Высокая, громоздкая фигура человека, облачённого в стальные доспехи, стояла в полумраке неосвещаемых помещений крепости. Его спина была укрыта тёплым плащом, который обычно носят командиры. Одно из его оснований держалось блестящим знаком отличия на левой части нагрудного доспеха. Тяжёлые сапоги рыцаря очень гармонировали с его наручными щитками, украшенными изваяниями гербов Лордерона. Мужчина водрузил широкий щит с сердцевиной в виде морды льва себе на спину, закрепив его ремнём. Взяв шлем в руки, рыцарь заглянул в его глазные щели. Лица человека не было видно, его длинные тёмные волосы полностью сокрыли лик от посторонних глаз, и оставалось лишь догадываться, какие намерения были у этого воина.
- Капитан! Капитан! - в крепость вбежал солдат, звонко гремя латами.
Тяжёлый взор развернувшегося человека устремился на лицо гостя, уже вставшего перед названным капитаном по стойке смирно. Солдат явно был чем-то встревожен, он не мог дождаться, пока рыцарь позволит ему говорить. Уже когда капитан кивнул, его неожиданный собеседник облегчённо выдохнул, наклонившись и оперевшись на одно из колен в попытках отдышаться.
- Капитан Баланфорт! Рыцари ждут ваших приказов, отряд построен и в полной боевой готовности! Прошу, поторопитесь. Без вас не хотелось бы вступать в бой!
- Само собой, Карвер. Ступай к солдатам, я сейчас выйду.
Как только Карвер вышел из комнаты, Голок снова заглянул в щели шлема глазами, полными скорби. То, что случилось в Лордероне, пошатнуло его веру и дух. Но сейчас нельзя было предаваться отчаянию. Враг на пороге, его отряд ждёт своего духовного лидера. И пускай он ещё совсем молод, но паладин - это тот, кто станет сияющим образом доблести для своих союзников. Он - маяк надежды и веры в этих проклятых ледяных пустошах. И если сейчас он отступит, поддастся отчаянию и скорби - он предаст собственный народ.
Ещё мгновение на размышление - и Голок надел на голову шлем. Подхватив молот, паладин стремительным шагом направился прочь из крепости, где его уже ожидали преданные солдаты. Выйдя наружу, Баланфорт осмотрел своё немногочисленное войско. Каждый из них - побитый в боях, излеченный жрецами и снова побитый в боях вояка. Все они прошли через море крови, поля, полные смерти, и закалили свой дух в самых жарких сражениях. И сейчас, в Крепости Отваги, стоят перед своим новым командиром - сыном их прежнего капитана. Увы, судьба Люка до сих пор остаётся тайной, как для них, так и для Голока. Удастся ли семье воссоединиться вновь? Восстанет ли Лордерон из пепла обрушившихся на него разрушений? А может войнам и вовсе не будет числа? Эти вопросы навсегда останутся без ответа.
Взглянув в глаза солдат, капитан преисполнился верой: их горящие жаждой битвы сердца напомнили ему, как важно сейчас не потерять надежду. Радужки очей Голока вспыхнули ярким синеватым светом, точь в точь как тогда, на площади, Баланфорт громко опустил молот к нагом древком вверх и устремил взгляд на небеса. Пробивавшийся сквозь свинцовые облака Нордскола лучик света, наконец, развеял непогоду, освятив благодатью всех солдат Альянса. Паладин стоял на лестнице словно маяк - тот самый, что возвращает корабли в тихую гавань, предупреждая о коварных скалах. Его светлый образ привлёк внимание всего отряда так, что те с замиранием сердца смотрели на рыцаря. Ощутив прилив веры, Голок обратил взор к воинам, не обращая внимания на раздающиеся вдалеке, за стенами крепости, вои и крики несущихся тварей.
- Доблестные воины Альянса, рыцари авангарда и бравые солдаты! Сегодня на нас лежит великая задача и огромная ответственность. Мы - единственная преграда на пути ужасов Нордскола, - Голок сделал шаг вперёд, взяв молот в обе руки, - и мы не позволим этой нечисти разорять наши дома. Мы здесь для того, чтобы покончить со скверной Плети и защитить своих родных и близких. Оглянитесь! Посмотрите на своих братьев по оружию и запомните их лица. Мы все знаем, что кто-то из нас не доживёт до рассвета. Но на эту жертву мы согласились добровольно. Мужайтесь, воины. Скрепите ваши души, разожгите пламя праведности в ваших сердцах и сражайтесь до последнего вздоха, до последней пролитой капли нечестивой крови! Сегодня мы выстоим и защитим крепость ценой собственной жизни. Вперёд, дети Альянса! - преисполненный верой и силой духа солдат, Баланфорт поднял молот вверх, - во имя Света!
