100 метров над уровнем неба

Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу изменить, и дай мне мудрость отличить одно от другого.

Фридрих Кристоф Этингер

Всё ещё держа на своих руках девушку, Чонгук медленно взлетал вверх, чтобы незнакомка не испугалась ещё больше. Он чувствовал, как дрожало её тело и как кожа покрылась мурашками. Она всё так же не решалась открыть глаза. Чонха лишь намертво прижалась к телу юноши, чувствуя то, как медленно намокают её ресницы. Ну почему снова? Почему всегда, когда она хочет умереть, что-то идёт не так? Эти назойливые вопросы въедались в её кожу, а желание исчезнуть и сгореть от стыда росло в геометрической прогрессии. Какой кошмар! Чонху спас абсолютно незнакомый ей человек. Она никогда не любила к себе привлекать внимание, а тут всё ушло в такие крайности, что хотелось превратиться в пыль от смущения и страха одновременно. Стараясь не привлечь к себе лишнего внимания, Чонгук увеличил скорость полёта. Его руки немного подустали, хоть эта девушка была очень лёгкая (даже легче Джису). Длинное до колен белое больничное платье не могло скрыть костлявость незнакомки. Наверное, всему виной притяжение к Земли. Как-никак, Гук не мешок картошки несёт. На самом деле, летать на ховерборде вертикально – очень сложно. Тут надо либо ноги поджимать, чтобы доска была перпендикулярна земле, либо лавировать по воздуху. Ни того, ни другого Чонгук не решался делать, ведь боялся в первую очередь за человека, которого держал на руках. Стоило юноше только перелететь через балюстраду и поставить незнакомку на пол балкона её палаты, как девушка не устояла на своих тоненьких ножках и коленками приземлилась на холодный мрамор. Чёрные длинные волосы мягкой волной прикрыли лицо Чонхи, по которому медленным ручейком текли кристальные слезинки. Она впилась взглядом в свои руки. Она чуть не умерла. Ещё бы немного, и её тело бы точно разбилось вдребезги. Ким прокручивала эту мысль в голове несколько раз, и она почувствовала себя ещё более жалкой. Чонха ощущает, как смущение перерастает в тупую злость. Да вот только внутри образовалась чёрная дыра, что даже не позволяет ей почувствовать весь спектр эмоций, который она так хотела обрушить на этого незнакомца, что спас её. А вот только спас ли? А не обрёк ли он её на ещё большие мучения? Чонха жадно выдыхает воздух, всё ещё чувствуя, как кожа ярко ощущает былой сильный поток ветра. Чонгук тут же соскочил со своего ховерборда, когда ленты перестали сжимать ноги. Ему было больно смотреть на лежавшую исхудавшую и кривую фигуру незнакомки. Он не знал, как правильно поступить, но страх и тревога внутри парня били фонтаном. Его сердце всё так же болезненно билось о рёбра. Чон даже и сам не знал причину такого поведения его тела. Возможно, всё дело в том, что он чуть не лицезрел собственными глазами чью-то смерть. Этот страх, что кулаком сдавливал горло, не позволял ему до сих пор успокоиться и прийти в норму. – Ты цела? – так невинно спросил Чонгук, что мигом опустился на корточки рядом с девушкой и попытался посмотреть в лицо незнакомки. Этот голос… Этот красивый мужской голос, что снова по ушам Чонхи ножом прошёлся. Она медленно подняла свои глаза на этого парня, что вздрогнул при виде девушки. Чонгук впервые испугался чужого взгляда настолько сильно, что дыхание перехватило. В глазах незнакомки застыли маленькие кристаллики, а сами они были пустыми. Из-за этого Чонгук не мог понять, что она чувствует в этот момент: злость, обиду, пустоту или облегчение. Все эти эмоции перемешались, но одно юноша видел точно: она была напугана. Такое чувство, словно весь мир вокруг – это город Омелас из притчи Урсулы Лу Гуин, а эта девушка – ребёнок, от чьих страданий зависит благополучие всех людей, что существовали с ней в это время, на этой земле. И у Чонгука отчего-то сердце разрывалось на осколки. Чем же такая миловидная незнакомка с большими глазами больна, что решила покончить с собой настолько старомодным и изощрённым способом? – Зачем ты это сделал? – хрипло подала голос Чонха, от чего сердце Чонгука снова болезненно ухнуло и провалилось куда-то вниз. Её голос был слегка надломленный, тягучий, словно липовый мёд, что медленно растекался внутри у юноши. Он хотел сказать что-то подходящее данной ситуации, но язык просто отказывался работать. – Почему ты прыгнула? – вдруг беспардонно вопросом на вопрос ответил Чон. Они смотрели друг другу в глаза ещё каких-то пару секунд длинною в вечность. Каждый из них был напуган по-своему. Чонгук сглотнул, понимая, что не стоило говорить последнюю его фразу. – Прости, – тихо сказал он, опуская глаза, от чего сердце начало стучать в ушах от волнения. – Я просто… Просто… – никак не мог подобрать подходящих слов Гук из-за настороженного взгляда девушки. Он всё же взял себя в руки и строго посмотрел на незнакомку. – Если ты чем-то больна, это не значит, что жизнь кончена! А что бы сказала твоя семья и близкие? Думаешь, они были бы рады, узнав о твоей смерти? – пыхтел юноша, поучительно указывая на девушку указательным пальцем. Чонха подавила в себе желание хмыкнуть. Она лишь опустила голову, наконец-то чувствуя теплоту мрамора, что грел её ладошки. Ах, если бы только она была бы чем-то больна, а её близкие оказались поблизости. Чонгук, заметив странную реакцию девушки, лишь опустил руку. Он опять не знал, как себя вести, и задал вопрос, что мигом появился в его голове: – Как тебя зовут? – Чонха, – незамедлительно, но тихо ответила девушка, всё так же не поднимая взгляда. «Чонха, значит», — подумал Гук, пытаясь таким образом распробовать имя девушки. – А меня Чонгук, – понимая, что Чонха не спешит задавать встречный вопрос, юноша сам назвал своё имя, пытаясь немного улыбнуться. Но девушка даже и ухом не пошевелила: она просто застыла и смотрела в пол, от чего неловкость всё больше закрадывалась в сердце Гука. – Давай зайдём внутрь. Он двумя руками помог девушке подняться на ноги. Чонгук левой рукой обхватил девушку за левое плечо, а правой, взяв при этом ховерборд подмышку, мягко придерживал чуть выше локтя другой руки. Гук чувствовал, насколько же холодной (в прямом смысле) была кожа девушки. Он старался передвигаться так, чтобы не испугать её. «Она точно чем-то больна и очень серьёзно», — взволнованно подумал Чонгук. Чонха же была немного удивлена такой своеобразной заботой со стороны совершенно незнакомого ей человека. Она была в состоянии самой дойти до своей кровати, но Ким банально нуждалась в подобной поддержке со стороны хоть кого-нибудь. Да, она слабачка, потому что не смогла взять себя в руки и решилась покончить с собой. Да, она такая жалкая, что позволяет незнакомцу просто вести её, придерживая за руки, хотя она и сама может идти. Да, она ненавидит себя за эти вспышки в её душе, хотя думала, что является сильным человеком. Медленно зайдя в палату, Чонгук отпустил Чонху, что лишь обняла себя за плечи, наблюдая за тем, как юноша закрывает стеклянную дверь. Она внимательно смотрела, как Чон скинул с себя рюкзак и положил рядом какую-то доску, что больше ей напоминала скейтборд без колёсиков. «Что это за штука такая?» — нахмурилась Ким, всё так же продолжая сверлить взглядом это «что-то». А Чон тем временем начал рассматривать помещение. Гук никогда прежде не был в такой палате, но по рассказам брата и разным фотографиям в Интернете приблизительно знал, как тут всё обустроено. Не то чтобы ему было жутко находится тут, ведь интерьер сам по себе приятный для глаз. Но вдруг парень заметил на другом конце палаты стеклянный саркофаг, который был частично разрушен. Чего-чего, а эту махину Чон уж точно не ожидал увидеть. – Это… – от мыслей девушку оторвал голос юноши, заставляя перевести взгляд на него. Чонха видела, как он пялился в сторону той развалиной штуки в конце комнаты. Чонгук обернулся на девушку, смотря на неё своими большими оленьими глазами. – Это капсула для заморозки тела? – удивленно спросил Чон, указывая пальцем на ту вещь. «Хороший вопрос», — про себя подметила Чонха, что заметно растерялась. Она встревоженно переводила взгляд то на развалину, то на парня, что даже не моргал. – В-возможно, – неуверенно пожала плечами девушка. А что ей ответить? Откуда она могла знать такую информацию? Она снова глянула на так называемую «капсулу» и лишь поджала губы. – Офигеть, – восторженно протянул Чонгук, снова смотря на саркофаг. – Я не знал, что такие ещё делают в Республике. Но зачем это тут? – он снова посмотрел на Чонху, что так же продолжала стоять возле двери. Чонгук совсем не понимал надобности в этой капсуле в палате пациента. Но вдруг по телу Чона прошлась едва заметная дрожь. Юноша успел заметить, как глаза и нос девушки слегка покраснели, а само её лицо стало более наполненным эмоциями, чем было до этого. Она начала бегло оглядывать глазами пол, ещё сильнее обнимая себя за плечи. У Чонгука вдруг что-то щёлкнуло, и он осторожно сделал шаг к Чонхе, всё так же продолжая анализировать каждое незначительное движение девушки, от чего у Ким прошёл мороз по коже от этого тяжёлого взгляда. Повисло глухое молчание. Чонгук снова посмотрел на саркофаг, а затем на девушку. – Ты… Была внутри? – аккуратно и как можно тише спросил юноша. Он продолжал рассматривать её маленькое тело, что было похоже на бледное пятно. У Чонхи сердце сжалось в тиски. Ей хотелось ответить «да», но язык просто не поворачивался. Она всё так же не хотела верить в то, что происходит сейчас. Ким бы так сейчас хотела огрызнуться, чтобы выплеснуть эмоции. Но вот только кричать совсем не хотелось при виде этого невинного выражения лица очень красивого парня с кучерявыми длинными волосами. Он словно дырку буравил в девушке своими тёмными выжидающими глазами. И вот что он тут делает? Почему просто не может уйти так же, как и появился? Зачем задаёт столь глупый и очевидный вопрос? Она так не хотела, чтобы сейчас кто-то находился здесь в эту минуту. Чонха желала, чтобы этот человек ушёл хотя бы по той простой причине, что она боится. Он – абсолютно чужой человек во всех смыслах этого слова. По крайней мере, этот парень другой, не такой, как люди из её времени. Чонха не знала его, и даже сам факт того, что этот Чонгук её спас, уже заставлял чувствовать себя как минимум неловко. Ей хотелось спрятаться от взгляда парня подальше, но в то же время Чонха желала сказать то, что сидит внутри, хотя бы просто для того, чтобы стало легче. Она прикусила нижнюю губу, стараясь собраться