X Ingredient

*переход на POV Миранды, по крайней мере, через месяц*       Не могу поверить, что позволяю ей делать это.       Не могу поверить, что умоляю её делать это.       Она за моей спиной на полу, отвела мою ногу назад так, чтобы она лежала поверх её бедра. Даже не представляю, как мы выглядим со стороны - особенно я, ибо она всё ещё полностью одета, даже волосы не растрепались.       Три её пальца, растягивая, двигаются нежно, но неумолимо внутри меня. Огромное желание заглушить свои стоны, уткнувшись в сгиб локтя. Я никогда не была шумной до этого. Мужчины жаловались - говорили, им не хватает "обратной связи", не могли понять, удовлетворяют они меня или нет. Это сводит Стивена с ума.       Но потом Андреа целует меня в шею и шепчет на ухо: "Приготовься к ещё одному", и я не могу остановить всхлип. Что это значит? Ещё один палец или ещё один оргазм? Уже было два. Но если она хочет довести меня до ещё одного, я... кажется, у меня нет никакого контроля над своим телом, которое делает всё, что захочет Андреа Сакс. Вплоть до того, что она решает, когда мне кончить, наигравшись со своей идеей контроля надо мной.       Мы лежим на моём пальто, расстеленном под нами, иначе я испачкаю ковёр. Я непристойно мокрая с тех самых пор, как сказала ей задержаться сегодня - не смогла смотреть ей в глаза, когда она впервые коснулась меня и обнаружила, насколько я уже готова. И теперь, после мучительных прикосновений её пальцев и языка, после двух оргазмов и, возможно, на полпути к третьему, я настолько скользкая, что не чувствую почти никакого трения.       Оказывается, она имеет ввиду ещё один палец. Четвёртый. Её пальцы тонкие, и она прижала их вместе, но это всё равно слишком много, независимо от того, насколько я мокрая. Я растягиваюсь, я горю. Я наслаждаюсь этим.       Андреа снова прикасается поцелуем к шее. - Всё хорошо? - воркует она. Я знаю, она смотрит своим чёртовым ангельским взглядом. Я знаю это.       Но я не знаю, мокрая ли она. Не знаю, хочет ли она меня. Я не прикасаюсь к ней. Я не могу к ней прикоснуться. Мне нельзя этого хотеть, ведь речь совсем не об этом. - Да, - шепчу в ответ. - Да... Хорошо... - Это то, что тебе нужно? - она опять целует меня и скользит пальцами вверх и вниз, внутрь и наружу. - О, нет... - я всегда говорю "нет", ничего не могу поделать. Я очень хочу этого. - Нет? - она спрашивает едва возмущённо. - Тогда что тебе нужно? - я знаю этот тон. Она собирается наказать меня. - Я должна остановиться? - О... - Может, мне убрать руку и пойти домой и оставить тебя здесь? - облизывает ушную раковину и вытаскивает пальцы, оставляя меня опустошённой. - Наполовину голую, мокрую и отчаянно жаждущую кончить ещё хотя бы раз? - Нет! - я хнычу. - Нет! - она проводит горячим языком по линии волос на шее сзади и скользит пальцами обратно, жёстко.       Я кончаю. Снова.       Это не мучительно - не один из тех оргазмов, который едва ли не убивает меня, - но этого тоже недостаточно. Не могу определить, слёзы катятся из глаз потому, что задыхаюсь, или из-за отчаяния, ибо знаю, что всё не могло закончиться так быстро, что мне нужно от неё больше, что я полностью в её милости, и она это знает тоже. - Чёрт, - говорит она, протягивая руку, - Посмотри, - зная, что это приказ, смотрю вниз и вижу, как её рука лежит между моих ног, покрытая вязкими нитями влаги, всё ещё тянущимися ко мне. - Думаю, теперь мы готовы. - Готовы? - переспрашиваю я. - К чему? - что, ради всего святого, она собирается делать со мной? И почему я так уверена, что бы это ни было, мне точно понравится? - Ко всем пяти пальцам, - легкомысленно говорит она. Мой мозг не воспринимает