И он приказал очнуться

      Маркусу было больно. Не только физически – царапины на его запястьях сочились кровью, – но и душевно. Нотч терзал себя за содеянное. Морально терзал, физической же болью он хотел отвлечь себя от плохих мыслей. Подобием лезвия ему послужила игла жизнеметра. Она была острой, тонкой и весьма длинной, и предназначалась она для того, чтобы установить контакт с владельцем. Проще говоря, игла вонзалась в запястье, когда человек надевал «часы», и сидела там на протяжении всего процесса носки. Сейчас, сняв жизнеметр, Маркус использовал иглу в качестве инструмента для истязаний собственного тела. Без жизнеметра Нотч был уязвим, ровно как человек. В конце концов, он им и являлся. Поэтому его царапины затягивались мучительно медленно, а боль никуда не уходила.       Он был один во Дворце¹. Далекие Земли – самое тихое место в мире, не считая Пустоты. Нотч раскинулся на троне, его руки безжизненно свисали с подлокотников; с кончиков пальцев на золотое основание трона капала алая кровь. Маркус склонил голову набок, и взгляд его наткнулся на соседний трон. Выполненный из холодного серебра, он пустовал. «Брин», — метнулась в голове Нотча мысль, и его сердце откликнулось болью.       Зачем Херобрин напал на Алекс? Маркус знал, что без причины этого бы не случилось – сейчас монстр старался не привлекать к себе чересчур много внимания. Может, его целью было выманить Маркуса? Или вообще кого-то из моджанговцев? Нотч вспомнил картины из разума Алекс: те несколько мгновений, что она видела перед аварийным отключением. Херобрин вроде как хотел ей что-то сказать, но Алекс не стала слушать его… Именно факт того, что Алекс его не слышит, разозлил монстра. Значит, он все же не планировал нападать на Алекс. Вернее, заходить так далеко. Но что хотел сказать Херобрин?       Нотч одернул себя. Ответа на этот вопрос он явно не получит. Ни от Херобрина, ни, тем более, от самой Алекс. Ведь она не смогла толком понять, что конкретно хотел донести ей монстр. Она умирала от страха. Умирала от… смущения? Маркус нахмурился: он явно что-то упускал. Но у него не было желания вновь копаться в воспоминаниях Алекс – это слишком тяжело. Она чересчур эмоциональна. И Нотч точно помнил, что Джеб программировал ее на сдержанность и спокойствие. Видимо, еще на стадии разработки Херобрин внес свои изменения. Нотч рывком сел, сгорбившись, и принялся массировать пальцами виски, отложив жизнеметр. Его дико раздражал и сильно печалил факт того, что они делают с мыслящими существами. Ведь даже с мобами моджанговцы так не поступают: им не чистят память, не делают насильно счастливыми. Но Стив и Алекс... Нотч скрипнул зубами. Его нутро ныло и стонало. Они вынуждены так жить. Маркус относился к ним как к своим собственным детям, ведь они и были его детьми. Его созданиями. И допустить того, чтобы они помнили ужасы прошлого, он не мог. Да, их сотни тысяч раз убивали мобы, они падали в шахтах, погибали в лаве и тонули в воде, и это им разрешили помнить. Частично. Но заставили забыть апокалипсис. Конец мира, что настиг вселенную так внезапно и неожиданно, что приготовиться к нему не представлялось возможным. Весь отрезок времени, начиная с создания Стива и заканчивая возобновлением существования Стива и Алекс после перезапуска мира, пришлось архивировать. Нотчу было больно не только из-за того, что этот протокол был его инициативой: его невозможно было отменить в одиночку. И моджанговцы поняли всю выгодность этого протокола, которая заключалась в возможности создания идеального мира для пары даже не совсем людей. Для пары существ.       — Ах… вот ты где. — Мягкий голос Джеба вырвал Маркуса из раздумий. Резко подняв голову, Нотч вздрогнул: это и правда был Джеб.       — Как ты узнал про это место?.. — голос Маркуса, напротив, был безжизненным. Безразличным.       — Ты постоянно куда-то… — увидев окровавленные руки Нотча, Джеб медленно подошел к нему, — пропадаешь. — Опустившись на подлокотник трона, Джеб взял руку Маркуса и бросил на мужчину осуждающий, немного строгий взгляд. — Ты снова за свое…       Нотч промолчал, опустив взгляд. Однажды Джеб уже поймал его за этим занятием, и тогда они дали друг другу молчаливую клятву не обсуждать это.       — Я понимаю, тебе тяжело, — Джеб склонился к Маркусу, говоря тише. Его длинные рыжие волосы, тронутые серебром седины, не были собраны в хвост, и несколько прядей тут же устремились к лицу. Джеб небрежно убрал их за ухо, — но и нам всем тоже. Это не повод терзать себя, Маркус.       Черные глаза Нотча встретились с темно-медовыми глазами Джеба.       — А что тогда повод? — Маркуса злило спокойствие Джеба.       — Ничто не должно заставлять человека вредить самому себе, — пожал плечами Джеб. Взяв жизнеметр Маркуса, он аккуратно надел его на запястье Нотча, — мы лишь принимаем меры, необходимые для создания хороших условий жизни. — С этими словами Джеб быстро провернул обод жизнеметра пару раз. Маркус поморщился: игла «часов» вошла в запястье. На дисплее тут же загорелись зеленые цифры.       — Но откуда нам знать: счастливы ли Стив и Алекс? — Маркус наблюдал за действиями Джеба безжизненным взглядом. — Откуда нам знать, что наши попытки построить идеальный мир являются успешными? Несут пользу, имеют смысл?       Джеб в упор уставился на Нотча. В его взгляде была толика осуждения.       — Стив и Алекс счастливы, — наконец сказал он, чеканя каждое слово. — Иначе быть не может.       Нотч лишь молча кивнул. Протянув руку, он едва-едва коснулся волос Джеба, что мягкой волной спадали с его плеч. Джеб не отстранился: Маркус всегда делал так, когда ему было плохо. Нотчу просто необходимо было чего-то слегка коснуться, чтобы успокоиться. Однажды Маркус попытался объяснить это тем, что он чувствует себя материальным, когда взаимодействует с миром. Чувствует себя настоящим. Но с завидным постоянством Маркус тянулся к волосам Джеба. Второго терзали смутные сомнения… однако, Джеб не пытался что-то с этим сделать: если Маркусу так легче, то пусть трогает.       — Все больше седых волос… — вдруг почти неслышно произнес Нотч.       Джеб усмехнулся, пожав плечами. Край его рубинового плаща соскользнул с подлокотника трона и, подхваченный несуществующим порывом ветра, метнулся, превратившись в кровавую волну, так и не коснувшись пола.       — Со всеми нами что-то происходит… — Нотч опустил взгляд, не отрывая руки от волос Джеба, — что-то меняется. — Он судорожно вздохнул, вспомнив боль Алекс и ее панические попытки вырваться. — Всем нам не по себе от происходящего. Но Брин… — в голове Маркуса тут же возник образ Херобрина, вытянутый из воспоминаний Алекс: острые клыки в крови, серая кожа, ледяной, жестокий взгляд белоснежных глаз, — он не меняется совсем.       — Мне стоило догадаться, — нахмурился Джеб.       — Что?       Джеб поднялся.       — Ты переживаешь не из-за того, что мы делаем с зефами². Ты волнуешься из-за брата.       — Нет, я…       — Понимаю тебя. Сначала он натворил такого дерьма, что нам пришлось переделывать мир, потом исчез, а теперь вдруг объявился…       — Он что-то хотел от Алекс.       Вздрогнув, Джеб снова опустился на подлокотник и склонился к Нотчу.       — Что он хотел? — Джеб напрягся.       — Я не знаю, — весь вид Нотча говорил об его усталости, — Алекс была слишком напугана, чтобы слушать.       — Оно и ясно… — потерев ладони, Джеб вцепился в подол плаща. Теперь он переживал за свое создание еще сильнее: если бы Херобрин просто изголодался по «общению», он бы убил Алекс или Стива и отстал. Но, если ему что-то нужно, он не оставит их так просто.       Маркус видел мысли Джеба. Но он и сам понимал эту простую истину. Нотч слишком сильно волновался за Стива и Алекс из-за того, что боги Моджанга с ними делали, но вдруг задался вопросом: «Может, стоит оставить все? Может, стоит уйти?»       — Куда ты уйдешь? — насторожился Джеб. Он тоже мог читать мысли. Как и все боги Моджанга.       Нотч, мотнув головой, едва заметно улыбнулся.       Но идея об уходе показалась ему оптимальной.       