с мыслями. – Я… Я н-не знаю, – запнулась Чонха, руками сжимая ткань своей длинной белой туники. Её вдруг охватила паника, и слёзы сами покатились по щекам, заставляя тело слегка содрогаться. – Я проснулась… Проснулась только вчера… – шмыгала носом Ким, всё ещё пялясь в пол. Стоило ей поднять глаза на Чонгука, что в упор смотрел на неё, как у Чонхи всё резко внутри сломалось. Она не ожидала увидеть взгляд юноши таким встревоженным. А Гук не мог позволить себе двигаться. В его голове был абсолютный беспорядок, ведь перед ним стоял самый настоящий человек из прошлого. И что ещё важно: это была напуганная до смерти девушка, что дрожала прямо сейчас подобно брошенному зверьку. Его плечи напряглись, и Чонгук не переставал смотреть на растерянную плачущую девчушку. Чонха стала тяжело дышать. Ей вдруг стало стыдно за то, что она позволила своим эмоциям вылиться наружу. Ким почувствовала, как её воротит от своих же чувств и всего того, что сидит в ней. Она так ненавидит себя сейчас. Именно в этот самый момент, стоя напротив красивого незнакомого юноши, что сто процентов считал её жалкой серой потерянной мышкой. Она хочет извиниться перед ним за то, что он смотрит на неё сейчас такую. Как же сильно она ненавидит себя. – Господи, прости меня… – вдруг выпалила Чонха, прикрывая лицо руками, стараясь скрыть свои слёзы. Слишком личное. Слишком интимное. Слишком своё, чтобы показывать кому-то, ведь это так не зрело и по-детски. Страшно, что кто-то обидит так же, как это сделали некогда близкие люди. Чонха подбежала к своей кровати и села на неё, так как тазобедренные кости начали неприятно побаливать. Девушка всё так же прикрывала лицо ладошками, не решаясь посмотреть на парня. А Чонгук абсолютно не знал, что ему делать. Он никогда не был в подобной ситуации. Ему не хотелось просто так стоять как вкопанному, но именно это Чон и делал вместо того, чтобы что-то сказать. Юноша наблюдал за каждым движением девушки, анализируя её эмоции и действия. Он был смущён из-за своей нерешительности и скованности, что так резко овладели им. Ему хотелось чем-то помочь, но он не знал, как сделать лучше. – Значит… Э-э… – почесал затылок Чонгук, подходя ближе к кровати. Юноша пытался связать слова в своей голове, но все они путались в глупые клубочки. Чонгук старался составить верный алгоритм своих действий, словно пазл. Да вот только это было куда сложнее, чем ему казалось на первый взгляд. Молчанием он обратил на себя внимание девушки, что искоса поглядывала на него сквозь пальцы. – Подожди… А сколько лет… – снова заговорил Чонгук, но когда заметил встревоженный взгляд девушки, то лишь прикрыл глаза от смущения. Он опустился на корточки перед Ким, взволнованно потирая руки. – Ты правда из прошлого? – в конце концов Гук задал волнующий его вопрос. К чёрту все алгоритмы. Чонха убрала руки от лица и положила их между своих коленок. – Да, – тихо ответила она, глядя на свои пальцы. Ким повернула голову в сторону капсулы, продолжая говорить. – Я не знаю, как, почему и каким образом я оказалась в этой… Штуке. Сто двадцать семь лет я была в отключке… – Ким оборвала себя, когда снова посмотрела на свои ладошки. «Заткнись, дура, молчи!» — твердил мозг девушки, что бил в колокола в её голове. Вот зачем она говорит это? В чём смысл этой бесполезной болтовни? Чонхе страшно проговаривать эти слова хотя бы по той простой причине, что для неё эта ситуация была абсолютно в новинку. Ким не привыкла жаловаться о своей жизни, но сейчас ей казалось, что именно это она и делает. Чонгук сглотнул вязкий ком. Он начал нервно прикусывать нижнюю губу и щёки, поглядывая время от времени на лицо Ким. До Гука доходило осознание всей тяжести ситуации, в которой оказалась девушка, и это вязким осадком начало оседать где-то в грудной клетке. Подумать только: человек очнулся спустя такое огромное количество времени и оказался совсем один. Для него словно приоткрылся небольшой занавес, что заставил слегка содрогнуться. – Ты не должен был меня спасать, – вдруг сухо сказала Чонха, прочистив горло, таким образом вырывая юношу из его размышлений, что поднял свой озабоченный взгляд на неё. Девушка лишь тихо хмыкнула. – Жизнь всё равно кончена. Меня либо отдадут в приют, либо начнут проводить на мне всякие опыты. Какой смысл ждать той или иной участи, если всё равно… – она хотела продолжить, но столкнулась с большими глазами парня напротив. Чонгук слегка нахмурился. Было видно, как он внимательно слушает. Чонха заметила, что юноша не пытается перебить или успокоить её. Ким растерялась от столь серьёзного взгляда Чона. Ей не нравилось то, как он сейчас тихо сидит и вникает в каждое её слово, поэтому Чонха продолжила, отворачиваясь от него. – Ты должен уйти, скоро придёт доктор. – Кто тебе сказал про опыты? – серьёзным тоном спросил Чонгук, прослушав последние слова девушки. Ким помолчала пару мгновений, вникая в вопрос юноши, а потом подала голос: – Я слышала, как об этом говорили работники больницы, – тихо ответила Чонха, вопросительно поглядывая на уставившегося на неё парня. Чонгук прокрутил у себя в голове сказанные ранее слова Ким. У него вдруг зародилась одна безумная идея, которую он очень сильно захотел воплотить в жизнь. Конечно же, внутри всплывали вопросы по типу: «А стоит ли?», но они были такими мизерными, ведь сейчас, сидя тут на корточках перед этой несчастной девушкой, Чонгук понимал, насколько ей тяжело. Чон всегда боялся остаться в какой-то день один, не имея рядом абсолютно никого. А эта хрупкая девчушка оказалась в такой немыслимой ситуации. Гук видел, как она прыгнула, и сейчас наблюдает то, насколько сильно трясутся её руки, хоть Чонха и старалась перебирать ткань белого платья, дабы скрыть эту дрожь. Он сочувствовал ей, но больше всего ему хотелось помочь. Сделать хоть что-то, чтобы немножко облегчить её приговор. Чонгук видел, какие потухшие у неё глаза. Насколько сильно у неё нет желания жить дальше. Ему было больно столкнуться лицом к лицу с той обратной стороной жизни, ведь Гук имел всё то, чего не было у Чонхи. В голове у юноши снова появился образ Джиу год назад, когда он просто проигнорировал все издевательства в её сторону. Но сейчас он понимает, что не хочет стоять в сторонке. Мозг говорил взвесить все возможные исходы зародившейся идеи, но, послав остатки здравого мышления далеко и надолго, Чонгук решил начать делать уже хоть что-то. – Кто твой доктор? Тот, чьим пациентом ты являешься, – безэмоционально задал вопрос Гук, настораживая девушку. Он понимал, что ему, возможно, влетит за подобную идею если не от Джэхёна, то от работников больницы уж точно. Гук старался убедить себя в том, что поступает правильно, а не как обычно. Чонха лишь недоверчиво оглядела Чона. Столь озабоченный взгляд девушки никак не смущал юношу, так как для него сейчас был очень важен ответ. Он мысленно надеялся на то, что она будет пациентом у определённого доктора. В противном случае, ему придётся очень постараться, чтобы воплотить задуманное. – Зачем тебе это? – осторожно спросила Ким, но Чон настоял на своём: – Просто скажи. – Мун Тэджин, – коротко ответила девушка, а Чонгук прикрыл глаза, почувствовав, как волна облегчения окутала его с ног до головы. Все плохие мысли тут же растворились в воздухе, а с его плеч словно упали массивные металлические доспехи. Чонгука действительно будто накрыло от какого-то негласного счастья. Он несказанно был рад, что именно господин Мун, близкий друг семьи Чон, является доктором Чонхи. Его переживания быстро свелись на нет, и внутри воцарилось чувство облегчения. Он глянул на застывшую от непонимания Ким своими горящими от счастья глазами, от чего у девушки прошлись мурашки по плечам и шее, а сердце начало отбиваться в ушах, от чего в горле пересохло ещё больше. Если изначально Ким не понимала реакции Чонгука и готова была завалить его вопросами, то сейчас, в эти секунды длинною в вечность, Чонха лишь думала о горящих глазах напротив, что были теплее всех на свете. Ей показалось, словно она очутилась дома и её укрыли мягким пледом. Как вдруг в ушах, словно под водой, зазвучал смех Джиён, от чего все приятные мысли улетели в Эльдорадо, тело покрылось холодным ознобом, а на лице застыла неописуемая тень ужаса. Сердце начало быстро биться в ушах, а дыхание участилось. Паническая атака. – Чонха? – Чонгук обеспокоенно сжал напряжённые плечи девушки, от чего Ким неожиданно пришла в себя и сфокусировала свой взгляд на взволнованном лице юноши. Гук слегка нахмурился и наклонился чуть ближе к лицу девушки. – Чонха, всё в порядке? Девушка начала постепенно успокаиваться, хотя сердце всё ещё громко стучало в ушах. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. – Да… – не особо уверенно проговорила Чонха, а затем добавила. – Всего лишь наваждение. Ким до конца не могла понять, что только что произошло. У неё никогда прежде не было подобного приступа паники. Она пыталась объяснить это своим пробуждением в мире будущего и тем, что ей не хватает присутствия маленькой Джиён. Чонгук тоже немного расслабился, а спустя мгновение снова лучезарно улыбнулся, вскакивая на ноги и привлекая внимание Ким. – Жди здесь, я скоро вернусь, – быстро выпалил Чонгук, подбежав к своему рюкзаку и ховерборду. Чонха медленно встала с койки, вопросительно рассматривая парня, что быстро закинул на себя свой пустой рюкзак. Только-только она хотела открыть рот, как Гук снова заговорил, показывая на неё указательным пальцем. – Ничего не сделай с собой! Девушка вскинула брови, а Чон, воспользовавшись временным замешательством, распахнул стеклянную дверь и выбежал на балкон, заставляя Чонху наконец-то сдвинуться с места. – П-подожди! – воскликнула девушка, срываясь на ноги, пытаясь уследить за силуэтом Чонгука, но из-за поднявшегося ветра светлые шторы преградили путь Ким, что из-за спешки и ватных ног чуть не запуталась в них. – Куда… – в пустоту крикнула Чонха, пытаясь выпутаться из штор, а когда она это сделала и наконец-то смогла выбежать босиком на ярко освещённый балкон, то увидела лишь фигуру юноши, что перелетела через балюстраду, – …ты? – тихо договорила свой вопрос Ким, не понимая, куда улетел Чонгук. Девушка лишь тяжело вздохнула и поджала губы, не в силах подойти ближе к ограждению. Мимо пролетали машины, от чего волосы Ким и подол белого платья слегка развевались на ветру. Ей вдруг снова стало грустно от того, что она снова находится на этом огромном балконе совершенно одна.

