***
В финансовом вопросе Джастин был слишком принципиальным. Учёба — это одно дело, а на карманные расходы он предпочитал зарабатывать самостоятельно, набирая многочисленные смены в кафе. В отличие от Крейга, он не видел ничего зазорного в том, чтобы таким образом зарабатывать деньги, даже если для этого требовалось разносить заказы и убирать со столов. Джастину очень хотелось, чтобы отец гордился им, поэтому он старался поддерживать свою финансовую независимость. Но, по всей видимости, взгляды на этот вопрос у них были абсолютно разные. Подписывая в отделе кадров необходимые документы о принятии на работу, новоиспеченный научный сотрудник чуть не охнул в голос, увидев на белоснежной бумаге цифру с привлекательным количеством нулей. Конечно, она не заоблачная, но по сравнению с тем, что он получал в кафе, разница была очевидной. Теперь вопрос финансовой независимости от отца выглядел весьма неоднозначно, ведь Крейг стал его непосредственным начальником. Успокаивало Джастина лишь то, что за его труд назначенная сумма оказалась вполне адекватной и нисколько не завышенной. Отец был не из тех, кто использовал семейные узы в подобном ключе. Просто так раздавать деньги он уж точно не собирался, придерживаясь мнения, что только достойный труд может быть высоко оплачен. Джастин знал — как только ему подпишут документы о приёме на работу, путь в кафешку, кроме как в роли посетителя, будет закрыт навсегда. Может, оно и к лучшему. Если не слушать бунтующую гордость, это единственный и самый подходящий вариант, чтобы начать свою карьеру. Немногим выпадает такая счастливая карта. А если что-то пойдёт не так, с таким багажом знаний, который он может получить, работая в Фьюжн Фармаколоджи, его с руками оторвут в любом другом научно-исследовательском центре. С другой стороны, Крейг предоставил ему возможность развиваться в этом направлении ещё со школьной скамьи, поэтому хотелось отплатить той же монетой. Всё-таки отец, пусть по-своему, но старался. Работать на отца Джастин считал своим долгом. Его наставник — Дэвид Кэмерон — вложил в сына своего школьного друга всё, что было возможно. Сейчас, по прошествии нескольких лет, потраченных на обучение Джастина, он не мог не признать, что парень гениален. Профессор сразу почувствовал, когда ученик стал ему ровней, а в каких-то моментах даже превосходил своего учителя. Джастин впитывал новую информацию как губка, а его идеи были более чем жизнеспособными, прогрессивными и смелыми. А когда дело дошло до практики, он без особого труда доказал, что способен на многое.***
Будучи прагматичным, Джастин не растрачивал законно заработанные деньги, а откладывал большую часть на чёрный день. Единственное, на что он был готов их тратить, так это на машину. Любовь к автомобилям была больше, чем просто хобби — он вкладывал в них свою душу. И теперь он решил поднакопить на кое-что стоящее, поэтому был не против переработок в будни за отдельную оплату. Что не сделаешь ради своей заветной мечты? Следующим шагом было отдельное жильё. Поэтому, как только представилась такая возможность, он сразу ею воспользовался. Джастин снял небольшую квартиру с видом на парк. Светлые стены цвета слоновой кости, высокие потолки, большие окна. Мебели было немного — только самое необходимое. Встроенный шкаф, занимающий одну из длинных стен, небольшой столик со стеклянным верхом, два кресла у окна, комод и большая двуспальная кровать. Комната от остального пространства отгораживалась раздвижной дверью. Рядом с прихожей находились туалет и душ. Кухня была маленькая, но начинённая всем необходимым: холодильник, стол, несколько стульев, шкафчики, электрическая плита с микроволновой печью. Джастин очень любил готовить и получалось у него отменно. Это умение он перенял от матери, которая постоянно привлекала его к приготовлению различных изысканных блюд. Он даже завёл блокнот, в который записывал понравившиеся рецепты. Крейгу это занятие сына категорически не нравилось, как и то, что Дженнифер прививала сыну любовь к музыке. Идя наперекор мужу, она наняла репетитора, который обучал его игре на гитаре. После развода Дженнифер с младшей дочерью Молли переехали. Репетитор тут же исчез, но продлившееся несколько лет обучение не прошло даром. Джастин прекрасно играл, но только в отсутствии отца, так как того это сильно раздражало. Несмотря на натянутые отношения с бывшей супругой, Крейг всё же поддерживал связь с дочерью. Джастин остался с ним, так как был привязан будущей работой и, чтобы не гневить Крейга, изображал из себя послушного сына. Отец гордился им. Он старался брать его с собой на самые громкие научные мероприятия, приёмы, выставки и конференции, представляя его своим знакомым — ведущим учёным с мировыми именами. Такие