X Ingredient

      Позже, на следующий день, у нас появляется возможность.       Мы с Андреа в машине на пути к Кристиану Лабутену, когда мне звонит Эмили. - Мне так жаль, Миранда, - начинает заискивающе, - но я только что связалась с Нельсоном в Кристиан Лу, и он просил передать вам, Патрис звонила сегодня днем с, я не знаю, больным горлом или вроде того, поэтому она вынуждена отменить встречу... - Хорошо, - прерываю пустословную болтовню и выключаю телефон, не говоря ни слова, а мои мозг и сердце уже в нетерпении просчитывают варианты. Эта встреча должна была длиться от двух до трёх тридцати. Полтора часа. Недостаточно долго для того, чего я бы хотела, но опять же, возможно, мои аппетиты больше, чем, ну...       Машина останавливается у обочины. Глубоко вздыхаю и говорю водителю ровно то, что он ожидает услышать: - Три тридцать. Как штык. - Да, мэм, - отвечает он, закрывая за мной дверь. Андреа уже вышла и ожидает дальнейших указаний.        Она идёт к двери, но я вовремя ловлю её за локоть. - Мы не пойдём туда. - Эм, ладно... - протягивает озадаченно. - По телефону звонила Эмили, - говорю вполголоса, - и сообщила, что встречу отменили, - Андреа моргает и хмурится, а затем её глаза распахиваются в понимании. Прочищаю горло. - Так что... у нас есть время. Если ты...       Она уже оглядывается вокруг, брови сосредоточенно хмурятся. - Не слишком уж много времени. Здесь есть отели, в которых тебя не знают?       Что-то внутри меня с облегчением ломается. Она благоволит мне. Более того, она может даже хотеть этого. Для себя. Окидываю собственным взглядом окрестности. Ещё никогда меня не расстраивало отсутствие бюджетного жилья в пределах ста футов от моего местонахождения. Откуда, чёрт возьми, я должна знать, где тут дешёвые отели?       Андреа поджимает губы, а затем, к моему удивлению, снимает своё дорогое ожерелье с логотипом Шанель. - Пожалуйста, подержишь это у себя? У меня есть идея, - беру ожерелье в безмолвном удивлении. - Жди здесь, - наказывает она и спешит на несколько дверей вниз, на угловой рынок, которым управляет пожилой кореец. И появляется всего через несколько минут, триумфально улыбаясь. - Отель Manhatten Broadway, - говорит она и забирает ожерелье обратно. - Благодарю. Разрушало весь образ. - Что ты ему сказала? - направляюсь вслед за ней. - Почему ты отдала мне ожерелье? - О, я использовала старый образ туристки. Ну, ты знаешь. "Мы с тётей ищем дешёвое место для отдыха, авиакомпания потеряла наш багаж, и каким-то образом мы оказались здесь" и всё такое. - Твоя тётя? - давлюсь внезапно воздухом.       Она смотрит на меня, прищурившись. - Поверь, назвать тебя моей матерью было бы намного страшнее. В любом случае, я не думаю, что дорогущее ожерелье Шанель на моей шее убедило бы его, что я отчаянно нуждаюсь в помощи.       Восхищаюсь ею вопреки себе. Она быстро освоится в моём мире, будь одна или же... вместе со мной. Быстро отгоняю эту мысль. Не нужно забегать вперёд. Я должна жить моментом, нынешним моментом.       Через несколько минут мы приближаемся к зданию, которое, хоть и не блещет роскошью, кажется не совсем потрёпанным. Приемлемо, чтобы я смогла раздеться внутри. Андреа поворачивается ко мне и серьёзно говорит: - На всякий случай, ты можешь позволить мне зарегистрироваться, и тогда я тебе позвоню и ты придёшь прямо в номер.       Вновь удивлённо смотрю на неё. - Ты уже делала это раньше?       Она широко улыбается, и это настолько привлекательно, что я сдерживаю порыв прижать её к ближайшей стене прямо здесь, на улице. - Нет, но я смотрю телевизор, - отвечает она и входит внутрь отеля, оставляя меня в недоумении снаружи. Как долго она будет оформлять номер?       Стоять на улице и морозить собственные ноги нет никакого желания. Может, в этом отеле меня и не знают, но шанс, если так и буду торчать снаружи, в сердце района моды, и кто-либо увидит меня и выловит из толпы, крайне велик. Выбираю меньшее из зол - туристическую сувенирную лавку - и провожу следующие несколько минут, рассматривая безвкусные магниты с надписями вроде "I Luv NY".       