Гори

       Прошла пара недель после слов о том, что нам с Алексеем теперь надо заниматься индивидуально, чтобы подтянуть меня. Близилось воскресенье и единственный свободный день собирался омрачить своим существованием в моей жизни сам преподаватель. Я, не желая получить недопуск, соврала ему, что действительно не понимаю некоторой сути предмета, как он и посчитал, предложив дополнительные занятия. Пусть, я не особенно умна, но на второй-то год уж точно понимаю, что такое психология. По крайней мере, понимаю теоретически. Единственной реальной моей проблемой было то, что мой мозг, за ненадобностью, выкинул то, что мы уже учили, дабы освободить место под новые знания. Вероятно, даже отдельные органы моего тела относятся ко всему недостаточно серьезно.        Убираясь в съемной квартирке, я спешно собирала разбросанные вещи и нервно смотрела на часы. Мы договаривались начать в семнадцать тридцать, но преподаватель опаздывал, как будто нарочно давая мне время представить место для занятий более чистым, чем обычно. Время шло, я расчистила столик и перенесла его в центр комнаты, пять раз протерла его, сварила кофе, поставила к столу стулья, которые были в квартире. Уселась ждать, бесконечно смотря на настенные старинные часы. Наверное, эти часы были старше самой хозяйки квартиры, лет на сто, и оттого постоянно сбоили (хотя сейчас, удивительно, работали уже месяц вполне адекватно). Обшарпанные обои и потертые оконные рамы не добавляли уюта, зато я тут одна, без всяких соседей.        От скуки я даже зачем-то накрасилась и выпила весь свой кофе, так что пришлось заваривать еще. И вот, в домофон долгожданно позвонили.        — ...соответственно, для психоанализа характерны следующие основные положения: человеческое поведение, опыт и познание во многом определены внутренними и иррациональными влечениями, — читал со своего телефона Алексей Дмитриевич, откинувшись на спинку стула, — а также эти влечения преимущественно бессознательны, а попытка понять их приводит к не осознанному защитному механизму, силе, цитата: «которая поддерживает болезненное состояние»… Ты поняла? — он приспустил очки к носу, посмотрев на меня не через них.        Было очевидно, что со стороны я скорее похожа на приговоренную к гильотине, подперев щеку рукой, почти лежа на столе. Мы договорились, что сначала преподаватель прочитает весь материал, а потом, я, поняв его, начну переписывать в тетрадь. С одной стороны действительно было непонятно, почему мужчина решил мне помочь. Возможно, я поторопилась с выводами, и он был не так уж и плох, а может быть, он просто решил подействовать на нервы в мой единственный заслуженный выходной.        — Ася, ты меня вообще слышишь? — с раздражением спросил мужчина, не поднимаясь со стула. — Все? Связь с космосом поймала? Завтра у меня будет пробный тест, чтобы я понял, что вы знаете, а чего нет. И если бы я не обязался отчитываться о вашей успеваемости, то проблем бы не было, но увы.        — Зачем Вы мне помогаете? — прямо спросила я, прекратив смотреть в одну точку. — У меня нет денег…        — Во-первых, деньги мне не нужны, во-вторых, как вышло, что ты, в двадцать лет живешь одна и говоришь, что нет денег?        Откуда он знает, сколько мне лет? Посмотрел как-то по спискам?        — Моя… мама, — с немалым усилием мне удалось назвать удочерившую меня женщину «мамой», — она… это личное, Алексей Дмитриевич, извините.        — Мы не на занятиях, — огрызнулся он, вставая и идя к кухонным шкафчикам, — рассказывай, — продолжал мужчина командовать, что было совсем неуместно.        — Ну… — я тяжело вздохнула, — мама сказала, что если я буду хорошо учиться, то буду жить одна, а не в общаге.        — Ты из другого города?        — Родилась и жила в Волгограде, да, но… мои реальные мама и папа вообще-то работали в Москве, а потом… все пошло насмарку.        — Нормально, — Алексей пытался что-то найти в шкафчиках, пока я, сгорбившись, рассказывала, — я тоже родился в тех краях. А что значит — реальные мама и папа?        — Вы что-то ищите? — я суетливо привстала, глядя на его широкую спину в темном свитере.        Вот так встретишь человека на улице и с трудом представляешь, что он преподает. Вне здания университета, он, очевидно, одевался менее сдержанно, однако какой-то присущий ему стиль все еще имелся.        — Я ищу кофе — ты отвратительно сварила кофе, хочу сварить сам, — ответил уверенным тоном он, и повернул голову на растерянную меня. — Но турки у тебя, конечно же, нет… Говори, я внимательно тебя слушаю.        — Что говорить? — я нахмурилась.        — Почему у тебя есть «реальные» мама и папа? Есть еще нарисованные? — пошутил мужчина, сам посмеиваясь над своей искрометной шуткой, рыская по шкафчикам.        — Третий шкафчик слева, вторая полка.        — О! А вот и кофе! — он насыпал молотый кофе в чистую кружку и поставил чайник. — А это твои нарисованные родители тебе такой ультиматум про учебу выдвинули?        — Да, — тихо ответила я, подходя к мужчине, шаркая тапочками.        — И ты справлялась?        — Я… по-большей части все же я вывозила хотя бы на четверки.        — Для такого человека как ты, — он повернулся ко мне, когда я уже дошла, и мы оказались лицом к лицу, чуть опершись о кухонные тумбы, нас разделяла только газовая плита с чайником на ней, — это уже очень неплохой результат.        — Что? — я сложила руки на груди.        — Ты неусидчива. Или тебе не хватает мотивации, по-крайней мере с моим предметом.        Спустя пару секунд я свела брови и покивала, обдумывая сказанное. Возможно, в его словах был смысл.        — Вы что-то предлагаете?        — Да, себя, — невозмутимо ответил мужчина, как будто в этих словах не было ничего такого.        Чайник засвистел, пока у меня чуть отвисла челюсть. Он в себе сейчас? Или, мне, может, послышалось? Что сейчас было? Может, это я неверно поняла?        — Простите? — наклонила вбок голову я, мозг будто отказывался воспринимать его последнюю реплику. — В каком смысле? Что Вы имеете ввиду?        — А что, есть варианты? — весело усмехнулся мужчина. — И давай на «ты», мы не в универе.        — Нет, — не отпиралась я, — Вы… ты сказал, что… что?        — Я предлагаю свои постоянные услуги преподавания, — невинно ответил Алексей Дмитриевич, нахмурившись и сняв свистящий чайник с огня.        — Ах, — еще больше озадачилась я, — вот Вы о чем… — я заслужила кислый взгляд, — да, точно, я хотела сказать «ты».        — У нас разница всего-то девять лет, — мужчина поставил кружку в микроволновку, наблюдая через стекло на дверце, — ты будто старишь меня специально.        Я не ответила. Алексей несколько раз ставил в микроволновку кружку: доставал, помешивал, ставил обратно. В конце концов он сказал, что теперь кофе нужно пару минут настояться. Я наблюдала за его действиями, все думая, откуда у меня было такое странное ощущение, как будто я что-то ясное, как белый день, не понимаю.        — Кажется, один мой знакомый заваривает кофе примерно так же… — я проговорила это столь отдаленно, будто в комнате кроме меня никого больше и не было.        — Видимо, твой знакомый очень хорошо разбирается в кофе.        Будто было что-то очевидное в его речи, движениях, манерах и словах, что-то, чего мой перенапряженный разум упорно отказывался понимать. Меня будто специально заставляли о чем-то очень важном думать, так навязчиво, что педалирование этой темы стояло комом в горле. Меня как маленького котенка макают в молоко. Вообще, прокручивая диалог в голове, я поняла, что Алексей красиво ушел от вопроса, зачем ему мне помогать, хотя, конечно же — зачем и почему может помогать преподаватель студенту — чтобы быть хорошим преподавателем и иметь тех, на кого можно было бы потом ссылаться, что определенный человек учился у него, а не еще у кого-то. Алексей Дмитриевич перелил кофе из одной кружки в другую и отправил одну из них в мойку, что-то пошутив про наполненную посудой раковину.        