Рost scriptum

      Том вынырнул из-под руки Раймонда и потянулся. Сзади раздался недовольный бубнеж, ладонь альфы зашарила по кровати, и омега очень удачно подсунул свернутую подушку, на которой спал еще несколько минут назад. Рей притянул ее к себе ближе, втянул запах своей пары и довольно улыбнулся во сне. Том с теплотой улыбался, глядя как Рей поворачивается на спину, утягивая за собой подушку, а потом опять зарывается в нее лицом. Омега отступил и снова потянулся, он и так нежился в кровати слишком долго. Сегодня никак нельзя опаздывать.       Том проскользнул на пальцах до огромного окна и заглянул в щелочку между плотными шторами. Яркий солнечный свет тут же ударил по глазам, лишая на секунду способности видеть. Утро было прекрасным. Море неторопливо накатывало волнами на чистый песчаный пляж, пальмы шелестели своими большими листьями от легкого полного морской свежести ветерка. Омега плотно соединил шторы, наслаждаясь теплом солнечных лучей на своем лице. Он так же неслышно на пальцах выскользнул из спальни, притворил за собой дверь и прислушался. Раймонд спал спокойно, совершенно уверенный, что рядом его омега. Том еще раз улыбнулся, привалившись спиной к массивной двери и, постояв несколько секунд, двинулся дальше. Сегодня никак нельзя опаздывать.       Он переступал по коридору тихо и осторожно. Длинная череда дверей заканчивалась стеной-стеклом, через которое во всю сейчас светило утреннее солнце, согревая белый мрамор под ногами. Том заглянул в самую крайнюю дверь: переворошенная кровать, скомканная пижама на стуле, разбросанные листы на столе — Джон уже ждал его на кухне. Джон вообще больше всех, кажется, ждал этого дня. Омега осторожно затворил дверь.       Том развернулся к двери напротив и скользнул в комнату. Малыш Уилли безмятежно посапывал в своей кроватке. Их долгожданный, желанный, выстраданный ребенок. Самый последний шанс на все. Том провел по щеке малыша большим пальцем, склонился через бортик кроватки и поцеловал в спутавшиеся надо лбом золотистые кудрявые пряди. Уилли внешностью полностью походил на Раймонда, да и в поведении его уже были заметны характерные для старшего альфы черты. Осталось подождать годик-другой и можно будет с полной уверенностью сказать, что малыш — копия своего отца. Во всем. Том подержал в своих тонких пальцах еще по-детски пухлую ладошку своего сына и отступил, задергивая сказочный полог над кроваткой. Он катастрофически опаздывал, но не мог представить себе ни дня, который не начинался бы с поцелуя этого маленького альфы.       На лестнице раздался звонкий голос Джона       — Я его разбужу! — кричал омежка, громко топая по лестнице.       Том поймал его на самой верхней ступеньке, поцеловал в лоб и, показав старый как мир жест «тише», кивнул головой в сторону комнаты Уила. Джон виновато опустил глаза в пол. Том, подбадривая его, растрепал черные вихры и развернул мальчишку на 180 градусов, отправляя обратно вниз.       В отличие от торопливого Джона, Том спускался медленно, наслаждаясь теплом ступенек под ногами, смотрел, как за окном зарождается день, как солнце, пробиваясь сквозь купол, дарит тепло и настроение. Этот город сам по себе сыграл огромную роль в жизни их семьи. Марун принял их в самом ужасном состоянии.       Лайонель медленно, но верно отторгал их. Клан Хартманнов разделился на два лагеря, между которыми грозила вспыхнуть война. Тома не принимали, в нем видели угрозу, к тому же клану стала доступна секретная информация о причастности Тома к подпольным медицинским опытам. И хоть доказать ничего не удалось, одного слуха было вполне достаточно. Тем более, это было не так уж и далеко от истины. О разногласиях внутри клана стало известно остальной правящей верхушке города, хоть и причины утаивали. Том помнил, как Роберт и Рей сидели на кухне и ругались на тему: «Я все понимаю, но клан важнее». Благо все решилось само собой. Очередная беременность вновь стала испытанием на прочность. Их отношения все еще были далеки от идеала, Этьен беспрерывно подливал масла в огонь, не говоря уже о том, что творилось снаружи, но увидев Тома, скорчившегося на полу в ванной в приступах рвоты, Рей принял только одно решение.       — Уезжаем.       — Куда?       — Туда, где тебе помогут.       — Наиль Круа будет очень зол.       — Разберемся.       Год в Севоле был ужасен. Том трижды был на волосок от смерти, малыш Уил родился с тяжелейшими осложнениями, Этьен вляпался в какую-то крупную авантюру, за которую даже посидел в тюрьме несколько дней, Джон из-за всех неожиданно свалившихся на него семейных дрязг закатывал истерику за истерикой с требованиями вернуть его домой, Раймонд второй раз в жизни допустил мысль о самоубийстве… Том просто бросил перед Реем кучу почтовых бумаг, которые наверняка касались застоявшегося в Лайонеле завода, из середины конвертов вывалилась брошюра с рекламой нового туристического города на берегу моря. Им всем нужен был отдых. Решение было единогласным.       В Маруа теплом было пропитано все: земля, вода, люди, жизнь. В этом городе-государстве, в единственном в мире, не было деления на слои и уровни. Здесь легко и свободно дышалось всем, поэтому отпуск сначала затянулся, а потом наоборот растянулся надо полагать на всю оставшуюся жизнь.       На кухне испекли праздничный торт, и хоть Том принимал в этом минимальное участие, все равно ощущение причастности к чему-то общему, дружному и такому семейному распирало его. Он еще не привык, что он не один. Но постепенно и эта привычка в одиночку решать все и вся, контролировать любую ситуацию, сходила на нет.       Семья Нортонов, вошедшая в этот дом в качестве прислуги — стала едва ли не самыми близкими для потерявшихся Хартманнов. Омега Элиза и ее старшая дочь — Ясвена взяли на себя хозяйство, особенно после того, как увидели, насколько Том не владеет даже элементарными навыками в приготовлении пищи. Альфа Лим был в качестве помощника Рея в обустройстве филиала завода «Хартманн-с корпорейшен» здесь, в Маруа. Еще у них было двое детей приблизительно возраста Джона, из-за чего в доме всегда царил детский смех и легкий беспорядок.       Том вместе с Элизой и Ясвеной наблюдали, как Джон неуклюже выписывал на торте «С Днем Рождения». Для всех это было первое полноценное семейное торжество с подарками, вкусностями веселыми играми, праздничной музыкой и антуражем. Когда закончили с тортом дети пошли развешивать шарики и гирлянды по огромной гостиной. Том же поднялся наверх, чтобы разбудить всех оставшихся.       На лестнице ему навстречу торопился Рей. Он был не выспавшийся, злой и какой-то растерянный. Он не ответил ни на один вопрос, только сжимал губы и мял в кулаке бумажку. Том аккуратно, погладив костяшки расправил пальцы и вытащил белый прямоугольник.       «Я ухожу. Не ищите меня. А если все-таки найдете, сделайте так, чтобы я об этом не знал. У меня другие планы на жизнь, не совместимые с вашими, так что себя считаю полностью оправданным. Простите и прощайте.»       Том бессильно привалился спиной к стеклу.       — Я знал, что он уйдет. Чувствовал… Но не думал, что сегодня.       — Куда?       — Туда, где тень Луиза будет над ним не властна.       Рей навис над ним, впечатав кулак в стекло.       — Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты говоришь загадками.       Том пожал плечами.       — Он одержим химией. Он у Наиля. Через пару дней нам пришлют весточку.       — Ты знал, что он уйдет. Ты знал, куда он уйдет. И никому ничего не сказал?       — Да, потому что это его право.       — Право на что?       — На выбор. На свободу. На ту жизнь, которую он хочет. Это у нас нет выбора, а у него есть, потому что он — один.       Раймонд отвернулся, пытаясь сдержать слезы. Том спокойно обнял его со спины.       — Ты еще будешь им гордиться. Все мы. У него большой потенциал и очень суровая мотивация. Он сделает то, чего не сумел я.       Наверху проснулся Уил, он звал папочку или братика, чтобы его вынули из кроватки. Внизу, неверно истолковав шум на лестнице, принялись кричать «С днем рожденья!», «Поздравляем!» и петь известную всему миру песенку. Двое, альфа и омега, связанные самой судьбой, стояли в объятьях друг друга, пытаясь удержаться и удержать друг друга на краю пропасти.