Друг для Эннарда

      В пиццерии было правило: запрещено подходить к аниматроникам на расстоянии двух-трех метров. Но правила нужны, чтобы их нарушать, так ведь?       Эннард часто шикает на Элизабет, когда та пытается подойти ближе. Не потому, что боится навредить, а потому, что таковы правила. Та всегда обиженно надувает губы и скрещивает руки на груди, иногда даже показывает язык. — Почему нельзя? — всегда задает один и тот же вопрос. — Правила, — всегда слышит один и тот же ответ.       И так из раза в раз: Элизабет приходит, пытается подойти ближе, а Эннард в — частности грубой форме — просит ее так не делать. Ребенок конечно дуется и демонстративно отворачивается, но потом вновь смотрит на робота, с интересом слушая его рассказы. А ему есть что рассказать: о том, как Фредди по-отцовски заботится о Боннет и Бон-Боне; как Баллора учит Минирин танцевать и многое другое, что скрыто от чужих глаз. Элизабет всегда с интересом слушает тихий голос Эннарда, не перебивает его, и больше не пытается зайти за невидимую черту.       Конечно, Эннард специально пытается отвлечь ребенка рассказами о жизни роботов, дабы тот сохранял дистанцию. И пока у него это удается, рассказов еще много, если что, то Эннард придумает что-нибудь.       Но когда он в очередной раз начинает рассказывать новую историю, Элизабет берет его за руку и по-детски невинно улыбается. Эннард чертыхается и вырывает руку, отползая в сторону. А девочка непонимающе наклоняет голову набок. — Тебя никто ни разу не обнимал? — получив отрицательный кивок, она улыбается. — Не бойся, это не больно.       Эннард крепко сжимает зубы, когда чужие руки касаются его и сцепляют в замок, который, кажется, называется объятиями. Робот ворчит что-то себе под нос, пытаясь понять новые ощущения. Странно, но приятно, даже отстраняться не хочется. Да и нет смысла.       Эннард уже проиграл человеческому ребенку.