Again

— Как все прошло? Что тебе сказали?       Ви даже не успел перейти порожек палаты, как встретился с прохладным потоком свежего воздуха, обдавшем разгоряченное и покрасневшее лицо, и взволнованный Ким набросился на него с лавиной вопросов, вскочив с койки и стрелой устремившись к раздраженному парню.        Честное слово, он бы назвал Сокджина курочкой-наседкой, рьяно защищающей птенца его, но не знает, может ли Виен называть так единственного человека с большим и любящим сердцем переживающего за него и успевший привязаться к нему за столь короткий срок. Поэтому он просто приподнимает уголки губ в скорбной улыбке, отводит взгляд и неловко посмеивается. Глядя на него, сложно было сказать, плачет Виен или испытывает другие эмоции, превратившие кукольное лицо в помятую бумагу. — Хен, — с громким выдохом начал парень, выпуская из себя вместе с потоком воздуха последние крупинки надежды, — Ничего нового. Мне так стыдно, — извинился он.       Парень не уверен, может ли называть Сокджина хеном, как в прочем, сейчас не уверен во всем и каждом. Как будто с самого появления на белый свет Виен впал в кому, продолжающуюся до этого злосчастного момента. А сейчас, избавившись оков, крепко забравших в сети, он вынужден познавать мир с самого начала.       Единственное, что Виен о себе знает наверняка — что он парень, наблюдается в больнице и не знает ничего. Даже банальный алфавит помог заново выучить великодушный Ким, взявший на себя заботу и воспитания этого «милашку с прелестной улыбкой, по-оленьи большими шоколадными глазами, но грустным взглядом с остатками радости к жизни, что заставляет внутри сжаться от желания протянуть руку помощи и вытащить хрупкого мальчика и уверенно поставить на ноги».       Так однажды сказал Сокджин, ведя ненавязчивую дружественную беседу с кем-то по телефону. Затем громко и искренне рассмеялся до слезок в уголках глаз, и заслышав этот звук уже не в первый раз, Ви может сравнить его со звуком стеклоочистителя, да простит миролюбивый хен. Это никак не отталкивает, а добавляет шарма. Сам же парень не смеялся так с того момента, как открыл глаза и увидел потолок этой белой палаты.       Разумеется, Ким предпринимал попытки исправить эту неприятную ситуацию, рассказывая старые дедовские шутки, и кажется Ви погорячился, когда сомневался в том, чтобы назвать его хеном.       Виен медленно возвращается в реальность, оттряхивая головой и отбрасывая остатки ненужных мыслей. Отросшая челка спала на аккуратные черты лица, неприятно попадая в глаза и парень, выругавшись, движением руки отбрасывает челку назад. Джин привстал, подходя к другу и заключая в крепкое кольцо объятий. Парень не знает, но наверное, так обнимают родственников после долгой разлуки. Крепко, до хруста костей и с необычайным трепетом.        Семья. Это слово выбивает из колеи и заставляет чувствовать себя уязвимым. Ви в последнее время стал часто задумываться, где отец и мать, может быть ли у него братик или сестренка, а может, их несколько? Забыли ли о нем или валились с ног от усталости, вечно занятые поисками? В конце концов, в больнице он числится как «безымянный пациент», и родители из-за этой проблемы могут и не найти сына. — Полная ретроградная амнезия. Предположительно имеет органический характер, но заметны и психогенные признаки. Так же выявлена острая форма… — Виен тогда не слушал, в панике желая провалиться сквозь этажи и умереть, не испытывая этого ощущения стыда и ненависти к самому себе.       За окном опустились сумерки, и в тот момент, когда парень зашел в палату с потухшим светом, услышал, как приподнимается хен и с спросонья шаркая босыми ногами по холодному полу подходит к нему и вглядывается в лицо, которое освещает лишь свет из коридора. Сокджин тогда понял, и сочувствующе похлопал по плечу. — Ложись и закрой сейчас свои глазки. Утром тебе всё еще будет больно.       