знакомства обычному выпускнику академии даже не снились. Съехать из дома отца было первоочередной задачей. Самой главной причиной для этого являлось то, что Крейг никогда бы не принял нетрадиционную ориентацию сына. О том, что его вообще не привлекает противоположный пол, Джастин понял ещё лет в тринадцать. А когда его губы узнали вкус поцелуя с мужчиной, всё окончательно встало на свои места. Был ли он шокирован или испуган этим открытием? Нет. Он смог принять себя и подстроиться под общепринятые нормы общества, при этом не отказывая себе в удовольствии, зная, какой эффект на мужчин производит его внешность: особенно пухлые губы, подтянутое тело и голубые глаза. Любовь к громкой музыке привела его в ночные клубы. Это стало ещё одной тайной, надежно скрываемой от отца. Обладая природной гибкостью, он неосознанно собирал вокруг себя заинтересованных женщин и мужчин, во взгляде которых безошибочно читалась похоть. Джастин не любил такое внимание, поэтому старался абстрагироваться, закрывая глаза, полностью отдаваясь ритму. А когда он, уставший и раскрасневшийся, уходил с танцпола, ему постоянно приходилось отказывать в близости и уворачиваться от рук, жаждущих коснуться его покрытой испариной кожи. Он слишком уважал себя, чтобы подпускать любителей тёмных углов и туалетных кабинок, считая это унизительным. Сексом, по его мнению, нужно заниматься в комфортных условиях, а ещё лучше, если в его основе будут сильные обоюдные чувства или хотя бы влюблённость. Однодневок он не признавал категорически. Сам он по-настоящему никогда не любил. Чувства были, но он не считал это любовью, скорее симпатией, позволяя любить себя, а не наоборот. На тот момент он встречался с милым, харизматичным молодым человеком по имени Итан. Это был ещё один повод обзавестись собственным жильём. В своё время их объединила страсть к машинам. Оказывается, парни не только учились в одном и том же месте, они оба были завсегдатаи гоночных мероприятий, проводившихся в Уэмпуме* каждые выходные. У Джастина тогда была неплохая машина, на которой он частенько участвовал в гонках. Узнав своего однокурсника, он не мог не познакомиться с ним, учитывая схожесть их интересов. К слову, ему всегда нравились кареглазые брюнеты. Теперь они договаривались, чтобы вместе поехать на гонки, а во время учёбы их общение стало более тесным. Они подсаживались друг к другу на общих лекциях, ходили в кафетерий и вскоре стали видеться даже после занятий. В общем — не разлей вода. В один из вечеров Джастин остался у Итана дома, чтобы посмотреть какую-то очередную глупую комедию под пару банок пива. Тогда всё и случилось. Шутка за шуткой, остроты, щекотка в ответ на дерзость, долгая пауза. Они почти одновременно осознали, что не могут больше сдерживаться, что желание прикоснуться стало настолько сильным, что противостоять этому больше невозможно, так же как и обманывать себя, считая, что между ними просто дружба. Время остановилось. Неуверенное прикосновение, ещё одно… Их губы наконец столкнулись. Реальность растворилась в сбитом дыхании, трещащей по швам одежде, ласках, стонах и предвкушении чего-то запретного и сладкого. Теперь их общение дополнилось не менее приятной близостью, которая привела к осознанию, что они теперь пара. По мнению Итана, они идеально подходили друг другу и позиция Джастина как топа его полностью устраивала. От Крейга эти отношения вполне успешно получалось скрывать. Он не проявлял большого интереса к личной жизни сына, считал главным его учёбу и работу в центре. Отработав почти полтора года, Джастин наконец осуществил свою давнюю мечту. Ягуар Ф-Тайп Р. Белый, дерзкий, быстрый. Крейг даже не удивился такому выбору: — Не спорю, дорого и красиво. Но абсолютно непрактично для города, — констатировал отец, увидев новую машину сына. — Хотя девочки теперь за тобой табунами будут бегать, — двусмысленно подмигнул он. — Мне нравится, что ты наконец-то начинаешь соответствовать нашему кругу общения. А главное — ведёшь себя прилично. Ничего, со временем пополнишь свой гараж чем-нибудь более престижным и практичным. Несмотря на то, что не все мысли, которые озвучил Крейг, были приятными, Джастин не решился махать красной тряпкой перед быком, а намеренно потешил самолюбие отца: — Я всё ещё придерживаюсь нашего уговора — нет наркотикам и женщинам! — нисколько не солгал он. — Так что не стоит критиковать мой выбор. Крейг по достоинству оценил его дерзость и даже умудрился его шутливо высмеять. Если бы он только знал, что первым, с кем Джастин переспал в этой шикарной машине, был Итан, Крейг бы так не смеялся…***