ни слова. - Миранда, тебя когда-нибудь имели кулаком? - Нет, - задыхаюсь и не могу сказать, потрясена я или заинтересована или что-то ещё, ибо понимаю, что это не имеет значения, потому что всё равно произойдет. - Что... Ты знаешь, как..? - Я немного читала, - говорит она, будто посвящая меня в страшную тайну. - О, Боже, - говорю я, прикрывая глаза. Но не запрещаю ей. Я не говорю ей остановиться, уйти, оставить меня в покое. Я даже не говорю ей, что не хочу этого. - Ты достаточно мокрая, - бормочет она, и я чувствую её пальцы у входа. Она медленно толкает их, такая заботливая. Интересно, буду ли я воспевать её до самой смерти.       Чувствую все четыре пальца и кончик большого. Выгибаю спину, поднимаю ногу выше, подаюсь бёдрами вперёд, что угодно, лишь бы обеспечить ей лучший доступ. Она смеётся, и я не могу смириться с тем, что для меня это не повод захотеть остановиться.       Кажется, её костяшки вот-вот разорвут меня. Дыхание замирает в груди. - Постарайся расслабиться, - наставляет она. - Глубокий вдох. Вот и всё, - ни в коем случае не говорит, что остановится, если причинит мне боль. И конечно, не даёт никаких гарантий.       Я никогда не хотела никого так сильно, как хочу её.       Чувствую давление её суставов. Теперь я знаю, все эти оргазмы были подготовкой - это было бы невыполнимо, если бы я не была мокрой, как тропический лес. Тем не менее, всё ещё есть элемент дискомфорта, подлинной боли. - Пожалуйста, - умоляю. Я не знаю, о чём я прошу, но, кажется, она всегда понимает и даёт мне это в лучшем виде. Заставляет меня "радоваться".       На этот раз Андреа не реагирует на мою просьбу. Вместо этого она небрежно говорит: - Так... Если бы ты пошла домой сегодня вечером и... Скажем, Стивен захотел переспать с тобой, - я задыхаюсь. Только не это. Только не о моём муже, не о моём браке. - И он бы прикоснулся к тебе рукой, ртом или членом, потому что хочет тебя... - как будто она не делает этого сейчас. - ... и увидел, насколько ты широка. Растянутая вот так, - жарко целует шею. Я закрываю глаза. - Что бы он сказал? Что бы ты ему ответила?       Это невозможно, отвратительно, неправильно, это должно оттолкнуть меня. - Я не знаю, - задыхаюсь, - я не знаю...       Затем её костяшки скользят в меня со слабым шлепком, и это жалит. Я выгибаю спину и шиплю.       В этот раз она целует мои волосы, почти успокаивающе. - Хорошо, - говорит она, очень довольная мной, собой. - Хорошо. Отдохни минутку, - ещё один поцелуй, на этот раз в самую верхушку уха. - Как ты себя чувствуешь?       Чувствуешь? Ощущение, будто меня насадили на кулак, что ещё я должна чувствовать? Но, к своему удивлению, слышу, как хриплю: - Хорошо.       И это действительно так. Её рука, тёплая и твёрдая, покоится внутри меня почти бездвижно. Я чувствую пульс её запястья, бьющегося внутри меня. Делаю глубокий вдох, а затем медленно выдыхаю. - Да, - говорит она, увереннее чем когда-либо. - Тебе было нужно это, правда, Миранда? - Да, - шепчу я. Это правда. И я даже не подозревала об этом. - Сейчас я пошевелю рукой, - и начинает мягко поворачивать запястье. Я стону. Никогда не чувствовала ничего подобного. Это не совсем то удовольствие, что ощущается, когда она облизывает, сосёт и гладит. Просто, так или иначе, это больше.       Андреа не заставляет меня кончать. Кажется, суть этого небольшого упражнения совсем не в этом. Суть в том, что я извиваюсь на её руке и чувствую себя такой наполненной и растянутой и удивляюсь, почему мне все ещё нужно больше. Интересно, что же тогда мне нужно.       Потом она снова начинает говорить. - Тебе нравится то, что я делаю с тобой, - бормочет она. - Тебе нравится всё, что я с тобой делаю.       