После, кажется, целой вечности мой телефон заходится трелью. - Комната 540, - шепчет быстро. - Верхний этаж, конец коридора.       Никаких шумных движений над нами, никаких громких соседей на этаже рядом. Умная девочка. Слова "Я близко" почти вырываются из уст, но успеваю остановиться и исправиться на "Я в пути".       Ухожу из магазина и ловлю себя на мысли: в нынешний момент скорее люблю Нью-Йорк. Могу позволить себе некоторую вольность, учитывая, что меня всё ещё не остановили фотографы и знакомые, намеренно или нет. Конечно, всегда есть вероятность, что какой-нибудь папарацци прячется за ближайшим мусорным баком с камерой в надежде заполучить зернистые снимки со мной, входящей или выходящей из дешёвого отеля. Эта возможность всегда будет существовать.       Однако сейчас меня это не волнует. Вестибюль. Не допускать с кем-либо зрительного контакта. Лифт. Ехать одной. Пятый этаж. Стараться не задыхаться от собственного сердцебиения. Комната 540. Постучаться.       Она распахивает дверь и улыбается, будто мы только что совершили нечто чудесное, и за руку тащит внутрь. Захлопывает дверь, с силой прижимая меня к ней, и целует, хихикая в совершенно детском восторге. Для неё это приключение. Ей всегда сходят с рук шалости. Ей нравится быть непослушной.       Думаю, мне тоже. Но секундой позже чувствую прикосновение её языка к моим губам и забываю обо всём остальном, как и все разы до этого. Я поцеловала её недостаточно, чтобы чувствовать себя свежей, обновлённой, желанной в высшей степени. Ещё нет. Возможно... к концу сегодняшнего дня. Полтора часа. Девяносто минут. Уже почти восемьдесят. Я хочу насладиться каждой секундой, пусть и понимаю, как мало у нас времени.       Она кладет руки мне на плечи и мягко отстраняется. Краснеет и дрожит и впервые выглядит неуверенной. Сердце замирает. Она хочет отказаться? Сейчас?       Но потом она снимает блузку через голову и бросает её на пол. Мне открываются объятая кружевом грудь, плечи, живот. У неё поразительно бледная кожа, пусть и покрытая розовым смущением. Она прочищает горло. - Ты, эм, - произносит неловко, - ты хотела увидеть меня.       В горле пересыхает, почти пустыня. Едва сохраняю способность выдавить: "Да" и прислоняюсь к двери. Спохватившись, добавлю быстро: "Пожалуйста." - Хорошо, - отвечает она и снимает лифчик. Я видела женщин на всех этапах обнажения, на работе, конечно. И всегда думала, что смотрела на них исключительно профессионально, хотя теперь и не уверена. Но это - в этом нет ничего профессионального. Она обнажена наполовину, и я уже не могу дождаться. Шагаю вперёд, притягиваю к себе и целую снова, и в этот раз она теплее и ближе ко мне, чем когда-либо прежде. Она дрожит, дышит тяжело, цепляется пальцами за мои волосы.       Не могу дышать, не могу думать. Только во второй раз осмеливаюсь поцеловать её в шею, и на этот раз мне не отказывают. На самом деле, она выгибается навстречу с ещё одним вздохом, и я делаю всё, чтобы двигаться медленно, чтобы удерживать поцелуи мягкими и дразнящими, когда всё, что я хочу сделать - это взять, взять, взять... - Ты хочешь меня, - мурлычет на ухо, и если раньше казалось, что голова идёт кругом, то сейчас это циклон. Смущение, по-видимому, исчезло, и вот она снова единственный человек, который способен использовать мои желания, чтобы без труда выпустить мою внутреннюю сущность. - И ты можешь сделать это сейчас, - целует прямо под ухом. - Что ты хочешь со мной сделать, Миранда? - Всё, - задыхаюсь, потому что не могу придумать другого ответа, пусть и не представляю, что это "всё" может повлечь за собой.       Она снова дрожит. - Ну, тогда, - протягивает руки и начинает расстёгивать мою блузку, - нам лучше начать.       Это лучшая идея, которую она когда-либо высказывала, я уверена, и мы обе очень быстро оказываемся без одежды. Конечно, она видела меня раньше, и, в свою очередь, у неё нет времени смущаться собственной наготы, потому как я прижимаюсь к ней в тот момент, когда её нижнее белье летит на пол.       