В одно не предвещающее никакой беды утро в квартиру Джастина пришёл Крейг. Именно в это воскресенье они были приглашены на очередной приём, посвященный каким-то очередным инновационным методам. Как бы он ни отказывался, отец настоял на том, что они обязаны быть там вдвоём и для этого придётся пожертвовать выходным. Джастин особо не вникал в тему данного приёма. В этот раз он пойдёт туда лишь потому, что его попросил Крейг. И всё будет так же, как всегда — ему неприятны все те люди, которым его каждый раз представляли. Напыщенные, самовлюблённые кретины. Складывалось впечатление, что почти каждый из них был уверен в том, что именно он здесь самый умный и незаменимый. Нормальных — единицы. Чёртова элита. Поэтому, входя в шумный зал, он натягивал свою дежурную улыбку, подавая руку для приветственного рукопожатия каждому, к кому подводил его отец. Он мог бы поклясться, что из всех приглашённых мужчин не менее пятнадцати процентов — геи. А добрая половина этих пятнадцати процентов плотоядно его разглядывала. А один из таких скрытых гомосексуалистов, несмотря на свой преклонный возраст, даже не постеснялся пристать к нему в туалете. Джастин вымыл руки и собирался уходить, когда из дальней кабинки вышел тот самый тип. Подойдя вплотную, он сжал ладонью его ягодицу. Глядя в удивлённые глаза в зеркальном отражении, он качнул головой в сторону приоткрытой дверцы и хищно улыбнулся, прохаживаясь скользким взглядом по молодому телу. Вывернувшись из рук похотливого старика, Джастин поспешно вышел, стараясь сохранить самообладание, чтобы не ударить того по лицу. Это было слишком унизительно. Неужели он производит такое впечатление на окружающих? Джастин как раз выходил из душа, когда заметил отца, стоящего в коридоре. Но было уже слишком поздно. Увидев друг друга, они застыли — Джастин от испуга, а Крейг от смущения, потому что его сын был абсолютно голым. Итан, пришедший вчера поздно вечером, забыл закрыть дверь изнутри. Крейг даже успел пожелать доброго утра перед тем, как оно перестало являться таковым. Джастин ничего не успел предпринять, так как следом за ним из душа вышел Итан. Он, не заметив появления третьего лица, с оттяжкой шлёпнул его по покрытой мелкими капельками воды упругой аппетитной заднице. От этого зрелища и смачного шлепка на скулах Крейга начали гулять желваки. На дружеский жест это никоим образом не смахивало. Его ещё можно было бы попробовать переубедить, если бы не красноречивая эрекция Итана, кричащая всему миру о том, что между их обнаженными телами довольно близкие и «глубокие» отношения. — Отец… — хрипло выдавил Джастин. Крейг тут же предупреждающе взмахнул рукой, демонстрируя этим жестом, что ни слушать, ни разговаривать он не намерен. По его лицу и шее разливались бордовые пятна. Он кинул на обнаженных парней испепеляющий взгляд и вышел, даже не потрудившись закрыть за собой дверь. — Твою мать! — выпалил Джастин, не имея ни малейшего представления о том, что же ему теперь со всем этим делать. Словно весь мир перевернулся. — Не парься, он перебесится. Мои же, в конце концов, приняли меня, — попытался успокоить его Итан. — Пойдём, тебе нужно одеться, а то весь мурашками покрылся. — Он провел губами по мокрому плечу, собирая остывшие капли воды. — Он не такой, как твои родители. — Не переживай, мы справимся, слышишь? Я люблю тебя. — Итан утешительно потрепал его за плечо и поцеловал в уголок губ. Это были последние слова, которые Джастин услышал от Итана. Вечером того же дня он вернулся в совершенно пустую квартиру. Не было даже намёка на то, что, кроме него, здесь ещё кто-то бывает. Никаких личных вещей или общих фотографий. Как будто Итана вообще не было. Тот постарался на славу, уничтожая все, что могло бы напомнить об их совместном прошлом. Что же тогда значило его «люблю» и «мы справимся»? Лишь пустые слова. На душе стало мучительно больно. Разве можно уходить вот так — без каких-либо объяснений? Если раньше Джастин не придавал особого значения их отношениям, воспринимая как приятное и комфортное сосуществование, то теперь, когда всё исчезло, этого стало не хватать. На их место пришла гнетущая пустота. В жизни всегда так — пока не потеряешь, не поймёшь, насколько дорого было утраченное. Хоть Джастин и не был безумно влюблён в Итана, но, как оказалось, тот стал ему близким человеком. Поэтому его предательство оказалось весьма болезненным. — Чёрт! Как же тошно! — Он швырнул свою кофту в сторону кресла и промахнулся. — Итан, я и не думал, что ты можешь вот так меня кинуть… Джастин набрал его номер. Но Итан на вызов так и не ответил. Следом было отправлено несколько сообщений: «Ты где?», «Что произошло?», «Я скучаю», «Ты мне нужен», «Пожалуйста, объясни, что случилось?» Ответом ему была тишина. На следующий день он решил дождаться его у квартиры. Итан вышел из двери и прошёл мимо, даже не взглянув на человека, которому позапрошлой ночью клялся в вечной и