили, Киллиан. — М-м, — Киллиан поцеловал Эмму с такой нежностью, которой они оба не ожидали, — ты должна больше верить хорошим парням.       Свон крепко обняла Джонса за шею. Объятие лишний раз должно было убедить её в том, что он цел и невредим. — Господи, Джонс, наверное, я больше не смогла бы пережить такое. Но почему? Почему кому-то надо было меня убить? Это же бессмыслица какая-то!       Киллиан немного отодвинул Эмму от себя, так, чтобы посмотреть в глаза. Её глаза были красные и распухшие от слёз, его — холодные и пронзительные. — Может быть, тебе известно что-то важное, но ты сама об этом не подозреваешь. Идёт борьба. Кому-то, стоящему во главе банды, ты стала помехой. — Но я же ничего не знаю, — резонно возразила Свон, потирая пальцами виски. — Кто-то хочет меня убить, а я даже не знаю, кто это и почему. Ты сказал, что этот человек профессиональный киллер. Кто же ему заплатил, чтобы он меня убил?       Эмма снова беспомощно расплакалась, и в рыданиях слышались уже истерические нотки. — И сколько же я могу стоить? — Хватит, Эмма! — Киллиан легонько встряхнул её за плечи. — Хватит. Сейчас пойдёшь, сложишь вещи, и я увезу тебя в Нью-Йорк. — Никуда я не поеду! — Чёрта с два — не поедешь, — пробормотал Джонс и потянул её к дому.       Эмма снова вырвалась. — А теперь послушай меня, Джонс! Это моя жизнь, мой магазин и мои друзья. И я останусь здесь, пока всё не закончится. Я буду слушаться тебя во всём, Киллиан, но я не сбегу.       Джонс смерил её взглядом с головы до ног. — Я должен доложить о случившемся комиссару. Иди к себе в комнату и жди меня там.       Эмма кивнула, не слишком поверив в то, что Киллиан так легко сдался. — Хорошо.       Джонс посмотрел вслед Свон, не вполне доверяя.       Едва войдя к себе, Эмма начала срывать одежду. Стало почему-то делом величайшей важности смыть с себя каждую песчинку, а заодно и каждое мгновение, которое она провела на берегу. Она включила горячую воду на полную мощность, пока всю ванную не заполнил пар. Быстро опустившись в воду, она едва не вскрикнула, так показалось горячо её намерзшемуся на побережье телу. Эмма взяла мыло и намыливалась снова и снова, пока не исчез солёный, потный запах пережитого страха. «Это был кошмар», — твердила себе Свон. А вот здесь, в ванной, всё нормально, всё как следует: зелёный кафель на стенах, плющ на окне ванной, кремового цвета полотенца с бледно-зелёной каймой, которые она купила только в прошлом месяце.       Тогда в жизни Эммы всё было так просто. И не было человека, хладнокровно согласившегося убить её за вознаграждение. Август был всё ещё младшим братом, которого у Свон никогда не было. Нил — другом, партнёром. И она даже не слышала о полицейском по имени Киллиан Джонс.       Эмма закрыла глаза и прижала к векам горячие влажные пальцы. Нет, это был не кошмар. Это была реальность. Свон лежала, свернувшись клубочком за россыпью камней на берегу, а человек, которого она едва знает, но любит, рисковал своей жизнью ради её спасения. Это была жестокая, ужасающая реальность, и надо смотреть ей прямо в лицо. Время, когда она могла небрежно сказать Джонсу, что он ошибается, прошло. Эмма слепо доверяла людям, а некто, кого она любила, беззастенчиво обманывал её и вовлёк в какое-то страшное дело. Проще говоря, её использовал.       Но кто из них? Неужели Август и Нил равнодушно позволили кому-то замыслить план убийства? Опустив руки в воду, Эмма приказала себе успокоиться. Нет, она ни в коем случае, ни за что в это не поверит.       Джонс думает, что ей что-то известно, просто она не догадывается. Похоже, Эмме вряд ли удастся найти разгадку тайны. Свон закрыла глаза и опустилась поглубже в ванну. Ей не остаётся ничего, кроме как ждать.       Совсем не удовлетворённый разговором со связным, Джонс позвонил непосредственно комиссару полиции. — Слушаю, — раздался несколько раздражённый голос Локсли. — Кто-то сегодня утром пытался убить Эмму.       На мгновение на другом конце провода повисла мёртвая тишина. — Подробности, — коротко приказал комиссар.       