доброй охоты

В Инсомнивилле ничего не будет происходить. Никогда ничего не будет происходить. Рыжий, обаятельный, беззаботный и немного замученный мужчина, которому слегка за тридцать, не познакомится с симпатичной девушкой или интересным парнем, не угостит её или его выпивкой в баре, который отделён прозрачной стеной от прачечной. Смуглый загадочный бармен и яркая блондинистая управляющая прачечной не будут пособничать и не помогут медноволосому душегубу замести следы похищения. Румяный и улыбчивый продавец в магазинчике 7-11 на круглосуточной заправке при выезде из города не будет устраивать дешёвые спецэффекты и не предоставит место работы как очередную станцию в квесте на выживание. Загородное поместье потомственного графа, которого весь мир считает убитым в заложниках у террористов, на самом деле воспитавших его и убитых потом им же, не будет последним пристанищем жертв вашего дружелюбного соседа, оказавшегося маньяком, и его милых друзей. Бен проснётся ближе ко второй половине дня. Он будет дезориентирован и поначалу подумает, что всё это сон. Но когда он закроет глаза на несколько секунд, откроет их, то пространство не изменится. И как он оказался в каком-то подвальном помещении привязанный к деревянному стулу со спинкой? Узлы будут крепкими и завязанными по несколько раз. Вокруг груди, вокруг шеи, вычерчивая геометрические фигуры. — Узел Синдзю*, — будет раздаваться знакомый бархатный, но леденящий кровь голос, — аккуратнее с ним. — Ну ты и кусок дерьма, Джозеф, — Харди плюнет под ноги мужчине кровь и слюни. — Что, неудачный сексуальный опыт в подростковом возрасте? Или проблемы с родителями? — блондин будет беситься, не переживая о последствиях. Джо тихо рассмеётся, обнажив свои прекрасные зубы. — Мне нравится эта твоя ребяческая смелость. Это веселит. — А мне нравится, что тебя скоро повяжут. Думаешь, меня не будут искать? — Не будут, — улыбка не сойдёт с лица Маццелло. — Думаешь, вас не загребут? — парень будет выплёвывать слова, резко напрягая шею, отчего узлы неприятно саданут её. — Тихо, мальчик, тихо, — Джо подойдёт осторожно, незаметно, сядет на тренированные ноги Бена и потянет за верёвку, запрокинув блондинистую голову. Харди будет противно смотреть ему в глаза и неприятно ощущать себя под ним. Он отведёт взгляд и не ответит на требовательный и жадный поцелуй. Но когда воздуха перестанет хватать, то непроизвольно поддастся и разомкнёт губы. Маццелло сойдёт с ума ещё больше, а Бен, воспользовавшись ситуацией, прикусит его нижнюю губу, отчего Джо сначала приятно угукнит, а потом вскрикнет от боли. Харди, будто в тарантиновском фильме, вцепится намертво, а Маццелло, не растерявшись, надавит на больной затылок Бена, от чего тот зашипит и отпустит. Рыжий попробует что-то сказать, вытирая кровь с подбородка, но блондин стукнет его своим лбом, мужчина пошатнётся, едва не завалившись, и встанет, довольно и возбуждённо радуясь боевому настрою парня. — Очень хорошо, — Джозеф продолжит вытирать кровь, не собирающуюся останавливаться, и, надев сопротивляющемуся Бену мешок на голову, переместит его в большой зал с бархатными гобеленами, удобными диванами и высокими стульями. Напряжённый слоёный воздух будут разрезать тревожный треск камина, постукивание зубов собрата по несчастью и квартет для сопрано, альта, тенора и баса из «Реквиема» Моцарта. Джо снимет чёрные мешки с обоих, и жертвы, переглянувшись, познакомятся: худощавый, невзрачный парниша посмотрит со страхом и непониманием, крепкий и растерянный Бен — с сожалением и обидой. — Какая приятная встреча! — дубовые двери с непонятными узорами отварятся, и в залу войдёт высокий атлетически сложенный шатен с пронзительными глазами цвета Северно-ледовитого океана и с идеальной щетиной. — Бенджамин, — он встанет рядом с Джо, засунет руки в