spring, hormones & flowers;

Чимин нравится весна. Весна, как говорят, чистый лист, ранняя пора детства, начало всего живого. Она с этим согласна - прекрасное время года: тут тебе и солнце, и тепло, и цветы распускаются. А еще весной цветет вишня, и это, пожалуй, решающее в сложном выборе между временами года. Чимин искренне сочувствует тем, у кого на цветущую вишню аллергию - она и представить не может, каково это, отсиживаться дома с покрасневшим носом и наблюдать с грустью за летающими розовыми птицами. Врагу бы такого не пожелала. Чимин чувствует себя героиней какого-нибудь аниме, где она идет по вишневому саду, (школьному парку, на самом деле, но вишни занимают там больше всего пространства, потому что еще в прошлом году Чимин распорядилась тем, чтобы на территории рассадили деревья - проект "зеленая планета" или что-то вроде. В случае с Чимин эта планета оказалась розовой. Упс) небо вокруг голубое-голубое, без единого облачка, на ней белые гольфы и блузка, серая юбка. Все, что полагается, в общем, а розовые-розовые волосы развивает ветер вместе с розовыми-розовыми лепестками вишни. Романтика в каждом вдохе. И не только. Чимин садится на одну из лавочек, наблюдая за людьми - уроки уже закончились, но никто по домам не спешит, да и вообще это было бы верхом глупости (или немного ниже, потому что верхом глупости можно назвать ответы на сегодняшнем тесте по математике у Чимин. Она уверенна, что завалила, но кому эта математика вообще сдалась). Везде сплошные компании друзей - девчонки, мальчишки, в некоторых и те, и те - и парочки. А вот Чимин никто не зовет. Ни девчонки, ни мальчишки, ни и те, и те, ни парни на свиданку не зовут. Да и девушки тоже, в общем. Ну да, кому она нужна такая - с влюбленностью в вишневые деревья, цветущие только весной и влюбленностью в одного конкретного человека, из-за которого тоже вишневые деревья растут, только внутри, в самых легких. И ведь скрывать поначалу получалось, делов-то - шарфом обмотаешься на улице, дома, во время ужина например, "руки забыла помыть, а я за гигиеной слежу", на уроке соврешь что-нибудь из разряда "головаболиттошнитпиздецживотразболелся". Однажды она как-то выплюнула пару бледно-розовых лепестков вместе с кровью прямо посреди урока, - вот причина, по которой она пересела за последнюю парту - а потом этой же кровью обмазала лицо от носа до губ, а потом сослалась за то, что кровь из носа течет. Раз избавиться пока не кажется возможным, нужно как-то приспосабливаться, учиться выживать. Правда, закончилась ее мирная жизнь через месяц примерно после того, как она со своим положением смирилась и бороться перестала, плюс-минус парочка дней. Тогда тоже было солнечно, но вишня пока не цвела, вот и решили легкие Чимин это исправить. В итоге, когда она направлялась на следующий урок, перекидываясь незначительными фразами с одноклассницами, Чимин ощутила острую боль в районе груди, словно легкие внезапно сжались и теперь не могли функционировать даже для того, чтобы сделать крошечный вдох, а потом она почувствовала, как что-то стремительно поднимается вверх по пищеводу и горлу. Она упала, прежде чем осознала до конца, что происходит. Корни дерева выбрались наружу, и Чимин думала, что буквально может умереть, что буквально умирает прямо сейчас. Она помнит, как, пытаясь откашляться, выплюнула горсть лепестков вишни, поместившуюся бы в ладони, как всегда, с кровью, а дальше только темнота и чьи-то крики. Должно быть, выглядело это жутко. Она очнулась уже в машине, за рулем сидел папа, а рядом - мама, которая обеспокоенно повернулась в ее сторону, стоило только открыть глаза. Ханахаки - так это называется - ведь даже не столь редкое заболевание, вот только все от него стараются избавиться как можно скорее, а у Чимин дерево уже как полгода растет все и растет. Да и как она может избавиться от него, маленького деревца, который не виноват в том, что Чимин кровью блюет. Виновата-то только сама Чимин, никто больше. Пальцы непроизвольно сжимаются на юбке. Все теперь смотрят на нее так, как будто она чудище, как будто сами через это не проходили. "Избавься от этого, ты же умрешь". Да, Чимин знала. Невозможно вообще не знать этого, когда в ежедневных новостях каждое утро мелькают имена умерших от каких-нибудь нарциссов или, вон, фиалок. Чимин думает, что умереть от вишни и Юнги, возможно, не худших вариант из всех рассматриваемых. Может, даже лучший. На нее падает чья-то тень, и Чимин поднимает голову так резко, что у нее начинает болеть шея. Девушка на сантиметр выше ее самой, черные колготки с туфлями, небрежно заправленная в юбку рубашка. Чимин выдыхает, ощущая, как вверх по горлу поднимаются один за другим мягкие лепестки. - Это ты написала мне записку? - в своей резкой манере спрашивает она, приподнимая брови. Чимин не отвечает, потому что все горло буквально забито вишней. По крайней мере, оправдывает она себя так. Записки о встрече под вишней предмету своих воздыханий - неотъемлемая часть юности, конечно. Она мнет за спиной небольшую коробку в форме сердца. - М-м, - мычит она и, откашливаясь, протягивает ее ей. - Т-тебе. Юнги смотрит удивленно-насмешливо, спрашивает: - Конфеты? Чимин кажется, что у нее поднялась температура - становится невыносимо жарко, а приятный на ощупь материал юбки волнами касается пальцев. Она проводит языком по сухим губам. - Я х-хотела сказать, - она снова запинается, ненавидит себя за то, что так много и глупо заикается. Боже, ей действительно нужно уже подружиться хоть с кем-нибудь, ее коммуникационные навыки просто в огромном дерьме. - Сказать, что... - Прости, - Юнги, не дослушав даже, пожимает плечами без малейшего сожаления в голосе. - Не могу ответить взаимностью. В кармане ее сумки жужжит телефон, оповещая о новом сообщении, и Чимин внезапно вспоминает прошедший по школе слушок о том, что Юнги начала встречаться с Тэхеном из параллели. А потом она снова чувствует, как корни вишни сжимают ее горло, вокруг все плывет, и, конечно, за этим следует полная и абсолютная темнота. (В утренних новостях на следующих день звучит имя Пак Чимин, а вишня продолжает цвести каждую весну на улицах и, возможно, в ком-то еще).