Киллиан бесстрастно доложил, сжимая телефонную трубку так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. — Свон не соглашается уехать, — заключил Джонс. — Я добиваюсь, чтобы она убралась, и сегодня же. Немедля. Мне необходимо ваше официальное распоряжение о принудительном надзоре. Я могу доставить Свон в Нью-Йорк меньше чем за два часа. — Я так понимаю, что вы уже приняли соответствующие меры, сержант. — Похоже, ваши друзья в Бюро хотят, чтобы Свон оставалась здесь, — произнося это, Джонс уже не пытался скрыть горечь. — Они не желают как-то помешать расследованию на этой, весьма уязвимой, стадии, — процитировав Грэма, он крепко зажал губами сигарету. — Пока Свон согласна сотрудничать, они не хотят её отъезда. Так? — А что Эмма? — Робин оставил тираду Джонса без ответа. — Она упрямая дура, которая чересчур беспокоится о Кэссиди, Буте и своём драгоценном магазине. — Вы, как я понимаю, хорошо её за это время узнали, — прокомментировал Локсли. — Она вам доверяет?       Джонс выпустил дым из лёгких: — Да. — Держите Эмму в доме, Джонс. В её комнате, если сочтёте необходимым. Слуги пусть думают, что она больна. — Я хочу… — То, чего хотите вы или я, не важно, — спокойно прервал его Робин. — Но если дело дошло до киллера, значит, Эмме лучше быть там, под вашей охраной, чем где бы то ни было ещё. Мы должны действовать быстро, используя удачный шанс, пока они не узнали, что контракт на убийство уже недействителен за гибелью исполнителя. — Получается, что Эмма вроде наживки, — с горечью заметил Киллиан. — И вы, сержант, позаботитесь о том, чтобы эту наживку проглотили, — отрезал Локсли. — Получили приказ — выполняйте. — Слушаюсь, сэр.       Джонс в сердцах бросил телефонную трубку на место. И, посмотрев вниз, на руки, подумал, что они у него, по сути, связаны. Все ему сопротивляются, начиная с Эммы. Само расследование, его суть потеряли для него всякое значение. Эмма — это цель и смысл, что совершенно лишало его возможности быть объективным.       Джонс сжал кулаки. Он любит её. Как и когда он полюбил — у него не было ни малейшего представления. Может, в первый же день, когда она чуть ли не кубарем скатилась на него по лестнице. Но как всё это глупо.       Он с силой потёр лицо руками. Глупо, даже если не считать заварушки. Они родились по разные стороны забора. У него нет права любить её. А уж чтобы она любила его — это просто абсурд. Да, сейчас он ей нужен. Уж такие обстоятельства! Но всё это изменится, когда с делом будет покончено.       Ну хватит! Не время думать, как он справится со своими чувствами, когда Эмма будет в безопасности. Прежде всего надо обеспечить эту безопасность. Киллиан медленно, со всей силой раздавил сигарету в хрустальной пепельнице и пошёл наверх к Эмме.       Они вошли в спальню одновременно. Свон из ванной, Джонс из коридора. Эмма была замотана в большое кремовое полотенце с бледно-зелёной каймой. Влажные светлые волосы падали на спину. Покрасневшая от пара кожа блестела.       С минуту они стояли неподвижно, глядя друг на друга. Когда Киллиан повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, Эмма уже поняла, что он зол, как чёрт. — С тобой всё в порядке? — Да… — Эмма вздохнула, потому что это была правда, но не вполне. — Мне сейчас лучше. Не сердись на меня, Киллиан. — Ты просишь о невозможном. — Ладно. — Желая чем-нибудь себя занять, Свон подошла к туалетному столику и взяла расчёску. — Что же мы теперь будем делать? — Ждать.       Ненавидя собственное бессилие, Киллиан сжал кулаки. — Ты будешь сидеть дома, пусть слуги думают, что ты больна, устала или просто ленишься. Плевать! Ты не должна открывать дверь, отвечать на телефонные звонки или с кем-либо видеться, если меня нет в комнате.       Свон отбросила расчёску на туалетный столик, встретив взгляд Киллиана в зеркале. — Я не хочу жить в своем собственном доме, как в тюрьме. — Тебя никто не спрашивает, Свон. Впрочем, можешь и впрямь переселиться в тюремную камеру. — сымпровизировал Киллиан на ходу и для пущей убедительности пожал плечами. — Выбор за тобой. — Ты не сможешь меня туда упрятать. — Отчего же? — Оперевшись на дверь, Джонс постарался успокоиться. — Теперь ты будешь делать всё, как я скажу. Начиная с этого самого момента, Эмма!       