Радостный гул солдат разорвал тонкую грань тишины и вихрем пронёсся по крепости. Зазвенели латы, мечи застучали о щиты и сложились в единый звук - звук грядущей битвы. Отряд за отрядом рыцари двигались к подступам крепости. Ворота заперты, мосты подняты, баллисты готовы к бою, стрелки на позициях. Пешие отряды выстроились перед крепостными вратами, по ту сторону крепости, где дальше, кроме ледяных пустошей, ничего не было. Голок стоял в первом ряду, выставив прихваченный из крепости щит, подобно остальным воинам. Сражаться одновременно и щитом и тяжёлым молотом с двуручным хватом – задача не из простых. Но основная цель Голока – защитить своих союзников, а его самое мощное оружие – его вера и сила Света.
В дали ещё раз отчётливо раздался настойчивый гул нежити. Похоже, что кто-то трубил в боевой рог. В тумане снежной бури Баланфорту удалось разглядеть сокрытую в вихре фигуру рыцаря в шлеме. Его развивающийся плащ и острые концы на голове напомнили паладину очень знакомый образ. Внимание Голока на мгновение притупилось, он пропустил тот момент, когда воины ещё громче зазвенели щитами, прижимая их плотнее, стискивая ряды, чтобы ни одна тварь не пробилась через их оборону. Возвращённый в реальность звоном стали, юный капитан вновь поднял взор к небесам. Свет благоволил солдатам, он позволил солнцу пробиться сквозь тяжёлые тучи. Такое явление в тундрах Нордскола – невероятная редкость. А посему воины сочли это добрым знамением. Ещё совсем чистый, не тронутый чужой поступью, снег сверкал под лучами небесного светила. Его хруст под ногами напомнил Голоку о тех самых дворфийских далях в Дун Мороге. Где когда-то, ещё совсем мальчишкой, он гостил в доме доброго Скьярри вместе со своим отцом. Голок считал веру не просто служением добру. Она преисполняла его силой, была её источником, а саму веру подпитывали воспоминания и мысли, поднимающие дух паладина.
Слегка великоватый в размере шлем неожиданно сполз на глаза Голока. Опустив молот на снег, паладин высвободил руку и поправил доспех. Один из стоящих рядом рыцарей заметил это, и хотел было поднять орудие, чтобы подать его Баланфорту, ведь войско Плети было всего в паре десятков метров от них. Но, взявшись за рукоять, солдат ощутил, насколько тяжело было орудие паладина. Резкий рывок молота чуть было не заставил воина пасть на колено от неожиданной тяжести. Солдат решил оставить эту затею, дав капитану разобраться со шлемом. Когда Голок всё же поправил доспех, он подхватил орудие, будто обычный лёгкий молот, коими традиционно пользовались рыцари ордена паладинов. И всё же, он был весьма увесистый и неудобный для пользования одной рукой.
Несущиеся на стражей крепости войска нежити приближались с каждой секундой. Воины-скелеты, вурдалаки, воскрешённые павшие рыцари и громадные жуки – нерубианцы. Со всем этим простым воинам Альянса предстояло сразиться в кровопролитной битве, из которой был только один выхода – победа. Победа над врагами самой жизни. Над существами, один лишь вид которых очерняет и противоречит всему, во что верят люди, и чему учит Свет. Их цель – хаос и смерть. Не только живым, но и земле. Смерть всему, что живёт, дышит и растёт под благодатными лучами Света. Но сегодня этого не случится.
В последний раз, загремев щитами, застучав наточенными клинками и булавами, войско защитников крепости издало громкий рёв. Собравшиеся в один голоса рыцарей раздавались по полям подобно грому, что знаменует невероятную бурю. И лишь тогда, когда первые, несущиеся прямо на навострённые клинки и крепкие щиты, тела костяных воинов ударились о ряд рыцарей, их рёв сменился на отдельные выкрики. Зазвенели мечи и булавы, солдаты расправлялись с полуживыми прислужниками тьмы без особых трудностей и с невероятным мастерством. Баллисты со стен крепости выцеливали вдали шагающих некромантов, что раз за разом поднимали разбитые солдатами кости, и навечно лишали их способности колдовать длинными, двухметровыми стрелами. А стрелки поливали недруга настоящим градом из снарядов. Казалось, войскам Плети не было числа. На каждого рыцаря Альянса приходился с десяток поднятых тёмными колдунами солдат. Где-то у восточных врат раздался взрыв, там отряд Гриньольва сражался со стаей прислужников стражей могил – могучих таракано-подобных существ, чьи размеры, порой, в два раза превышали размер вьючной лошади.