карманы дорогих классических брюк и кивнёт каждому, — Вильям, мы рады приветствовать вас здесь. Джо также будет лучезарно улыбаться. Кровь из губы снова потечёт, и незнакомец, вытащив платок из нагрудного кармана, заботливо вытрет капли с подбородка и губы, повернув голову Маццелло к себе. — Господи, ещё засоситесь, — Бен закатит глаза и отведёт взгляд к огромному окну, открывающему вид на зелёную лужайку и ярко-зелёные деревья, кажется, переходящие в лес. — Ну что ты, Бенджамин, я понимаю твою злость, — скажет приятный, успокаивающий бархатный голос. Харди будет помнить, что, если преступник идёт на контакт, его можно разговорить и вывести. На чистую воду или из себя. Но Бен будет молчать и играть желваками, сдерживая слёзы от обиды. Ему не будет обидно, что он может умереть, не дожив до двадцати пяти. Ему не будет обидно, что он не успел так много сделать. Ему не будет обидно, что понравившийся человек оказался больным психопатом. Ему будет обидно, что самого Бена «Малибу» Харди, одного из лучших учеников полицейской академии штата Мэн поймали на удочку даже не в первый день его работы, а через неделю после выпуска. «Держи, мам, вот диплом, на котором удобно резать овощи. Меня, например» — Почему я? — из самокопания вдруг вырвет дрожащий и подавленный голос второй жертвы. — Гвилим, почему? Ты же мой друг… — Вот именно! Ты мне нравишься! — высокий шатен отзовётся энтузиазмом и азартом. — И я хочу, чтобы ты остался. Остался навсегда. Я хочу запечатлеть наш лучший момент дружбы. — Но как? — парень заплачет от непонимания и страха. Бену не потребуется ответ на этот вопрос. Он сам его найдёт. Когда подумает о выходе, его взгляд наткнётся на приоткрытую дверь, которую Гвилим не закрыл за собой, и рассудок поплывёт. На ядовито-мятной стене будут висеть головы, трофеи с охоты. Только головы не животных. А людей. Бен также заметит ружьё над камином, шпаги, воткнутые в шпажницу, как зонтики. И кожаное кресло возле камина, кажется, будет из другой натуральной кожи. Бен также не будет ничего слышать и понимать, когда Гвилим будет говорить что-то о сезоне охоты, а Джо перебьёт его на монолог о пищевой цепочке, о том, что пора жертве и хищнику поменяться местами. Харди снова переместится к зеркалу в туалете круглосуточного магазинчика и допишет пятый, забытый пункт. циклоид - очень умный - маска балагура - изменчивость в поведении и речи - биполярная смена настроения Но какая будет разница, верно? Какая разница, убьёт тебя шизофреник или олигофрен? Бен пропустит момент, как его и совсем распустившего сопли Вильяма развяжут какие-то люди в масках, оставив возле опушки леса. Как они здесь оказались? Он не сразу заметит, что они оба будут одеты как простолюдины из девятнадцатого века, но без обуви: влажная июньская земля будет впитываться в его подошву. Он не сразу поймёт, что запястья так и останутся связанными. Зато Харди моментально, инстинктивно среагирует, когда почувствует босыми ступнями через землю топот от копыт и услышит со стороны леса лай борзых. Вильям побежит куда-то в сторону, а Бен выберет поле. Он успеет перебежать в другую часть леса. Но пугать будет одна мысль: позади него собаки. Там чёртовы собаки, которых просто так со следа не сбить. На Джозефе и Гвилиме будут кипельно-белые рубашки, тёмные удобные брюки, в которых выезжали графы на военные действия и охоту, и высокие сапоги. Джо будет в угольно-чёрной треуголке, расшитой золотыми нитками по краям, подходящей под бордовый камзол. Гвилим предпочтёт фиолетовый камзол с серебряной расшивкой, а вместо шляпы — прекрасная метафора вызова природе — голова оленя с величественными рогами. Оба будут скакать на крепких арабских жеребцах, уверенно держа поводья цепкими пальцами в изящных перчатках, догоняя разномастных борзых, взявших след добычи. Бенджамину