Cubitum eamus?

      Чарльз брел по снегу быстрым шагом, запахнувшись в серое пальто, которое совершенно не грело его. Зато его грела початая бутылка виски, мерно плескавшаяся в кармане пиджака. Маколей выпил половину напитка по дороге и не собирался останавливаться на достигнутом. Снег сыпал с неба мелкой крошкой, норовя забраться под воротник, отчего парень вздрагивал и старался втянуть шею, укрываясь за нелепым красным шарфом, который совершенно не подходил к его образу. К тому же, это был женский шарф. Чарльз и шагу не мог ступить без её присутствия. Камилла. Светлый образ сестры возник в его голове, девушка улыбалась ему, раскинувшись на белоснежных простынях, в то время, как он возлег между её раскинутых бедер. Её молочно-белая кожа была залита солнцем, которое искорками блестело в светлых волосах, делая их золотыми. Он был пленен этим сияющим образом с самого детства. Чем Чарльз становился старше, тем сильнее росла эта тяга. Их союз был так естественен и так непорочен, а они оба были так похожи друг на друга, что одного взгляда хватало, чтобы понять, что они должны быть вместе. Навсегда. Эта мысль грела парня не меньше, чем бутылка, прижатая к сердцу. Он улыбнулся, закутываясь в шарф плотнее, едва не поскользнувшись на лестнице, ведущей в здание общежития. Судя по полоске яркого света, пробивающейся сквозь шторы в знакомом окне — Ричард не спал. Скорее всего, он был не один, а с тем, кто был нужен Чарльзу сейчас, так как все попытки дозвониться до Абернати потерпели неудачу.       От мысли о рыжем чертяке по имени Фрэнсис, у него едва не свело желудок. Господи, он снова собирался сделать это. Да, он снова напился и собирался присунуть Абернати, а утром сделать вид, что ничего не было. Нет, Чарльз не считал себя геем, ни в коем случае… Просто все эти вакханалии совершенно размыли всяческие границы в его голове, теперь он не понимал, где небо, а где земля, зависнув где-то между ними. Главное, что у него была собственная путеводная звезда, манившая его светом с горизонта — Милли. Все, кроме них двоих было ничтожным и серым. Даже смерть.       Эта мысль заставила Маколея застыть на последней ступеньке, крепко схватившись за холодные перила. Всего лишь несколько часов назад их друг, их Банни, был жив. Все произошло буквально за несколько минут. Вот их компания стоит около обрыва, обсуждая дальнейшие действия с внезапно появившимся Ричардом. Затем тишину разрезают звуки шагов и на тропинке появляется неуклюжая фигурка Банни в ярко-желтом дождевике. Генри делает к нему несколько шагов. Толчок. Желтое пятно исчезает с горизонта. В тот момент ноги Чарльза словно приросли к земле, он не мог заставить себя пошевелиться. Ужас сковал его настолько, что все, что Маколей смог сделать — это перевести взгляд на стоящего рядом Фрэнсиса, который замер, словно статуя, запахнувшись в длинное пальто. Абернати не взглянул на него, отрешенно глядя перед собой, на то место, где несколько секунд назад стоял Банни. Весь обзор закрывала плечистая фигура Генри, который склонился над обрывом. С трудом выдохнув, Маколей гулко сглотнул, чувствуя болезненный укол в сердце, словно оно отключилось на несколько мгновений, а сейчас вновь отчаянно затрепыхалось. Внезапно Генри присел и соскользнул с обрыва вниз. Время застыло, лениво растекаясь, словно клей к которому прилипли все, кто находился около обрыва. Парню казалось, что его сердце делает по сто ударов за секунду, но невидимые часы стоят на месте. Вскоре из обрыва донесся голос Генри, но Чарльз не услышал, что он сказал, словно он говорил на другом языке. Темнота внезапно дрогнула и породила светлую фигуру — это была Камилла, которая легко, словно пушинка, скользнула вниз, опираясь о протянутую руку Винтера. Её имя застряло у Чарльза в горле, но он так и не смог окликнуть сестру, молча наблюдая за тем, как она, словно ангел с небес, спускается вниз, чтобы нависнуть над бездыханной фигурой Банни.       