любви и верности. Но окончательно Джастина добило, когда в следующие выходные тот не появился на гонках. Ни объяснений, ни объективной причины для такого поступка он так и не нашёл. Почему его совершенно по-свински бросили, так и осталось неразрешимой загадкой. Наверное, именно в то утро после ухода отца Джастин каким-то шестым чувством понял, что эфемерный фундамент его жизни дал трещину. Он несколько раз звонил Крейгу, но тот не ответил на вызов и не перезвонил. Встретились они уже в банкетном зале, где приглашенные уже успели поприветствовать друг друга и теперь занимались обсуждением важных тем, связанных с технологическим прогрессом в генной инженерии. Найдя среди них отца, Джастин подошёл и попытался поздороваться. Какого же было его удивление, когда Крейг улыбнулся и ответил рукопожатием, приглашая к столу, за которым разгорелась бурная дискуссия. Буквально несколько минут спустя Джастин понял, в чём дело. Прилюдно унижаться и выяснять отношения отец не собирался. Главное — бизнес. Так было и так будет всегда. — Позвольте представить моего сына. — Крейг сделал небольшую паузу, кладя руку на его плечо. — Джастин Тейлор. Этот юноша — будущее моей компании. — И он с непроницаемым выражением лица улыбнулся всем присутствующим. Лучше бы отец вообще освободил его от этого унизительного лицемерного представления. Тогда бы им обоим не пришлось наступать себе на горло и притворяться, что между ними прекрасные доверительные отношения. Поприветствовав всех нужных гостей, они разошлись по разным концам зала, стараясь без особой необходимости даже не обмениваться взглядами. Лишь изредка Крейг просил его присоединиться к той или иной компании или беседе, чтобы не вызвать никаких подозрений у окружающих. С окончанием приёма исчезло и напускное отношение отца. Крейг быстро покинул зал, не посчитав нужным попрощаться с сыном. Но Джастин это предвидел. Теперь он и не надеялся, что отец примет его жизненную позицию с распростёртыми объятиями. Он слишком хорошо его знал. Тот, скорее всего, никогда не примет такой образ жизни своего сына. Поэтому рациональнее наладить с ним хоть какое-то подобие общения. Крейг Тейлор был очень сложным и властным человеком с твёрдой рукой и непоколебимым мнением. Если он что-то решил, переубедить его невозможно. Будучи богатым человеком, любил роскошь, дорогие вещи и красивых женщин с длинными ногами и пышной грудью. И от Джастина он ожидал того же. А ещё он неизлечимо страдал гомофобией в самой тяжелой форме её проявления. Таких людей он считал психически больными и видел лишь одно единственно правильное решение — их нужно изолировать от общества, а лучше — сразу после подтверждения диагноза сажать на стул и пускать по вене вещества, прекращающие жизнедеятельность организма. И если бы таковое было одобрено, он бы вызвался первым собственноручно отправить на тот свет каждого уличенного в гомосексуализме. Выходов из сложившейся ситуации Джастин видел немного, поэтому его выбор был очевиден. Разговор должен состояться, и если отец не хочет идти на контакт, что ж, тогда ему придётся самому постараться. Заранее заготовив речь, Джастин отправился в офис. Оставив машину на парковке, пошел прямиком к центральному входу в научно-исследовательский центр. В лучах утреннего солнца красовалось громкое название, выложенное большими серебристыми буквами — Фьюжн Фармаколоджи. Высокие колонны, тяжелые двери из бронированного стекла, многочисленная охрана с каменными лицами и устрашающими кобурами, скрывающимися за черными идеально подогнанными пиджаками, металлоискатели, огромное фойе с роскошными кожаными диванами. Дорогой, престижный и серьёзно охраняемый объект. Пройдя семь кругов ада при досмотре, он наконец направился к лифтам и стальные двери бесшумно открылись. Нажав на кнопку с номером четыре, он повернулся к зеркалу и поправил слегка растрепавшуюся чёлку. Короткий звуковой сигнал оповестил о прибытии. Чувствовал он себя, мягко говоря, некомфортно — ладони стали холодными и влажными, в груди неприятно давило, а вдоль позвоночника словно покалывало иголками из-за переполнившего кровеносное русло адреналина. Сердце колотилось как у загнанного в угол зверя. Впрочем, Джастин именно так себя и чувствовал перед предстоящей встречей с отцом. За большим столом в приёмной сидела как всегда приветливая секретарша. — Эльза, здравствуй. — Джастин улыбнулся миловидной блондинке с ярко-красными губами. — Отец у себя? — Привет, Джастин, — девушка улыбнулась в ответ, — да, он здесь. Только мистер Тейлор просил его не беспокоить. Я сейчас свяжусь с ним и уточню, сможет ли он тебя принять. Эльза приложила к уху блестящую пластиковую трубку и нажала кнопку на коммутаторе. — Мистер Тейлор, к вам Джастин. Хорошо. Конечно. Заходи, он