Это не вопрос, но я знаю, что она всё равно хочет получить ответ. - Да, - срывающимся шёпотом. - Везде. В любой момент. Ты будешь этого хотеть. Я могу заставить тебя чувствовать себя очень хорошо, не так ли?        Отворачиваю лицо к ковру, будто пытаюсь заглушить себя, когда хнычу в ответ: - Да... - Представь, - шепчет на ухо, и я перестаю дышать. Каждый раз, когда Андреа начинает предложение со слова "представь", я теряю контроль над любыми связными мыслями, которые ещё могу составить. - Представь, что я могла бы сделать, - облизывает шею, - если бы у меня была вся ты, - мои глаза широко распахиваются. - Если бы ты была обнажённой. Если бы я могла прикоснуться к тебе повсюду. Если бы я могла удержать тебя.       Боже. Она знает.       Она знает, чего я хочу. Чего я жажду. Что этого недостаточно. Она знает, мне нужны ее руки, нужен её рот, знает, что я сделаю всё, что угодно... - Тебе нравится, когда твою грудь покрывают поцелуями? - спрашивает она почти любознательным тоном. Я мягко скулю только от одной мысли. - Я так полагаю, это "да"? - О, - всё, что я могу выдавить, и это звучит как жалостливый стон. - Тебя когда-нибудь связывали? - теперь она... О Боже, она кусает меня, недостаточно, чтобы оставить след, но достаточно, чтобы заставить снова вскрикнуть. - Твои мужья, они когда-нибудь связывали и трахали тебя? - Нет, - кривлюсь я. Они хотели. Стивен упоминал об этом несколько раз. Эта мысль просто возмутительная. Я, связанная? Чтобы надо мной доминировали? Он? - Просто любопытно, - тянет Андреа и снова поворачивает запястье. - Чисто гипотетически, - да неужели? Понимаю, что теперь, когда она затронула этот вопрос, я бы отдала все свои туфли, если бы это означало, что она меня свяжет.       А свяжет ли? Если бы я попросила её? Я никогда её ни о чём не просила. Я беру только то, что она предлагает. Замираю в ожидании, что её умелые руки и грязный рот сделают или скажут дальше. Но, возможно... возможно, она сделает это, если я попрошу?       Я не буду. Не буду просить. - Ты хочешь быть связанной, Миранда? - спрашивает она вкрадчиво. - Да, - вскрикиваю я и кончаю снова без других прикосновений, без чего-либо, кроме горячего шёпота и её поворачивающегося кулака внутри меня. И этого уже не так мало. Это тот оргазм, который ощущается в пальцах ног, тот, который гремит внутри, разрывает меня на кусочки, который делит всё на до и после.       Она говорит со мной до конца и, делая всё хуже, шепчет: - О, да? Мной? Или кем-нибудь ещё? Насколько сильно ты этого хочешь, Миранда, как сильно будешь умолять?..       Иногда я задаюсь вопросом, смогу ли умереть от такого перенасыщения. Интересно, буду ли я первой. Мою ногу, обернувшуюся вокруг её бедра, пронзает болезненная судорога. Боль тянется к всё ещё пульсирующей плоти меж моих ног. Я благодарна за это, это удерживает меня в здравом уме, говорит мне, что я смогу пережить это ещё раз.       Наконец всё кончилось. Я расслабляюсь и открываю глаза. Горло саднит. Понимаю, что я... не кричала. Я не кричу, ну в самом-то деле. Жадно глотаю воздух и отчаянно желаю воды.       Андреа целует меня в лоб. - А теперь расслабься, - шепчет она, и, чёрт возьми, звучит такой же спокойной, как и в момент, когда снимала моё нижнее бельё. Такой же спокойной, как когда отвечает на звонки. Затем осторожно, очень аккуратно вновь сжимает руку и скручивает запястье, вынимая из меня кулак сантиметр за сантиметром. Костяшки снова раздвигают ткани. Это больно. Ничего не могу поделать - взвизгиваю. - Тшш... - говорит она, каким-то образом успев сменить тон на почти извиняющийся, и снова целует в лоб, медленно вытянув остальную часть руки. Чувствую привычную, унизительную струю влаги. Ещё одно пальто испорчено, ибо я ни за что не отправлю его в химчистку. Надо бы раскошелиться на какое-нибудь дешёвое одеяло. Или брезент.       