***

Чонгук стоял перед огромным зданием Центральной больницы, держа в руке свой ховерборд. Дизайн здания был выполнен в весьма оригинальном стиле: в результате симбиоза классицизма и авангарда больница выглядела подобно взрослой бизнесвумен, что была одета в слегка броское, но при этом кружевное однотонное коктейльное платье. Перед входом в здание расположилась небольшая площадка, вымощенная огромной белой мраморной плиткой, что слегка отсвечивала из-за солнца. По бокам были расположены огромные клумбы с хвойными растениями, а рядом стояли стеклянные лавочки. В это время дня, на удивление, было довольно людно. Мимо Чонгука проходило большое количество людей, в то время как он стоял, как статуя, всматриваясь в стеклянные двери больницы. Юноша старался собраться с мыслями, ведь абсолютно нежелательное волнение вдруг вязким комом образовалось в грудной клетке. «Так, Чонгук, соберись, – начал сам себя ругать юноша, при этом фыркнув. – Если решился – то делай! Чего как тряпка себя ведёшь?» С такими мыслями Гук направился ко входу в здание. Стоило ему только зайти, как в нос ударил приятный и уже знакомый запах хвои. Засвеченный белый холл больницы представлял собой высокий зал, куда выходили балконы первых четырёх этажей, а в центре находилась круглой формы стойка регистрации. В качестве охраны выступали два белых андроида, что стояли по бокам от входа. Было сразу понятно, что эта больница имеет большой бюджет, ведь не каждое учреждение может себе их позволить. Чонгука всегда пугали андроиды, хоть он и видел их крайне редко и знал, что они выступают в качестве помощников для главных охранников. Мимо проходили доктора вместе с медбратьями и медсёстрами, о чём-то переговаривая. Недалеко проезжал небольшой робот-уборщик, что подчищал по углам, а буквально в метре от юноши медленно прошёл двухметровый робот-скелет на своих железных ногах, при этом придерживая своими руками огромных ящик, на котором было написано на корейском и английском: «Анализы». Робот имел голову в виде своеобразной усечённой пирамиды, чьи грани были закруглены, а лицо представляло собой огромный красный объектив. Он ходил очень тяжело, при этом шаркая по полу, а вдобавок издавал весьма пугающие низкие, но тихие звуки, чем-то отдалённо напоминая шипение. Юноша остолбенел при виде этой махины. Не то чтобы ему было страшно, скорее, очень интересно наблюдать за подобным явлением. Оторвав свой взгляд от робота-скелета, Чонгук глянул на балкон второго этажа и заметил группу студентов-стажёров, что семенили за несколькими врачами, а совсем рядышком мелькнула седая макушка доктора Муна. Чонгук улыбнулся. Юноша быстро двинулся к стойке регистрации. Молодая женщина, которой было около тридцати, сидела за столом и перебирала какие-то документы. Она была одета в белый строгий костюм, на носу красовались небольшие прямоугольные очки, а волосы собраны в гульку на затылке. Чонгук слегка смутился, так как администратор не сразу обратил на него внимание. Администраторша продолжила копаться в каких-то документах, печатая что-то на голографической клавиатуре, ровно до того момента пока Чон тихо не кашлянул в кулак. Женщина подняла свой острый взгляд, от чего Чонгук сглотнул и постарался натянуть на себя приветливую улыбку. – Добрый день. Чем могу помочь? – положила локти на стол женщина, приподняв уголки своих губ. Чонгук коротко выдохнул. – Доктор Мун Тэджин у себя? – У него сейчас перерыв. Вам что-то нужно? – с наигранной любезностью проговаривала администраторша, от чего юноше было немного некомфортно. – Мне надо поговорить с ним, – осторожно ответил Чонгук, аккурат оперевшись на свои руки, что лежали на стойке регистрации. Лицо женщины перестало иметь оттенок дружелюбия. Она снова опустила взгляд на документы, считая Чонгука уже абсолютно неинтересным. – К доктору Муну можно попасть только по записи. Часы регистрации уже окончены, – дежурно проговорила женщина, даже не глядя на растерянного парня. Чонгук то открывал, то закрывал рот, так как совсем не знал, как выкручиваться из данной ситуации. «И что теперь?» — спросил сам себя юноша. Вернуться к Чонхе в палату не вариант, ровно так же, как и развернуться на своих двоих и пощеголять прочь из больницы к себе домой. Нужно было что-то придумать и очень быстро, но никакие идеи не шли в голову, от чего Чонгук прикусывал обе щеки. Парень наблюдал за администраторшей, что старательно делала вид, словно Чона тут нет вообще. – Но, пожалуйста, это очень срочно, – Гук решил начать умолять женщину, надеясь на сострадание старшей, но та лишь уставилась из-под прямоугольных очков на молодого человека, при этом не скрывая своего раздражения: – Юноша… – Чонгук-щи! – вдруг неожиданно прозвучал женский мелодичный голос справа от юноши, заставляя и администраторшу, и Гука обернуться. Голос принадлежал слегка пухленькой улыбчивой женщине с замысловатой пышной причёской из каштановых волос, что была напичкана шпильками с разными рюшечками. Женщина выглядела по-домашнему мило, подобно молодой бабушке. Она медленно направлялась к стойке администрации, словно лучик утреннего солнышка. Чонгук аж просиял при виде доктора Ли настолько, что расплылся в своей знаменитой кроличьей детской улыбке. – Госпожа Мёнхи, – тихо проговорил юноша, благодаря всех богов за то, что именно сейчас появился доктор Ли. Чонгук развернулся всем корпусом к подошедшей старшей и поклонился. – Какая неожиданная, но приятная встреча. Я так рада тебя видеть! – защебетала женщина, положив свою руку на белую стойку под сопровождением удивлённой администраторши. Чонгук выпрямился, а Мёнхи рассматривала подростка с нескрываемым восхищением, диву даваясь тому, насколько молодой человек вежлив и симпатичен для своих лет. – Я тоже рад вас видеть, – улыбнулся Чонгук знакомой персоне. – Чего ты вдруг в такое время пришёл? Что-то случилось? – обеспокоенно спросила госпожа, на что Чонгук лишь отрицательно покачал головой, продолжая улыбаться. – Нет, что вы. Я просто хотел к господину Муну зайти, но меня не пускают, – на последних словах он глазами показал доктору на ничего не понимающую администраторшу. Ли Мёнхи сразу поняла, в чём дело, и расплылась в снисходительной улыбке. – Ах, Юнджи новенькая. Всего третий день тут и не знает наших особых гостей, – махнула рукой доктор и повернулась к женщине, всё так же улыбаясь. – Мы всегда рады семье Джэхёна, а это Чонгук,– Ли указала на молодого человека, – его младший брат. У Юнджи резко глаза расширились от удивления. Она бы в жизни не подумала, что этот парень является младшим братом Чона Джэхёна – самого молодого специалиста по генетике в Корейской Республике. Женщина секундой позднее быстро встала со своего места. – Прошу прощения, – администраторша тут же поклонилась Чонгуку, застыв в таком положении. – Я была груба. Чонгук лишь слегка прикусил губу и даже немного поник. Его смущало то, как к нему резко поменялось отношение постороннего человека, стоило только упомянуть имя Джэхёна. Гука частенько не покидало ощущение, что он всё время находится в тени своего умного старшего брата. Даже сейчас ему казалось, что он абсолютно ничего не сделал, чтобы изменить отношение других людей к самому Чонгуку. Нет, он любил Джэхёна всем своим сердцем, но неприятное ощущение пустоты очень давило временами. Чонгук постарался скрыть свои настоящие эмоции за мягкой улыбкой. – Да ну что вы! Вы всего лишь выполняли свою работу, так что не берите в голову, – слегка помахал рукой юноша. Администраторша выпрямились, перебирая пальцы своих рук, всё ещё не решаясь посмотреть на молодого человека. Гук коротко прикусил щеку, а затем повернулся к доктору Ли, приподняв уголки губ и непринуждённо заговорил, хотя на душе скребли кошки. – Репутация брата идёт впереди него. Я тогда пойду. – Конечно-конечно. Он будет рад тебя видеть, – проговорила женщина. Чонгук поклонился госпоже Мёнхи на прощание и со смешанными чувствами направился к белому эскалатору, что вёл на второй этаж. Внутри у парня шалил небольшой смерч из различных эмоций, что вводили в ещё большее негодование. Стоило ему только подняться на второй этаж, как он почувствовал вибрацию в кармане. Чонгук снова медленно остановился посередине широкого прохода, доставая свой гирофон. На экране высветился звонящий абонент — «Джису». Он почувствовал, как руки запотели, а от волнения в горле пересохло. Снова появившееся беспокойство и нервозность змеёй сдавливали шею. Мысли о том, что он сейчас находится не в школе во время урока брата, а в Центральной больнице, и ему звонит его девушка, которая делает это только в крайнем случае, вводят Чонгука в неприятное заблуждение. Гук всегда отвечал на звонки Джису, но сейчас его словно невидимая сила сдерживала взять трубку. Юноша поднял взгляд на коридор, по которому он мог добраться до кабинета доктора Муна. Чонгук словил себя на мысли, что сейчас стоит на перепутье и ему нужно выбрать, по какой дороге пойти. Останется ли он так же в стороне, как сделал это год назад из-за своей девушки или всё же попытается помочь незнакомому человеку? Этот выбор давил на мозги Чонгука, а вибрирующий телефон ещё больше не давал покоя.

***

Halsey — Ashley

В пустом женском туалете Соннам уже вовсю воняло куревом от дешёвой сигареты Джису. Такие обычно курят наркоманы и бандиты в бедных районах Сеула, так как стоят копейки. Да и к тому же они пользовались спросом в начале прошлого века, ведь сейчас популярны электронные сигареты на пару. Ким не могла находиться в кабинете генетики с мыслью о том, что на задней парте никто не сидит, а ноги сами поволокли к шкафчику, чтобы взять пачку. Джису дышала часто и очень тяжело, держа в правой руке телефон, а в левой сигарету, при этом упираясь в раковину. Она то и дело всхлипывала в перерывах между затяжками. Долгие гудки ножом проходились по сердцу Ким, от чего она ещё больше тряслась, как банный лист. Девушка не боялась, что кто-то зайдёт в туалет, ведь успела подпереть дверь стоявшей в углу шваброй, которую забыла убрать уборщица. – Возьми же трубку, ну, – рвано проговорила Джису, сделав короткую затяжку, но из-за неосторожности слегка кашлянула, от чего дым вышел двумя клубочками. Её несчастное сердце отбивалось в грудной клетке с такой силой, словно оно готово было сломать рёбра Ким. Ей было страшно, хотя она успокаивала себя мыслью о том, что Чонгук всегда берёт трубку, даже если она позвонит ему в четыре часа утра. «Тебе нечего переживать, он всегда рядом, он всегда ответит», — повторяла про себя, как мантру, Джису. Как вдруг Ким услышала гудки сброса вызова, от чего ей показалось, как несколько острых ножей впились в грудную клетку. Дышать стало невозможно, из глаз начали течь солёные слёзы. Она отказывалась верить своим ушам. Джису не плачет. Она никогда не давала себе волю, даже когда родители ссорились в детстве. Ким с ужасом посмотрела на экран своего телефона. – Нет… – начала отрицать Су, мотая головой, приложив телефон к уху, снова услышав те зловещие гудки. Но моментом позднее Ким впала в окончательную истерику: – Нет-нет-нет! – прокричала девушка. Девушка снова набрала номер Чонгука, и тут же послышались те же гудки сброса. Не сдерживая себя, Джису снова начала плакать. Как зачарованная, девушка в третий раз набрала номер Гука, и уже в этот раз послышался статичный голос оператора: «В данный момент абонент не может принять ваш звонок», что обозначало выключенный гирофон. Джису от злости и обиды откинула собственный телефон в тёмный угол туалета, а звук отбивающегося металла эхом пронёсся по туалету. Она громко заплакала и из-за отсутствия сил опустилась на колени, едва прикрывая своё заплаканное лицо ладонями, а тлеющий маленький окурок неприятно обжигал кожу указательного и среднего пальца. Для кого-то это покажется простой мелочью, но не для девушки. Она любила Чонгука всеми фибрами своего тела. Она утопала в этом юноше целиком и полностью. На свете не было человека, которого нордическая Джису могла любить сильнее. И от этого было страшно. Су дорожила им даже больше, чем собой. Она всегда думала, что во что бы то ни стало Чонгук будет рядом, и постоянно внушала себе эту мысль. Джису хотела, чтобы он понял её и её страхи, но Чонгук лишь только воплощал их в реальность. Она боялась в один прекрасный день потерять его, а чувство, словно он оттолкнул Су, не прекращало увеличиваться.

***

Чонгук спиной упёрся в белую стену людного коридора, прижимая выключенный гирофон к тяжело вздымающейся груди. Юноша хмыкнул и почувствовал, как в уголках глаз скопились слёзы. Он не понимал, зачем так поступил и обидел близкого человека. Или всё же он не хотел понимать, ведь в глубине души Чонгук осознавал, что сделал это намеренно из-за собственнического поведения своей девушки, но по-прежнему твердил себе, что это просто наваждение. Какая наглая ложь, ведь правда в том, что Гук не хотел разочароваться. Больше всего на свете он не желал думать о том, что близкие люди будут так вести себя по отношению к нему. Особенно, Су. Только не она. Он не привык к этому ощущению и делать этого не собирался, но за сегодняшний день Чонгук уже успел попробовать мерзкий вкус данного чувства. «Нет! – мысленно закричал юноша. – Не смей так думать! Не смей!». Чон отговаривал себя, но по щеке предательски покатилась слеза, и это разозлило Чонгука ещё больше. Долой ложь. Ему резко захотелось выбросить Су из своей головы. Он злился, что до одури влюблён в человека, который не позволяет ему и шагу сделать. Чонгук устал быть в тени чьих-то пожеланий. Устал! Он хочет исправить свою ошибку, потому что это нечестно. И это безумное желание помочь Чонхе из-за собственного стыда и ненависти к самому себе заставляло юношу чувствовать себя ещё более жалким. Как мерзко, как слабо. – Как ты можешь быть таким? – невесомо шепнул сам себе парень. С его губ слетали смешки один за другим, а слезинки медленно катились по румяным щекам Чонгука.

End of the song

Юноша тяжело вздохнул, положив гирофон в карман чёрных джинс. Уже свободной рукой он вытер слёзы со своих глаз. Мимо проходили работники больницы и её пациенты, а Гук всё так же продолжал стоять ни живой ни мёртвый. Его вдруг накрыло ещё неведанное прежде чувство усталости. Не такая, какая была после бешеных гонок или очередной ночи с Джису, когда на утро всё тело приятно ломило. Даже после нескончаемых вечеринок Чимина такого не было, хотя иногда бывало так, что утром адское похмелье встречало юношу с распростёртыми объятьями. Что уж там говорить, но даже горы домашней работы или бесконечные тесты не вызывали подобную усталость. Это было что-то другое, ранее неизвестное и тяжёлое, что било по костям, но не ломало их. Из-за этого ощущения хотелось опереться на что-то и пустым взглядом смотреть в одну точку. Но это ощущение быстро прошло, стоило юноше только вспомнить, зачем он сюда пришёл. Ему всегда хотелось сделать что-то значимое. Стать самым настоящим героем. Одним из немногих, как те люди, о которых он читал в комиксах. Достаточно странная мечта, которую не очень-то и воспринимают окружающие люди. Хочется жалобно спросить: «В чём же дело? Что вам так не нравится?». Но есть же реальный мир со своими заботами и требованиями. Всё ещё живущий постмодернизм с чертами новых направлений. Какой там романтизм, что до сих пор живёт в душе юного Чонгука? Его бы можно было поставить на противовес всему миру. Диссидент, оппозиционер. Да вот только он с каждым годом медленно умирает внутри парня, превращая того в типичного взрослого человека, у которого нет времени на пустые мечты. Чонгуку нужно двигаться дальше — туда, куда он собирался изначально пойти. Внутри бушуют сострадание, страх и сочувствие вперемешку с виной. «Возьми себя в руки», — твердил юноша сам себе, якобы успокаивая. Эмоции потихоньку утихали, подобно разбушевавшемуся морю после шторма. Море. Неожиданно в голове всплыли воспоминания из детства о белом побережье острова Окинавы, что находится между Кюсю и Тайванем, а омывается Южно-Китайским и Филиппинским морем. Сколько времени прошло, когда он последний раз там был? Чонгук вспомнил свою первую поездку. Перед ним вдруг появились образы дедушки Субина и господина Тэджина, летящий мяч, песочный замок, звонкий смех десятилетней Мун Джихё и разговоры о русалках. Первый день поездки. Это тепло, что так неожиданно и приятно растеклось в грудной клетке, покалывая своей приятной грустью. Удивительно, что эти приятные воспоминания, словно по волшебству, помогли привести в равновесие внутреннее состояние Чонгука. Как липовый мёд переливается из-за лучей золотого летнего солнца, так и воспоминания о детстве заиграли удивительным калейдоскопом, целительным бальзамом успокаивая ещё свежие раны юноши. Приятная тоска по тому времени, светлый одинокий остров, где был построен замок из песка. Он исчез, но остался жить вечно в воспоминаниях Чонгука.

flashback

Игривое солнце красовалось своими яркими лучиками на безоблачном небе, в то время как приятный морской бриз мягко развевал листья немногочисленных пальм и небольших кустов, что хаотично росли на маленьких песочных островках лагуны. Лазурная вода моря была на удивление спокойна, лишь изредка тревожа двух детишек своими волнами. А ребятишкам было всё равно на стихию, ведь они оба вовлечены в удивительный процесс постройки песочного замка. Маленький шестилетний мальчик побежал к морю, смешно перебирая своими миниатюрными ножками, чтобы взять оттуда мокрый песок. Морская вода пенилась, приятно обволакивая щиколотки малыша, вызывая у того маленькую детскую улыбку. Летний ветерок ласково игрался с кудряшками мальчика, позволяя ему жадно вдыхать воздух, от чего приятное ощущение жизни вмиг наполнило маленькое тело.