ждёт. Нажимая на ледяную ручку двери, Джастин ощутил в своей голове полную стерильность. Вся отрепетированная речь мигом испарилась, оставляя после себя вакуум. Крейг сидел в своём любимом кожаном кресле и внимательно изучал содержимое какой-то папки. — Мистер Тейлор… Папа… Я… — Здравствуй, Джастин. Я всё ждал, когда же ты приедешь… — сухо произнёс он, не отрываясь от перелистываемых страниц. — Ждал? Я звонил, но ты ни разу не ответил. — Да, знаю, видел пропущенные. — Я хочу поговорить. — А я не имею никакого удовольствия даже видеть тебя, не то что разговаривать. Ты, как никто другой, должен меня понимать. Очень сложно адекватно воспринимать некоторые вещи, тем более когда в центре событий оказался мой, как оказалось, далеко не гетеросексуальный сын. — Отец, я даже не знаю, как тебе объяснить всё то, что ты тогда увидел. — Никак, Джастин. — Крейг оторвался от папки и поднял взгляд на него. — Всё и так понятно. Не могу и не хочу разговаривать с тобой на эту тему. Я предпочту сделать вид, что ничего тогда не видел. Мне не интересны подробности твоего… — он немного замялся, подбирая подходящее слово, но решил не произносить его вслух. — Образа жизни. — Ты хотел сказать — омерзительного? — дополнил Джастин его мысль, решив четче прояснить сложившуюся ситуацию. — Да, Джастин! Ты и сам должен это понимать. Такое просто недопустимо! Во всём этом виновата твоя мать: готовка, музыка, репетитор. Это он тебя растлил? У тебя остались его координаты и номер телефона? Он у меня сгниёт за решеткой! — Отец, при чем тут мама и репетитор? Это вообще никакого отношения к ним не имеет. Я понял это ещё очень давно. Папа… Ничего не изменилось, это же я — твой сын. Неужели ты и мне приклеишь ярлык? — Джастин, я же сказал, меня не интересуют ни этот разговор, ни подробности твоей личной жизни. — Ясно. И что теперь будет? Ты вот так просто откажешься от меня? — Значит так! Не стану скрывать, что прежних отношений у нас уже не будет никогда. Но всё-таки ты мой сын, пусть и с изъяном. Хотя этот изъян я бы назвал по-другому — это патология. Не переживай, я не буду увольнять тебя или урезать оговоренный в договоре оклад. Ты большим трудом зарабатываешь эти деньги. Ты хороший работник, подающий надежды. Твой уникальный ум стоит десятка учёных, работающих на меня. Поэтому договоримся так — я ничего не хочу знать о том, что ты делаешь за пределами лаборатории. О наших с тобой отношениях «папа — сын» можешь забыть. Ты и дальше будешь работать на меня. Я приготовил для тебя один архиважный проект, который весьма отличается от того, чем ты привык здесь заниматься под руководством Дэвида. Мне понадобятся твои знания и упорство. Надеюсь, ты меня не подведёшь. От того, как ты его выполнишь, будут зависеть наши дальнейшие отношения. Запомни, проект секретный. Тебе будет запрещено распространяться о том, чем именно ты станешь заниматься в своей лаборатории. Перед тем как ты за него возьмёшься, подпишешь соответствующие документы. За несоблюдение оговоренных там условий тебе грозит привлечение к уголовной ответственности. Не думаю, что тебе или мне нужны такие проблемы. — То есть, если я выполню всё, что от меня требуется, мы снова сможем нормально разговаривать? — удивился Джастин. — Время покажет, — размыто ответил Крейг. — И для кого я должен буду так стараться? Почему всё так серьёзно? — В первую очередь ты будешь стараться на благо государства. Остальная информация тебя не касается. Твоя задача выполнить работу лучше, чем это вообще возможно. Понятно? — Да… — неуверенно ответил он. — Вот и славно. В ближайшее время я предоставлю тебе документы с описанием проекта и конкретных требований к тебе. А сейчас можешь вернуться к своей обычной работе. — Крейг резко оборвал разговор и снова занялся изучением лежащей перед ним папки. Джастин стоял посреди кабинета, не понимая, что ему делать дальше. — Чего ты ждёшь? Сказал же, можешь идти. Я занят. Джастин поджал губы и, не сдержавшись, спросил: — Папа, неужели теперь вот так между нами будет всегда? Может, когда-нибудь… — Может быть… Джастин. Может быть. Но сначала давай поработаем, а потом, когда представится возможность, снова поговорим о нас. Мне нужно время. Выходя из кабинета, Джастин поймал на себе вопросительный взгляд Эльзы. Видимо, с самого начала, как только он появился в офисе, она почувствовала сильное напряжение, которое после состоявшейся беседы стало настолько материальным, что его можно было резать. — Всё хорошо? Ты выглядишь очень бледным. Может, кофе? — Нет, Эльза, спасибо. — Он постарался улыбнуться, и это почти получилось, но неискренность улыбки с потрохами выдала его настроение. — Не знаю, что между вами произошло, но, надеюсь, всё будет хорошо. Вы же с ним так близки. — Конечно, Эльза. Спасибо ещё раз. Работа в тот день совершенно не клеилась.***