Признаюсь, я много думала, действительно ли я лесбиянка или же могу просто ошибаться. Все сомнения исчезают в момент, когда я обхватываю её грудь ладонями и слышу тихий благодарный вздох. Я целую её снова и снова с жадностью, которая наверняка опозорила бы меня, если бы я не знала, что иногда приходится готовить запасы на случай голода. Прикусывает мою нижнюю губу и усмехается, когда притягивает за плечи, накрывая сверху покрывалом.       Затем её обнажённое тело прижимается к моему, руки сцепляются вместе, мои ноги трутся о её, и всё, что я могу сделать - задаться вопросом, почему, чёрт возьми, я не занимаюсь сексом с женщинами с полового созревания. Может быть, тогда это было бы не настолько ошеломляюще. Может, тогда обычное прикосновение её груди к моей, болезненное, но захватывающее, не лишало бы меня всех мыслей.       Опять-таки, может, и нет. Стараюсь собраться, чтобы воспользоваться возможностью прикоснуться к ней впервые.       Не могу ждать. Она никогда не ждёт, так почему я должна? Отстраняюсь от неё достаточно, чтобы протянуть руку, чуть раздвинуть бёдра, найти влажность между ними. И она мокрая. Определённое доказательство её возбуждения разрушает последние адекватно реагирующие клетки мозга - она хочет этого. Она действительно хочет меня. Интересно, была ли она возбуждена во время наших предыдущих встреч? Надеюсь, да... Не могу позволить себе тратить время на вопросы.       Андреа бессвязно шепчет мне в губы, скользит руками вверх и вниз по моей спине и раздвигает ноги шире. Понимаю, что не знаю точно, что делать. Возможно, мне всё-таки надо было позаимствовать эту книгу. Но боже, её плоть горячая, гладкая и шелковистая на кончиках моих пальцев, и я просто закрываю глаза и упиваюсь чувством её, всей её на мгновение. Кто-то стонет, и понимаю, в этот раз точно не я. - Да, - выдыхает мне в шею, - вот так...       Тогда её рука пробирается меж моих ног. Мы прикасаемся друг к другу одновременно, она намеренно имитирует мой ритм, мои движения, и это самая эротичная вещь, случавшаяся со мной. Стараюсь сосредоточиться. Это моё время, моя очередь. Но я не могу, потому что её пальцы так же яростны, как всегда, и вскоре чувствую, как мои собственные пальцы начинают дрожать и сбиваться, когда она подпаляет мои синапсы один за другим. Я не могу сражаться с ней. Я никогда не выиграю. И достаточно скоро принимаю поражение, и отпускаю её, и выгибаюсь на кровати с отчаянным криком, пока она заставляет меня кончать.       Недостаточно. Этого было недостаточно. Лежу бездвижно и пытаюсь мобилизовать свои ресурсы, пока она прикусывает кожу на шее, мурлыча. - Это было хорошо? - Да, - хриплю в ответ. Она знает, как это было, всегда знает. - Иди сюда, - мы снова целуемся, и я рискую драгоценной парой минут, чтобы прикоснуться к ней, чувствовать и ласкать, как я хочу, пока она благодарно не прижимается ко мне.       Прежде, чем смогу передумать и струсить, выцеловываю дорожку вниз по её телу. Она быстро понимает мой замысел и замирает в ожидании. - Помни, не обязательно быть совершенной...       Потрясающий вотум доверия. Бросаю на неё свой самый убийственный взгляд и получаю в ответ блестящий, несмелый, прежде чем наклоняюсь и... добираюсь до своей очереди.       Мне никогда не нравилось делать минеты. Это же совсем по-другому. Как и всё остальное, что мы делали, это чувствуется грязным, беспорядочным, небрежным и совершенным вместе. Прежде, чем мысли уйдут не в то направление, двигаюсь дальше, потому что хочу, потому что я хочу ощутить вкус и почувствовать её, и мне всё равно, как она будет об этом думать.       Как ни странно, это, кажется, правильный подход. Она впивается пальцами в мои волосы, шепчет что-то беззвучно, прижимается к моим губам, а после...       Она сделала это. Я сделала это. Я заставила её кончить. Конечно, мне ещё предстоит пройти долгий путь, прежде чем мы станем равны, и я, возможно, никогда не догоню, но это только начало. В голове бурлит и взрываются мелкие пузырьки, будто я выпила слишком много шампанского. И я хочу отпраздновать.       