Cubitum eamus?

      Пейпен не помнил точно, как оказался на своей постели. Лежал он прямо в мокром от снега пальто и ботинках, свесив ноги на пол. Его отсутствующий взор устремился в потолок, словно пытался обнаружить там что-то, но на белой штукатурке не было ничего, кроме мягкого света лампы.       Уставшие глаза медленно закрывались, а юноша то и дело проваливался в вязкую, теплую дремоту, чтобы затем резко вынырнуть из неё, часто дыша, обливаясь холодным потом и затравленно осматриваясь по сторонам. Ричарду казалось, что в комнате кто-то есть, что вот-вот в дверь или окно постучит чья-то тяжелая рука, а затем в комнату ворвутся полицейские, нацеливая на него кучу пистолетов, крича что-то о том, что он обвиняется… Собственно говоря, в чем?       Он силился вспомнить, но никак не мог, только хмурил лоб, барахтаясь в собственных одеждах и простынях, пытаясь пошевелиться, но его тело было таким тяжелым и неуклюжим, что Пейпен просто не мог этого сделать.       В какой-то момент он вновь резко распахнул глаза и попытался вскочить, мелко дрожа. Он обвиняется в убийстве Банни! Банни, их Банни, он был мёртв! Лежал на дне оврага под открытым небом, укрытый тонким слоем снега. Снег в начале мая. В его голове пронесся голос Фрэнсиса, который прозвучал так ясно и отчетливо, словно бы Абернати стоял сейчас рядом с ним:       — Снег в начале мая, кто бы мог подумать, а вчера было плюс двадцать.       Ричард помотал головой, стараясь отмахнуться от рыжеволосого, словно от назойливой мухи, но от этого действия его голова закружилась, а картинка поплыла перед глазами.       И зачем только Джуди дала ему эти чертовы таблетки? Кто вообще хранит наркотики в баночке с надписью «от боли»? Когда он вообще принял эти таблетки? Сегодня, вчера, позавчера? Он совершенно не понимал, какой день был на календаре и сколько часов или минут длится его агония. Может быть, он и остальные вернулись с прогулки только час назад, а может быть, прошло несколько дней?       Ричард напрягся, решительно попытавшись вспомнить, что с ним произошло за это время. Генри привез их всех на машине к дому Фрэнсиса, затем он вместе с близнецами отправился по домам. Что произошло дальше Пейпен помнил весьма смутно.       Кажется, он не находил себе места от нервов, поэтому позвонил Фрэнсису, они немного поговорили, а затем трубку взял Генри, отчитав его, словно ребенка, так как Ричард не должен был никому звонить.       Но разве мог он просто прийти домой и лечь читать книгу, словно ничего не случилось?!       Голос Винтера с нотками недовольства и усталости вкрадчиво советовал ему начать думать на другом языке, чтобы отвлечься от происходящего. Какой еще, к чертовой матери, другой язык?        Этот совет показался Ричарду таким глупым, что он даже растерялся на несколько секунд, за время которых на том конце провода послышались гудки, которые сейчас тревожно прозвучали в голове юноши вновь, заставляя его нервничать снова.       Заскрипев зубами, темноволосый зажмурился, чувствуя, как в его голове нарастает давление. Фрэнсис, возьми чертову трубку, ведь ты же всегда отвечаешь на звонки! Но Абернати не спешил подходить.       Кажется где-то в этот промежуток времени, Пейпен вновь провалился в тревожный сон, плывя по нему на своей неустойчивой постели, которую то и дело качало то в одну, то в другую сторону, норовя опрокинуть его в темные воды.       Внезапно его постель стала чужой, а рядом оказалась какая-то девчонка с яркими веснушками, лицо которой он толком не мог рассмотреть, так как оно расплывалось перед глазами, утопая в тени.        Веснушка-веснушка, кто ты такая?       Он не мог вспомнить, как её зовут, но зато помнил, что у неё была теплая кожа и губы были на вкус, как жвачка. Знакомая незнакомка глазела из полутьмы, прижимаясь к нему обнаженным телом. Кажется, Ричард уже спал с ней сегодня или это было вчера? И было ли вообще? Раздумывая над этим, юноша перевел взгляд с лица девушки на изголовье постели, а затем в ужасе застыл. За деревянную спинку кровати отчаянно цеплялись знакомые пальцы с коротко остриженными ногтями. Банни навис над ним и смотрел с осуждением. Мол, как ты тут можешь заниматься любовными утехами, когда я лежу там, в холодном снегу.       