будет тяжело бежать без обуви и со связанными руками, которые не будет возможности освободить из-за весёлого лая приближающейся собаки (кажется, одна) и отсутствия в лесу выступающих камней или острых веток, которыми можно было бы разрезать натирающую верёвку. Бен не сможет узнать судьбу Вильяма. Он наткнётся на ручеёк и, наплевав на наверняка громкие всплески, зайдёт по щиколотку в воду, потому что не останется сил перепрыгивать, чтобы добраться до большого валуна. Затылок пронзит боль, в глазах поплывёт. Это от голодания. Харди кое-как доберётся к камню и начнёт елозить руками о самый точёный угол, едва ли не плача от усталости и вообще всей жизни. Когда верёвка спадёт, а сил совсем не останется, он упадёт в воду, встав на четвереньки, засунет голову в водоём и закричит из последних сил. Прибежит пёс, виляя хвостом и скалясь. Он вцепится Бену в ногу, но подоспеет Джо, ловко спрыгнув с коня, и оттащит борзую, похвалив её за прекрасную работу и потрепав по спине и голове. Харди, весь мокрый, уставший, грязный и покусанный, будто сбежавший от хозяина-тирана, не найдёт в себе силы бороться с Маццелло, его хватит только на заплетающийся бег и непонятные бурчания. Когда Джо схватит его, подойдя сзади, парень попробует сопротивляться, но все эти тупые удары и бесполезные брыкания не дадут никакого эффекта. Они повалятся на землю; Джо всё также будет держать мёртвой хваткой Бена, прижатого со всех сторон, чуть ли не задыхающегося землёй и нездоровой любовью. Пёс будет изредка беспокойно лаять, тревожа коня, фыркающего и бьющего копытом рыхлую землю. На секунду, когда Бен возьмёт передышку, а Джо покажется, что тот сдался, замолчат и собака, и конь. Весь мир превратится в огромный вакуум, в котором не будет ни воздуха, ни звуков. Медноволосый наклонится ещё ближе и обожжёт блондину ухо словами «Не бойся, я не отдам тебя Гвилиму. Не отдам. Ты только мой». Бен найдёт в себе силы только на «Иди нахер, ублюдок». Он захнычет пустыми слезами, как мальчишка, захочет, чтобы всё это уже поскорее закончилось, как вдруг — Что это? — Джо растеряется и подскочит от звука выстрела. Бен, воспользовавшись ситуацией, выберется из-под отвлёкшегося мужчины. Точно. Когда берут охотничьих псов, оружие не требуется. Значит стрелял не Гвилим и уж точно не его жертва. — А что, непонятно? — Харди будет тяжело дышать, упершись о колени. — Это глок, оружие, которое используют полицейские штата. — Что? — глаза Маццелло будут лихорадочно бегать по пейзажу. — Этого не может быть! — Я же говорил, что за мной придут, — Бен улыбнётся, размазав грязь на лице тыльной стороной ладони. Утром, когда Бена будут переодевать в одежду «для охоты», позвонит один из друзей, Микки. По неосторожности Харди выронил телефон в туалете бара, и Рами будет особенно нервно протирать бокалы и переглядываться с не менее обеспокоенной Люси через витрину. Оба будут следовать пункту «Не отвечай на звонки, предназначенные жертве», относящееся к своду правил и требований, разработанному в основном Гвилимом. Когда Бена будет связывать Джо, особенно медленно и заворожённо, чуть ли не спуская в штаны от одной мысли происходящего, в пустой бар зайдёт друг Бена, так рьяно названивавший ему всё утро. Малек выпучит глаза, потому что интуитивно поймёт, зачем пришли — вау, такого ещё не было — и сделает вид, что ничего не происходит, когда его спросят о светловолосом крепком парне, которого последний раз видели с каким-то местным. Бармен равнодушно пожмёт плечами, отдаст телефон беспокойному посетителю и скажет, что он, кажется, видел, как Бен куда-то уехал без «того, с щетиной». За все пятнадцать охотничьих сезонов ни разу не поступило ни одного тревожного звонка или вызова блюстителям порядка. Шериф Барнетт часто заглядывал к Гвилиму в гости, потому что во