Они убили человека. Опять.       Эта мысль заставила юношу ощутимо вздрогнуть и едва ли не бегом броситься к входу в общежитие. Чарльз, гонимый необъяснимым страхом, практически добежал до знакомой двери, забарабанив в нее так, словно за ним гнался Банни, который внезапно ожил и выбрался из своего последнего пристанища. За дверью послышался какой-то невнятный шепот, но Чарльз не услышал шагов, поэтому попросту дернул ручку, собираясь ввалиться внутрь комнаты и захлопнуть за собой дверь на замок, чтобы наконец-то почувствовать себя в безопасности.       Свет из распахнувшейся двери осветил полутемный коридор, а тень от фигуры Маколея упала на светлый пол в комнате Ричарда. Испуг на лице Чарльза сменился удивлением, а затем — недоумением. Он моргнул и поднес замерзшую ладонь к лицу, потирая его, словно хотел убедиться в том, что он видит правду, а не галлюцинацию. Не менее испуганный Ричард замер около стола, зачем-то схватив пальто Абернати, стараясь прикрыть им голую грудь. Сам же Фрэнсис сидел на постели друга в напряженной позе, вот-вот готовый сорваться на ноги.       Присмотревшись, Чарльз понял, что на рыжеволосом нет ничего, кроме покрывала, которое он обернул вокруг своего худого тела, на подобие тоги. Оба парня были раскрасневшимися и взмыленными. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что здесь только что произошло. А что если бы он ворвался сюда на несколько минут раньше? О, нет, Чарльзу даже не хотелось думать об этом. Внезапно он ощутил резкую волну отвращения, которая поднялась из глубин его желудка, готовая вот-вот выплеснуться наружу. Светловолосый поморщился, покачав головой, делая шаг назад, словно собираясь отступить в темноту. Наверное, он должен был сказать что-нибудь или сделать вид, что он ничего не понял, но Чарльз попросту не мог. Он не до конца понимал, какие именно чувства захватили его в этот момент, но он точно чувствовал отвращение, страх и смущение.       — Господи, Чарльз! Ты до смерти напугал нас, мы думали, что это полиция…- Ричард наконец-то заговорил, старательно пряча глаза, все еще продолжая держать пальто рыжеволосого ближе к полуобнаженному телу.       От увиденного, Чарльз едва не забыл об одной из целей своего визита. Он не хотел дать понять Пейпену, что пришел к нему посреди ночи, чтобы отыскать Фрэнсиса, поэтому прихватил с собой домашнее задание Камиллы, дабы оно стало предлогом для визита. Сунув руку за шарф, он нашарил тетрадь в огромном внутреннем кармане, после чего протянул её темноволосому, так и не переступив порог комнаты.       — Милли просила передать тебе домашнее задание, так как была уверена, что ты ничего не сделал за выходные, — Маколей постарался сделать так, чтобы его голос звучал обыденно, но, к несчастью, все эмоции были написаны у него на лице.       — Черт! И точно! — слишком громко воскликнул Ричард, хлопнув себя ладонью по лбу, только сейчас вспомнив о домашнем задании по греческому.       Чарльз ждал, что Ричард заберет у него тетрадь, но вместо этого Фрэнсис неожиданно поднялся на ноги и преодолел расстояние до двери за несколько длинных шагов, беря тетрадь длинными пальцами. Его зеленые глаза глядели на любовника с беспокойством и печалью, но у Чарльза не нашлось для него ответных чувств, впрочем, как и всегда. Абернати заслонил собой весь обзор, поэтому светловолосый не мог видеть Ричарда, который вновь воскликнул:       — Спасибо, Чарльз! Не хочешь зайти? Чайник ещё горячий.       