Сон внезапно оборвался, когда по комнате прокатился стук. Кто-то стучал в дверь. Ричард едва подавил сдавленный вскрик, резко вскочив на постели, едва не повалившись на пол, путаясь в пальто, стараясь выбраться из него. Свет из мягкого неожиданно превратился в яркий и неприятно бил в глаза. А вдруг это полиция? Но стали бы копы стучать в дверь?       На пороге возникла долговязая фигура, затянутая в знакомое темное пальто.       — Франсуа, — голос Ричарда дрогнул на выдохе.       Он чувствовал такую сильную и внезапную волну облегчения, что вновь рухнул на постель, счастливо улыбаясь непонятно чему. Наверное, тому, что за дверью оказалась не толпа копов, и не выживший чудом Банни Коркоран, а всего лишь промокший Абернати.       — Что там с тобой не так? — недовольно выплюнул рыжеволосый, закрывая дверь и стягивая пальто с худых плеч.       — Что? — непонимающе отозвался Ричард, наконец-то найдя в себе силы подняться и встать на ноги, отчего мир перед его глазами качнулся, словно кто-то невидимой рукой затронул лампу на потолке.       Фигура Фрэнсиса выросла перед ним так внезапно, что Пейпен вздрогнул, машинально отшатнувшись, едва не запнувшись о ножку постели и не рухнув обратно. Длинные пальцы обхватили его локоть, не давая телу завалиться назад. Зеленые глаза Франсуа блеснули за стеклышками пенсне.       — Ты что, пьян? Под чем ты вообще?       Этот вопрос заставил Ричарда встрепенуться и сбросить с себя руку друга. Он насупился, стаскивая с себя пальто, прячась от пристального взгляда.       — Я в порядке. Что-то случилось?       Он понятия не имел, сколько сейчас времени, но за окном все ещё было темно. Проблема была в другом — Ричард не знал, сколько дней прошло с их последней встречи, а спрашивать об этом было глупо.       — Хочешь чаю? — неожиданно спросил Фрэнсис будничным тоном, как бы делая вид, что бессмысленный разговор до этого успешно забыт.       Чай? Какой ещё чай? Почему Абернати завалился к нему в комнату посреди ночи? Чтобы предложить выпить чай?       — Нет, думаю, что нет, спасибо, — прежде чем ответить, Ричард немного помедлил, отходя к шкафу с одеждой, чтобы повесить туда пальто.       Фрэнсис только пожал худыми плечами, а затем удалился, оставив его в одиночестве. Что за бред? Может быть, он ещё спит? Ричард ущипнул себя за руку, но ничего не изменилось. Он всё ещё был в своей комнате, а темное пальто Фрэнсиса висело на стуле, мозоля ему глаза.       К тому времени, как дверь вновь распахнулась и рыжеволосый возник на пороге комнаты с чайником и кружками, Ричард немного пришел в себя: снял ботинки, порассматривал себя в зеркало, пригладил волосы. Ну и видок. Он выглядел действительно странно, но так, словно он просто слегка перепил на вечеринке, а не так, словно стал свидетелем убийства. Неудивительно, что Фрэнсис накинулся на него прямо с порога.       — Я все-таки сделал тебе чай, — в конце концов произнес парень.       Только тогда Ричард заметил, что чашки было действительно две. Он не хотел пить, но решил, что чай успокоит его нервы, да и разбушевавшийся желудок тоже. Пэйпен определенно неважно себя чувствовал. Должно быть, всему виной было то, что он смешал «чудесные» таблетки Джуди и алкоголь.       Абернати вел себя так, словно был у себя дома. Он стянул ботинки и носки, разместив их на батарее для просушки, а затем сел за стол, закинув одну из худых и длинных ступней себе на колено, растирая замерзшую кожу.       Ричард наблюдал за движениями его пальцев так пристально, что Фрэнсис, заметив это, остановился, пробормотав:       — Легкие ботинки и снег — это не самое лучшее сочетание, — его взгляд скользнул по лицу друга, прежде чем он сделал долгий глоток чая, вновь заговорив. — Чем занимался?       