времена, когда он был помощником шерифа, утешил маленького мальчика, чьи родители оказались террористами и свели счёты с жизнью (читать «террористы похитили малыша из-под носа состоятельных родителей, не отдали его при выкупе, воспитали, а когда тот подрос, пострадали же от его рук»). Насколько шериф был толст и не сообразителен, настолько же он был наивен и глуп. Виной тому слишком удобная зона комфорта и отсутствие преступлений. Именно поэтому, когда беспокоящийся однокашник Харди заявится в офис-дом Барнетту, тот сначала тактично пошлёт его куда подальше, а затем всё-таки выслушает и снова пошлёт куда подальше. Когда Бен очнётся в одном из подвалов поместья Гвилима Ли, Микки предпримет крайние меры: он позвонит в 911 и сделает ложный вызов. Объяснит, что в Инсомнивилле происходят какие-то очень странные дела, что есть подозрение на похищение и нападение. Его не воспримут не всерьёз, будут просить подробной информации, но буквально через пару часов на другую линию 911 поступит звонок от туристов, остановившихся на обочине, которые увидят Вильяма, догоняемого длинноногой борзой. Пока мужчина в очках и клетчатой рубашке будет стараться отцепить собаку от бедного истерящего парня, его жена успеет сделать вызов в службу экстренной помощи, прежде чем её телефон и голову проткнёт стрелой с ярко-красным оперением. Гвилим покажется из леса на резво скачущем коне (из-за рогов оленьей головы сначала покажется, что это и есть олень) и, оглушённый воплями мужчины, жену которого только что убили, свистнет собаке, чтобы та взялась за незнакомца, а сам спрыгнет с коня и пойдёт добивать друга, просящего о пощаде. Бен будет в победной растерянности, а Джо будет сохранять азартную удовлетворённость. Он подойдёт к коню, совершенно спокойно повернувшись с Харди спиной, достанет шпагу, прикреплённую к седлу, бросит её блондину, а сам вытащит свою, которую Бен в упор не замечал до этого. — Что? — юноша совершенно потеряет нить происходящего, но примет очередную игру от Джозефа. — Ты уверен, что лис и заяц дерутся на ножах после преследования? — Заткнись, Бенджамин, — Маццелло примет приветственную стойку фехтовальщиков и подождёт, пока Бен ответит ему. Конечно, тот не ответит, но неожиданно сам для себя сделает выпад. Джо уклонится, а Бен пожалеет о том, что сделал первый шаг, тем самым показав, что он в очередной раз играет по правилам этого психопата. И почему? Сначала покажется, что перевес будет на стороне рыжего, но, когда блондин услышит вой сигнализации, почувствует подмогу со стороны, у него откроется третье дыхание, и Маццелло не ожидает такого напора. — Ничто так не бодрит, как возможность выжить, — по-дьявольски улыбнётся Джо и с новой силой схлестнётся с таким удивительным и способным Беном. Харди покажется, что Маццелло совсем ополоумел, раз продолжает биться, прекрасно понимая, что его другу наверняка уже пришёл конец, а полиция вот-вот застанет это зрелище. Когда мужчина выбьет у парня оружие из рук, он подойдёт (не)достаточно близко и прижмёт его к камню, о который были разрезаны верёвки, стягивающие запястья. Он поднесёт к светлой шее тонкое холодное лезвие, и Бен побоится сглотнуть, так близко будет он от смерти. — Знаешь, что мне нравится во всей этой истории, Бенджамин? — тёмные глаза будут лихорадочно изучать лицо напротив. — Это весело, когда ты на шаг впереди, но ещё веселее, когда зайчик пытается обмануть лиса. Ты так ничего и не понял, глупый зайчик. Харди рассмеётся, громко фыркнув, и его шею слегка полоснёт, но он совершенно не обратит внимание на такую царапину. Сначала Джо улыбнётся такой реакции, а потом раздражится: нахмурится и будет спрашивать, плеваться в лицо вопросом «Что смешного?». — Мне так жаль, Джо, — Бен продолжит подозрительно хихикать, — полиция, кажется, проехала мимо. Вот