В резко начавшемся хаосе битвы Голок решительно смотрел куда-то вперёд. Его молот разносил в дребезги доспехи и кости нападавшей нежити. Его умения и навыки, полученные за годы обучения в ордене, не раз спасли жизни солдатам. Но особенно эффективным был его молот. Не тот, что паладин держал в руках, а сотворённый из чистого Света. Точная копия орудия Баланфорта. Он прожигал тела нежити насквозь, раз за разом применяемый Голоком, яркой вспышкой проносился меж рядов сражающихся солдат. Один вид его наполнял прислужников тьмы ужасом, ибо имя ему было правосудие. Казалось, первая волна натиска иссякает, сражённые баллистами колдуны больше не могут поднимать воинов, нерубианцы отступали перед хитрыми тактиками превосходящих численностью и разумом рыцарей крепости. Но то было лишь начало битвы.
Последующие за громадной волной костяных воинов вурдалаки, во главе с устрашающим отрядом рыцарей смерти, неслись прямо на пытающихся прийти в себя от такой скорой схватки защитников. Не успев приготовиться, воины крепости встретили этих ужасных созданий первыми потерями. Несколько солдат мгновенно сложили головы, не успев даже поднять щиты. Острые когти извещённых, некогда бывших людьми, тел вурдалаков с невероятной лёгкостью отыскивали открытые места на доспехах рыцарей и добирались до жизненно важных органов. Один взмах – и над головами сражающихся защитников пролетает не пустой шлем их соратника. Воины смерти, ведущие вурдалаков, не вступали в битву, любуясь неистовой скоростью своих слуг.
Вновь сползший на глаза Голока шлем на мгновение дезориентировал своего носителя. Разгорячённый капитан рывком снял его и бросил на снег, высвободив волосы. Теперь его взору ничего не мешало, и он наскоро огляделся. Его доспехи были побиты и исцарапаны, щит совсем сломался – в нём зияли две огромные дыры от ударов булавами. Взяв молот обеими руками, и приняв боевую стойку, Баланфорт нахмурил брови. К нему приближался закованный в сталь вурдалак, весьма неразборчиво маневрировавший между выстрелами баллист. Занеся молот для сокрушительного удара, капитан полсекунды выжидал наскока чудища. Но вместо этого, вурдалак продолжил бежать на паладина, выставив когти вперёд. Не ожидая такой хитрости от, казалось бы, безмозглого существа, Голок попытался выставить перед собой молот, но был сбит тварью с ног. Обтянутый кожей практически на голых костях, с выпученными глазами и брызжущей едкой слюной изо рта, прислужник Плети будто пытался удержать паладина на земле. Он не наносил чётких ударов, а только без разбора махал острыми когтями, от которых то и дело изворачивался Баланфорт.
- Аааарх, во имя Света! – яростный рёв Голока отозвался звенящим об осквернённый доспех вурдалака молотом, разорвавшим нежить на множество окровавленных частей, - я обрушу на вас всю его ярость!
- Не так быстро, паладин, - ехидный смешок раздался из-за спины поднявшегося капитана, - сперва сразись со мной.
Этот голос, что позвал Баланфорта, был ему ужасно знаком. Когда же юноша обернулся, его взору предстал закованный в осквернённые латы рыцарь. Его изорванная накидка, покрытая кровью и сажей, очернённая грязью и какой-то тёмной краской, всё же сохранила на себе герб Лордерона. В мгновение ока Голок понял, что это – один из тех рыцарей, павших в битве на берегах несколько месяцев назад. Но сейчас перед ним стоял совсем не солдат Альянса. То был рыцарь смерти, готовый пронзить его тело своим осквернённым клинком, как только представится для этого шанс. Взяв молот покрепче, Голок приготовился к атаке рыцаря. И она не заставила себя долго ждать. Хитрый повелитель нежити предупреждающе занёс оружие над головой, но вместо рывка с выпадом, к которому приготовился паладин, он разрезал воздух, создав сгусток тёмной магии, что молниеносно направился в юношу, беззащитного от заклятия. Лик смерти врезался прямо в лицо воина Света, разбившись на осколки тёмной силы и оставив на нём множественные порезы. Кровоточащие раны на брови, щеке и скуле отдались в голове Голока яростью и гневом. Он готов был обрушить всю свою злость на рыцаря, безрассудно бросившись на него с молотом. Но ясность разума тут же вернулась к нему, стоило взору рыцаря упасть на его молот. Сердцевина орудия, украшенная крестом церкви, сияла ярким светом, преисполняя Голока уверенностью. Хохотавший рыцарь, стоящий в паре метров от паладина, вонзил клинок в землю. Снег вокруг него мгновенно почернел и стал таять рекой тёмной крови. Осквернение земли распространялось по кругу, всё ближе подбираясь к паладину.