Чай оказался действительно неплохим вариантом, потому что с каждым глотком сознание Ричарда медленно, но верно прояснялось, словно он пил какой-то особенный напиток.       После заданного вопроса он нахмурился, помассировав лоб рукой, как бы силясь вспомнить, что было сегодня ночью.       — Кажется, я был на вечеринке с Джуди, — наконец-то ответил он, делая вид, что пытается остудить чай, дуя на него. Про то, что случилось после вечеринки с той незнакомой девушкой Пейпен, почему-то, решил не рассказывать. — А ты?       — Мы пили вместе с Генри, когда ты позвонил. Он вскоре ушел, а я не находил себе места: пытался читать, смотреть телевизор, спать — никакого толка. Решил, что стоит заглянуть к тебе, по телефону твой голос звучал испуганно.       Это объяснение было таким простым и обыденным, но Ричард далеко не сразу почувствовал новую волну облегчения, которая накрыла его, словно теплое одеяло. Все было нормально. Фрэнсис пришел не потому что полиция ворвалась к кому-нибудь домой, а просто потому что он некомфортно чувствовал себя в одиночестве. Значит, все, что помнил юноша, успело случиться за одну ночь.       — Что ты вообще пил? Никогда не видел тебя таким… Заторможенным, — на последнем слове голос Абернати стал насмешливым, а его губы растянулись в ехидной, но дружеской улыбке.       — А? — этот нелепый звук вылетел изо рта Пейпена сам собой, хотя, он не собирался ничего отвечать, так как ему нужно было время, чтобы обдумать заданный вопрос. На удивление, все вокруг снова смягчилось, становясь безопасным и слегка качающимся, а его мозг обрабатывал поступающую информацию намного медленнее обычного.             Фрэнсис издал нечто вроде фырканья, а затем истерично рассмеялся. Его длинные пальцы обхватили подбородок темноволосого, заставляя того заглянуть в его глаза.       На секунду лицо рыжеволосого смазалось перед взглядом Пейпена, превращаясь в лисью морду. Он моргнул несколько раз, отгоняя это странное видение, пытаясь сосредоточиться на глазах юноши. В какой-то момент они стали для него как зеленый маяк на той стороне озера, тот, что влек к себе Гэтсби каждый вечер. Тонкий указательный палец Абернати коснулся его губ, медленно очерчивая их контур. Взгляд Фрэнсиса стал каким-то странным.       — Я… Надо найти алкозельцер, голова просто раскалывается, — пробормотал Ричард, чувствуя, как пальцы рыжеволосого накрывают его губы, требуя замолчать.       Пейпен медленно сполз на край стула, а затем поднялся на ноги, отходя к комоду, ощущая происходящее, словно сон. Краем зрения он заметил, что Абернати поднялся вслед за ним, словно тень. Что за черт?       Открыв ящик, юноша принялся рыться в нем, в этот же момент осознав, что таблетки лежат не здесь, а внутри прикроватной тумбочки, как он мог забыть об этом? Фрэнсис наступал на него, он был так близко, что Ричард мог чувствовать его теплое дыхание у себя на затылке.       Обернувшись, он почти что столкнулся с рыжеволосым, едва ли не прижимаясь носом к его криво улыбающимся губам. Отступать было некуда. Ричард сглотнул, чувствуя, как юноша склоняется над ним.       — Фрэнсис, — его голос предательски дрогнул, а имя сорвалось с языка, повиснув в воздухе, словно предупреждение.       Последняя буква утонула в теплых губах Абернати, а его язык заглушил дальнейшие попытки Ричарда что-то сказать. Рыжеволосый заслонил собой свет, поэтому Ричард предпочел прикрыть глаза, поддаваясь ему, позволяя углубить поцелуй с привкусом чая и сигарет. Его голова закружилась сильнее, словно он только что сел в тронувшийся вагончик на американских горках, который медленно потащил его ввысь. Что будет, когда они достигнут пика и сорвутся вниз?       Фрэнсис медленно отстранился, пристально рассматривая лицо Ричарда, чувствуя его учащенное дыхание на своей коже. Длинные пальцы скользнули к пуговицам рубашки, цепляясь за них.       — Эй, Фрэнсис, остановись, прекрати, это... смешно, — выдыхал юноша, не принимая никаких попыток остановить друга.       Вместо ответа рыжеволосый сдавленно рассмеялся, замедляя движения пальцев на несколько секунд.       — Смешно то, что у тебя рубашка на изнанку. Ричард недоуменно опустил взгляд вниз, понимая, что он прав. Издав нервный смешок, темноволосый парировал:       — Ха-ха, ладно, всё, лисья морда, оставь меня.       Иногда он называл так Фрэнсиса про себя в мыслях, но никогда не говорил этого прозвища вслух. Рыжеволосый удивленно хмыкнул, продолжая расстегивать рубашку.       — Обещаю, тебе понравится, — его глаза лукаво сверкнули за стеклышками пенсне.       Ричард мог отказаться, но он соображал слишком медленно, чтобы принять решение вот так быстро. Пальцы Абернати на удивление быстро расправились с его рубашкой, а затем он стащил ткань с плеч темноволосого, обнажая его кожу.       Его ладони коснулись лопаток Ричарда, а губы втянули часто бьющуюся жилку на шее, зажимая её между зубами. Юноша издал шумный выдох, машинально обнимая рыжеволосого за плечи и зарывая пальцами в огненные пряди его волос. Он всегда хотел коснуться их, чтобы проверить, действительно ли эти живые языки пламени обожгут его пальцы, но, нет, этого не случилось. Но это было просто любопытство, не более. Он не собирался спать с Фрэнсисом, тем более сейчас. Нужно было только собраться с мыслями и сказать ему об этом.       — Слушай, Фрэнсис, во-первых, я пьян, во-вторых, Джуди дала мне какие-то таблетки, поэтому я просто… — Ричард сбился, когда почувствовал, как ловкие пальцы расстегнули его ширинку и скользнули вниз, отчего у него перехватило дыхание.       Почувствовав замешательство Пейпена, Абернати победно ухмыльнулся в его кожу, а затем отстранился, чтобы сорвать пенсе с носа и отложить его на комод. Глаза Ричарда лихорадочно скользили по лицу напротив, стараясь найти в нем что-то такое, что могло помочь ему немедленно прийти в себя или подобрать нужные слова, но как это можно было сделать, когда пальцы Фрэнсиса бесстыдно обхватывали его ствол, проникнув под несколько слоев ткани?       — Cubitum eamus*?       Этот вопрос поверг Ричарда в ступор ещё сильнее, отчего он замер, сбивчиво и шумно дыша, глядя в зеленые, гипотизирующие глаза напротив, все еще сжимая огненные пряди между пальцев, пока рука Фрэнсиса ритмично двигалась внизу, сковываемая тканью.       — Что? — он прекрасно знал, что имел в виду рыжеволосый, но решил ответить так, как ответил ему в первый день знакомства.       Неожиданно лицо Абернати озарила хищная улыбка, а сам он, отстранившись, подтолкнул юношу к постели, с лающим смехом пробормотав:       — Болван.       Темноволосый рухнул на смятую постель, принимая полулежачее положение, вздрогнув от того, что обнаженная спина коснулась прохладной стены. Фрэнсис весьма ловко расправился с его ремнем, обнажая тело юноши полностью. От этого Ричард почувствовал себя на мгновение неловко — он раскинулся перед рыжеволосым, абсолютно обнаженный, а тот, в свою очередь, был полностью одет.       Ричард, словно завороженный, наблюдал за тем, как Фрэнсис забавно одергивает брюки вверх, а затем опускается на колени, становясь рядом с кроватью. Сообразив, что он задумал, юноша попыталась отстранить его от себя, но Абернати легко отодвинул его руку со своего плеча, шепнув, с ухмылкой глядя в лихорадочно поблескивающие глаза:       — Расслабься.       Это слово было сказано им так легко, что Ричард не мог не подчиниться, позволяя ему склониться над его бедрами. С губ темноволосого сорвался хриплый вздох, когда он почувствовал, как острый язык Фрэнсиса касается его головки, собирая прозрачную капельку выступившей смазки.       — Клубничная смазка, — с видом изысканного дегустатора протянул рыжеволосый. — У кого-то сегодня была веселая ночка?       Пейпен был готов хлопнуть себя по лбу от досады. Вот черт! Он ведь даже не удосужился принять душ после ночи с той девчонкой, но разве он мог знать, что у него намечается ещё один раунд? То никакого секса на протяжение нескольких месяцев, то два разных партнера за одну ночь — закон подлости.        — Не то чтобы… — неуверенно протянул он, но Абернати уже не нуждался в его ответе. Его голова ритмично задвигалась, пока он вбирал член почти до конца, действуя одновременно жадно, но осторожно, не задевая нежную кожу зубами.       В этот момент сознание Ричарда вновь затуманилось, поэтому последний оплот сопротивления внутри него рухнул. О причинах и мотивах он подумает завтра, когда проспится и протрезвеет, а сейчас ему следовало сосредоточить все внимание на Фрэнсисе, который поймал его расфокусированный взгляд, медленно выпуская головку изо рта, от чего между ней и его нижней губой образовалась тонкая ниточка прозрачной слюны. Он явно не собирался доводить Ричарда до исступления, а лишь дразнил его. Поняв это, Пейпен неожиданно потянул его за руку, меняясь с ним местами, укладывая рыжеволосого на постель и нависая над ним, лихорадочно пытаясь справиться с пуговицами на его рубашке. Брови Абернати удивленно приподнялись, должно быть, он не ожидал от юноши такой внезапной прыти.       — Неужели ты наконец-то проснулся? — он намеренно распалял его, но слова прозвучали без толики злобы, скорее, с легким налетом нетерпения.       Несмотря на то, что рубашка на Фрэнсисе не была вывернута наизнанку, пуговицы оказались серьезным препятствием для непослушных пальцев Ричарда, поэтому большую часть работы сделал рыжеволосый, помогая ему.       — Не дразни меня, — эта фраза должна была прозвучать грозно, но вместо этого вышла негромкой и даже немного умоляющей, после чего Ричард распахнул рубашку окончательно, обнажая бледную грудь юноши, впиваясь взглядом в его худощавое тело.       Фрэнсис замер под его взглядом, часто дыша, отчего его грудная клетка опускалась и поднималась, а ребра были готовы вот-вот прорваться сквозь тонкую кожу. Завороженный его дыханием, Пейпен застыл на несколько секунд, силясь отложить этот момент в своей памяти. Его пальцы скользнули по нежной коже рыжеволосого, очерчивая его острые ключицы, выпирающие ребра, впалый живот, пока не наткнулись на пояс брюк. Абернати отчего-то вздрогнул, а мышцы его живота напряглись. Он приподнялся на локтях, наблюдая за тем, как Ричард раздевает его, словно было в этом действии что-то действительно завораживающее.       Может быть, он размышлял о том, в какой момент Пейпен остановится и решит прекратить это? Но отступать было уже поздно. Как он мог отступить сейчас, сидя между раскинутых бедер Фрэнсиса, абсолютно голый со стоящим, словно кол, членом, который рыжеволосый несколько минут назад держал между своих губ?       Вскоре они оба оказались обнажены, а Абернати бесстыдно раскинулся перед ним, с легкой полуулыбкой наблюдая за тем, что Ричард собирается предпринять, медленно и неторопливо скользнув длинными пальцами к своему члену, принявшись ласкать его. Вот это было поистине сакральное и интимное зрелище, от которого юноша не мог оторвать взгляд. На самом деле, он слегка растерялся, не зная, что он должен делать дальше, поэтому, поддавшись инстинктам, Ричард навис над рыжеволосым, склонившись к его ключицам, легко прикусывая их, словно они были двумя животными, которые могли общаться только с помощью подобных прикосновений. Фрэнсис гулко сглотнул, а затем шумно выдохнул, зарываясь пальцами свободной руки в темные волосы юноши, прижимая того ближе к себе.       Ричард действительно чувствовал легкое замешательство, так как боялся сделать что-то не так, ведь до этого момента у него был секс только с женщинами. Абернати неожиданно пришел на помощь сам, потянув руку юноши к себе, чтобы втянуть пару его пальцев в рот, обильно смазывая слюной. Пейпен оторвался от его груди, которую целовал до этого, чтобы успеть поймать этот момент. Выпустив его пальцы из плена своих губ, Фрэнсис вдруг рассмеялся, а его лицо вновь приобрело хитрое выражение.       — Пожалуйста, Ричард, не тормози, — шепнул он, стараясь сделать свой голос спокойным, но тот чуть дрогнул на звуках имени темноволосого.       Неужели Фрэнсис нервничал? Но с чего бы вдруг? Он всегда был таким уверенным, немного высокомерным, а в амурных делах и вовсе дерзким, насколько Пейпен мог о нем судить.       