«Дыши, Чонгук, дыши. Позволь себе быть свободным. Позволь ветру стать твоим другом, который никогда тебя не бросит. Он тут. Он рядом. Он внутри тебя, малыш»

Мальчик наклонился и опустил руку в прохладную чистую воду, чтобы как можно больше захватить своим маленьким кулачком песок. А когда он бежал обратно из-за жадного желания быстрее украсить башенки замка, то едва не спотыкался по дороге. А маленькая десятилетняя девчушка, что укрепляла каркас замка, при виде спешащего Чонгука радостно улыбалась и хихикала. Мальчик смешно плюхнулся пятой точкой на белоснежный песок, чтобы отдышаться от бега, но и пару секунд не прошло, как он снова, запыхавшийся, но очень счастливый, резво выпрямился на коленках и принялся старательно украшать песочный замок. Джихё наблюдала за малышом, что старался над своим произведением подобно античному скульптору, и это заставляло девочку умиляться ещё больше. Словно два кладоискателя, дети заняли свой собственный маленький остров, что казался для них целым миром. Он был отдалён на сто метров от берега точно такого же острова, но побольше, где были расположены около десятка хижин, что выступали в качестве ресторана для ВИП-посетителей. А ещё дальше, спустя сотни метров неглубокой лагуны, уже было само побережье Окинавы. Окружённые морем и небольшими островками дети уже успели погрузиться в свой собственный рай маленьких путешественников. Они могут построить здесь своё королевство и прожить до скончания веков: быть счастливыми и умереть в один прекрасный день, коих будет на этом острове немало. И Чонгук, у которого в глазах мерцали звёздочки, так старался создать замок, в котором он мог бы жить вместе с Джихё, когда они оба вырастут. Ему нравится это место несмотря на то, что он находится тут впервые. – Ты молодец! – вдруг воскликнула Мун, обращая на себя внимание мальчика. Чонгуку тут же в глаза бросилась яркая улыбка девочки, что по волшебству передалась маленькому Гуку. Джихё продолжила. –У тебя очень красиво получилось, правда. Мун Джихё любила море больше всего на свете, а маленький Чонгук смотрел на неё как на самую красивую принцессу в мире. Она была похожа на тех, о которых он читал в сказках. Её короткие волосы всегда были влажными из-за воды, а веснушки на шее напоминали Чонгуку многочисленные созвездия. Ему хотелось стать настоящим супергероем, который сделает всё ради девочки, что так мила для маленького мечтателя. Даже сейчас слышать слова похвалы от неё и видеть улыбку для Гука очень ценно. – Ты так думаешь, Джихё-нуна? – изумлённо, с детской надеждой спросил мальчик, широко-широко раскрыв свои глаза. Девочка рассмеялась, прикрыв ладошкой рот. – Какая я тебе нуна, дурачок! – заулыбалась кроха. – Я не настолько взрослая. Как вдруг откуда не возьмись, Чонгуку прилетело что-то мягкое прямо в голову. Мальчик опешил скорее от неожиданности, ведь больно ему не было. Чон приложил ладошку к затылку, потирая ушибленное место, и растерянно обернулся. Он заметил, что рядом с ним лежал цветной мячик, на котором печатными символами было написано «Ким Джису». Подняв голову, Чонгук увидел в нескольких метрах маленькую девочку, что с приоткрытым ртом смотрела на мальчика. У неё были большие глаза и длинные волосы, что очень хорошо прикрывали слитный цветной купальник, а сама худая, как тростиночка. Как оказалось, в их маленький рай ворвался абсолютно незнакомый человечек. Девочка словила на себе изумлённый взгляд Джихё и вдруг сорвалась с места, побежав по песку. Мун тут же вскочила на ноги. – Девочка!– воскликнула старшая, указывая в сторону негодяйки указательным пальцем. Вдруг, убегая, младшая споткнулась и плюхнулась попой в морскую воду. Джихё раздражённо выдохнула и перевела более нежный взгляд в сторону Гука, что не переставал наблюдать за нашкодившей девочкой. – Чонгук, ты в порядке? – взволнованно спросила Мун, наклонившись ближе к Чону, но мальчик всё продолжал смотреть на незнакомку, не убирая при этом ладошку с затылка. Только девочка хотела встать на ножки, как вдруг небольшая волна накрыла её до плеч, из-за чего она снова уселась на пятую точку, откашливая морскую воду. Мальчику вдруг показалось, что он наблюдает за маленьким котёнком — вот настолько милой она выглядела со стороны. Но внутри образовалось странное чувство, что ещё не так сильно ощутил Чонгук в своей жизни, и имя имело оно «страх». Но не такой, какой испытываешь после ночного кошмара, когда увидел чудище. Это было совсем другое. Возможно, «стеснение»? Так это чувство называют взрослые? Джихё уже было подумала, что мальчик застыл на месте из-за шока, поэтому взбесилась ещё больше, цокнув себе под нос. – Эй, мелкая! – закричала девочка с нескрываемыми нотками грубости, а руки сами сжались в кулачки. Джихё быстро направилась в сторону шкодницы, что так и сидела в воде. Джису вдруг почувствовала, как страх из-за грозного вида взрослой начал увеличиваться всё больше и больше. Вдруг незнакомка схватила ту за локоть и потащила в сторону песочного замка, всё так же застывшего мальчика и её мяча. Младшая не могла никак сопротивляться, ведь хватка у взрослой была достаточно сильной. У Су щёки вдруг багровым румянцем залились, в то время как купальник неприятно прилёг к телу, а вода только усугубляла ситуацию, ведь по коже девочки пошли мурашки от холода. Самая неприятная ситуация, которая могла бы произойти. Как только Джихё подошла к замку, Джису случайно столкнулась взглядом с маленьким мальчиком, и девичье сердечко вдруг ухнуло под рёбрами. Чонгук даже забывал моргать, внимательно изучая незнакомого человечка. Внутри проснулось детское любопытство, и мальчику было интересно, почему же в него прилетел мяч. Может, она и вовсе не человек? Как же она оказалась на этом острове? Подумать только! Такая красивая и немного вредная, разве нет? Джису пыталась отвести взгляд в сторону, чтобы больше не смотреть на мальчика, но вдруг Джихё потрясла ту за локоть: – Извиниться не хочешь? – раздражённо потопала ножкой Мун, буравя в девочке дырку взглядом. – Ты в ребёнка мячом попала! – Я не виновата! – вдруг пискнула Джису первое, что пришло ей в голову, от чего брови Джихё на лоб полезли. – Ещё как виновата! – легонько встряхнула ту Мун. Старшая никогда не любила и уж тем более не воспринимала такое поведение, поэтому и добивалась справедливости. Возможно, слишком по-детски гиперболизировано, но в её десять лет это не имело огромного значения. Джису ощущала себя ужасно маленькой, а чувство стыда неприятно сжигало все внутренности. Она глянула на красивого мальчика, что всё же опустил руку, но так и продолжил смотреть на Джису. Вопросов у него было больше, чем ответов, а ей стало стыдно, что она решила привлечь внимание малыша таким образом. А вдруг ему всё же было больно? Нет! Ни в коем случае не показывать, что ты что-то сделала не так! Если и делать пакости, то надо быть хотя бы уверенной в своих действиях. Разве нет? Да и что может поделать одинокая девочка, с которой не хотят играть даже её родители? Ким поджала губы и вздёрнула подбородок: – Я не виновата, что он настолько красивый, что даже мой мяч к нему сам полетел… – уверенно проговорила Джису, как вдруг словила ещё более удивлённый взгляд мальчика. До неё резко дошёл смысл сказанных ею слов, и ей захотелось провалиться сквозь землю. Джихё опешила от такого «признания», из-за чего и ослабила хватку. А Джису этим и воспользовалась, освобождая свой локоть. Су тут же подбежала к мячику, жадно хватая его. Она так и не осмелилась поднять своё красное лицо на мальчика, что уже долго буравил её подозрительным взглядом ровно до тех пор, пока незнакомая девочка не отбежала от детей на приличное расстояние. – Вот же ш… невоспитанная, – процокала Джихё, всё так же фыркая. Девочка сложила руки на груди, наблюдая за тем, как младшая сама с собой играется с мячиком. – Мне такие, как она, не нравятся. Ещё ребёнок, а просить прощение даже не может… – Мун была готова продолжить свои пререкания, как вдруг на горизонте увидела своего отца и господина Чона, что шли вместе от соседнего острова с рестораном по светлой лагуне. На лице у девочки расцвела яркая улыбка, и она совсем забыла о том, что пару мгновений назад была зла. – Папа! Дядя! С криком Мун сорвалась на бег в сторону двух мужчин, отрывая Чонгука от своих мыслей. Обернувшись, он уже увидел, как Джихё налетела с распростёртыми объятьями на своего отца Тэджина, а к самому Гуку направлялся дедушка Субин. Когда Субин уже подошёл ближе, то улыбнулся маленькому Чонгуку, и у мальчика вся неловкость испарилась. У дедушки всегда была особенная улыбка: когда он улыбался, то напоминал Чонгуку волшебника. Особенно эту атмосферу придавали очки в виде полумесяцев в серебряной оправе. У него были небольшие усы, что местами скрашивала седина, и слегка кучерявые волосы. Даже небольшие морщинки на лице придавала мужчине ещё более добрый образ. Он был человеком особенным, ведь мыслил не так, как все. Каждой вещице мог придумать легенду, а расскажет её так, что любой в неё поверит. Одно только присутствие дедушки могло поднять настроение мальца, сглаживая все неровные углы. Мужчина сел на песок рядом с внуком, поджав под себя одну ногу, а руками сзади опирался о белоснежный песок. Субин подобно взрослому коту подставил своё лицо под тёплое летнее солнце, прикрывая глаза. Он никогда не брезговал загаром, невзирая на замечания окружающих, поэтому ему и дали прозвище «Солнцепоклонник». – Чего такой задумчивый? – спросил Субин, ощущая на себе восторженный взгляд внука. Мужчина медленно открыл глаза и искоса посмотрел на мальчика. Чонгук же поджал губы и глянул на всё ещё играющую с мячом девчушку вдали. Субин проследил за его взглядом и тоже повернул голову в ту сторону. Губы старшего изогнулись в довольной улыбке. Девочка так и продолжала подбрасывать мячик в воздух, пытаясь хоть как-то себя развлечь, но раз за разом терпела неудачу. И даже будучи абсолютно одинокой, она ещё усерднее старалась заставить себя быть счастливой в одиночесте. – Дедушка, – подал голос Гук, всё ещё размышляя над своим вопросом, – а русалки обычно кидают в людей мячи, чтобы привлечь их внимание? Субин слегка опешил от вопроса внука и обернулся на него. А Чонгук всё продолжал наблюдать за маленькой Джису. Дедушка по-доброму захохотал, обращая на себя внимание мальца, что смотрел на мужчину своими огромными любопытными глазами. У мальчика вдруг щёки румяными стали, а Субин лишь заулыбался ещё больше. Да, эта незнакомая девочка действительно напомнила ему русалку: молчаливая, немного вредная и навязчивая, да и к тому же очень красивая с длинными волосами малютка. Будучи ребёнком, Чонгук любил наблюдать за окружающим миром под столь необычным для взрослого человека углом. Подумав несколько секунд, что бы такого ответить внуку, мужчина сам себе кивнул, якобы подтверждая собственные слова, расплываясь в довольной улыбке. Глаза Субина заблестели, вводя в ступор маленького Гука. – Русалки обычно с неба падают, чтобы их такие простые парни, как ты, ловили, – он легонько щёлкнул мальчика по его вздёрнутому носику, на что Чонгук быстро-быстро помотал головой. Гук с удивлением посмотрел на дедушку, выпучив нижнюю губу. «Русалки? С неба падают?» — тщательно начал обдумывать мальчик слова старшего. Он глянул на свои две ладошки и начал ими имитировать весы, чтобы найти ответ на этот очередной загадочный ребус дедушки. Субин ещё больше заулыбался, наблюдая за мозговым процессом внука. Морской бриз ласково взъерошил волосы Чонгука, а звуки волн лишь отвлекали малыша. – Но дедушка… – пробубнил в итоге мальчик, глядя на Чона старшего,– русалки же в море живут. Субин хмыкнул, поправляя свои очки: – Не все, – легонько помотал головой дедушка. – Есть те, кому повезло меньше, и они живут на суше, грезя о морской пучине, – старший глянул на маленькую играющую девочку, а Чонгук, повторяя за старшим, тоже посмотрел на Джису. Субин поджал сухие губы, а затем со старческой хрипотой проговорил. – Она красивая, но не русалка. А знаешь, почему? – он развернулся к Чонгуку корпусом и глянул на мальчика из-под своих очков. От этого взгляда у Гука пробежались мурашки. Не от страха, а от огромного чувства любопытства. Уголки губ Субина приподнялись. – У русалок глаза несчастные и пустые, а у этой девочки они огнём светятся. Мальчик несколько раз моргнул, всё ещё не до конца понимая, о чём говорит дедушка. Обычный человек подумает, что же за бред несёт этот взрослый мужчина. Но Чонгуку было интересно до смерти. – А почему русалки падают с неба? – спросил мальчик. Ему казалось, что он сейчас узнает самую страшную тайну человечества. Чувство, что этот ответ перевернёт его жизнь, вдруг стало расти подобно цунами. Он же ещё мальчик, простой ребёнок, который жаждет знать все тайны этого нового мира, а их знает только один человек, что в глазах Чонгука был подобен мудрому колдуну. Субин знает больше, чем другие люди. Он способен видеть то, чего другие не могут, замечая детали во многих обычных, на первый взгляд, вещах, будучи проницательным человеком. Дедушка поджал под себя колени, кладя локти на них. Мужчина глядел куда-то далеко за горизонт. Взгляд его стал серьёзнее. Он уже заведомо знал ответ на вопрос внука. – Они желают попасть в море, как в сказках, – подал голос мужчина. – Обрести вечный покой и вернуться в свой родной мир. Из-за этого они падают, думая, что таким образом попадут домой, – спокойно говорил Субин. В его голосе не было иронии или насмешки. Морской ветерок изящно танцевал по побережью. Эти приятные прикосновения, что окутывали маленького Чонгука, вызывали у него табуны мелких мурашек. Подобно ласковым касаниям матери, когда она купает малыша в ванне или расчёсывает его волосы. Гук дышал как можно глубже, позволяя ветру обнять себя. Ответ дедушки ещё больше запутал его. Чон несколько раз нахмурился, пальцем рисуя незамысловатые узоры на песке, иногда поглядывая на построенный ранее замок. – Но это же хорошо! – вдруг воскликнул мальчик, поднимая глаза на дедушку. – Зачем мне тогда ловить их? – надул губки Чонгук. Субин немного удивился реакции внука. Повернувшись к нему, он встретился с большими глазами Гука, в которых можно было без труда увидеть маленькие звёздочки. Старший приподнял уголок губ. Ответ и на этот вопрос Субин знал тоже, но не до конца понимал, как преподнести это мальчику. А стоит ли вообще отвечать? Слова забудутся спустя время. Да и объяснять это будет трудно. Многие вещи, к сожалению, познаются только тогда, когда переживаешь их сам. – Ты задаёшь слишком много вопросов, мой мальчик, – нежно улыбнулся дедушка, погладив по шелковистым волосам внука. – Наступит день, и ты сам ответишь на этот вопрос. В глазах Субина не было ни капли лжи и притворства. Он был искренен и открыт, как книга, которая напичкана загадками и тайнами, что только на первый взгляд казались сложными. А ведь достаточно просто посмотреть на них под другим углом. Люди боятся сложностей, хотя даже не догадываются, что небольшие усилия могут помочь им открыть целый мир перед глазами. Трудности превращаются в забавные детские игрушки, что вызывают лишь искренний смех и временами свободу. Границы её лишают, но если бы и их не было, то и возможности придумывать что-то новое тоже. Край карты позволяет создавать новые миры самому. Неизведанное даёт возможности для фантазии, которая станет только для одного человека истиной. И хоть это неправильно или слишком эгоистично, что никак не соответствует общепринятым нормам, из любой фантазии или загадки можно вычленить важный урок. Но это сложно, а для некоторых так вообще запредельная роскошь. Люди привыкли говорить, что в этом нет смысла. А ведь нужно только заставить себя думать, потому что именно в этом заключается смысл существования человека. – Эй, Субин! – послышалось возмущённое кряхтение дядюшки Тэджина, на что дедушка и Чонгук обернулись. Господин Мун шёл за ручку со своей дочерью и был уже в десятке метров от двух родственников. Мужчина как всегда в своей манере жестикулировал свободной правой рукой. – Вот же ж старый пердун, ты что там за ересь своему внуку щебечешь?! – закудахтал дядя Мун, подойдя уже ближе. Чонгук захихикал, а Джихё прикрыла рот ладошкой, чтобы не выдать свой смех. Субин же лишь укоризненно глядел на друга, пока тот продолжал возмущаться. – Какие русалки?! Совсем уже крыша поехала?! – Ты слишком приземлённый для таких разговоров, – спокойно выдал Субин, вставая на ноги. Чон старший лишь коротко улыбнулся, от чего Тэджин цокнул: – Вот же ж… – поставил он свободную руку в бок, отвернувшись. Эти двое были действительно разными по мировоззрению людьми, но даже такая, как кажется на первый взгляд, пропасть не помешала остаться близкими друзьями аж до преклонного возраста. А ведь в дружбе всегда важны понимание и уважение, что бы ни случилось. Как жалко, что многие люди не могут воспитать в себе это чувство. – Ладно, дети, – просиял вдруг Тэджин, смотря то на Чонгука, то на Джихё, – идёмте завтракать. Так как две семьи прилетели на остров ранним утром, перекусив в отеле, полноценного завтрака у них ещё не было. Дядюшка Мун дважды коротко сжал ладошку дочки, намекая на то, что нужно идти к хижинам, где на тот момент были остальные члены двух семей. Субин помог подняться мальчику и тоже взял того за руку. Вот так реальность заставила двух детей вернуться в обычный мир, совсем позабыв об острове с песочным замком.