Мятежные чувства Свон сразу же улеглись, едва она вспомнила мучительные, страшные минуты на побережье. Ведь она рискует не только своей жизнью, но и жизнью Киллиана тоже. — Ты прав, — тихо сказала Эмма. — Извини меня. — И вдруг круто к нему повернулась: — Как же мне всё это отвратительно! Всё-всё! — Я сказал Джоанне, чтобы тебя не беспокоили, — спокойно ответил Джонс. — Она вбила себе в голову, что ты подхватила от Августа грипп. Пусть так и думает. Почему бы тебе не поспать? — Не уходи, — поспешно сказала Свон, едва Киллиан взялся за дверную ручку. — Я буду в библиотеке. Тебе необходимо отдохнуть, Эмма, ты совершенно измотана. — Нет, мне необходим ты, — поправила она Киллиана и подошла к нему. — Останься со мной сейчас, представь, что мы просто мужчина и женщина, которые хотят быть вместе… — Эмма обхватила руками его шею. — Неужели нельзя сделать вид, что это так, хотя бы на несколько часов?       Киллиан, аккуратно коснувшись влажной светлой пряди, убрал локон за ухо, а потом нежно провёл подушечкой большого пальца по нижней губе Эммы. Глаза Свон широко распахнулись, и она посмотрела в чарующие серые глаза Джонса. В его взгляде мелькнула нежность нехарактерная для него, всегда такого серьёзного и непреклонного.       В окна застучали первые капли дождя.       Свон умела вызывать у Джонса неведомые ему ранее чувства. Он удивился: неужели её потребность в нём столь же велика, как его — жажда любить, забыв обо всём на свете. «Она так близко», — подумал Киллиан, нежно проведя пальцами по её скуле. Уже так скоро он потеряет Эмму навсегда. — У тебя под глазами синяки, — хрипло сказал Джонс. — Тебе обязательно надо отдохнуть…       Но его чувственные губы уже коснулись манящих и столь желанных губ Эммы, словно в первый раз пробовали их на вкус. Киллиан поцеловал сначала нежно, а потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей Свон прижаться к нему. Его язык смело и бесцеремонно проник в её рот.       Руки Эммы поднялись к плечам Киллиана и обвили его шею. Ловкие же руки Джонса уже переместились с талии Свон, плавно спускаясь к ягодицам. Эмма с трудом сдержала стон, грозившийся вырваться из груди. Киллиан, прервав поцелуй, на мгновение отстранился, развязал полотенце и одним движением сдёрнул его. Пушистое полотенце упало к ногам Эммы, и она осталась перед Джонсом полностью обнажённой.       Лаская губами шею девушки, Киллиан спускался всё ниже. Его прерывистое дыхание «обжигало» кожу Эммы. Свон не сдержала стон, когда кончики его пальцев очертили контуры её грудей до самых сосков, затвердевших под его ласками, вызвав сладкую дрожь, прокатившуюся от груди к животу.       Эмме хотелось прижаться к Киллиану, к его обнажённой коже, но на Джонсе всё ещё было слишком много одежды. А Свон стояла рядом с ним совершенно голая. Она начала торопливо расстёгивать рубашку. Пальцы не слушались, поэтому после второй пуговицы Эмма просто рванула за края и решила проблему. Пуговицы с тихим стуком посыпались на пол, а Свон принялась лихорадочно расстёгивать ремень. Всё это время Киллиан жадно гладил её спину, тянулся ниже, мял ягодицы и бёдра.       Когда Эмма вытащила из боксеров его тяжёлый, напряжённый член, увитый венами, Джонс откинул назад голову, и сквозь его стиснутые зубы вырвался мучительный стон. Свон видела, как судорожно дернулся кадык Киллиана, а горячий член пульсировал в её сжатой ладони. Не выпуская его из руки, она начала целовать грудь Джонса, наслаждаясь ощущениями — рельефные мышцы напряглись под её нежными губами и языком. Эмма попыталась соскользнуть вниз, чтобы коснуться «железного» пресса, а потом спуститься ещё ниже и обхватить губами член Джонса. Но Киллиан не позволил этого сделать, видимо, осознавая опасность данного манёвра. Он был на грани, Свон тоже изнемогала от желания, изнывала от мучительной тяжести внизу живота.       