Перекресток

Такая нежность, просто пиздец. Уж Сэмми-то хорошо умеет нежничать. То ласково убирает прядку со лба Каса, то невзначай проводит ладонью по спине или по щеке, сжимает в руке его пальцы. Сэмми может быть очень нежным. Охренительно нежным. Что-то случилось между этими двумя, пока Дин шатался с Кроули по барам, да выпрашивал Каина отдать ему оружие. Прямо тогда и случилось. И теперь Сэм может позволить себе обнимать Каса, постоянно трогать Каса, а Кас… что Кас… Кас не возражает. Дин… ну а что Дин? Дин в этом не силен, он не умеет нежничать, никогда не умел и сейчас поздновато учиться. И Дин ретируется, отходит в сторону. Оставляет. Не думать, не чувствовать, не замечать. Никаких гребаных: а что если, почему не, и если бы я. Это не его дело, совершенно не его дело, кто там с кем нежничает. Не касается это его, не касается. Сэмми заслужил немного счастья. И Кас, Кас тоже заслужил. Где-то в глубине души Дин понимает, счастья заслуживают все. Кроме него. Но утром Дин выходит на кухню, соорудить себе сэндвич на завтрак, и находит там Каса. Кас курит. Вот так вот просто, тонкая бабская сигарета зажата между пальцами, сам сгорбился на стуле, дюймовый столбик пепла вот-вот обвалится на пол, кухня пронизана сизоватым дымом. И Дину ничего не остается, кроме как вынуть сигарету из его пальцев и стряхнуть пепел в посудомойку. Кас не реагирует. Вообще никак. Дину приходится присесть на корточки, чтобы заглянуть в безучастное лицо. — Что, черт побери, происходит? — Ничего. Ничего не происходит, Дин, — Кас оживает, Кас прячет глаза. — Это с Сэмом, верно? Что-то не так с Сэмом? — С Сэмом сейчас все хорошо, можешь не беспокоиться, Дин. Сэм замечательный. Чудесный. Кас кладет руку ему на плечо, да так и замирает. Дин ощущает горьковатый табачный привкус на языке, словно сам недавно курил. — Значит не так с тобой, верно, Кас? — Дин резко поднимается, рука Каса падает с его плеча, остается висеть безвольно, будто сломанная. — Я думал… думал, что смогу… заменить… — Что сможешь? Заменить ему Джессику? Маму? Может отца? — …заменить им тебя, — отвечает Кас, практически беззвучно. И вся ярость Дина куда-то исчезает. — Сэм такого не заслужил, — произносит он тихо. Кас согласно кивает. Не заслужил. Дин тушит сигарету о край раковины, бросает ее туда же, вслед за пеплом. Сэмми будет в ярости. И дело тут не в сигарете. Сэмми не заслужил быть несчастным. Но и Кас, Кас тоже этого не заслужил. Дин никогда и ничего не отнимал у Сэмми. Никогда и ничего. Всегда отдавал ему все, что только мог. Но, может быть так действует печать Каина, может быть он просто зол на брата, заявившего, что больше они не братья, а может все дело в ангеле, всегда бывшим только его, личным ангелом. Прямо, как Детка всего была, есть и будет его Деткой. А может все это вместе, какая разница, в чем истинная причина? Важно лишь то, что Дин опускается на корточки перед Касом, берет в ладони его лицо и целует сухие губы. Вдыхая сигаретный горький запах. Признавая его только своим. И Кас… а что Кас? Кас не возражает. А с Сэмми они разберутся вместе. Потом.