Неуверенным движением рука Ричарда скользнула вниз, а затем кончики его пальцев коснулись его чувствительного места, отчего рыжеволосый на секунду задохнулся, а затем слегка подался бедрами вперед, пытаясь показать, что можно продолжить. Ричард медлил, так как боялся причинить ему боль, поэтому ввел в него всего лишь один палец, делая это излишне неторопливо и осторожно, чувствуя то, насколько Фрэнсис был тугим и узким. На лице юноши появился лисий оскал, а сам он, шумно дыша сквозь зубы, прекратил ласкать себя, едва ли не прорычав:       — Δύο.       Это слово отозвалось в голове Пейпена низким эхом. Он моргнул пару раз, а затем ввел в него еще один палец, шумно сглотнув, чувствуя, как крепко Фрэнсис крепко сжимается на нем. Ричард вдруг отчаянно захотел почувствовать его узость на своем члене, но знал, что ещё рано.       Неожиданно влажная от слюны рука рыжеволосого коснулась его, крепко обхватывая ствол и начиная двигаться почти зло, будто бы он хотел привести его в чувство и сделать максимально твердым. Ричард ахнул от происходящего, а его пальцы едва ли не свело судорогой от того, как крепко Фрэнсис пульсировал на нем. Их взгляды вновь встретились — Абернати смотрел пристально, бросая ему вызов, заранее зная, чем это закончится. Пейпен лишь понадеялся, что не выглядит глупым юнцом со стороны, иначе ему было бы действительно неловко. Удивительно, что сейчас он думал только о том, не посчитает ли Фрэнсис, что он слишком юн и неопытен в этом деле, а не о том, что они делают что-то неправильное. Это чувство маячило на задворках сознания, но возбуждение отгоняло его прочь, ласково закрывая глаза Ричарда, чтобы он не мог трезво оценивать происходящее. Потом, об этом можно было подумать потом, но не сейчас, когда ловкие пальцы Фрэнсиса двигались на его стволе, оттягивая кожу, заставляя юношу дышать все чаще и чаще.       В какой-то момент свободная рука рыжеволосого легла на худое бедро Ричарда, тем самым показывая ему то, что он был готов. Пейпен нервничал, но старался скрыть это, к тому же, он был напряжен и возбужден настолько, что смесь этих чувств дала ему в голову не хуже таблеток Джуди.       Он склонился над Фрэнсисом, неторопливо водя головкой по его входу, как бы дразня, но одновременно медля, глядя за тем, как предвкушение на его лице сменяется тенью голода. Едва Абернати раскрыл губы, чтобы поторопить его, как Ричард медленно вошел в него, качнувшись вперед. Слова рыжеволосого превратились в низкий стон, а сам он, наконец, расслабился, откинув огненную голову на подушку.       Ладонь юноши скользнула по его острым коленям, стараясь приободрить Фрэнсиса, и заодно найти точку опоры. Ричард хотел касаться его, так как его кожа была нежной на ощупь, а сам Абернати выглядел хрупко, так, что его хотелось приласкать.       Фрэнсис вновь двинул бедрами, что стало сигналом для Ричарда, который слишком тягуче и медленно продвигался, входя миллиметр за миллиметром, позволяя им обоим смаковать этот момент, который мог бы растянуться на целую вечность, если бы не Абернати с его голодом. Осмелев, Ричард рывком вошел до конца, едва ли сдержав постыдный стон. Фрэнсис же не смог сдержаться, поэтому коротко выругался, в горячем порыве притягивая Пейпена ближе к себе для поцелуя, обвивая пальцам его шею.       Кровь застучала в висках Ричарда, но он подчинился, склоняясь над ним, прижимаясь грудью к его коже, позволяя его пальцам слегка перекрыть кислород, которого и так было не много. Фрэнсис ловил его дыхание, пожирая его через грязный поцелуй, намеренно дразня темноволосого тем, как его губы обхватывали его язык. За всем этим Ричард не сразу заметил, что двигается быстрее и резче, чем он планировал, так как Фрэнсис диктовал ему свою волю через низкие грудные стоны и движения пальцев. Он умело играл с его шеей, словно с музыкальным инструментом, то и дело зажимая пальцами нужные точки, управляя юношей, заставляя его ускоряться или замедляться, пока его губы шептали что-то в его кожу.       