Целую паховую складку. Она дёргается и сдавленно вздыхает. Понимаю, моё лицо мокрое от подбородка до бровей. Ха! Теперь, наконец, настала моя очередь ухмыляться и спрашивать: - Это было хорошо? - Да, - бормочет она, глядя в потолок. - Думаю, да, - и прежде, чем я определяюсь, убить её или себя, она поднимает голову и одаривает меня мутной, но удовлетворённой улыбкой. - Ты шутишь? Это было замечательно, - приглаживает мои волосы. - Иди ко мне. Пожалуйста?       И я иду. - Не идеально, значит? - шепчу ей в губы, всё ещё раздражённая. - Я не заметила, - всё ещё чуть задыхаясь, - была слишком занята, чтобы делать пометки, - обвивает ногами талию, и сознание снова меркнет, когда она меня целует. Мы липкие и потные, но пока она очерчивает мой позвоночник кончиками пальцев, мне всё равно. Вот оно, время, когда беспорядок устроен не только по моей вине.       Теперь, когда мы обе удовлетворены, всё не кажется безумно срочным, но ни одна из нас, кажется, не хочет останавливаться. Мы не говорим, тишина не заставляет чувствовать неловкость. Как не чувствуется и особенной загруженности или значимости, если хотите. Нет более важных слов, чем прижать сосок зубами и выяснить, что заставляет её стонать и выгибаться. Слова, вырывающиеся из её губ, лаконичны и передают саму суть: "О... хорошо... да... пожалуйста!", и я наслаждаюсь ими. Она всегда была в состоянии уничтожить меня своим голосом. Хотела бы я знать слова, способные сотворить то же и с ней, но пока приходится действовать наощупь.       И это работает. Она дрожит и стонет под моими руками. Она была права. Между нами потрясающая химия. Она более чем готова двигать моими пальцами там, где ей больше всего хочется, шептать мне на ухо команды, которые, как всегда, я с радостью выполню - и в этот раз они для её удовольствия, не для моего. Выяснилось, есть большая разница между "Закинь ногу мне на плечо, чтобы я заставила тебя кончить" и "Надави большим пальцем прямо там, чтобы заставить кончить меня, О, Боже да!"       Как всегда, она возвращает услуги. Она отдает всё, что у неё есть, она опьяняет меня. Я в жизни никогда не проводила времени так хорошо. - О, Боже, - хрипит она в конце концов, срываясь, - у тебя неплохо получается, - целую в ответ. Её помада размазалась по всему рту и щекам, а осыпавшаяся тушь - лишнее доказательство. Волосы прилипают к вспотевшему лбу. Прекрасно. Снова целую её и удовлетворенно бормочу, когда она обнимает меня за шею.       В голову врывается мысль. - Сколько сейчас времени? - спрашиваю, прижимаясь к её плечу. - Ммм, - лениво потягивается она, - не знаю... Наверное... Вот чёрт!        И так быстро вскакивает на ноги, что едва не спихивает меня с кровати. В смятении оглядываюсь на будильник на тумбочке рядом. На циферблате 3:45. Водитель должен был забрать нас с совещания пятнадцать минут назад. - Чёрт, чёрт, чёрт! - восклицает Андреа, хватая одежду, очевидно, наугад, и пытаясь надеть всю её разом. Наблюдаю за ней, едва сдерживая смех. Это похоже на цирковое представление. Она паникует и кричит: - Миранда, давай же, собирайся!       Поднимаю брови, встаю с кровати и неспешно (намеренно качая бёдрами) иду к своей сумке от Tods и достаю телефон. Затем быстро набираю водителя и, дождавшись ответа, говорю непререкаемым тоном: - Встреча затянулась. Закончу к четырём тридцати. - Да, мэм, - послушно отвечает он перед тем, как повесить трубку. Поворачиваюсь к Андреа с ухмылкой.       Она смотрит на меня, застыв на одной ноге в попытке всунуть другую в штанину. Не знаю, зачем, ведь на ней ещё нет нижнего белья. Волосы растрёпаны и торчат в разные стороны, а ожерелье Шанель болтается в руке. Не успев опомниться, заливаюсь смехом, и это почти так же хорошо, как секс. Она раздражённо фыркает, краснеет, и я захожусь в новом приступе хохота. Это меня погубит.       