Перед глазами Голока в этой очерняющей землю луже мгновенно пронеслись недавние события. Он вновь увидел смерть и разрушение родных земель, услышал зловещий хохот Грешника и вспомнил своего духовного наставника. Лорд Утер был для него идеалом того паладина, к которому стоит стремиться. Мудрый и могущественный, этот служитель Света стал отцом для всех своих последователей. А его образ сейчас вселил в сердце Голока не просто веру, а силу, очистившую его разум.
Недолго думая, Баланфорт бросил свой молот в клинок рыцаря, от чего тот разбился на множество осколков. Проклятье стало быстро стихать, оставшись лишь кровью на снегу, а безоружный паладин уже приготовился атаковать рыцаря. Его руки наполнились сгустками энергии Света, и в одно лёгкое движение его потоки уже прожигали тело и шлем рыцаря. Повелитель Плети попятился назад, прожжённый вспышкой Света. Его доспехи осыпались, будто высохшие листы сорванных ветвей. Шлем потрескался, на месте левого глаза зияла чёрная дыра. Рыцарь медленно отступал, подхватив рукоять сломанного меча. Голок ринулся за ним, схватив молот, и готов было добить рыцаря, как тут же на его пути оказался ещё один прислужник Плети. Сбившее паладина с ног чудище вызывало откровенное отвращение и тошноту одним своим видом. Будто сшитая из множества частей других тел, эта безобразная тварь грузно переваливалась на своих несоразмерно коротких ногах. Рёбра грудной клетки были оголены и торчали наружу, сквозь них виднелись практически все внутренности этого существа.
Голок пребывал в неподдельном ужасе перед созданием Плети, но предаваться страху было нельзя. Расправившиеся с остатками вурдалаков солдаты подоспели на помощь капитану. Они окружили чудище со всех сторон, поочерёдно протыкая его нечестивую тушу своими клинками. Из ран создания тут же текла скверно пахнущая, зеленоватая жижа, обильно заливающая снег под ногами солдат. Лужа коснулась латного ботинка одного из воинов и почти мгновенно расплавила его, обуглив кожу на ноге рыцаря. Воин с криками упал на снег, держась за собственную ногу. Его товарищи не спешили подходить ближе и решили оставить чудище, истекающее этой едкой жидкостью. Но союзника спасти всё же пытались, оттаскивая его подальше за руки.
Как только чудище обернулось на крики раненого и подняло руку, чтобы дотянуться до солдат своим огромным мясницким топором, его голова лопнула, подобно переспелой тыкве, упавшей с самой верхушки телеги. Позади создания стоял паладин с вытянутой вперёд рукой. Сердцевина молота Голока вновь сияла ярким светом, а где-то над головами солдат утихала его вспышка – то самое орудие, которым капитан принёс погибель уже многим прислужникам тьмы в этой битве. Подбежав к рыцарю, Голок опустил оружие и прикоснулся к покрытой язвами и волдырями коже солдата. Его крик агонии отдавался в голове паладина невероятной болью. Но и эта боль, и боль рыцаря стихли, стоило Баланфорту исцелить ногу раненого. Мягкий, благодатный луч Света лился из его руки, заживляя ткани и очищая плоть от скверного отравления. Вокруг паладина воцарился миг созерцания. Он сидел перед раненым на коленях, держа правую руку на оружии, а левой – исцеляя его недуг. Бойцы, переглянувшись между собой, теперь не могли оторвать взгляда от Голока. Спокойствие и уверенность, с которыми он прибегал к стезе целителя, не могли не удивлять. Казалось, четверть минуты, потраченная на исцеление раны солдата, растянулась долгими мгновениями.