Мужчина поймал мое отсутствующее выражение глаз и пощелкал большим и безымянным пальцами перед моим лицом, отчего я едва вздрогнула.        — Go back to work, — сказал он уверенным тоном без тени акцента и сел за столик, беря телефон в руки, — а то я куплю тебе шапочку из фольги, чтобы ты не уходила во всеобщую информационную межгалактическую сеть… Так ты что-то поняла, или мне повторить?        — Я… — замявшись, я промямлила что-то невнятно-неразборчивое. — Ну…        — Ясно, садись быстрее.        Время не щадило, а скучнейший материал еще более, я долго боролась с ощущением, что унылые слова из лекции Алексея Дмитриевича заставят меня уснуть. Я пыталась бороться с самой собой столько раз, и столькими способами: я пыталась пить кофе, которое уже становилось противно-горьким с каждой кружкой, а раковина предательски заполнялась, заставляя кидать к ней полные грусти взгляды. Нельзя было отрицать, что даже самому мужчине было уже довольно утомительно и тоскливо повторять лекцию. Он подпер голову ладонью, облокотившись на столе и уперев оливковые глаза в экран, из которого исходил синий свет, и нескончаемо читал. Излагающий и изнывающий от невыносимо старой для него информации, разбирая собственные материалы преподавания так, чтобы даже ребенок лет пяти все понял. Мне тяжело давалось постигать гранит науки, и я перестала понимать слова мужчины совершенно. В окне уже снова посветлело и запели утренние птицы. Люди снова наполнили город, словно бы никуда и не пропадали на время ночи, а машины стояли в пробках. В отчаянной попытке не опоздать на учебу, работу, люди жали на педаль газа и сигнал. Те бедолаги, что не имели собственного транспорта, наличных на маршрутку и проездной в метро, добирались пешком, укутываясь в пуховики и наматывая на голову шерстяные шарфы.        Разрывающийся телефон мужчины заставил меня мысленно спросить себя, когда же я, улегшись на непредсказуемо-мягкую тетрадь, уснула. Тяжело приподнявшись, я оглядела Вронского младшего, что мирно спал несмотря на вопли телефона прямо в его руке, подложив руку под голову, а очки чуть спали с лица. Во сне он выглядел довольно мирно, настолько, что можно было перепутать его с кем-то, кто не шутит шуток про «нарисованных маму и папу», с нормальным человеком. Локоны не особенно длинных медно-русых волос спадали на глаза и нос, щекоча нежную кожу лица при малейшем движении, из-за чего парень постоянно жмурился. Осознав всю «прелесть» ситуации, в которой очутилась, я быстро встала со стула, и аккуратно подойдя к Алексею Дмитриевичу, попыталась разбудить, положив руки на его плечи, слегка потряхивая.        — Ал… Алексей? Алексей Дмитриевич? — неловко будила я мужчину, а когда поняла, что это не помогает, выключила будильник в его телефоне, чтобы он не раздражал меня саму, и повторила попытку. — Просыпайтесь! Нам на Вашу лекцию через два часа!        Алексей Дмитриевич что-то сонно промычал, подняв голову, и потирая ладонью глаза, сладко зевнул. Пока я думала, стоит ли бежать собирать вещи, ведь обычно я спокойно добираюсь на учебу, если встаю за полтора часа до первой пары.        — А что так рано будить-то? У меня еще восемь будильников в запасе, — заспанно проговорил мужчина, отложив очки, которые наметили собой лишние линии на его лице. — Кофе хоть мне сделай.        — Почему я должна делать Вам… тебе кофе? — возмутилась я.        — Ну или массаж, — вновь зевнул мужчина, посмотрев на меня, пока я зависла над ним, сбоку, убрав руки.        — Лучше кофе, — согласилась я. — Если Вам… блять, тебе, никак не привыкну, — поправилась я, проведя рукой по своему лицу и отправившись делать кофе, договаривая, — если тебе нужно в ванную, то… вообще-то не выйдет, поскольку у меня тут только душ, но это вон та дверь, — я показала пальцем, куда идти, а сама начала делать себе чай, поскольку кофе уже пить было невозможно, а преподавателю кофе, как он и просил. — А еще нам бы надо уйти в разное время, потому что… ну, времена нелегкие нынче, мало ли, сплетни еще какие будут, лол, мне-то, конечно, плевать, а тебе минус работа тут же, так что…        — Ты много заморачиваешься, как для непутевой студентки, Аксинья, — отреагировал Алексей Дмитриевич, скрывшись за указанной дверью.        