Ты и сигареты

      «Кошмар блин " — Чонгук провел рукой по щеке, на которой красовалась рваная царапина, болезненно напоминающая про недавнюю драку.       Вообще, Чонгук парень не плохой. Просто гормоны играют, да и жопа просит приключений, поэтому он и пристает к мужикам. И вроде бы, что такого страшного? Ну подумаешь, подрался, с кем не бывает. Но такого подхода к жизни не понимал единственный родственник Чонгука — его отец. Когда выходки парня доконали, а посещение полицейского участка перевалило далеко за 50,отец четко дал понять, что если он не прекратит — будут приняты серьезные меры. И Чонгук верил ему, даже пытался исправиться, но не прошло и месяца, как он снова стоит в туалете клуба и вытирает свежую кровь с щеки, любуясь стесанными костяшками.       «Надо где-то на дно залечь» — пришла разумная мысль в голову, но после передумал. Отец бы нашел его даже в аду и дал заслуженных люлей, поэтому Чонгук вышел из душного помещения, и затянув сигарету, глубоко выдохнул.       Как же он устал. Как он уже хочет поскорее закончить школу и уехать в Сеул поступать на факультет искусств, а не терпеть нравоучения от отца, подколы друзей и полное одиночество. Хоть друзья у Чонгука были, но это скорее такие же отморозки, с которыми можно сорваться на глупости, чем доверить что у тебя на душе. А на душе было тяжело. Около дома парень немного помялся, все еще размышляя, стоит ли рисковать. Но мысли прервал сам отец, вышедший на встречу к сыну. — Зайди в дом, — грозно сказал он, стараясь не смотреть на Чонгука.       И Чонгук, повинуясь, пошел за ним, параллельно придумывая тысячу оправданий, которые он никогда не озвучит, потому что не приучен врать.       Отец устало посмотрел на парня и слегка улыбнулся. — Я крайне недоволен, но, думаю, ты в курсе.       Чонгук кивнул и опустил голову. Ему правда было стыдно за свою несдержанность, но ничего изменить не мог. — Еще и курил опять, сколько можно просить тебя бросить? — продолжал отец, медленно закипая.       Чонгук терпеливо молчал. Он уже знал, что скоро отец перейдет на крик, а потом ударит его по голове, при этом сказав что-то: «Если так хочется получать, то пожалуйста, обращайся», — и уйдет к себе. А на следующий день все повторится вновь. Но этот вечер обещал быть особенным, как минимум потому, что отец не кричал. — Я тебя предупреждал. Сил бороться нет, поэтому я вынужден сделать это… — чуть тише сказал он. — Что? Наказать меня? — усмехнулся Чонгук. Неделя взаперти? Месяц? Пожалуйста. Это не работает, и Чонгук не знает, что вообще может сработать, если на удары и крики ему откровенно плевать. — Я переведу тебя в сеульскую школу перевоспитания, — закончил отец.       И тут Чонгуку реально стало страшно. Об этой школе говорили только самые ужасные вещи. Методы воспитания там изрощенней чем в тюрьме, хотя условия похожие. От этих мыслей Чонгук вздрогнул. — Папа, может не надо? — стараясь не выдать страх, спросил Гук, но отец даже не посмотрел в его сторону. Оно и понятно, ему самому было тяжело принимать такое строгое решение, но иначе он не мог. — Завтра заберем твои документы, и я отвезу тебя туда.       Чонгук мог вцепится ему в ногу, разреветься и добиться недельного, да хоть месячного наказания, но гордость не позволила. Поэтому со злости сжав губы, он кивнул и пошел к себе в комнату.