Ричард слышал, что он говорит, но его мозг отказывался обрабатывать информацию. Кажется, это были какие-то ругательства на древнегреческом. Осознание этого заставило его ухмыльнуться и вбиться во Фрэнсиса особенно резко и сильно, отчего их тела синхронно качнулись вперед, кровать предательски скрипнула, а по комнате разнесся отчетливый влажный звук соприкосновения их тел. Рыжеволосый ахнул, сжимаясь на нем, смыкая зубы на подбородке Ричарда, отчего тот, к своему собственному удивлению, издал шипение, словно животное. Этот низменный, но яркий порыв прокатился жаром по его венам, а затем устремился в мозг. В этот момент юноше в голову пришла одна идея, поэтому он без промедления обхватил член Фрэнсиса рукой, принявшись ласкать его. До этого он удовлетворял лишь себя, поэтому решил, что будет действовать по наитию.       Абернати бросил на него затуманенный, но удивленный взгляд, но затем, стоило только Ричарду начать двигать рукой, подстраиваясь под ритм их тел, его глаза закатились от удовольствия, а жилка на шее забилась чаще. Это означало, что темноволосый был на верном пути.       Не было ничего удивительного в том, что Ричард потерялся в их жаре слишком быстро, с низким стоном проливаясь внутрь рыжеволосого, но не прекращая движения своей руки, которая слегка дрожала, как и он сам. Фрэнсис раскинулся на постели, часто дыша, прогнувшись в спине, пытаясь захватить воздух губами. Его лицо в момент оргазма было прекрасно: широко раскрытые глаза, смотрящие на Ричарда с удивлением, приоткрытые губы, из-за которых раздался свистящий выдох, а затем тихий стон.       Горячее семя пролилось на руку юноши, стекая по его пальцам вниз, покрывая живот рыжеволосого, который замер, часто дыша, явно пребывая в состоянии близком к нирване. Только после этого Ричард позволил себе отстраниться и лечь рядом. Абернати пришлось немного сдвинуться в сторону.       Некоторое время они молча лежали, глядя в потолок, пытаясь восстановить дыхание, пока Фрэнсис легко не коснулся запястья юноши кончиками пальцев, как бы пытаясь узнать, в порядке ли он. Пейпен шумно вздохнул, взъерошив себе волосы, стараясь не смотреть на рыжеволосого, так как он не хотел увидеть в его глазах разочарование или осуждение. Правильно ли он поступил, что согласился? Но, тем не менее, Фрэнсис не соврал — ему понравилось. Эта мысль обожгла его пламенем стыда, который он поспешил погасить, приподнявшись и потянувшись к тумбочке, чтобы отыскать салфетки для них обоих.       — Да расслабься ты, не суетись, — голос Фрэнсиса звучал лениво и довольно, отчего он немного растягивал гласные, словно находился в полудреме.       — Я просто… — Ричард смущенно замолчал, протягивая рыжеволосому пачку салфеток, беря пару штук для себя.       Фрэнсис вопросительно изогнул бровь, ожидая, что Пейпен продолжит, но он покачал головой, принявшись вытирать свою кожу и руки. Закончив с этим, он встал, чтобы отыскать их одежду и подать её Абернати. Ричард не знал, останется он или нет, скорее всего, нет, это же Фрэнсис. Натянув на себя пижамные штаны, он обернулся, с удивлением обнаружив, что рыжеволосый явно никуда не собирался. Он сидел на постели, роясь в карманах своих брюк.       — Не подашь мне сигареты и зажигалку? Они в моем пальто, — попросил он своим обычным слегка пренебрежительным тоном, словно он просто зашел в гости, а не стонал под Ричардом несколько минут назад.       Стоило юноше сделать шаг в сторону стула, на котором висело пальто, как по комнате прокатился требовательный стук в дверь. В эту секунду он понял, что они совершили роковую ошибку — не заперлись. А вдруг это была полиция?       Фрэнсис напрягся, вытягиваясь, словно струна, медленно прикрывая худое тело покрывалом, оборачивая его вокруг себя, словно тогу.       — Кто это может быть? — шепнул Ричард, замирая около стола, неотрывно глядя на ручку, которая должна была вот-вот повернуться.       — Ты знаешь, — нервно выплюнул Фрэнсис, а затем дверь открылась.       На пороге стоял Чарльз.