Парень дернулся, как от удара молнии, и почувствовал, как хватка усиливается. Видимо, его звали уже не в первый раз, пытаясь растормошить замершего с глупым выражением лица. Вопросительно промычав и услышав в ответ недовольное фырканье, он поднял затуманенный дымкой взгляд и уставился на макушку, уместившуюся на плече. — Все будет хорошо. Обещаю, просто доверься.       И Виен хочет это сделать, правда, но недавно проходя по коридору, до ушей донеслось, как из-за угла Сокджин на повышенных тонах разговаривал с врачом, настаивая, что ему необходимо остаться хотя бы еще ненадолго. Тогда это отрезвило, как будто окатили холодной водой. — Пожалуйста, побудь со мной еще немного, — голос резко обрывается и звучит настолько жалко, что он в эту же минуту готов застрелиться.       И Виен не видит, но чувствует, как Сокджин расплывается в виноватой улыбке, пряча ее в складках одежды. Ким ничего не отвечает, неожиданно отстраняется и хлопает по плечу с отцовской нежностью и Ви чувствует себя черствым, думающем только о себе человеком до боли в сердце. Тишину нарушает молодая медсестра, сообщившая, что «Ким Сокджина из палаты пятьдесят три ожидают в комнате посещений с передачей» и попросившая поторопиться, потому что часы приема скоро закончатся.       Ким кивает и сразу же выходит вслед за девушкой, на прощание махнув рукой с тем же самым браслетом. Парень смыкает губы в тонкую линию и резко выдыхает, наклоняя голову в сторону и приподнимая рукав больничной пижамы. Он пригляделся и заметил аксессуар не только у соседа, но и у каждого человека в этой больнице, кроме как у малышей. Даже спускался в детское отделение, чтобы проверить, и да, не показалось. Так и было. По какой-то причине Виен не решался спросить даже Сокджина, но дает себе обещание, что точно это сделает, когда тот вернется.  — Пациент 53.2, — Виен неприятно морщится от въевшегося под кожу кодового номера, как от приговора, что поставили в этой же больнице. — Пройдите в процедурные кабинеты и после лечения посетите доктора Чхве для отслеживания прогресса. — Я Вас услышал, — раздраженно бросает «53.2», разворачиваясь и раздраженно цокая на закатившего глаза медбрата.        Потянувшись и растягивая затекшие мышцы, парень устало вздохнул. Сколько времени это будет длиться? Поиски родственников и установка личности не дает ровным счетом ничего, кроме как раздражает тех, кто этим делом собственно и занимается. Ви даже чувствует укол вины, за то что доставляет столько проблем абсолютно незнакомым людям.        Сокджин не может оставаться тут вечность. С пневмонией люди в больнице долго не задерживаются, предпочитая продолжать лечение в стенах родного дома в кругу семьи. Ким не рассказывал о себе ничего, касающегося семейных связей, и часто отшучивался, избегая этой темы.        Виен думает, что это может быть для того, чтобы не задевать и так его хрупкие чувства, но склоняется к тому, что есть другая веская причина.        Бесшумно передвигаясь по узкому коридору, наполненному людьми, парень избегает колких взглядов в свою сторону и спешит скорее вернуться в палату. Здание стало домом, но пациенты никогда не станут соседями. Однажды он завязал разговор с одним старичком, но тот стал говорить на такие темы, которые Виен не смог поддержать в силу абсолютного незнания, и представитель старшего поколения принял его за умственно отсталого. Достаточно неприятный опыт, который не хотелось бы повторить.       «В их глазах, я — беспомощный младенец в теле взрослого человека», — проносится осознание, когда он тянет на себя массивную железную дверь и входит в кабинет. «Это унизительно».        Седая женщина встречает пациента с присущим врачам равнодушием, с кряхтением поднимаясь со старого стула. Кажется, Виену раньше не доводилось ее видеть в этом кабинете. Хотя, наплевать, кто проводит оздоровительный курс, главное, чтобы был видимый результат.  — Раздевайтесь и проходите, молодой человек.       Виен послушно проходит за ширму и снимает с себя верх больничной пижамы, осторожно складывая ее на краешек больничной кушетки, как учил Сокджин.