Отвлечённый криками солдат Голок тут же поднялся на ноги, подхватив молот. Сейчас на поле битвы был настоящий хаос: залитый кровью снег поднимался с земли от несущихся друг на друга воинов, отдельными мазками в этом полотне ужаса сражались и люди, и нежить. Капитан оглянулся, увидев пытающихся поднять товарища солдат.
- Живо в крепость его! В лазарет! Уходите отсюда! – Голока махал рукой, с повелением отдавая приказ солдатам, чтобы те бежали прочь.
Как ни странно, воины не стали перечить указу командира. Тяжело взвалив на себя тело товарища, они помчались к вратам крепости, что-то выкрикивая сторожившим подъёмный механизм лучникам. Те незамедлительно принялись открывать ворота и опускать мост. Но стоило цепям зазвенеть, как всё оставшееся войско Плети ринулось к крепости. Не замечая никого, вурдалаки и рыцари смерти неслись к мосту, то и дело натыкаясь на навострённые клинки и копья защитников, словно на баррикадные шипы. Это безрассудство нежити стоило им почти всех оставшихся сил. Во время такой решительной, но непродуманной атаки, солдаты крепости свирепо преследовали атакующих, разрубая их бездыханные тела. Последний залп стрел отозвался свистом ветра и множеством рухнувших наземь воинов нежити.
Это была она – окончательная победа. Голок чувствовал её всей душой, со скрывающей боль улыбкой на лице. Он стоял недалеко от врат, к которым пытались пробиться прислужники Плети. Опираясь на молот, паладин осматривал залитое кровью поле битвы. Окрашенный в бардовые и токсично-зелёные цвета снег с каждой минутой темнел, покрываясь коркой льда. Под самим Баланфортом собралась небольшая лужа его собственной крови, вытекшей из раны от пробившего доспех клинка. Небольшой кинжал торчал из левого бока юноши, но боль от него ещё не подступила. Голок почувствовал её лишь, когда сам заметил клинок. Вынув остриё, паладин будто услышал ехидный смешок надвигающейся судьбы. Вдруг руки стали невероятно тяжёлыми, а ноги совсем не держали тело капитана. Упав на колени, Баланфорт прижался головой к древку своего оружия, держась за него как за последний шанс на выживание. Рана была глубокая, из неё до сих пор медленным потоком вытекала кровь. Но разум паладина ликовал, несмотря на боль. Он знал, что эта битва – лишь одна из многих предстоящих, и далеко не последняя. И победа, одержанная сегодня – начало долгого пути.
***
Где-то вдали бушевал ветер утихшей войны, унёсший за собой десятки душ. Эта жертва была принесена стражами крепости в битве против тех, кто является самой противоположностью жизни. И, быть может, их некогда преданные солдаты снова восстанут, чтобы встретиться с друзьями на поле брани, но уже по ту сторону баррикад.
Прожжённый в битве с паладином рыцарь тяжело переставлял ноги, шагая по заметающему следы снегу. Ветер стал перерастать в бурю, застилая взор завесой из белоснежных хлопьев. Рыцарь держался за один лишь клинок, и не испытывал ни боли, ни страха. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме гнева и злости. Всё, что осталось в его памяти – имя. Рыцарь точно знал чьё оно, но что это? Отголосок прошлой жизни или наречение нового себя? Быть может проклятье и без того обречённой на вечные страдания души, что будет отдаваться в опустевшем разуме блеклым светом некогда радостных воспоминаний.
- Атвор… - рыцарь тихо промолвил своё имя, будто взывая к самому себе.
- Атвор! – повтор раздался куда громче и, как оказалось, не из его уст.
Рыцарь поднял взор и увидел закованного в тёмного цвета доспехи воина, скрестившего руки на груди. Его суровый взгляд заполненных лишь льющимся синим светом глаз пал на Атвора, подобно тяжёлому грузу вины. Однако, рыцарь не ощущал никакого стыда, на что был направлен взор командующего. Атвор тяжело опёрся на клинок, но довольно подвижно выпрямил спину и уже не имел вид искалеченного в бою солдата. Его тело окуталось зеленовато-тёмной дымкой, скрывая от глаз полученные в бою ожоги. Взгляд рыцаря сразу стал суровым, одним движением бровей придав ему поистине зловещий вид.
- Командир, - голос Атвора стал звучать увереннее, сильнее, небольшая передышка позволила ему вновь набраться сил, - чем могу служить.
- Ты позволил какому-то мальчишке покалечить себя? И ещё смеешь называться рыцарем смерти? – суровый нрав командира Эльхдеса нарастал с каждой секундой осознания, что его подчинённый посмел вернуться из боя без победы, да ещё и на ногах.