Я сделала чай и стала нервозно ждать Алексея из ванной комнаты, чтобы и самой успеть хотя бы почистить зубы. Не выдержав тишины, я начала мыть кружки, которые накопились за вчера и готовить себе, а заодно и преподавателю, минимальный завтрак. Когда я закончила со всеми своими делами, на часах было уже семь тридцать, и я, признаться, немного занервничала, не решил ли умереть преподаватель прямо в моей душевой. Вообще-то, про душ я упомянула для вежливости, я не думала, что взрослый человек может столько времени принимать душ, вполне возможно, что пользуясь моими шампунями. В любом случае, помогал он мне забесплатно, так что подсчитывать лишние расходы все равно что выдвинуть чек за истраченные чаи моим бесконечным друзьям, что, вправду, было забавно, так что стоило проделать это на какое-нибудь первое апреля, или чей-то день рождения, в шутку.        Дверь отворилась и из нее вышел Алексей Дмитриевич, который, надо сказать, смутил меня своим видом, но я пыталась не подавать виду. Он был абсолютно голый, за исключением полотенца на бедрах и еще одного на плечах. Преподаватель вышел из моей ванны так спокойно, будто расхаживать вот так перед студенткой — обычное дело.        — О, ты нашел полотенца, — я рискнула начать диалог издалека. — Я сделала кофе, но, пожалуй, тебе стоит одеться.        — Ты считаешь? — поднял брови Алексей Дмитриевич. — А я думал пойти так на работу, — он выдержал паузу и добавил, — это была шутка, Ася.        — Ах, — подыгрывая, я проявила подобие смешка и еще более нервно отступила от столика с приготовленным на нем кофе, — и правда.        — Я умудрился облить одежду, так что она высыхает в ванной.        — Да-а-а, — вспомнила я, — у меня там кран сломан, немноженько. Все никак не найду время вызвать ремонтника. Наверное, воздух лишний поступает и как бы…        — Так, ты вообще помнишь хоть что-то из того, что я тебе пытался разжевать прошлой ночью?        Смотря на полуголого мужчину в своем доме и слыша что-то про «прошлую ночь», я, почему-то, зависла, стараясь не смотреть лишние секунды на его пресс, думая, какая я, однако, дура. Очевидно, он считал, что в таком его виде действительно нет никакой проблемы, которую так ярко ощущала я. Помолившись, чтобы в моей жизни было чуть меньше безумцев, я решила попробовать вести себя, будто я в порядке.        — Ася? — он приблизился, повторив жест прошлой ночи и пощелкав двумя пальцами перед лицом. — Опять космос? Ты уверена, что у тебя какого-нибудь рака мозга нет? Прекрати залипать куда-то, пожалуйста.        — Да, — неловко отвернулась я, ища глазами тетрадь. — Точно, вчера…        — Ася! — воскликнул он, взмахнув руками вверх. — Не говори мне, что ты все забыла! Ты самая глупая ученица из всех, кого я учил! Даже тот подросток из провинциальной школы не был так плох, Ася!        — Я помню! — заспорила я. — Ты говорил про… — немного зависнув, я ощущала, как мужчина внимательно прожигает меня взглядом, надеясь на то, что я правильно отвечу, — самопознание?        — Про психоанализ, Ася! Мы проходим это уже чертову тучу времени, ты что, издеваешься?! — взбесясь, Алексей Дмитриевич ударил по столу, и я вздрогнула. — Если ты не ответишь правильно на следующий вопрос, — он приблизился, — я тебя зарежу. Поняла? — он достал из одного из шкафчиков нож для масла и держал его около моего лица. — Поняла меня?! — повторил он, крича, и я не понимала, откуда такая смена настроения, посему медленно кивнула. — Какие основные положения психоанализа? — более тихо выдохнул он.        — Основные…        — Та-а-а-ак? — нож для масла приблизился. Конечно, как оружие этот нож смехотворен, однако, когда на тебя так психологически давят, совсем не хочется ощущать на себе любое возможное воздействие. — Продолжа-а-ай. Меня устроит даже ответ с википедии, или своими словами.        — Алексей Дмитриевич, Вы психопат? — нервно усмехнулась я и поймала недовольный взгляд, только сейчас осознав, насколько близко мужчина находился по отношению ко мне: его ноги почти касались моих, а одна из рук блокировала возможный путь отхода, дыхание почти касалось губ. — Основные положения психоанализа… — я перевела взгляд на нож. — Опыт и поведение происходят из внутренних иррациональных влечений, — Алексей кивнул, наблюдая. — Еще если попытаться осознать влечения, то врубятся неконтролируемые защитные механизмы. Они — психологическое сопротивление. Также есть…        — Хорошо, — перебил меня преподаватель, отступив, и я настолько облегченно выдохнула, что едва не потеряла равновесие, — я верю. На минимальную оценку ты тест напишешь. Вот видишь, тебе просто не хватало мотивации! — воскликнул раздраженно мужчина, и я не поняла, к чему было лишнее раздражение.        — Да уж… Только давайте, — я положила руку на его, и филигранно взяла из пальцев нож, после скинув его в раковину, — без этого на зимней сессии, ладно?        — Это как пойдет, — спокойно сказал он, разворачиваясь и идя в ванную, вероятно, дабы одеться.        Я лихорадочно задышала, как только оказалась в комнате одна. Я была в жутком стрессе от того, что не понимала, казалось, простую вещь. Основы психологии не знать на втором курсе — фиаско. Мне, право, повезло, что мне решил почти безосновательно помогать преподаватель. Если бы не он, я бы точно слетела с универа на зимней сессии.        — И вот он, голый, — я делаю драматичную паузу, — почти голый, угрожает мне, практически голый, ножом для масла…        — Да, мы поняли, что он был «почти голый», — сквозь смех сказал Назар, попивая глиссе, — но это прямо жесть.        — Андрей, — я посмотрела на друга рядом, — а как бы ты вот отреагировал, если бы увидел голого преподавателя в своем доме?        — Спроси лучше у Назара, — меланхолично ответил светловолосый, в ответ на что Левин едва поперхнулся. — Предлагаю игру, — парень повернулся к пытающемся откашляться другу детства, — каждый раз, когда я застаю тебя врасплох, оплачиваешь счет ты, а когда ты меня — то плачу я.        — Тогда мне придется платить постоянно.        — Ты и так это делаешь, — встряла я, доедая салат. — Возвращаясь к теме — я понятия не имею, что у этого человека в голове вообще. Любой человек на моем месте бы сказал, что он действовал возмутительно.        — Он тебя мотивировал, наверное, — ответил Назар с улыбкой. — Подумаешь, преподаватель в полотенце ходил, он же не голый был. Плюс, он же сказал, что одежда мокрая была. И то, только потому, что ты кран, блять, который месяц починить не можешь. Меня этот ебаный кран тоже бесит пизда как.        — Так вот что тебя мотивирует учить историю древнего мира, Назарушка, — зло усмехнулся Ривкин, но почти сразу вернул лицу привычное добродушное выражение. — В любом случае, Ася, я не считаю, что тебе стоит это забывать. Если он еще раз вытворит нечто подобное — обязательно пиши в ректорат, и пусть его к чертям отсюда прут, если он собирается пользоваться своим положением.        — Ну фактически, — добавила я, — он же не приставал ко мне. Возможно, у него проблемы с пониманием привычного отношения общества к подобным выходкам.        — Если бы, — начал говорить Левин, — ты пришла к нему учить его предмет, и твоя одежда бы намочилась… — но поняв, что слова звучали довольно двусмысленно, засмеялся. — Ладно, забыли.        — Если ты хотел сказать, что если бы я попала в такую же ситуацию, то что бы я делала — я бы просто не выходила из ванной.        — Скорее всего, — продолжал оправдывать Назар, — он так и сделал, посему и проторчал там так долго. Не может же человек так долго мыться, лол.        — Назар, ты же говорил, что Алексей Дмитриевич — мудак, разве нет? Почему ты резко стал его оправдывать?        — Да, Назар! Неужели это настолько близкая тебе тема? — коварно улыбнулся Андрей, подперев кулаком лицо.        — А причем тут я?!        — Кстати, Назар, Степан Анатольевич меня просил тебе написать, после той нашей пьянки, не знаешь, чего он хотел?        — Ой, блять. Вы уже заебали, — Левин встал из-за стола и без каких-то объяснений отправился к выходу из кафе, на ходу доставая сигарету.        — А платить кто будет?! — выкрикнул ему в спину Андрей, но в ответ получил лишь средний палец. — Ты, кстати, проиграл, хуесос!        — Завали ебало!        Я вздохнула. Наблюдать за тем, как эти двое постоянно ругаются, было прискорбно. Раньше, когда у них все было отлично, я боялась, что рано или поздно стану третьим лишним, но теперь по нашим отношениям и вовсе пошли глубокие трещины. Мне было страшно думать, что со временем это будет только нарастать, и вот уже скоро мне придется как-то общаться с ними раздельно. В свою очередь местный контингент тоже, видимо, не устраивала наша шумиха и мат на весь зал. Вроде и официанты были завалены работой, и многие гости были поглощены обсуждениями своих дел, но все равно, по какой-то причине, абсолютно все люди, так или иначе, косились в нашу сторону.        — Ась? — до моей руки дотронулся Андрей, заметив тень отчаянья в моих глазах. — Ты как?        — В порядке. Просто… черт его знает, все навалилось, и я не могу справиться с этим. Вот даже вы с Назаром — мне тяжело видеть то, что происходит.        — Мы… — его голос дрогнул, и он тяжело выдохнул, мне было очевидно, что все его подколки в сторону Назара, это выражение его внутренней боли. — Это сложно понять, да, но поверь, от тебя это никак не зависит, — ладонь Ривкина потянулась к барной карте, но я его остановила. — Разбирайся со своими проблемами, и, если попросишь, я с радостью помогу. Возможно, Алексей Дмитриевич вправду не подразумевал ничего странного, но он правда какой-то ненормальный, так что если такое повторится, сразу звони мне.        — Хорошо, — я рассмеялась, — только если не будешь применять насилие.        — Без этого никак! А теперь — мне нужно выпить, — он хохотнул, и на его лицо, через окно рядом, упал закатный лучик. — В последнее время уже ничего не берет, блять, наверное, мой организм уже водку как кровь гоняет…        Сегодня пропала одна из моих любимых, счастливых ручек, посему я осталась, когда все выходили из аудитории, посвятив себя поискам. Я отдала её лишь на секунду одногруппнице, и та умудрилась куда-то обронить, пока писала. Правда, не знаю каким образом, но я была настойчиво готова к тому, чтобы найти эту чертову ручку во что бы то ни стало. И даже когда преподаватель вышел, я осталась где-то под партами, на коленях выискивая пропажу на пыльном полу. С Алексеем Дмитриевичем мы встретились в дверях кабинета, когда у меня закончилось терпение и время на поиски.        — Аксинья? — на секунду озадачился Алексей, закрывая за собой дверь. — Потерялась? — он прошел до письменного стола, за которым должен сидеть преподаватель и положил свой ноутбук и книгу.        — Я… почти, — ответила я, уперши глаза в книгу. — А что Вы так долго читаете? Можно посмотреть? — я подошла к рабочему месту, но мужчина, почти грубо, отнял у меня книгу, за которую я успела схватиться.        — Иди на свою лекцию, пока каждые свои выходные ты не начала тратить на дополнительные занятия.        — Вам жалко или что? — спросила я, но ответа не получила.        Я нахмурилась и сделала вид, что собираюсь уходить, и, когда книга оказалась на столе, ринулась к ней. Однако Алексей оказался проворнее и положил ладонь на книгу.        — Я же говорю — идите на лекцию, мне нужно еще подготовиться, — он был невозмутим, что только сильнее раздражало. — Не ведите себя как ребенок, у меня болит голова.        Что-то промычав, я сделала вид, что отвернулась, а после развернулась обратно и попыталась отобрать книгу, и та, в конечном итоге, упала на пол.        — Ну что ты наделала!        