Свободный полёт

      Вова, раскинув руки в стороны, лежал на своей кровати, наслаждаясь такой редкой, но безумно приятной для него тишиной. Подросток только пришел с работы, на которую ему пришлось устроиться для того, чтобы иметь хоть какие-то деньги. Ни мать, ни, тем более, отчим на карманные расходы не давали ни копейки, да что там это, они и еду редко покупали, тратя почти весь заработок на постоянные посиделки со своими друзьями, которые заканчивались огромным количеством выпитого ими спиртного. Вова тяжело выдохнул, вытягивая руки вверх, чтобы немного размять спину, болевшую от тяжелых коробок, которые он переносил с места на место на работе. Но он не мог на это жаловаться, всё же платили там хорошо и не задавали лишних вопросов, что подростку нравилось.       Ночные огни города пробивались сквозь шторы, создавая на потолке замысловатые узоры, что изменяли свою форму каждую секунду. Его комната, несмотря на небольшую площадь, была довольно уютная: стены с бежевыми обоями, темно-коричневая мебель, на подоконнике стояли несколько горшков с какими-то цветами (Семенюк не помнил, чтобы они хоть раз цвели, но выкидывать их было жалко), напротив кровати, которая была у стены, стоял письменный стол, заваленный различными бумажками с конспектами, тетрадями и учебниками, на нем же еще стоял ноутбук парня, который он считал единственной связью с миром. Дверь парень постоянно замыкал на ключ, несмотря на то, что из ценного в комнате был только ноутбук, просто на всякий случай.       Хоть Владимир и ходил в школу, одноклассники относились к нему спокойно и особых конфликтов не возникало, но он почему-то не хотел идти с ними на контакт и заводить себе даже несколько друзей. Конечно были пару человек, которые хотят вывести парня из себя, но такие есть в любом коллективе. Возможно, они просто желают самоутвердиться за счет Семенюка, время от времени пытаясь добиться от него хоть какого-то негативного ответа, но Вова попросту их игнорировал, хоть и был человеком вспыльчивым. Думал, что тратить время на и так опущенных жизнью людей бесполезно. Подростку было хорошо и в компании самого себя, по крайней мере так он себе внушил.       Вечерами, когда уже не было сил и желания смотреть какой-либо фильм или сериал и родителей Семенюка не было дома, он погружался в воспоминания своей прошлой жизни. Ведь из-за вынужденного переезда мальчишка стал делить ее на до и после. С грустью и теплом Вова вспоминал, как еще совсем недавно он и его семья жили нормально. Никто никогда не занимался рукоприкладством, а алкоголь был только по праздникам. Как Семенюк старший каждые выходные вытаскивал сына и жену то в какой-нибудь парк, то еще куда. Он не мог сидеть без дела и относился ко всем так, как они этого заслуживали, при этом оставаясь уважаемым человеком как среди коллег, так и среди родных ему людей. Но не все в жизни бывает радостно и теперь о нем, жизни в Москве и счастливом детстве Вове напоминала только кошка, которую подарил ему отец на четырнадцатилетие.       Внезапно мысли Вовы перенеслись в другое русло, и он вспомнил мужчину, от которого так позорно убежал двумя днями ранее. Кажется, его звали Алексей и у него были очень красивые глаза… Семенюк немного жалел, что не остался тогда, все же тот человек его чем-то привлек, понять бы еще чем. «Интересно, что он вообще делал в нашем районе, раньше ведь его точно не видел тут», — думал мальчишка. «Но все же он действительно был очень привлекательный», — позволив себе улыбнуться этой мысли, парень и не заметил, как медленно погрузился в сон.       