остолопы. Всё веселье оставили нам. Только знаешь, ты себя выдал. — Где? Когда? — раздражение так быстро наступит Маццелло на горло, что он опустит шпагу. — Ты испугался выстрела, потому что пистолет из нас четверых есть только у тебя. бах Раздастся оглушающий выстрел, от которого заскулит собака и заржёт конь, вставая на дыбы. Одежда Бена запачкается алыми каплями, Джо выпустит шпагу из рук, его колени подкосятся, он схватится за грудки Харди обеими руками, совершенно наплевав на боль в левой ладони, посмотрит ему в глаза, скажет «Воспитанные мальчики так не поступают…» и упадёт замертво. Когда Бен будет пытаться отбиться от Джо, схватившего его со спины, Гвилим, спрыгнувший с рыже-красного коня, стремительно приблизится к ползущему задом Вильяму и занесёт клинок, чтобы обезглавить хнычущего и умоляющего друга, но его отвлечёт выстрел. Вроде бы оружие на всякий случай с собой всегда берёт Джо… Обернувшись, Ли увидит одним глазом, что его собака будет лежать в стороне, а это невольное третье лицо, случайно оказавшееся не в том месте не в то время, развалившись на траве, будет держать в руке пистолет. — Мне почти жаль, Джо, — как-то хладнокровно и тяжело дыша, скажет Харди, — но не стоит лисе недооценивать зайцев. Джозеф зайдётся смехом, лёжа на спине с запрокинутой головой. Он захлебнётся собственной кровью от истерического смеха, выдавливающего слёзы из глаз и последнее: — Нет, Бенни, самое интересное впереди. Бен услышит и увидит, как к их полю боя будет бежать наряд полиции, держа наготове пистолеты и занимая удобные за деревьями позиции. — Полиция Фрайберга, опустите оружие! — послышится откуда-то слева, и Бен поставит пистолет на предохранитель, чтобы выпустить его из рук. Но — Опустите оружие, сэр, — повторится снова. — Да я пытаюсь! — Харди не поймёт, что это за ночной кошмар, что это за невозможная дебильная ситуация, потому что почему чёртов пистолет намертво приклеен к его руке? ? ? — Сэр, опустите пистолет, иначе мы примем меры. — Я Бен Харди, неделю назад выпустился из академии Кингса… — но у Бена не получится даже пальцев разжать. Он случайно наткнётся взглядом на лицо Джо, застывшее на нём слегка улыбающейся мёртвой маской. Даже насмехающейся. «Ты так ничего и не понял, глупый зайчик» А если бы Бен был в перчатках, как Джо? Приклеилось бы? У полицейских есть одно правило, которое всегда спасает им жизни, но никогда не спасает жизни подозреваемых. Если после третьего предупреждения вежливая просьба не срабатывает, они имеют полное право выстрелить. Что и произойдёт с Бенджамином «Малибу» Харди, рука которого намертво окажется приклеенной к рукоятке пистолета. Полицейским будет всё равно. Перед ними мастерски будет выстроена ситуация, о которой Бен догадается за несколько секунд до продырявливания пищевода и лёгкого. Отлично сработано, Джо. Просто отлично. Бен будет лежать на июньской земле, сжимая свободной рукой свежую траву и рассматривая чуть качающиеся кроны деревьев, с которыми будет играть невозможно-яркое солнце. Он услышит, как по рации вызовут бригаду скорой помощи, почувствует, как кто-то безуспешно попытается вытащить пистолет из рук (Наверное, спазмировалось. Говорил же не стрелять). Но уже не увидит и не услышит, как через некоторое время приведут Гвилима, который будет истерить, как он не думал, что обычная ролевая игра развернётся какой-то кровавой баней, как его и друга подстрелит какой-то ненормальный, проезжающий мимо. Бен не узнает, как Гвилим потом выберется из этой ситуации — согласитесь, не все козыри у него в рукаве — и выберется ли вообще. Так же как и не узнает, что его беспокойного друга Микки потом окликнет Рами, предложив выпить за счёт заведения, и на одного жителя Инсомнивилля станет больше. Но это ненадолго. В Инсомнивилле ничего никогда не будет происходить.