Что он несет? Кажется, им всем было одинаково неловко. Лучше бы Чарльз остался дома и попытался заснуть рядом с сестрой, теперь ему стало ещё хуже, чем было до этого. Он пытался найти утешение в виски, но этого оказалось мало, а Камилла ясно дала ему понять, что не настроена на секс. Разве он мог настаивать? В моменты отчаяния, сопровождаемые опьянением, инстинкты всегда толкали его в постель к Фрэнсису. Как жаль, что сегодня Абернати неожиданно изменил своим порывам. Возможно, это был знак того, что Маколею пора прекратить их связь, как он давно и собирался.       — Нет, спасибо, Ричард, думаю, что мне стоит немного поспать перед занятиями, — достаточно громко ответил он, стараясь не смотреть в глаза Фрэнсису, который продолжал сверлить его взглядом. Если они не хотели сейчас раскрыть свою конспирацию, то рыжеволосому было лучше сказать ему что-нибудь малозначительное и отступить, а не продолжать молча смотреть на него, стараясь что-то сказать одним тяжелым и пристальным взглядом.       — Ты опять напился. Хочешь, я помогу тебе добраться до дома? — голос Фрэнсиса слегка дрожал, но он все-таки смог задать этот вопрос своим будничным тоном. Хорошая работа, Абернати, но предложение идиотское, в любом случае.       Чарльз едва заметно помотал головой, делая ещё один шаг назад, практически скрываясь в тени.       — Морозный воздух необычайно бодрит, так что, к тому моменту, как я доберусь до дома, буду, как огурчик, — слова, сорвавшиеся с его губ, прозвучали бодро и почти весело, словно все действительно было в порядке. Но светлые глаза обожгли Фрэнсиса разочарованным и отрешенным взглядом. — Satyricon amicis*. Длинная кисть Абернати потянулась к нему, чтобы остановить, но его пальцы лишь коснулись алой ткани шарфа, прежде чем Чарльз бросился к выходу быстрыми и четкими шагами.       Он почувствовал себя лучше лишь на полпути к дому. Снег продолжал кружить в воздухе, оседая на волосах и одежде, словно пытаясь похоронить Маколея под своей толщей, но слой, пока что, был совсем тонкий. Да и вряд ли снегопад в мае будет продолжительным, что было им не на руку. У Банни ярко-желтый дождевик, который бросается в глаза. Если бы с погодой случилась куда большая аномалия, чем сейчас, то его бездыханное тело могло завалить снегом, тогда бы его нашли ещё очень не скоро. Эта холодная и отрешенная мысль испугала Чарльза, отчего он, в который раз за день, замер и вздрогнул, прислонившись к небольшой горке, так как он остановился на детской площадке. На улицах было пустынно, от этого Маколей чувствовал ещё больший дискомфорт. Его неотступно преследовало странное чувство присутствия, словно кто-то стоит за его спиной, отчего волосы на затылке стояли дыбом. Но стоило ему обернуться, как невидимый преследователь исчезал. Возможно, это были просто легкие алкогольные галлюцинации или реакция мозга на стресс. Не мог же Банни так скоро превратиться в призрака и начать преследовать его? Какой же бред, с ума можно было сойти. Почему он вообще всерьез думает об этом? Покачав головой, Маколей запустил руку в пальто, чувствуя успокаивающую гладь нагревшегося стекла под пальцами. Вскоре бутылка виски показалась на свет, заманчиво блеснув содержимым. Янтарная жидкость приятно обожгла горло парня, успокаивая его нервы и усыпляя бдительность. Все было хорошо. Он просто взвинчен до невозможности, ему срочно требовалась разрядка, но теперь он даже не знал, где её получить. Чертов Фрэнсис, проклятая хитрая лиса!       