Из царства Морфея его вырвал громкий хлопок входной двери и привычная возня в прихожей. Снилось что-то непонятное, какие-то крыши, погони… «М-да, кому-то явно пора сократить просмотр сериалов», — мрачно подумал парень. Быстро встав и надев сверху футболки худи, прикрывая руки, он открыл дверь. Вова не хотел, чтобы мать видела его шрамы, не хотел волновать ее, хоть и понимал, что она, в состоянии в котором находится сейчас, мало, что заметит. Выйдя в коридор, он увидел мать и отчима, которые были явно навеселе. Запах алкоголя неприятно кольнул в носу, заставляя парня чуть поморщиться, но вымученно улыбнуться. — Вова, сыночек, — женщина, до конца не расстегнув пальто, подошла к нему, слегка покачиваясь. — Как дела в школе? К экзаменам готовишься? Удивление промелькнуло на лице мальчишки. Эту эмоцию трудно было скрыть, потому что он уже и не помнил, когда в последний раз мама интересовалась его жизнью. Тем временем, женщина подошла ближе, все же до конца расправившись с застежкой верхней одежды. Все еще не понимая, к чему весь этот спектакль, парень ответил, ведь именно этого от него и ждали. — Мам, — Вова еле заметно, чтобы не обидеть мать, отодвинулся назад, едва сдерживая рвотный позыв из-за запаха перегара, который исходил от нее. — Я в десятом классе, экзамены в следующем году. — А, точно, — она улыбнулась, хлопая подростка по плечу. – Ты же знаешь, как твоя мама устает на работе… Просто всё вылетает из головы. «Ненадолго ее хватило», — промелькнуло у парня в голове. — Да, я все понимаю, — Вова через силу улыбнулся, чувствуя, как в уголках глаз от обиды скапливаются непрошеные слезы. — Молодец, — издав пьяный смешок женщина развернулась и отошла от парня. – А теперь мы с Валерой пойдем отдыхать, ты иди уроки делай. Отчим, как-то странно ухмыляясь, наблюдал за развернувшимся в коридоре представлением и, когда мать Вовы вышла из комнаты, съязвил: — Ну что, больше не будешь ныть о том, что «ой, моя мамочка совсем не уделяет мне внимание и не интересуется моей жизнью», — писклявым голосом "пародировал" мужчина, жестикулируя руками. — Ты пойми, что тебе надо стать нормальным мужиком, подстричься хотя бы для начала, а то отрастил пидорасню. Естественно на тебя хер все и за… Не став дослушивать до конца, Вова резко развернулся и забежал в свою комнату, сразу замыкая ее на ключ. Обида стояла в горле комом, а слезы скатывались по бледному лицу. Он обещал себе быть сильным, не убегать от проблем, но только и делал, что занимался самобичеванием и игнорированием всего, что происходит. — Какое же я блядское ничтожество, — с ненавистью произнес парень. — Ненавижу себя за то, что не могу ответить достойно этому ублюдку, не могу спасти от него свою м… – дыхание перехватило от накатывающей истерики. Рвано выдохнув, Вова попытался успокоиться, хоть и чувствовал, как нервы летят к чертям. — Все хорошо, — шептал под нос парень, закрыв глаза и немного вытянув руки вперед. – Всё нормально, сейчас надо просто успокоиться и подождать. Ничего страшного, от этого я не задохнусь и не умру… Надо просто дышать… Мальчишка уже знал, как надо справляться с панической атакой, что захлестнула его посильнее истерики. Открыв глаза и тыльной стороной ладони вытерев испарину со лба, Вова потянулся за таблетками, едва не роняя упаковку из рук, которые неимоверно тряслись. Выпив пару таблеток успокоительного, он сел на кровать, подтянув ноги под себя и обвив колени руками. Страх задохнуться отошел на второй план и, дождавшись, когда его окончательно отпустит, Семенюк взял пачку сигарет и вышел из комнаты.       Взглянув на часы, что показывали половину одиннадцатого ночи, парень надел куртку, кроссовки и вышел из квартиры, запирая двери. Ему просто жизненно необходимо было прогуляться и выкурить пару-тройку сигарет.       Ночной Петербург не нравился Семенюку также, как и дневной. Слишком много дерьма произошло с ним в этом городе всего за пару лет. Мальчишка шел по парку, вдыхая морозный воздух, приводил свои мысли в порядок. Завтра его ждет школа и черт знает, какое настроение будет у тех ребят, которые доставали подростка, но всё же он надеялся на лучшее, ведь перед работой настроение портить не хотелось. Спина всё еще отдавала тягучей болью, которая немного чувствовалась при ходьбе. Решив, что надо немного отдохнуть, Вова сел на одну из лавочек, доставая сигарету и зажигалку. Темноту осветил проблеск огня, и в свете фонарей парень заметил высокую фигуру. Это несомненно был он. Тот самый Алексей. — Ну что, опять решил, что законы для тебя не писаны, школьник? — хоть лица Губанова не было видно, но по интонации можно было понять, что тот улыбался. И подросток надеялся, что Алексей рад его видеть не меньше, чем он сам.