- Этот мальчишка – паладин. И, да будет господин свидетелем, ты бы не продержался дольше моего. А теперь проваливай с дороги.
Атвор довольно нагло спихнул командира, стоящего на возвышенности, и направился куда-то вглубь тундры, уверенно держа оружие в правой руке. С клинка всё ещё стекала свежая, алая кровь, оставляющая след в виде ровной дорожки на снегу. Даже после этого разговора в голове рыцаря ничего не поменялось. Он всё так же взывал к самому себе. Должно быть, откуда-то из глубин украденной у него души звучал голос прежнего хозяина. Его самого. Но отдавался он лишь одним словом, остающимся на устах – Атвор.
***
С трудом добравшись до крепости, Голок уселся на деревянные ящики с оружием возле лестницы, с которой говорил речь своему отряду. Воины то и дело проходили мимо паладина, устало покачивающегося и изнывающего от полученных в бою ран. Его лицо всё ещё истекало кровью, руки полностью покрылись горячей алой жидкостью, а желудок предательски урчал, извещая хозяина скорее о непринятии всего, что он видел, нежели о голоде. Представшие перед Голоком ужасные картины недавнего сражения вновь нагнали на юного служителя Света скверные ощущения. Но Баланфорту удалось совладать с рвотными позывами, и даже добраться непослушными руками до фляги. Сняв кожаный бурдюк с пояса, паладин неуклюже откупорил сосуд, сразу же выронив из скользких пальцев пробку и жадно приложившись губами к горлышку. Утолить жажду было не так просто. Ледяная вода в бурдюке мгновенно вернула новоиспечённому капитану рассудок. Встряхнув головой, Голок отложил пустую флягу в сторону и внимательно осмотрел свои раны. Несколько порезов на ладонях, на удивление крепко держащих молот во время битвы, один пропущенный паладином удар в бок, закрасивший его светло-синюю робу преимущественно в алый цвет. Вновь обессиленно упавшие руки нащупали прикреплённый к поясу цепью фолиант. Обложка книги, украшенная традиционным крестом церкви Святого Света, казалось бы, единственное, что не было запачкано кровью в битве.
Всё это время, сквозь внезапно начавшуюся череду войн, его вела за собой вера. Она направляла юного рыцаря, оберегала и придавала сил. И сейчас, чтобы исцелиться, вновь набраться сил и быть готовым к следующим неожиданностям, он мог прибегнуть к её благодатному сиянию и возложить надежды на исцеление волей Света. Путь целителя – стезя нелёгкая, преисполненная самопожертвованием во благо множества жизней. Лорд Утер не раз отмечал заметное стремление Голока к подобного рода вещам. Там, где другие могут взяться за клинок, чтобы привнести своим врагам достойное наказание в ответ за причинение боли союзникам, он приложит все силы, чтобы страждущий вновь обрёл целость духа и тела. Следуя не только учениям ордена, но и вынося уроки из рассказов о великом хранителе титанов – Тире, Голок сам определил свой дальнейший путь.
Взяв в руки священный фолиант и раскрыв его, паладин высвободил из, казалось бы, старых страниц книги яркий свет. Листы загорелись праведным сиянием, раскрывая свои тайны и истины юному служителю Света. Наскоро пролистнув несколько из них, Баланфорт положил руку в центр книги и прикрыл глаза. Сквозь веки его пробились едва заметные лучи света. Когда же Голок открыл глаза, сияние стало ярче, заполоняя всё бельмо и застилая взор золотым свечением. Паладин словно собрал с листов лучи света в руку и сжал кулак. Высвобожденная из руки вспышка Света накрыла тело рыцаря волной благодатной энергии, тонким слоем оседая на открытых ранах воина. Всего пара секунд и все кровоподтёки стали затягиваться. Порезы сужались, пока кожа полностью не выгладилась, будто на ней никогда и не было царапин. Его лицо вновь посетила улыбка, когда боль от жгучей тёмной магии спала, оставив после себя лишь приятное ощущение тепла.
Хлопнув книгой и шустро повесив её обратно на пояс, Голок поднялся в полный рост, держась за древко молота. Он выглядел куда лучше, чем несколько мгновений назад. Вид побывавшего в бою солдата ему придавал лишь запачканный кровью и грязью доспех вместе с окровавленным подолом скрытой под латами робы. Вдохнув полной грудью морозный воздух, Баланфорт отправился в здание по ту сторону порта, расположенного прямо посередине крепости.