Когда Чарльз добрался до дома, то на улице уже было почти светло. Он попал ключом в замок не с первого раза, но старался двигаться тише, дабы не разбудить сестру. Проскользнув в квартиру и прикрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной, стараясь прийти в себя и отдышаться. Вся их квартира пропахла тонким и легким запахом тюльпанов, которые они собрали накануне. Из-за заморозка цветы все равно бы погибли, поэтому Камилла предложила собрать как можно больше тюльпанов, чтобы продлить их жизнь еще хотя бы на пару дней. Правда, цветов оказалось так много, что в квартире даже не нашлось ваз для них, поэтому розовые бутоны выглядывали отовсюду, находясь в вазах, бутылках, банках и даже кружках.       Посреди этого цветочного царства, в самом центре гостиной с большими и высокими окнами, спала Камилла. Девушка лежала на диване, одетая в длинную белую футболку, что делало её действительно похожей на ангела. Бесшумно раздевшись и выложив бутылку, Чарльз двинулся к сестре, желая просто взглянуть и успеть схватить эту ускользающую красоту. Он, стараясь не разбудить ее, опустился перед диваном на колени, приблизившись к безмятежно расслабленному лицу девушки, стараясь поймать её размеренное дыхание, срывающееся с приоткрытых розовых губ. Она была прекрасна, он преклонялся перед ней, словно жрец перед богиней, потому что её красота и нежность покоряла и усмиряла Чарльза. Он был готов стоять перед ней на коленях хоть до самого утра, не смея потревожить хрупкий сон, но отчаяние и неудовлетворенность не позволили ему сделать это.       Чарльз потянулся к Камилле рукой, гладя её по шелковистым волосам, наблюдая за тем, как она медленно просыпается. Девушка распахнула пронзительно серые глаза, глядя на брата затуманенным взглядом.       — Ох, Чарли, который сейчас час? — слабым голосом поинтересовалась она, кротко улыбнувшись, прежде чем перевернуться на бок, прижимаясь лбом к лбу брата. Её кожа оказалась теплой, а он еще не успел согреться после прогулки.       — Слишком рано для того, чтобы вставать, но не рано для других шалостей, — загадочно отозвался Маколей, поднимаясь на ноги.       Девушка тихо вздохнула, вновь прикрывая глаза, упуская тот момент, что Чарльз принялся поспешно раздеваться. Заслышав шорох одежды, она, подавляя зевок, пробормотала, двигаясь к спинке дивана, освобождая родственнику место.       — Если хочешь попытаться нормально поспать, то лучше ложись к себе, нам будет тесно.       Чарльз хмыкнул, скользнув под одеяло, укладываясь на спину, фактически затаскивая сестру на себя, делая это несколько грубо, отчего Камилла окончательно проснулась, нависнув над ним и нахмурив светлые брови.       — Всё нормально? — осторожно поинтересовалась она, укладываясь поудобнее, насколько это было возможно в данной позиции: перекинув ногу через его бедро, отмечая про себя, что юноша был полностью обнажен.       Серые глаза напротив, такие же, как у нее, взглянули на девушку странным, хищным взглядом. Воздух между ними двумя заискрился, прежде чем Маколей, сжимая её в своих объятиях, прошипел, словно змея:       — Cubitum eamus*?       Данный вопрос ввел младшую Маколей в легкий ступор. И где только братец понабрался подобной ерунды? Впрочем, он был пьян, поэтому ему могло прийти в голову то, что добиваться её близости подобным вопросом — это забавно. Впрочем, она отказала ему до этого, и была не намеренна соглашаться сейчас. Камилла чувствовала себя усталой и напряженной, ей нужно было поспать, чтобы сон унес все её горести, хотя бы на несколько часов. О каком сексе могла идти речь?       — Deinde*.       Отказ прозвучал тихо, но отрывисто, после чего девушка уложила голову на грудь брата, явно намереваясь продолжить прерванный сон.       Чарльз понимал, что все, что ему остается — это успокоиться и попытаться заснуть, но что-то темное внутри него противилось этому осознанию. Пальцы светловолосого проскользнули под ткань футболки, задирая её на бедрах девушки, впиваясь в её нежную кожу. Камилла напряглась, приподнимаясь, чтобы упереться лбом в его лоб и пристально заглянуть в глаза. Её взгляд был опаснее двадцати кинжалов*, но Чарльз стойко перенес его, продолжая впиваться пальцами в её кожу, продвигаясь выше.       — Чарльз, — голос сестры прозвенел над ним, словно удар гильотины, который отсек ему голову. Он был одержим ей, словно она была ведьмой, которая околдовала его, поэтому Маколей не мог ничего с собой поделать. Камилла была нужна ему также сильно, как солнечный свет и кислород, он не представлял жизни без этой хрупкой и нежной девушки, внутри которой скрывался стальной скелет, но мало кто знал об этом.       Ему немедленно нужно было почувствовать её, слиться с ней, чтобы найти покой, она должна была успокоить его, очистить, потому что сегодня они все убили человека.       Пальцы Маколея зацепились за резинку тонких трусиков, одним быстрым рывком стаскивая их с бедер девушки. Камилла резко попыталась отстраниться, но он не позволил ей этого сделать, хватая ее за талию.       — Ты с ума сошел! — воскликнула она, начиная терять обладание, но все еще продолжая бороться с ним, правда, в этом не было никакого смысла, ведь он был сильнее и крепче.       Светловолосая пыталась вырваться из его рук, но Чарльз лишь усмехнулся, одним быстрым и тяжелым движением подминая сестру под себя, заодно стаскивая её белье, обнажая впалый живот и легкий пушок между бедер.       В стальных глазах Камиллы неожиданно мелькнул страх, а сама она стала похожа на загнанную в ловушку лань. Девушка часто и судорожно дышала, пытаясь выбраться из-под Чарльза, но он не оставил ей ни единого шанса. Она почувствовала, как его головка касается её нутра, а затем прогнулась в спине, издав всхлип боли, прикусывая губу и крепко зажмуривая глаза.       Из горла Чарльза вырвался поистине животный звук, похожий на утробное рычание. На его лице застыла маска удовольствия, несмотря на то, что губы были растянуты в волчьем оскале. Юноша склонился к тонкой и длинной шее сестры так, словно она действительно была его добычей. Он вжал Камиллу в диван, ритмично двигаясь, рыча от её узости и покорности, потому что девушка прекратила сопротивляться, но она молчала, назло ему, всем своим видом показывая то, что недовольна происходящим. Можно ли было считать это за изнасилование? Чарльз так не считал. Он всего лишь был немного настойчивее обычного, не так ли? Но она не могла отказать ему всерьез, когда он нуждался в ней столь сильно.       Пальцы Камиллы впились в его спину, а сама она охнула от боли, когда его зубы резко и сильно вцепились в её шею, так, словно он действительно был волком, который хотел растерзать лань, которую преследовал долгое время.       Младшая Маколей старалась не думать о происходящем, раскинув ноги шире, чтобы минимизировать боль. Она была недостаточно мокрой к тому моменту, как Чарльз решил взять её, поэтому теперь испытывала некий дискомфорт, но это животное лучше было не прерывать, если она не хотела нарваться на неприятности. Он трахал её, причиняя боль, кусал и царапал, оставляя следы, пока она отдавала ему себя на заклание. Чарльз мог делать с ней все, что хочет, потому что разумом девушка находилась совершенно в другом месте.       Камилла вспоминала о том, что произошло несколько часов назад на обрыве. Генри подал ей широкую ладонь, приглашая спуститься. Наверное, они были единственными, кто не испугался, в отличие от остальных. Гордо вскинув голову, не глядя назад, девушка вложила свою ладонь в руку Винтера, спускаясь вниз, чтобы взглянуть на распластавшийся труп Банни. Их бывший друг лежал ничком на земле, облаченный в ярко-желтый дождевик, похожий на гору мусора, которую кто-то сбросил с обрыва. Генри подвел её к телу, а затем шепнул:       — Хочу удостовериться в том, что он мертв.       