End of the flashback

«Русалки», — подумалось юноше, а на лице появилась едва заметная вымученная улыбка. И вправду, а узнал ли он ответ на свой вопрос? Он часто вспоминал об этом эпизоде все последующие года своей жизни, но потом мысли начали увядать, постепенно превращаясь в пустые воспоминания. Но вдруг Гука словно ударили по голове гитарой, а звук вымышленных порванных струн ножом несколько раз прошёлся по ушам. Мысли его вернулись к моменту, что произошёл от силы пятнадцать минут назад, когда он увидел Чонху, стоявшую на краю выступа. Странное чувство засело внутри юноши, как только тот подумал о словах своего дедушки. Неужели в том, что говорил он тринадцать лет назад, был смысл? Стоп! Прекратить это! Сейчас не время думать о таких вещах, ведь есть действительно дела поважнее. Юноша и так сильно отвлёкся из-за звонков Джису, поэтому нельзя терять время, которое и правда очень ценно. Чонгук сильнее сжал в руках ховерборд. Глубоко выдохнув, он оттолкнулся от стены и направился уже по выученному давно маршруту к кабинету доктора Муна. Больница была светлой: стены имели белый цвет, а иногда на них встречались полоски серо-чёрных тонов. Везде расположены мягкие диванчики с чёрной тканевой вставкой, вазоны с изумрудными цветами, а также трибуны, в которых можно было заочно узнать, где находятся кабинеты тех или иных докторов, лаборатории, служебные помещения для врачей, палаты, реабилитационные центры и прочие части больницы, ведь она была действительно большой. Кабинет доктора Муна располагался в западном крыле, где коридоры были не такими широкими. Чонгук с лёгкостью нашёл нужную ему дверь тёмного серого цвета. На ней красовалась прозрачная табличка с надписью: «Доктор Мун Тэджин», буквы которой были белыми и светились приятным голубоватым цветом. Ниже расписано, в каких отраслях специализировался Тэджин, а также пометка, что сейчас у него перерыв. На счастье Чонгука, вокруг не было ни души, поэтому он мог спокойно постучать в дверь, и никто не остановил бы его. Из-за отсутствия людей царила тишина, что немного нервировала парня. Собравшись с мыслями, юноша несколько раз постучался в дверь, не забыв при этом рефлекторно осмотреться. Несколько секунд не было слышно абсолютно ничего, как вдруг Чонгук услышал отдалённое: «Входите» и щелчок замка, что обозначало открытие двери. Гук облегчённо выдохнул и потянулся к дверной ручке, чтобы войти в помещение. Как только юноша зашёл в кабинет, то удивился тому, что в нём мало что изменилось, когда он последний раз был тут. Комната являлась небольшой, но светлой из-за огромных панорамных окон, из которых можно легко рассмотреть ландшафт скверика возле больницы. Пол был застелен тёмно-синим ковролином, что делало комнату уютнее. По бокам стояли массивные шкафы с документами, препаратами и прочими важными атрибутами профессии дядюшки Тэджина. Справа от входа располагалась трибуна, которая по дизайну была идентична с теми, что стояли в коридорах больницы. А по середине кабинета находился широкий стеклянный стол, за которым расслабленно сидел доктор Мун в кресле, читая электронную книжку. Более скромное кресло на вид стояло спереди. В этой комнате была своя приятная атмосфера, что отличалась от всей больницы в целом. Хмуроватое лицо доктора постепенно просияло, стоило ему только увидеть юношу, что стоял рядом с дверью. Губы расплылись в улыбке, а былая усталость медленно, но уверенно испарялась. Мужчине было только в радость увидеть внука своего приятеля. – О! Чонгук! Какими судьбами? – воскликнул Тэджин, откладывая электронную книжку. Парень мягко улыбнулся. Былая напряжённость, что завладела им у входа в больницу, вовсе пропала. Чонгуку было приятно видеть господина Муна в добром здравии. – Здравствуйте, дядюшка, – поклонился Чонгук, а затем сел в белое кресло из мягкой ткани. Юноша уже мысленно придумал план своего разговора с доктором, поэтому решил говорить непринуждённо, с вежливой улыбкой на лице. – Да так… Мимо пролетал и решил зайти. Тэджин по-старчески хитро хмыкнул, глянув на свои электронные часы. Чонгук посмотрел на них следом и, увидев время, вдруг немного занервничал. – Сейчас же только двадцать минут первого, – изобразил удивление старший. Затем он ближе наклонился к Чонгуку и вдруг серьёзно заговорил: – Уроки, небось, прогуливаешь? Юноша не ожидал такой резкой смены тона старшего и даже начал нервничать, от чего глаза принялись метаться в разные стороны. Для Чона это первый раз, когда он сбегает из школы. Бурьян совести мешал парню быть полностью спокойным, но он держался всё это время. А подобный вопрос дяди неприятным комом засел внутри. Но ведь с другой стороны, если бы он не сбежал с уроков, то Чонха была бы уже мертва. Пожалуй, этот факт является единственным оправданием для парня. Как вдруг Тэджин снова ярко улыбнулся и откинулся на спинку кресла, вызывая у Чонгука волну смущения и негодования. Весь серьёзный вид исчез, и мужчина снова выглядел расслабленно. – Ничего страшного, – беззаботно проговорил доктор, немного кряхтя. – Я, когда был в таком же возрасте, тоже иногда сбегал из школы, – Чонгук незаметно выдохнул, дабы доктор не заметил этого жеста. Юноша успокоился, ведь понимал, что старший не будет укоризненно смотреть на него, в отличие от родителей или кого-нибудь ещё. Тэджин направил указательный палец правой руки на Чонгука. – Брату ни слова, – заиграл бровями доктор, намекая на то, что ни за что не проболтается Джэхёну о визите младшего. Брата Гука знают все люди, что так или иначе связаны с медициной. Семья Джэхёна очень почитаема в этой среде. Да вот только доктор Мун стал своеобразным исключением, ведь был знаком с этой семьёй с того момента, как очаровательная Сохён, дочь Субина, вышла замуж за одного из влиятельных акционеров Samsung Чона Дохвана, у которого уже имелся семилетний сын. Тэджину было безумно жалко мальчика, который в таком возрасте лишился родной мамы и лицезрел, как отец женится во второй раз. Хоть господин Мун на тот момент не был так близок к семье Чон, к маленькому Джэхёну привязался сразу. Он был интересен ему, ведь заметил за мальцом потенциал в медицине. И когда тот вырос, Тэджин помогал ему продвинуться в этой сфере. Да и к тому же доктор Мун и брат Гука иногда пересекались в ГЦГС или на различных семинарах. А что насчёт Чонгука? Сам юноша чувствовал себя временами бледным пятном в семье, когда наблюдал за родителями и братом. Особенно это происходило в те моменты, когда кто-то из них говорил о работе. Гук пробовал себя в медицине, ведь хотел так же сблизиться с доктором Муном, но закончилось это тем, что весь выученный материал он забывал и не до конца улавливал все биологические процессы, о которых шла речь. Да, он завидовал брату, но никак не по-злому. Чонгук тоже хотел бы иметь что-то, в чём он был бы хорош. Единственное, что он может, – это сочинять песни и играть на гитаре (а в детстве так вообще рисовать). Создание музыкальной группы с друзьями было для юноши маленьким шансом найти дело, которое будет кормить его всю оставшуюся жизнь. Но то, что произошло сегодня, выбило Чонгука из колеи в край. Нет, он мог бы взять и сосредоточить всё своё внимание на каком-то предмете, но в чём смысл, если это не будет приносить ему удовольствие? Чонгук не хочет жить скучной жизнью. Ему нужна цель, но сейчас он блуждает словно в тумане, и это пугает юношу ещё больше, заставляя стыдиться самого себя. – Хочешь кофе? А может, чай? – Тэджин встал со своего кресла и направился к тумбочке, что стояла рядом со шкафом. На ней находились чайник с кофемашиной, а в ящиках покоились упаковки всевозможных чаёв и столько же видов кофе. Господин принялся открывать ящики, попутно говоря. – У меня есть прекрасный фиолетовый африканский чай* из самой Кении. Я купил его во время моего недавнего путешествия. Не путать с китайским пуэр! Хочешь попробовать? – мужчина обернулся к юноше, что тихо сидел в кресле. – Не откажусь, – вежливо улыбнулся Гук. Былая нервозность насчёт того, что рано или поздно придётся перейти к разговору о Чонхе, вдруг начала маленьким смерчем гулять внутри парня, не позволяя тому полностью расслабиться. Хотя с чего бы ему так переживать? Доктор Мун поставил чайник и достал две стеклянные кружки с заварником из нижнего ящика тумбочки. А когда мужчина открыл самый первый, чтобы достать упаковку фиолетового чая, Чонгук смог уловить приятный шлейф из трав. Этот запах немного щекотал ноздри юноши, от чего он тихонько чихнул. Мужчина коротко обернулся на Чона и добродушно хмыкнул. – Этот чай специфичен на запах, но при этом очень полезен, особенно для иммунитета и костей, – заботливо проговорил мужчина, насыпая в заварник листья чая. Когда смеси было уже достаточно, доктор бережно сложил упаковку в первый ящик и отложил ложку. Господин вёл себя крайне расслабленно и повернулся к Чонгуку, мечтательно проговаривая: – Ох уж эта дикая и нетронутая природа. Сейчас бы на сафари, а не вот это всё. Хотя временами в этой больнице и сам себя как в обезьяннике чувствуешь, – крякнул Тэджин, на что Чонгук тихо похихикал. – Сомин-нуна сейчас бы уж точно посмеялась, – улыбнулся юноша, коротко потирая свои коленки. – Да, пожалуй, ты прав, – кивнул доктор, как вдруг услышал щелчок чайника. – О! Чай! – обернулся мужчина к тумбочке. Со стороны он выглядел как пчёлка-труженица, что так по-хозяйски что-то готовит. Чонгук начал нервничать ещё больше, наблюдая за тем, как доктор старательно наливает кипяток в заварник, затем давит листья чая крышечкой, а потом разливает его по кружкам. Этот процесс был для юноши мучительно долгим. Даже необычный запах чая не смущал его больше, ведь мысли были заняты совершенно другим. Тэджин уже заварил чай и взял две стеклянные чашки с напитком фиолетового оттенка. Одну из них он поставил на стол напротив Чонгука, а другую рядом со своим ноутбуком. – Спасибо, – Гук кивнул доктору в знак благодарности. Юноша наблюдал за тем, как доктор сел в своё кресло и по-старчески потянулся. Только Чонгук хотел начать тяжёлый для него разговор, как вдруг его взгляд зацепился за одну знакомую потёртую деревянную коробочку, что лежала на стеклянном столе. Улыбка сама нарисовалась на лице у Гука, и он завороженно спросил: – Это шашки? – обернулся юноша на доктора, что отпил немного чая. Парень указал на коробку, на которой аккуратным почерком было написано: «От Субина моему товарищу Тэджину». Мун посмотрел в сторону, куда указал гость, и тоже просиял, от чего в уголках глаз образовались маленькие морщинки. – Да, это они, – кивнул он, отставляя кружку. – Твой дедушка привил мне любовь к этой игре. Хоть она и старая, как Ебосан**, но очень интересная. Я уже трёх своих коллег обыграл, – гордо хмыкнул доктор. – Вчера один из них проиграл мне сертификат на полмиллиона вон в Lowelly*** и сегодня с утра его отдал. Тц, до сих бесится, – цокнул Тэджин. Он достал из кармана своего белого халата небольшую карточку, что красиво переливалась серебряным цветом. – Вот моя любимая Ынсоль обрадуется, когда увидит эту кроху… Господин положил карточку обратно в карман, дважды постучав по нему. Чонгук словил себя на мысли, что улыбался уже через силу. Он скучал по дедушке. Безумно сильно. Субин был одним из тех людей, на кого Гук мог положиться. И сейчас, в столь трудное для юноши время, когда он чувствовал себя одиноко, ему как никогда не хватало совета дедушки и его присутствия. Тэджин заметил, как черты лица Чонгука стали другими, и сам он стал более хмурым. Юноша был рад, что дедушка оставил только приятные воспоминания после себя, но ему не хотелось с ним прощаться. – Я слышал о том, что произошло с твоим дедушкой, и мне правда очень жаль, – заговорил доктор уже более серьёзным тоном. Мужчина начал перебирать пальцами, едва заметно кивая своим же словам. – Субин был хорошим товарищем. Он любил тебя и Джэхёна, невзирая на то, что он не являлся его кровным внуком. Уголок губ Чонгука приподнялся. – Джэхёна сложно не любить, – ответил он. – Это точно, – кивнул Тэджин, крякнув. – Да и вообще всю семью Чон, – улыбнулся старший, отпивая немного из своей кружки. Чонгук глянул на свой ещё не отпитый чай. Юноша немного прикусил губу, осознавая, что именно сейчас наступил тот самый момент неизбежности, из-за чего он и пришёл сюда. Для юноши вся эта ситуация была немного дикой, ведь он не привык вмешиваться в дела других людей. Особенно, если это касается сфер, к которым косвенно относится кто-то из семьи. Гук коротко выдохнул и посмотрел на мужчину уже другим взглядом — более решительным и зрелым. – По правде говоря, я зашёл к вам не просто так, – удочка закинута, первый шаг сделан. Чонгук слегка сжал челюсть, внимательно смотря на доктора. Тэджин выглядел расслаблено. Юноша чувствовал себя как на охоте, когда хищник медленно и осторожно подбирается к своей цели. Взгляд внимательно наблюдает за мимикой, мозг анализирует каждое незначительно на первый взгляд движение, которое может выступать знаком к отступлению или нападению. – Оно и так было понятно, стоило тебе только зайти, – коротко улыбнулся он, ставя кружку на стол, вводя Чонгука в смятение. Старший откинулся на спинку кресла. – Стал бы ты приходить ко мне в такое время по пустякам? Решил тебя не торопить, ты же взрослый парень. Выкладывай, что случилось, – мужчина дружелюбно махнул рукой. Юноше понравился тот факт, что доктор был сам по себе доброжелателен и имел хорошее настроение. Это помогло ему не так сильно волноваться. Слежка медленно переходит в нападение. – Вы же является доктором пациентки по имени Чонха, я прав? – осторожно начал юноша. Чонгук заметил, как черты лица у доктора обрели смутный оттенок тревоги. Тэджин на долю секунды застыл, а глаза непроизвольно забегали. Для юноши подобное замешательство на лице у старшего служило звоночком. Мун всё же расслабился и натянул на себя маску спокойствия. Что-что, а доктор никогда не умел врать. – Да, верно, – коротко ответил он, стараясь всё так же выглядеть непринуждённо, но юноша чётко заметил перемену в мужчине. – А откуда ты знаешь? – сузил глаза доктор. Юноша поджал слегка губы. Чонгука начала немного волновать подобная тревога на лице господина Муна. Что-то подсказывало парню, что это неспроста. – Дело в том, что пока я летел мимо больницы, то увидел, как она прыгнула с балкона, – решил говорить откровенно Чонгук, внимательно наблюдая за мимикой доктора. А на лице старшего вдруг отразилась неописуемая тень ужаса и страха. Чонгук знал это выражение лица и быстро ответил. – Но она цела. Я успел её поймать, потому что летел на ховерборде, – юноша в знак предосторожности выставил руку вперёд, замечая, как старший коротко выдохнул. Чон увидел, как Тэджин изменился в лице. Если после первого вопроса парня доктор ещё пытался делать вид, что слова Гука не встревожили его, то сейчас юноша подметил, насколько тяжёлым стало лицо мужчины. Теперь Чонгук понимал, что дальше доктор уж точно будет говорить правду, которая, как казалось юноше, имела особую ценность. – Скажите… – аккурат начал Гук, подаваясь вперёд, ближе к столу доктора, – это правда, что она из прошлого? Вопрос не застал Тэджина врасплох. Он лишь только поджал губы и тяжело выдохнул. Ему не было смысла врать человеку, который уже и так знал истину. – Да, это чистейшая правда, – с тяжёлым сердцем ответил мужчина, а у Чонгука вдруг неприятно сдавило в горле. Юноша не ожидал того, что подтверждение доктора так заденет его. В кабинете воцарилась тишина. Двое мужчин были погружены в свои собственные мысли. Каждый из них глядел в пустоту, а от лёгкой атмосферы и след простыл. Единственное, что отвлекало их от своих размышлений, — это глухие звуки вокруг: в коридоре отдалённые голоса, шум улицы за окном. Чонгук вдруг почувствовал себя ещё более маленьким, чем был до этого. Перед глазами подобно картинке из ужастика предстала Чонха, что стояла на выступе перед пропастью. А затем его окутали воспоминания из уроков истории, когда вёлся рассказ о начале двадцать первого века. Невольно вспомнил о школьном клубе «Двухтысячные», и вдруг Чонгук увидел ещё одну ужасную картинку: Джиу стоит в центре школьного коридора, а вокруг собрались ученики.

«Я не виновата!»