Я подскочила к книге с необъяснимым азартным задором, и распахнув, увидела тайник с телефоном внутри.        — Чужие вещи трогать нельзя, Аксинья, — недовольно пробурчал Алексей, и я отнесла «книгу» к нему на стол. — Я не люблю бумажные носители, а сидеть на паре с телефоном, под этими камерами тем более — как-то непрофессионально.        — А класть ноги на стол — это достаточно профессионально?        — В любом случае, идите, куда собирались, Ася.        — Ну, — я разочарованно вздохнула, — а когда продолжим занятия?        — Не на этой неделе, — строго ответил мужчина. — У меня есть более достойное занятие, чем заниматься благотворительностью. Сделай мне дополнительные рефераты на тему этой пары.        Я поникла, опустив взгляд в пол. С одной стороны, хотелось возразить, но ощущалось некоторое смущение за то, что мужчина и вправду не потребовал денег за подготовку. Пускай, то было первое занятие — которое обычно делают бесплатным, чтобы можно было убедится в качестве оказанных услуг, но ведь за те, которые должны были быть еще денег тоже не требовалось.        — Хорошо, — кивнула я, закусив губу, разглядывая грязь на полу. — Спасибо, все равно.        Я вышла из аудитории, и телефон тут же зазвенел. То был Алекс, что внезапно звонил в дискорд, установленный на мой телефон. Алекс точно знает, что я не люблю, когда мне звонят не предупредив, но продолжает названивать, когда я сбрасываю. Решив последовать советам Назара и отключив телефон, отправилась к главному выходу из корпуса, по пути прихватив кофе из автомата. Едва не столкнувшись с каким-то парнем в дверях, задумавшись, и чуть не пролив на него кофе в бумажном стаканчике, который держала в руках, я охнула.        — Смотри, куда прешь, — прорычал мне парень, и я взглянула ему в лицо, это был тот человек из столовой. — А, это ты, — незнакомец остановился на ступенях, и я сглотнула ком, подкатывающий к горлу от воспылающей ненависти.        — Да, я, — зачем-то ответила я, поворачиваясь обратно.        — Стой! — парень схватил меня за локоть, и я уже была готова спорить и ссориться с ним прямо тут. — Извини меня за то, что было в столовой, ты тут не при чем.        — Не передо мной извиняться надо, — сухо парировала я, пытаясь выдернуть руку из хватки. — Отпусти!        — Да что ты так нервничаешь! — возмутился парень, отпуская руку и идя за мной. — С тобой что-то не так? Ты что такая нервная?!        — Отстань!        Я ускорила шаг, а парень остановился, возможно, смотря мне вслед или, скорее всего, наконец пойдя по своим делам. Понятия не имею, что ему было от меня нужно, но общаться с людьми, которым не нравятся мои друзья, я не собираюсь.        Уже около остановки я начала думать, что немного переборщила, и парень вряд ли был того достоин. Конечно, он сказал какие-то глупые вещи моему другу, и он определенно не в ладах с Андреем и Назаром, но в данный конкретный момент он ничего такого не сделал. Может, он правда хотел извиниться перед ребятами за свои слова?        Мгновение, и я, погруженная в мысли о мотивах этого незнакомца, оказываюсь в непонимании происходящего, попадаю в просак. Сумку, что висела на плече, силой отнимают, кофе падает из рук ввиду инерции, и я даже не успеваю запомнить скрытое под капюшоном лицо злоумышленника, что уже мчится на всех парах от автобусной остановки. Все, что я успела приметить — зеленые кроссовки и наитипичнейшая черная куртка. Слава Богу, я была в кедах, а не в туфлях, и первым моим инстинктом было — побежать за вором. Бег всегда давался мне легче всего, однако с момента знакомства с видеоиграми и ММОРПГ, сидячий образ жизни начал постепенно вливаться в список того, от чего мне стоило бы избавиться, наравне со старыми немногочисленными игрушками и всякими домашними футболками. Когда я добежала до какого-то переулка, злоумышленник остановился, и в тот момент, когда он начал разворачиваться, моя голова вдруг глухо заболела. Теряя сознание, я сиплым тихим голосом прошептала последнее слово, что было в моей голове: «верни».