Приведя себя в порядок, Джастин надел любимые джинсы, майку, белый худи и поспешил за завтраком. Перед самым выходом в коридоре увидел свой плеер. Как же он давно не слушал музыку! И, вспомнив данное себе обещание — начать жизнь с чистого листа, вставил наушники и, включив один из любимых треков, вышел из дома. Аромат утреннего кофе и свежей выпечки, доносившийся из любимой кофейни, заставил наполниться рот слюной. От голода желудок громко заурчал. Поздоровавшись со знакомой официанткой, заказал два кофе с собой. Обстановка в кафе была такой привычной: знакомые лица, интерьер, запахи — всё это напомнило о тех днях, когда он сам здесь подрабатывал. Расплатившись, взял кофе, пакет с горячими булочками и, поблагодарив, пошел обратно. Наслаждаясь карамельным послевкусием любимого напитка, он наблюдал за тем, как причина его бессонной ночи продолжала тихо и безмятежно спать. Джастин даже успел позавидовать, ведь ему очень скоро нужно быть на работе. Переняв у одного человека привычку оставлять записки, вырвал лист из своего блокнота и аккуратно написал несколько слов. Оставив на кухонном столе второй кофе, пакет с булочкой и записку, он перекинул сумку через плечо и поехал в лабораторию. С того судьбоносного визита отца в его квартиру прошло почти семь месяцев. И, к счастью, всю последнюю неделю Крейг был доволен тем, как идёт работа над проектом. Отношения с отцом, казалось, налаживались. Тот начал здороваться, с удовольствием поддерживал любую беседу, а недавно даже поинтересовался, как у его сына дела. Да и совместный поход на вчерашний приём прошёл очень хорошо. Но, несмотря на все перемены в настроении отца, Джастин так и не смог забыть всё то, что происходило между ними в последние полгода. Расплатившись с таксистом, он ровно в восемь утра был в здании Фьюжн Фармаколоджи. Лаборатория, где Джастин проводил всё своё рабочее время, находилась на третьем этаже. Это было самое тихое и безлюдное место. Крайне редко в коридоре можно было встретить какого-нибудь лаборанта, пришедшего за реактивами на склад, или кого-то из охраны, выполняющего очередной обход. Джастин вставил электронный ключ в замок. Дверь с глухим щелчком открылась. В нос ударил не до конца выветрившийся запах дезинфектанта. Сразу за дверью находилось небольшое помещение, по бокам которого стояли несколько стеллажей со стерильной одноразовой медицинской одеждой. На фоне скудной палитры красок выделялись ярко-желтые костюмы с воздухо- и водонепроницаемостью, повсеместно используемые для работы с особо опасными инфекциями. Положив свою сумку на пустой ярус стеллажа, он набрал код на второй двери и прошел внутрь. Его лаборатория представляла собой средних размеров помещение, посреди которого стоял огромный стол с разнообразным оборудованием: электронными микроскопами, компьютером с тремя мониторами, несколькими анализаторами и центрифугой. Между ними теснились штативы с пробирками, пипетками и реактивами, лабораторные журналы и папки. Вдоль стен располагались термостат, стерилизатор, холодильники, металлические шкафы со стеклянными дверцами и один крупный изолированный прозрачный бокс. Одна из его стенок имела два отверстия, герметично закрытые длинными черными резиновыми перчатками. Такой бокс позволял работать без высокого риска заражения. По другую сторону от бокса находился стол, на котором стояли клетки с лабораторными животными. Наконец-то ему не надо надевать ненавистный желтый костюм, в котором было нестерпимо жарко. Он с ужасом вспоминал последние несколько месяцев, проведённые в нём. Конечно, воспоминания были мрачными не столько из-за спецодежды, а в большей степени из-за изобилия неприятных и болезненных событий. Всё то, что ему пришлось пережить, очень сильно изменило как его самого, так и отношение к жизни. Сегодня работа над проектом заканчивалась. Основной задачей было выведение новой бактерии с помощью внедрения в её ДНК генов, которые могли бы сделать её уникальной и настолько же смертоносной. Зачем это всё нужно было отцу и кто конкретно заказал этот проект, Джастин спросил лишь единожды и, не получив ответа, просто продолжил делать то, чему его учили почти всю сознательную жизнь Оставив компьютер загружаться, он полез в выдвижной ящик стола. Среди журналов осмотра лабораторных животных и остальной кипы бумаг он заметил пропуск Дэвида, который тот по невнимательности забыл в электронном замке. Переложив журналы на стол, он покрутил карточку в руке и убрал в уголок. Подняв взгляд, посмотрел на фото на рабочем столе главного монитора. В груди ощутимо ёкнуло. Задумавшись на мгновение, он поджал губы и, что-то решив для себя, поменял заставку. С прошлым нужно уметь