Истошный женский крик вдруг вспышкой стрельнул в ушах юноши. Чон слышит её голос, и ему вдруг стало страшно. Гук словил себя на мысли, что это первый раз за столько времени, когда он так сильно сожалеет о том, что случилось с Джиу. Картинки начали мелькать быстрее, от чего дыхание остановилось, а глаза заметались во всевозможные стороны. – Буду честен, для меня самого это остаётся самой настоящей загадкой, – вдруг заговорил Тэджин, прерывая молчание, от чего Чонгук, сам того не осознавая, вырвался из безумного круговорота мыслей. Юноша понял, что внешне не вёл себя вызывающе, ведь доктор Мун сидел в той же позе, что и до этого. Гук незаметно выдохнул, ведь почувствовал облегчение. Мужчина перевёл свой взгляд на Чонгука. Парень заметил, как лицо у мужчины изменилось: оно перестало быть таким поникшим, ведь приобрело оттенок ранее невиданной для парня серьёзности и решительности. Тэджин чуть ближе наклонился к столу. Он коротко глянул на дверь, а затем нажал на одну кнопку на белом пульте. Чонгук обернулся на дверь и заметил, как на ней образовался голографический шар жёлтого цвета. До юноши дошло, что доктор включил режим «Антиподстушивание»****. – Дело в том, – заговорил Тэджин, обращая на себя внимание юноши, – что позавчера поздно вечером был один пожар загородом. Горел то ли амбар, то ли склад какой-то, не знаю. Но мои знакомые пожарные нашли там эту девушку в той капсуле и тайно привезли сюда, чтобы не поднимать шум. А ты ведь знаешь, что нынче люди скверно относятся к заморозке тел, – доктор внимательно смотрел в глаза Чонгука, что вмиг расширились. – Подождите-подождите, – воскликнул юноша, нахмурив брови. Он поставил перед собой свои ладони и начал имитировать ими весы. Такая привычка осталась у него с детства. В голове Гук обрабатывал сказанные ранее слова доктора, в то время как старший терпеливо и с пониманием ждал, когда же подаст голос Чон. Юноша глянул на Муна, складывая свои руки в замок. – Вы хотите сказать, что где-то загородом, в каком-то горящем складе или амбаре, находилась Чонха в замораживающей капсуле? – с интонацией в итоге спросил парень, до конца не веря в слова господина Муна. – Именно, – щёлкнул он пальцами, откидываясь на спинку кресла. У Чонгука словно остановилось время. Но доктор тут же продолжил, не позволяя младшему снова потеряться в мире своих рассуждений. – Ну, естественно, капсула была разбита. Жидкости не было — она, видно, растаяла и вытекла. Хотя это странно, что там была такая большая трещина. Я хоть и не инженер, но стекло-то у таких капсул сделано из прочного и толстого материала, что даже останавливает гамма излучения. – А что это за пожар? – решил уточнить Гук, но услышал лишь разочарованный вздох доктора. – Я подробностей не знаю, – с нотками грусти ответил Тэджин, так как ему самому было интересно, что же случилось. – Ты у Сомин спроси, может, она что-то знает по слухам из полицейского участка. Чонгук слегка покивал головой, переваривая информацию, которую узнал от доктора Муна. – Ладно… – вымученно ответил юноша, потирая руки. – А что касаемо Чонхи? Вы правда хотите отдать её на опыты? На превеликое удивление Чонгука, доктор даже ушами не дёрнул. По телу юноши прошлись мурашки, ведь мужчина молчал, не пытаясь ни опровергнуть, ни подтвердить эти слова. В горле образовался ком, а смотря на Тэджина, Гук не мог вспомнить того доброго дядюшку, что всегда шутил старческие шутки, всем помогал и был чуть ли не вторым солнцем на небе. Это разочарование? То самое чувство, которое юноша так избегал всё это утро? Чонгук злился. Может быть, это он один такой наивный и придаёт всему вокруг настолько большую ценность. Почему только у него болит сердце и воет совесть за девушку, которую так сильно обидели год назад? Почему только у него одного внутри всё разрывает от несправедливости к человеку, которому банально не повезло? Гук так хочет верить, что он не один, кто разделяет эти мысли. Но где же эти люди? Почему ими не оказываются те, кому он всегда доверял? Тэджин глянул искоса на юношу: кулаки сжали ткань чёрных джинс, кучерявые длинные волосы прикрыли глаза парня, ведь сам он отвернулся, а губы сжаты в тонкую полоску. Доктор Мун чувствовал себя действительно ужасно. Ему было больно смотреть на такого Чонгука. Он не был для него чужим, но, видно, Тэджин уже сам понял, насколько сильно разочаровал юношу. Господин постарался немного расслабиться в кресле и положил одну руку на стол. Атмосфера и тишина в кабинете неприятно давили на мозги старшего. Он не хотел этого показывать, но ему было противно от самого себя. – Я бы хотел сейчас солгать, но врать я не люблю, да и не умею, – тихо начал доктор с опущенным на свою руку взглядом. Чонгук слегка обернулся и столкнулся с растерянным лицом доктора. Злость немного осела, стоило юноше увидеть состояние господина. Он ни разу в жизни не видел Тэджина таким. Мун продолжил. – Мне искренне жаль эту девочку, и самое страшное то, что я не знаю, что делать. Это настоящий позор для доктора, что он не может помочь своему пациенту, – мужчина тяжело глянул на юношу. – Ты знаешь, я в этой сфере работаю уже тридцать с лишним лет, и ещё ни один пациент на моём веку не уходил из своей палаты вперёд ногами прямиком в крематорий. Я лечил людей от ужасных заболеваний, вместе с ними проектировал для них новые органы на био-принтере, иногда даже шёл против устава ради человеческой жизни. Я всегда знал, что нужно делать, куда нужно пойти и к кому обратиться. Но не сейчас, – слова доктора резали внутренности юноши на кусочки. Чонгуку казалось, что невидимая сила сама вытягивает из Гука слёзы, причиняя при этом жгучую боль в щеках и грудной клетке. Тэджин наклонился к Чонгуку ближе, в упор глядя на молодого человека. – Никакие вакцины, никакие доктора, никакие био-принтеры и другие навороченные технологии не могут вылечить разбитое сердце. Чонгук видел, насколько больно для доктора говорить подобные вещи. Юноша молчал, не в силах обронить ни слова. Он не знал, как себя вести сейчас и как относиться к доктору после всех этих слов. Гук чувствовал, что снова ничего не сделал, и ему было безгранично жаль бедную девушку. Слёзы так и застыли в его глазах, не скатываясь по щекам. Тэджин выпрямился, уже положив вторую руку на стол, переплетая пальцы. Он снова заговорил: – Просто вдумайся на мгновение. По официальным документам девочка попала в аварию и умерла в две тысячи восемнадцатом году, и только спустя сто двадцать семь лет она просыпается в абсолютно чужом мире одна, где у неё просто не может быть будущего. Последние слова словно отрезвили юношу. Он с непониманием уставился на крайне серьёзного господина Муна. – Почему вы так говорите? – хрипло спросил парень, не ожидая того, что его голос так сядет. – Потому что я не вру, – незамедлительно ответил старший. – Как она сможет пойти в обычную школу, если её знания существенно отличаются от детей её возраста? – Почему тогда не найти ей репетитора, пока она будет тут на реабилитации? Вы же домой вряд ли её заберёте, а другие доктора и подавно, – нахмурился Чонгук. Былая злость начала снова подниматься. Юноше совсем не нравилось, как доктор отнекивался. Конечно же, внутри Гук знал ответ, но ему хотелось верить, что дядюшка не похож на других людей, которые боятся сделать лишний шаг. Да и зная самого Тэджина уже много лет, Чонгук просто не хотел признавать трусость старшего. – Я не могу… Это слишком рискованно, ты знаешь, – в итоге выдал доктор. Он продолжил слегка дрожащим от тревоги голосом. – Если кто-то узнает, что я скрываю человека из прошлого времени, моя семья может оказаться под ударом. Тем более, пропажа твоего дедушки, неизвестная болезнь мэра, президент не в стране, а на конференции в Америке. Кто знает, что происходит сейчас в правительстве. А если об этом пронюхают люди, которые стоят сверху, то переполох произойдёт не только в Корее, а и во всём мире. Европа и Америка тут же свои носы начнут совать. Произойдёт массовое помешательство, – серьёзно проговаривал мужчина, стуча пальцами по столу. Чонгук понимал, о чём говорил старший и осознавал его страх, но максимализм внутри кричал об обратном. Он знал абсолютно не такого Муна Тэджина – доктора, который сделает всё ради своих пациентов. Даже сейчас, когда они сидят друг напротив друга, чётко ощущается эта борьба здравого смысла взрослого поколения и непонятные амбиции юности. И если первые подкреплены фактами, то вторые держатся на эмоциях, которые рано или поздно истлеют. Гук вдруг начал ощущать, как он тонет, а тело сливается с креслом. Злость, что до этого была похожа на осадок, то успокаивалась, то снова поднималась ураганом, превратилась в яд, который постепенно передвигался по венам. Если юноша изначально пришёл сюда, чтобы успокоить свою совесть и перестать быть бесполезным хотя бы для себя, то сейчас ему хотелось помочь человеку, которому ужасно не повезло. С детства нам говорят, что нужно помогать другим людям и не быть безразличным к окружающим. Так чем же Чонгук хуже? И сейчас, узнав больше о Чонхе, ему искренне жаль её. – Я не узнаю вас, – сухими губами проговорил Гук, в упор смотря на доктора. Старший удивился словам юноши, ведь не ожидал, что он будет бросаться такими фразами. – Почему ты так переживаешь за неё? – вдруг по-старчески раздражённо спросил Мун. – Потому что это нечестно! – резко вспылил Чонгук, от чего Тэджин невольно дёрнулся. – Почему если какому-то человеку повезло меньше, он не имеет никакого шанса на обычную и спокойную жизнь?! Я знаю вас очень долго, и я уверен, что вам знакомо это чувство, когда от вас зависит чьё-то существование, – юноша не сдерживал себя, слова вылетали из него, подобно истощённому крику, ведь он устал, безумно выдохся. – Это очень страшно, когда на твоих глазах кто-то может умереть, и ты ничего не можешь сделать, чтобы предотвратить это. Когда я летел за падающим телом, я натыкался на машины. Меня чуть не сбили насмерть, но мне было страшно, что я не успею… что мои старания окажутся бесполезными… Что я окажусь бесполезным, – воскликнул Чонгук, смотря на застывшего доктора, который не решался и слово вставить. Юноша сглотнул, сдерживая внутри слёзы, и продолжил уже спокойнее: – Да, это эгоистично, потому что в первую очередь мне хотелось утолить свою совесть. Но сейчас, зная эту историю… Я не собираюсь оставаться просто в стороне. Вы правда хотите её бросить на произвол судьбы? В ответ лишь тишина. Тэджин опешил от высказанных слов Чонгука, ведь ему действительно не было что сказать. Мужчина глянул в глаза юноши и увидел, насколько они покраснели, а из век вот-вот могли потечь слёзы. Грубый комок царапнул горло доктора и, не выдержав, он отвернулся, не в силах больше смотреть в лицо Гука. Всё внутри, что едва держалось на несчастной ниточке, вмиг оборвалось, с уст Чонгука слетел смешок, а из глаз потекли горячие слёзы. Все неприятные эмоции вдруг начали заполнять тело парня, подобно чаше с водой. Он понял, что доктор Мун ничего не сделает, и этот факт был подобен чёрной дыре, что вбирал в себя всё самое хорошее. Чонгуку стало мерзко и противно. Юноша, потерев колени, встал на ноги, взял под локоть ховерборд, а на спину закинул рюкзак. Доктор не решался посмотреть на Чонгука, что в свою очередь дырку буравил в господине Муне. Всё же какой-то огонёчек надежды полыхал внутри у Чона. – Позвоните госпоже Ча, что готовила Джихё к экзаменам, – сухо сказал Чонгук. – Уверен, она поможет. Не дожидаясь ответа от старшего, Чонгук лишь развернулся на своих двоих и пошагал в сторону двери, что не была заперта. Юноша даже не обратил внимания на желтоватый голографический шар, что вдруг исчез прямо перед ним (Тэджин успел его выключить). Гук остановился на мгновение, а потом схватился за дверную ручку и, не оборачиваясь, вышел из кабинета доктора. Он шёл стремительно вперёд по коридорам, направляясь