Тёплые губы касаются моей щеки, и я вздрагиваю от совершенно иного вида тоски. - Всё хорошо?       Я не говорю ей, что это не её дело. Не говорю, что если она захочет, может провести со мной здесь всю ночь, пока Эмили не придёт с утра и не увидит весь этот беспорядок. Вместо этого я просто поражённо киваю. - Я могу ещё что-нибудь для тебя сделать? - спрашивает с превосходством ровно так, как когда ей удалось достать рукопись Гарри Поттера. Как в тот момент, когда я поняла, что она компетентна, достойна и обстоятельна - в момент, когда лавина, ныне похоронив меня под собой, начала свой спуск. "Поцелуй меня" - то, чего я, конечно, не скажу. И определенно не "Пожалуйста, поцелуй меня". - Это всё, - шепчу еле слышно. Она встаёт и молча уходит, пока я всё ещё лежу на полу на своём испорченном пальто с юбкой и нижним бельём, отброшенными куда-то в угол комнаты. Надеюсь, она не обернётся, чтобы посмотреть, что натворила. Уверена, я выгляжу нелепо. Она берёт свои пальто и сумку и выходит из офиса и идёт вниз по коридору к ванной. Она ненадолго там остановится, чтобы смыть меня со своих рук, прежде чем пойдёт домой.       Я сажусь, медленно и мучительно. Мне тоже нужно в ванную, и это будет больно. Нужно вымыть себя, липкие бёдра, избавиться от улик на случай, если Стивен захочет меня сегодня вечером. Хотя, если честно, это маловероятно. Он считает, что я... не отвечаю ему. Я почти хотела бы, чтобы он знал правду. Очевидно, ему нужна не такая женщина, как я. Как бы хотелось понять это до того, как выйти за него замуж.       Кроме того, в последнее время он возвращается домой позже, чем обычно, и с трудом смотрит мне в глаза. Не удивлюсь, если у него свой роман.       Примеряю эту мысль на себя. Я не могу позволить себе думать так. Это не роман. Это... даже не знаю, что это такое. В основном, непрогнозируемая катастрофа, стихийное бедствие. Для меня уж точно. Интересно, что думает об этом Андреа. То, что она получает удовлетворение от того, что заставляет Миранду Пристли кричать, ниже, чем просто низко. Опять же, этого, вероятно, достаточно.       Я бы отомстила, если бы могла. Если бы могла, я бы наказала её за каждое мгновение экстатического унижения, которое она заставляет меня чувствовать. Но тогда она остановится, обязательно остановится. И ничего из того, что я могла бы сделать, никакое наказание, которое я могла бы придумать, не оправдало бы этого. Боже, через неделю я снова буду у её ног. Может, мне стоит принимать какие-нибудь антидепрессанты? Я слышала, они убивают половое влечение как никто другой, и не то, чтобы Стивен заметил разницу.       Я бы хотела, чтобы мне было не наплевать на то, что он, вероятно, изменяет мне.       Слышу звук лифта. Андреа вышла из ванной и торопится домой. Теперь моя очередь. Смотрю на часы, одиннадцать тридцать. Девочки уже давно в своих постелях. Из-за этого помешательства я не успела пожелать им спокойной ночи. Из-за него я могу потерять работу, брак, отношения с дочерьми. Я уже с ума схожу из-за этого. И я не откажусь от него, пока не буду вынуждена. Я не откажусь от неё.       Так, должно быть, чувствуют себя наркоманы, когда их жизни разрушают потребности, зависимости, слабости. Желают, чтобы это было не так, но недостаточно сильно.       Ну, они могут употреблять свой героин, удачи им. Что же касается меня, я отказываюсь от мира похоти и считаю, что он безвозвратно потерян.