расставаться, как бы не было больно. Вставив в компьютер флешку, позаимствованную у подруги, он собрался её отформатировать, но, отвлёкшись на сигнал одного из аппаратов, попросту забыл это сделать. Выбрав на рабочем столе необходимые файлы, начал копирование. Проект, порученный ему отцом, назывался просто — NO NAME 127-89. Джастин же не мог оставить своё творение без имени. Лономия-2 — так он назвал свою бактерию. Это название он дал в честь одноименной гусеницы, в ворсинках которой находятся железы, вырабатывающие опасный токсин. При попадании в организм он резко понижал свертываемость крови, в результате чего человек погибал от множественных внутренних кровотечений или геморрагического инсульта. Микроорганизм, созданный Джастином, обладал похожими свойствами, так как юный ученый смог встроить данный ген гусеницы в цепочку ДНК бактерии. То, что он получил, было поистине гениально и страшно. Теперь, спустя полгода, его детище было помещено в транспортировочные боксы и ждало встречи с заказчиком. Сегодня Джастин планировал упорядочить всю информацию по своей работе и привести её в презентабельный вид, чтобы у Крейга даже не возникло вопросов. Усевшись за компьютер, он открыл подлежащие корректировке файлы и начал редактировать. Несмотря на то, что большую часть из них он уже давно поправил, работы всё равно оказалось слишком много. Он настолько погрузился в неё, что чуть не пропустил обед. Выпив кофе и съев пару пирожков с мясом, он поймал себя на мысли, что очень хочется куда-нибудь съездить, а лучше слетать. Пляж, волны, долгий и здоровый сон — вот что на самом деле ему сейчас необходимо. И решил, что завтра, как только передаст отцу готовый проект, сразу же поставит того перед фактом, что улетает в отпуск. Даже если Крейг будет против, Джастин останется непреклонен в своём решении. Как обычно, он не заметил, что засиделся допоздна. Любимая музыка и клацанье по пластиковой клавиатуре заглушили еле слышимый щелчок двери. Джастин понял, что не один, только когда его сильно ударили по затылку. От резкой боли он упал со стула. Его голова с глухим стуком ударилась о кафель, и он потерял сознание. Очнувшись, попытался двинуться — руки и ноги почему-то не слушались. Рядом лежал мобильный телефон, но дотянуться до него было невозможно. Всё вокруг казалось каким-то искусственным и ассиметричным. Голоса, раздающиеся в лаборатории, слышались будто через воду — приглушенно и неразборчиво, но при этом один из них казался очень знакомым. Только он никак не мог вспомнить, где раньше его слышал. Головная боль была настолько интенсивной, что буквально обездвиживала. Но, несмотря на это, с каждой минутой сознание становилось более ясным. Вскоре он смог кое-что разобрать: — Всё кончено. Валим отсюда, пока нас не засекли. — Ничего не кончено. Смотри, он дышит. — Так добей его! — Сам добей. — Ну уж нет! Я на это не подписывался! Короче, забудь про него! Мы вот это должны забрать? Написано «биологическая опасность», а тут, видимо, всё остальное? — Мне сказали, что должно быть несколько коробок и кейс. Может, он в одну все переложил? — А я откуда знаю?! Зачем ты его вырубил?! А если мы не то берём?! — Не психуй. Это то, что нужно. Забери флешку. Может, на ней есть что-то полезное. Давай бутылку. — Ты серьёзно? А этот? — Хуй с ним! Пусть сгорит. Джастин еле удержался, чтобы не вздрогнуть от неожиданного звука разбивающегося стекла. — Если не хочешь сгореть вместе с ним, надо уходить. Страх — одно из чувств, способных парализовать человека или заставить бежать сломя голову, не чувствуя боли. Джастин ждал до последнего, пока люди, проникшие в его лабораторию, не уйдут. Он боялся, что те забьют его до смерти, если поймут, что он пришел в себя. Спустя несколько секунд после того как что-то разбилось, до него долетел запах гари, а следом — дым. В его голове с нарастающей амплитудой пульсировала ужасная мысль — пожар! За считанные минуты это помещение будет охвачено огнём, а шансы выбраться отсюда станут равны нулю. Только услышав хлопок входной двери, Джастин поднял голову и попытался встать. Оранжевые языки пламени жадно облизывали поверхности, меняя их цвет и форму, покрывая всё, к чему прикасались, копотью. То, что раньше было шкафом, сейчас плакало огненными слезами, падающими на покрывающийся пеплом белоснежный кафель. Нагревшись до предела, одна из стеклянных дверец с грохотом осыпалась на пол, застилая его острыми переливающимися в свете огня осколками. Он дотянулся до телефона, сунул его в карман и попытался подняться. Из компьютерных колонок до сих пор доносилась знакомая мелодия. Удивительно, но пожарная сигнализация не сработала, так же как и система пожаротушения. Джастин с трудом встал и, придерживаясь за стол, прикрыл нос и рот