к выходу из этой чёртовой больницы. Чонгук что есть силы подавлял в себе все эмоции, что бушевали в нём. «Просто не думай, просто иди, не думай…» — как мантру повторял юноша эти слова, слепо веря, что это как-то поможет ему успокоиться. Ему не хотелось в этот момент размышлять о чём-то конкретном, ведь единственное желание, что кричало ему на ухо, было лишь поскорее убраться из этого здания. Свежий воздух словно оживил Чонгука. Его стремительные шаги замедлились, пока ноги и вовсе не остановились. Он стоял посередине скверика, где находился двадцать минут назад. Ветер игриво и беззаботно крутился вокруг юноши, подобно другу, что соблазняет совершить очередную авантюру. От этого стало ещё горче на душе, и слёзы с новой силой подступили. Гук поднял голову вверх, чтобы не дать себе раскиснуть ещё больше, но в свою очередь подумал о Чонхе, что находилась сейчас в своей палате и, возможно, ждала его. Эти мысли окончательно добили юношу, и он, прикрыв свои глаза, вымученно опустил голову. Чонгук почувствовал себя шестилетним мальчиком, которого выбросило на необитаемый остров. И рядом нет взрослой Джихё, которая построит с тобой песочный замок. К тебе не подойдёт твой дедушка и не обнимет крепко-крепко, хотя бы потому что тебе уже не шесть лет. Тебе восемнадцать. Ты один. Тебе нужно быть взрослым и смотреть на вещи трезво. Хотя сколько бы ты ни говорил, что это несправедливо, мало кто послушает, если вообще это сделает. Гук изнутри прикусил щеку и вытер своё лицо тыльной стороной ладони. В который раз за сегодняшний день. Гук ненавидел это утро. Юноша положил ховерборд на землю, а тот в свою очередь немного приподнялся от земли. Поставив на него одну ногу, парень остановился. Он снова глянул ввысь – туда, где находилась палата девушки. И что он ей скажет? Как посмотрит в её глаза? Чувство того, что зря он сбежал из школы и спас Чонху напрасно, росло и росло внутри. Но он не будет просто убегать, как трус, а с горечью скажет правду. Будь проклят этот день. Чонгук тихо приземлился на огромном балконе со стороны другой палаты такого же типа, в которой находилась Чонха. Эта площадь объединяла два помещения. Ему повезло, что в соседней никого не оказалось, и шторы были задвинуты. Он не решался подойти ближе к палате девушки, ведь ему было банально страшно, а сердце быстро билось в груди. Гуку хотелось бы это списать на длительный полёт, но это была бы откровенная ложь, так как летать ему давно не страшно. Двойная дверь в комнату девушки была распахнута, а из неё вырывалось белое полотно штор. Сглотнув, юноша прошёл несколько шагов и остановился, заметив стан Чонхи, который было смутно видно из-за штор и расстояния. Девушка сидела на диване, смотря на свои руки. Её правая нога тряслась из-за нервов. Было видно, что она ждала возвращения Чонгука. Юноша сжал губы. Его ошибка, которую он допустил год назад, повторилась. Он подошёл к стенке, что отгораживала палаты, и опёрся на неё спиной. Не сдержавшись, Чон просто спустился по ней и сел на прохладный мрамор, поджав под себя ноги. Его глаза глядели куда-то вперёд: выше небоскрёбов, сквозь пролетающие машины, далеко за облака. Ему требовалось время, чтобы подумать, что сказать знакомой, ведь так хотелось оттянуть момент неизбежности, который обязательно причинит боль как Чонгуку, так и Чонхе. Причём ей больше. Он ощущал на себе большое бремя, которое вдруг неожиданно начало давить на плечи. Сказать о неизбежном конце. Юноша должен успокоиться и принять этот факт, но внутри снова разбушевалось непослушное море. Чон прикрыл глаза, представляя, словно он находится в другом месте — где-то далеко от Сеула и Корейской Республики. Там, где он будет освобождён от реалий человеческого мира и не будет бояться всемирного переполоха из-за спасения несчастной девушки из прошлого. Вдруг Гук услышал отдалённый голос Чонхи и её вопросительное: «Доктор Мун?», что заставило юношу широко раскрыть глаза. Он оттолкнулся от стены и увидел, что в палату зашёл Тэджин. Чонха, что до этого около десяти минут просидела на диване в глубоких раздумьях о незнакомом парне, что её спас и вдруг исчез, даже не услышала звук открывавшейся двери и то, как в неё зашёл доктор. Хотя ей стоило бы привыкнуть к тому, что двери в мире будущего очень тихо открываются. За время её одиночного пребывания в палате Ким успела немного прийти в себя и успокоиться. Но девушка не ожидала увидеть мужчину в такое время. От её взгляда не ушло и то, что выглядел господин крайне растерянно: доктор словно постарел на несколько лет, и во взгляде уже не читались знакомые для Ким энтузиазм и стойкость. Даже больше, глаза не излучали никакой энергии, а мыслями господин был словно где-то далеко, но никак не тут, в больнице. – Доброе утро, Чонха, – слабо улыбнулся господин, всё так же стоя у двери. – Хоть сейчас уже и не утро, но всё равно привет. Девушка лишь проморгала несколько раз, а затем встала с дивана и подошла ближе к кровати, встревоженно спрашивая: – Что-то произошло? – Нет, что ты. Садись, – незамедлительно ответил Мун Тэджин, указывая рукой девушке сесть на больничную койку. Она ещё внимательно посмотрела на доктора, но секундной позднее забралась под белое одеяло. Чонха помнила про указания Чэрён о постоянном постельном режиме, хотя самой Ким всё время хотелось двигаться. Мужчина с тяжёлым вздохом сел на белое кресло рядом. Он слегка кивал самому себе, смотря на небольшой столик с засохшим круассаном и холодным какао. Чонха заметила, что он будто подбирал слова в своей голове, и ей, по правде говоря, вдруг стало очень страшно. Ким начала переживать, что он скажет ей то, что так сильно её тревожит, а именно про её дальнейшую судьбу. – Я просто пришёл поговорить с тобой, – вдруг заговорил доктор, смотря в лицо пациентки. Чонха перевела на него свои глаза, и доктор отметил про себя, что они были пустыми, как у мертвеца. Разве что, в них отражалась явная тень испуга. Внешне девушка была похожа на потерянную зверушку, от чего у Тэджина неприятно сжалось сердце. Мун вспомнил слова Чонгука, что тот ему ранее сказал, и внутренняя борьба разгорелась вновь. Перед ним стоит выбор, что же делать дальше, ведь теперь только от него зависит дальнейшая судьба девушки. В голове всплыли образы из прошлого: вот он сбегает с последнего урока в школе, чтобы успеть со своими друзьями до закрытия океонариума; вот он получает диплом в университете; а тут Тэджин со своей женой держит дочку за ручку, провожая в садик; а вот сидит в своём кабинете после успешной десятой по счёту операции. Друзья, семья, важные жизненные воспоминания – какое огромное богатство имеет доктор Мун и, пожалуй, все люди в наше время. Но нет! Вот сидит перед ним исключение из правил в виде девушки, что лишена всего этого. Мы всегда хотим сделать что-то быстрее, чтобы облегчить себе жизнь. Чтобы сдать экзамен, нам нужно выучить правила, но на каждое из них есть исключение, которое мы громко или тихо презираем, ведь оно усложняет задачу. Когда проводим операцию, мы имеем чёткий алгоритм последующих действий, но на пути встречаются различные «сюрпризы», что только затрудняют выполнение тех или иных действий. Люди создают правила, а жизнь их нарушает, внося свои коррективы. Но что человек может сделать в ответ? Путей много, но только он сам может сделать выбор. И, может быть, доктор и вправду пожалеет о своём поступке, но, во всяком случае, Тэджину хочется верить в правильность своего решения. Оно даётся ему с трудом, руки трясутся, а старое сердце больно бьётся о рёбра. Доктору страшно: он даже перед операцией не испытывал подобный страх и волнение. Но господин Мун должен держаться. Не ради себя, так ради других людей, что верят в него и доверяют. Чонха слегка сжала белую ткань одеяла. Она уже мысленно готова к самому худшему исходу. Доктор сглотнул, и уголки его губ дёрнулись. Мужчина взглянул на девушку своим тёплым взглядом, от которого у Ким вдруг на мгновение заискрила надежда внутри. – Дело в том, что раз уж такая ситуация, – начал господин, а потом снова замолчал, поджимая губы. Но в следующий момент он взял холодную ладошку Чонхи и накрыл её своей, а затем мягко по-отцовски улыбнулся, – ты пока недельку, может, две поживёшь в этой палате. В эти дни к тебе будет приходить репетитор. Тебе же нужно ходить в школу. Глаза девушки вдруг расширились, а все тяжёлые оковы, что до этого сдавливали тело, вмиг сломались, превратившись в простую пыль. Чонха не верила своим ушам, но чувство искреннего счастья вдруг наполнило её слабое тело. Она сможет жить дальше! Ей дали шанс, о котором она даже не мечтала. Девушка в душе танцует и прыгает от счастья, но телом лежит на кровати, словно отдыхая от марафона. Ким не могла вспомнить момент, когда была настолько счастлива. Даже в её «прошлой» жизни не было чего-то такого, что заставило бы Ким настолько сильно почувствовать себя живой. В её глазах скопились всё те же слёзы, но они были от счастья. Впервые за всё время нахождения девушки в этом мире. Она вдруг представила, как будет ходить в школу и знакомиться с новыми людьми. Чонха вдруг подумала о том, что у неё есть возможность выбрать любую профессию, жить абсолютно свободной жизнью. Хоть страх продолжал маленькой змейкой шипеть на ухо, Ким поняла, что в ней наконец-то просыпается её родной друг, который гордо именует себя «оптимизм». – Я смогу жить дальше? – подобно ребёнку воскликнула Чонха, хоть и так знала уже ответ, при этом смотря на доктора Муна своими большими глазами. Тэджин словил себя на мысли, что ему самому стало легче на душе, стоило только увидеть, как девушка расцвела от счастья. Но что самое удивительное, мужчина никогда прежде не испытывал подобного облегчения. Он всего лишь сказал своей пациентке, что она пробудет в палате ещё несколько недель и сможет жить как обычный человек вместо того чтобы пойти на мучительную смерть. Ему не нужно было готовить операционную, давать многочисленные наставления Чэрён, другим медсёстрам и медбратам, постоянно ходить в лабораторию и ездить в ГЦКС. Требовалось только сказать несколько важных слов. Подумать только, насколько иногда бывает для человека сложно что-то сказать. А ведь если бы к доктору не пришёл внук близкого друга, принял бы мужчина такое рискованное решение? Ему стыдно признаться, но он бы испугался. Мун Тэджин уже взрослый человек и мыслит совсем по-другому. Но эмоции, которые он лицезрел при виде юноши, вся та искренность слов Чонгука и даже факт того, что младший Чон пришёл к нему, дабы попросить о помощи – всё это оказало огромное влияние на доктора. Мун поджал губы, а затем улыбнулся, как обычно это делал после успешной операции: – Конечно, – кивнул доктор, сильнее сжимая ладошку Чонхи. С каждой секундой внутри у Ким начинало медленно расти желание жить. Ей вдруг захотелось выйти на улицу, побежать к реке Хан и даже увидеть родные места, которые уж точно изменились за сотню лет. Девушка откинулась на спинку кровати, чувствуя себя невероятно счастливой. Улыбка сама вырисовывалась на её лице, и она даже не сдерживала себя. – Я знаю репетитора лично, – подал голос Тэджин. – Она подтянет тебя по всем предметам. Тебе ещё нужно выписать парочку витаминов и лекарств, что смогут укрепить твой организм. У тебя пока ещё слабые кости, которые ты сломала много лет назад. Ещё нужно сделать прививки от рака, туберкулёза, чумы, СПИДа…– доктор вдруг запнулся и сам не заметил, как сказал столько нравоучений девушке, что уже давно в облаках летала. Мун по-доброму тихо хмыкнул. Сейчас не время засорять её голову подобной информацией. – Ты отдыхай, а сейчас мне надо идти. Доктор дважды легонько похлопал девушку по руке. Он положил её ладошку на одеяло, а сам встал с кресла и направился к двери, как вдруг Чонха воскликнула: – Спасибо, – оторвалась она от спинки кровати, смотря в спину доктора, что остановился.