Это прозвучало так уверенно и отрешенно, что внутри у Камиллы что-то дрогнуло. Ей тоже было не страшно, только сейчас она наконец-то почувствовала себя в безопасности, держа Генри за руку и зная, что Банни мертв.       Не отпуская его ладонь, Маколей бесшумно присела на корточки, поднося руку к шее Банни, пытаясь нащупать пульс. Кожа была ещё теплой, но сердце уже остановилось. Она подождала еще несколько секунд, прежде чем встать. На полных губах Генри заиграла странная, радостная улыбка, на которую девушка не могла не ответить. Из её груди рвался счастливый смех, но Камилла сдержалась, прикусив нижнюю губу, ловя восхищенный взгляд Винтера. Должно быть, он был рад тому, что она разделила с ним этот торжественный момент. Именно тогда девушка поняла, что убийство Банни сделало её и Генри самыми близкими людьми на свете. Он пригласил её засвидетельствовать смерть Коркорона, тем самым объединяя их ещё одной тайной.       От теплых воспоминаний на розоватых губах девушки появилась улыбка, к счастью, Чарльз, слишком увлеченный терзанием её тела, не заметил этого. Его рука взметнулась к тонкому горлу сестры, с силой сжимая его, заставляя девушку взглянуть на него.       — Скажи, что ты принадлежишь мне, — прорычал он, склоняясь над её губами, чувствуя, как Милли пытается захватить как можно больше воздуха, но это было непосильной задачей.       Стальные глаза Камиллы испуганно расширились. Она напряглась всем телом, вцепившись в руку брата, стараясь оторвать её от себя, царапая кожу, но, кажется, ему было все равно, потому что он продолжал сжимать её шею, двигаясь в ней все резче и быстрее.       — Tua*, — шепнула светловолосая, понимая, что даже это короткое слово оцарапало ей горло.       Как только она дала ответ, брат резко отшатнулся от нее, а затем Камилла жадно вдохнула воздух, хватаясь за шею, чувствуя, как на её живот проливается горячее семя.       В комнате повисла гнетущая тишина. Девушка медленно поднялась на ноги, слегка качнувшись, но не позволив брату помочь, хотя, Чарльз потянулся к ней, чтобы подхватить.       — Аuferetur*, — ледяным голосом произнесла Камилла, а затем, даже не взглянув на Чарльза, двинулась в сторону ванной.       Он смотрел ей в след, провожая тонкую фигуру опустошенным взглядом, так, словно его собственная богиня покинула его, уходя из прекрасного сада, который Чарльз собственноручно создал для неё.       Как только тишину разрезал звук захлопнувшейся двери, Маколей сорвался с места, достигнув ванный за несколько секунд. Он резко дернул ручку, но дверь не поддалась.       — Милли, прости меня, я не хотел сделать тебе больно, — взмолился Чарльз, чувствуя, как его охватывает страх. Что он наделал?       Ответом была тишина, которую разбавил шум воды.       Камилла склонилась над раковиной, молча глядя на бегущую воду, словно это могло успокоить её. Чарльз пытался вломиться к ней, но дверь была крепкой, да и он уже заметно ослаб.       Она должна быть сильной. Вдохнув и выдохнув, девушка подняла голову, чтобы взглянуть на себя в зеркало, пристально и неторопливо рассматривая следы, оставленные братом на бледной коже.       — Милли! Открой мне дверь! Прости меня, я просто пьяный идиот. Пожалуйста, открой!       Камилла нахмурилась, стягивая футболку через голову, чтобы рассмотреть свое тело лучше. Отпечатки зубов на шее и плечах, следы от пальцев на шее, ещё и легкая боль в промежности. Придется надеть на занятия водолазку с высоким воротом.       — МИЛЛИ!       Чарльз выл у нее под дверью, словно раненый зверь, захлебываясь в слезах. Но Камилла оставалась безмолвна.       Тяжело вздохнув, девушка вновь склонилась над раковиной, ополаскивая лицо, представляя, что смывает с себя весь ужас сегодняшнего дня.       Все будет хорошо. Теперь уже точно.