С усилием возвращаю самообладание и прочищаю горло, прежде чем отобрать ожерелье и бросить его обратно. Она, наконец, отмирает и ставит ногу на пол, выглядя до нелепого смущённой. Беру её лицо в свои руки. - Урок первый. Я не отчитываюсь перед своим водителем. - Или кем-нибудь ещё, - ворчит она в ответ. - В основном, - соглашаюсь и целую напряжённые губы.       Она вздрагивает и бормочет между поцелуями: - Неужели они... не задаются вопросом, где мы... в офисе или..? - Наверное, - отмахиваюсь и тянусь к бледной шее. - Думаешь, они осмелятся спросить меня? - Они спросят меня, - хмыкает Андреа, но скользит ладонями вверх и вниз по моей спине. - Ты что-нибудь придумаешь. Ты ведь намного умнее, чем выглядишь.       Она отстраняется и смотрит на меня. Вежливо улыбаюсь в ответ. - Ты такая дерзкая, когда довольна собой, верно? - щурится она, а затем, не предупреждая, снова скользит пальцами между моих ног.       Хотела бы я сказать, что это не оказывает на меня такого же эффекта, как раньше. К сожалению, оказанный эффект даже больше, и вскоре я прислоняюсь к ближайшей стене, насаживаясь на её пальцы, пока она хихикает и проводит языком под ухом. Не могу думать, не хочу думать.       Когда голова перестаёт кружиться, на часах уже четыре часа. У нас есть полчаса, чтобы привести себя в порядок и спуститься к Кристиану Лабутену. Лучше сделать это за двадцать минут - на случай, если водитель приедет раньше. Он знает, что не сможет найти парковочное место, но лучше перестраховаться, чем сожалеть позднее. - Примем душ вместе? - предлагает Андреа.       Тогда мы можем опоздать ещё на час. - Выйду через пять минут, - отвечаю, подумав, и не обращая внимание на явное разочарование, ухожу в ванную.       Справляюсь за четыре. После многих лет необходимости выглядеть идеально каждый день я обладаю навыками почти изобразительного искусства, и к тому времени, когда она выходит из душа сама, я уже полностью одета и со свежим макияжем.       Андреа одевается и укладывает волосы, чтобы они выглядели как минимум презентабельно, как максимум - очень хорошо. Пока она красит губы, я говорю: - Я иду вниз. Была бы признательна, если бы ты оплатила номер, - открываю кошелёк и протягиваю ей стодолларовую купюру. - Этого должно хватить. - О, включу это в расходы компании, - говорит беззаботно. Узрев на моём лице выражение безмолвного ужаса, усмехается. - Шучу, - ну разумеется. Она ведь та ещё шутница. Бросаю купюру на кровать. - Эм, - запинается вдруг, - так, - поднимается с кровати, выглядя несколько встревоженной, и отряхивает юбку, - так ты... ты хочешь как-нибудь повторить?       Моргаю и иррационально надеюсь, что это не просто посторгазменная дымка. Смотрю ей в глаза и отбрасываю тысячу разных вариантов, прежде чем просто ответить: - Да. - О, - она кивает и откашливается. - Тогда, я думаю, это... У нас отношения или что-то вроде того, - затем быстро зажмуривается, будто поняла, как по-детски это прозвучало.       Незрело, по-детски, но да. И когда она снова открывает глаза, я киваю. Проводит рукой по волосам, растрепав их заново, и замечает: - Думаю, я буду рада, если Нейт действительно получит эту работу в Бостоне, - и горько усмехается.       Не лучшее время, чтобы говорить о карьере её бойфренда, но так как я всецело согласна с ней, позволяю словам сорваться. - Ну, возможно, я могла бы помочь с этим, - смотрит в ответ удивлённо. - Встретимся у входа, - а потом я выхожу из комнаты, и тело всё ещё приятно покалывает от нашей встречи.       Отношения. Думаю, эта мысль должна заставить меня чувствовать себя несколько виноватой. Вместо этого, всё, о чём я могу думать - как восхитительно и... взаимно это звучит. Отключаю часть разума, которая настаивает на том, что это не может ничего значить, не сможет развиться во что-то настоящее, не будет иметь последствий никаких, кроме отрицательных. Я не хочу сейчас думать об этом. Прямо сейчас я хочу заниматься сексом с Андреа при любой возможности и заставить её дрожать и стонать подо мной и не думать ни о чём другом.       Мне пятьдесят лет. Я только что поняла, что я лесбиянка. Я ухожу от мужа. Самое время немного повеселиться.