рукавом. Голова кружилась, ноги, словно чужие, мёртвым грузом тянули вниз. Ни флешки, ни кейса в лаборатории не было. Стараясь удержать равновесие, кое-как добравшись до двери, схватился за ручку и дёрнул, но та не поддалась. Трясущимся пальцем ввёл код — на табло большими красными буквами высветилось: «В ДОСТУПЕ ОТКАЗАНО». Другого кода он не знал. Личный пропуск был аннулирован. — Эй! — Джастин начал долбить кулаком в дверь, понимая, что, скорее всего, это не даст никакого результата. Стены лабораторий были слишком толстыми и не пропускали громких звуков, не говоря уже о тщетных попытках достучаться до внешнего мира. Отчаявшись, он продолжал бить руками по неприступной двери, отбивая кисти до кровоподтёков, в надежде, что хоть кто-то его услышит. — Господи! Меня кто-нибудь слышит?! Откройте! Пожалуйста!!! Пожалуйста! Эй! Помогите!!! Его окутал липкий страх, сдавливающий горло. Он почувствовал себя ничтожным муравьём, оказавшимся не в том месте не в то время. Вот сейчас ему обожжет лапки, и Джастин, как беспомощное насекомое, сгорит заживо, крича и извиваясь от боли, покрываясь жгучими пузырями. Как бы он ни старался держать себя в руках, отчаяние завладевало его разумом всё сильнее. Каким-то чудом вспомнив про огнетушитель, схватил его и направил струю на пламя. Огонь не хотел поддаваться и лишь на время сдал свои позиции, сохранив небольшой очаг. Выиграв для себя несколько минут, Джастин бросил пустой баллон на пол и, ухватившись за спасительную мысль, кинулся к рабочему столу за электронным ключом Дэвида. Когда возвращался обратно сквозь мутную едкую пелену, у него закружилась голова и он упал. Ладонь пронзило острой болью. Выдернув из раны осколок, Джастин снова поспешил к двери и, проведя карточкой по электронному замку, выбрался на свободу. Прохладный воздух приятно лизнул покрывшееся каплями пота лицо. Всё ещё пытаясь прокашляться и отдышаться, упёрся руками в колени и огляделся — этаж был пуст. В груди саднило, по телу разливалась боль от ран, полученных от удара и падения. Прихватив свою сумку, при помощи ключа Дэвида выбрался на лестницу и заковылял вниз. Минутное облегчение от спасения из огненной ловушки снова уступило место панике. Восприятие действительности искажалось — ему казалось, будто это не он, а кто-то другой торопится вниз, спасаясь от огня. И не его только что пытались убить, а кого-то другого. Это всё происходит не с ним. Это лишь дурной сон, спровоцированный недосыпом и усталостью. Джастин, минуя лестничный пролет, оступился, его ладонь соскользнула с перил, и он со всего маху упал на ступеньки, но тут же, поднявшись, пошатываясь, поспешил дальше. Оказавшись на первом этаже, он позвал на помощь, но и здесь — со стороны выхода на подземную парковку — никого не было. Обычно здесь находилось минимум три человека из охраны. Джастин был уверен, что никого из специалистов в здании давно нет, а отца тем более. Но охрана точно должна присутствовать. Когда он последний раз смотрел на часы, было около половины одиннадцатого, значит, сейчас уже полночь, а может и больше. Ему хотелось только одного — поскорее убраться отсюда! Разбираться, кто это был и почему с ним так поступили, он будет потом. Главное — спасти свою жизнь. Страх с новой силой стал завладевать его разумом: «А что, если люди, пытавшиеся его убить, ещё здесь? Вдруг поняли, что забрали не всё? Могут ли они вернуться назад? Возможно, они уже знают, что он смог выбраться из ловушки. Может быть, его уже ищут…» Держась из последних сил, Джастин покинул центр. Оказавшись снаружи, он в надежде на спасение поспешил к своей машине, оставленной на парковке несколько дней назад. Оказавшись рядом, громко и надрывно выдохнул. От несправедливости хотелось кричать. Правое переднее колесо было полностью спущено. В ту же секунду со стороны выезда послышался надрывный звук двигателя. Джастин обернулся, и его ослепил свет фар. Поравнявшись с ним, машина с визгом остановилась. А потом всё произошло как в замедленной съемке. Раздался оглушающий хлопок. Он сразу понял, что это выстрел. От резкого звука, больно ударившего по перепонкам, заложило уши. Ещё один выстрел — и лобовое стекло его машины треснуло. Впереди он увидел двух людей, бегущих в его сторону с противоположного конца парковки. Один из них что-то кричал, а другой держал в руке пистолет. Теперь глаза Джастина были прикованы к направленному на него оружию. Третий выстрел — пуля пробила фару только что подъехавшей машины. Джастин развернулся, чтобы вернуться обратно, но водительская дверь распахнулась, его больно схватили за предплечье и с силой начали затаскивать внутрь. Послышался очередной выстрел. Как только он оказался внутри, машина сорвалась с места и за считанные секунды вылетела с парковки.