P!nk– Hurts 2B Human (feat. Khalid)

Мужчина словно прирос к полу. Господин Мун не в первый раз получает благодарность от своих пациентов, но услышать это от Ким было почему-то особенно ценно. Тэджин вдруг подумал о своей дочке. Он вспомнил, какой Джихё была в свои восемнадцать. Сравнивая свою дочь и Чонху, отцовское сердце неприятно заболело. Вдруг доктор действительно вспомнил слова Чонгука о несправедливости. Господин обернулся на девушку. Чонха напомнила ему Джихё чем-то отдалённым. Возможно, улыбкой? Удивительно, что только после его слов о том, что Ким имеет ещё один шанс на существование, доктор увидел, как могут у неё искриться эмоции яркими фейерверками. Такой же была и остаётся Джихё. И если его дочь упорхнула из родительского гнезда несколько лет назад, оставляя за собой приятный шлейф из воспоминаний и острое чувство одиночества, что ведёт за собой ещё большее осознание собственной старости, то Чонха сидит сейчас в этой палате, ещё совсем юная и невидавшая мир. «Несправедливость», — повторил про себя доктор это кричащее слово, что рубцом неприятно резануло где-то в горле. Ему непривычно быть столь сострадательным – это удел молодых людей. Но внутренний ребёнок, которого Тэджин всю свою сознательную жизнь юноши, а потом уже мужчины, подавлял, заливался горькими слезами, крича о том, как ему жаль. И у господина впервые за столько лет заболели глаза от неожиданной влаги. Он удивлённо заморгал, слегка отворачиваясь в сторону, как вдруг в окне за шторами заметил Чонгука, что смотрел на девушку и ещё не успел понять, что старший его увидел. Тэджин сразу понял, что юноша был здесь всё это время. Господин слабо улыбнулся, поворачиваясь к Чонхе. – Не меня нужно благодарить, – сдерживая свои эмоции, ответил мужчина. Девушка лишь моргнула несколько раз, не совсем понимая, о чём говорит доктор. Тэджин ещё раз коротко улыбнулся, мысленно ругая себя за подобную слабость, и вышел из палаты. В комнату неожиданно влетел лёгкий весенний ветер, что своей прохладой мягко обнял девушку, а солнце, что пробивалось сквозь высокие окна, приятно грело кожу. К девушке снова вернулось осознание того, что она сможет жить дальше. Это ощущение, подобно липовому мёду, растеклось по венам целебным эликсиром. Ким вскочила на ноги, невзирая на небольшую слабость в теле. Она начала танцевать, подпрыгивать и кружиться вокруг себя, заливаясь искренним смехом. Девушка выбежала вперёд на подиум. Счастье лилось из неё, подобно фонтану. Чонха впервые так сильно испытывало это чувство, что даже её организм не выдерживал, а слёзы радости вдруг одна за другой потекли из её глаз. Она дышит. Хоть и рвано, но это позволяет ей наполнить свои лёгкие воздухом. Вдруг Чонха услышала шаги справа от себя, а когда обернулась, то увидела Чонгука, что стоял посередине распахнутой двери. Солнце своими золотыми лучами создало красивый золотой ореол над его волосами, а шторы были похожи на морские волны, и между ними стоял Гук, засунув руки в карманы джинсов. Ховерборд и рюкзак он кинул где-то на балконе, ведь сейчас его волновало совсем другое. Он видел, как пустые несчастные глаза девушки налились жизнью, а лицо перестало быть безжизненным из-за улыбки, что светила ярче солнца. Чонгук ответил на вопрос дедушки. Как бы горько ни звучало, но хоть это и последняя неразгаданная загадка, что осталась от него, Чон принял это. Даже когда Субина нет рядом, он всё равно помогает своему внуку. Юноша чувствовал, как тяжёлый камень упал с его плеч. Гук даже не мог до сих пор понять собственное счастье и спокойствие, что волнами накрыли его. Усталость исчезла, с уже спокойного моря наконец-то подул лёгкий бриз. Его взгляд был сосредоточен на счастливой девчушке. А у неё при виде Чона вдруг сердце ухнуло где-то в животе. «Неужели он всё это время был здесь?» — спросила себя Ким, но в следующую секунду этот вопрос уже не имел значения. Она была так рада видеть, хоть и малознакомого, юношу здесь. У Чонхи был тысяча и один вопрос, но один, самый главный её волновал. Девушка развернулась всем корпусом к нему, всё так же светясь от счастья. До неё вдруг начало доходить, что только что произошло и почему господин Мун ей так ответил. Чонха рвано вздохнула, но при этом продолжала улыбаться. – Ты… – протянула она, смотря прямо в глаза юноши, – …ты разговаривал с доктором? Губы Чонгука сомкнулись, а их уголки слегка поднялись. Он излучал тепло — такое, что не присуще звёздам или солнцу. Оно было другое, особенное. – Да, – коротко ответил Гук, а у девушки словно мир вокруг стал ярче. Чонха не могла поверить своим ушам, ведь абсолютно незнакомый молодой человек за один день дважды спас её, в то время как самые близкие люди обрекли на страдания. Девушка не заметила, как образ Чонгука начал постепенно меняться в её глазах. Что-то внутри неожиданно сломалось, подобно натянутой струне, а дыхание мимолётно остановилось. Юноша выглядел теперь для Чонхи уже совсем не как незнакомец. Он был для неё героем. Снова улыбка появилась на лице Ким, а сама она сорвалась на ноги и за считанные мгновения оказалась рядом с Чонгуком, крепко обнимая его за талию. Она прижалась всем своим станом к телу юноши, что даже не заметил, как девушка оказалась так близко. Сердце у Чона вдруг подскочило прямо к горлу, а неловкость растеклась по телу. Но ей было совсем всё равно. – Спасибо большое, – тихо сказала Чонха, а у Чонгука от чего-то щёки порозовели. Ким была благодарна ему за то, что он сделал. И хоть Чонха не знала, что же это стоило юноше, девушка понимала, что он и вправду приложил очень много сил, дабы помочь ей. Слёзы счастья одна за другой текли по щекам, а когда девушка почувствовала, как её плечи мягко обняли в ответ, Чонха окончательно убедилась, что она не одна в этом незнакомом большом мире.

End of the song