Киллиан подхватил Эмму на руки, как пушинку, и, сделав пару шагов по спальне, уложил на кровать. Тут же раздвинул её ноги, придавив колени к матрацу. Потом коснулся клитора, проник внутрь, заставив Свон содрогнуться от возбуждения. Напряжение зашкаливало. Киллиан вошёл резко, на что Эмма отозвалась сдавленным стоном. Джонс навис над ней и начал двигаться, слёту задав бешеный ритм. Потом, немного замедлив темп, он опустился на Свон и провёл языком по сладким губам, играючи вовлекая в водоворот умопомрачительных эмоций. Эмма плавилась под ним, как горячий воск, таяла.       Секундная пауза, во время которой они нежно впитывали друг друга, закончилась. Джонс возобновил движение и начал ускоряться. Свон обвила ногами талию Киллиана, но он задрал их себе на плечи. В такой позе он входил настолько глубоко, что каждое движение выбивало из её груди судорожный всхлип. Джонс никогда не был нежным любовником. Требовательным, страстным — да, но только не ласковым и нежным.       Крупные капли застучали сильнее, так что стёкла уже дребезжали. Сквозь шум дождя Свон слышала его учащённое дыхание, ощущала всё сильнее напрягающиеся мускулы.       Киллиан поднял руки Эммы, сам упёрся и обхватил ладонями её голову — так Свон не могла уехать вверх по кровати от его диких толчков, которые продолжались и продолжались. Эмма закрыла глаза, чувствуя, что ещё немного и наступит самый яркий момент.       Оргазм был невероятно сильным. Киллиан зарычал, уткнувшись лицом в шею Свон. Спазмы прокатывались по их сплетённым телам. Их трясло. Они оба шумно дышали, почти задыхались. Обессилевшая, словно выпитая до дна, она лежала неподвижно. Его руки запутались у неё в волосах. Потом Киллиан перекатился на другую половину кровати, приходя в себя.       Дождь, подстёгиваемый бурным ветром, оглушительно барабанил в окна.       Эмму охватила усталость, которая, казалось, проникала до самых костей. Джонс поднял голову и взглянул в её, словно остекленевшие, глаза. — А теперь ты поспишь, — это был не вопрос, а жёсткий приказ, смягчённый поцелуем. — А ты останешься? — уже в полусне глухо спросила Эмма, борясь со сном, чтобы услышать ответ. — Я разожгу огонь.       Встав, он подошёл к камину, обложенному белым кирпичом, и бросил бумагу, чтобы взбодрить тлеющие угли. Длинная спичка зашипела, когда он её зажёг. Сев на корточки, Киллиан смотрел, как огонь лизнул листки и ярко вспыхнул.       Шли минуты, а Джонс всё сидел, пристально глядя на пляшущие языки пламени и не видя их. Он знал, что это случится. «Нет, уже случилось», — поправил себя Киллиан.       Он влюбился в женщину, до которой ему было далеко, как до неба. Любовь к которой никак не входила в его планы. В женщину, мрачно напомнил он себе, жизнь которой теперь зависит от него. И пока она не будет вне опасности, он не имеет права думать о своих чувствах и о том, к чему они могут привести. Ради неё и её безопасности он должен быть прежде всего полицейским.       Киллиан поднялся и, выпрямившись, повернулся к Эмме. От утренних событий она казалась измождённой. Она лежала на животе, бессильно положив руку на подушку. Волосы уже высохли и растрепались, лицо побледнело. Под глазами залегли глубокие тени. Она тяжело дышала. Пламя очага вспыхивало пятнами света на коже. «Слишком она маленькая, — подумал Джонс, — слишком хрупкая перед накатившими на неё бедами, чтобы успешно им противостоять».       А он, он по-настоящему ли добр к ней? Киллиан оглядел Эмму с головы до ног. Любовь затуманила ему голову. Он, похоже, разучился реагировать на опасность с должной быстротой. Если бы он ещё хоть на мгновение опоздал сегодня утром… Тряхнув головой, Киллиан начал одеваться. Нет, этого больше не случится. Он не выпустит Свон из дома, даже если придётся пристегнуть её наручниками. Он её защитит, он её сохранит, а потом…       Потом он уберётся из её жизни. Так будет лучше.       Накинув на Эмму мягкий плед, Киллиан позволил себе немного помедлить, коснувшись её шелковистых волос, а потом вышел из комнаты.