***

      — Сти-и-ив, — раздался голос Алекс с первого этажа, — где глаза эндеров?       Хакан, сидевший рядом со Стивом и разглядывавший картинки в книге, вздернул голову, округлив глаза.       — Что? — усмехнулся Стив, — они нужны для открытия портала, только и всего. В подвале, Алекс!       — Ага, — откликнулась Алекс. По шустрому топоту стало понятно: она направилась вниз.       Хакан отложил книгу и повернулся к Стиву.       — Ты хочешь узнать, убивали мы эндерменов или нет? — Стив, не смотря Хакану в глаза, улыбнулся.       — Нет. — За время, проведенное среди людей, речь Хакана стала лучше. — Я хочу спросить. Ты не замечать… заметил ничего странного?       Прищурившись, Стив поинтересовался:       — Например?       — Поведение Алекс.       — Перестань говорить загадками.       Хакан дернул плечами и неуверенно произнес:       — Вчера и вчера, когда мы пошли гулять…       — Позавчера? — уточнил Стив.       — Да, позавчера. Когда мы пошли гулять, Алекс была… на нее напали.       Стив, забывшись, уставился на эндермена в упор, глядя в светящиеся пурпурным светом глаза. Он не сразу понял, что сделал, а Хакан, увидев на лице Стива не просто страх – ужас, – выдавил подобие улыбки.       — Стой! — Стив в панике вскочил, отпрыгнув от эндермена, — держи себя в руках!       Хакан «улыбнулся» шире; его мордашка выражала полнейшее недоумение.       — Я спокоен, — эндермен развел когтистыми руками, смотря на Стива.       — Ты не собираешься нападать?.. — Стив, с недоверием склонив голову набок, взглянул на Хакана в ответ. Но эндермен не шелохнулся. Лишь моргнул. — Ебать мой хуй… — Стив открыл рот от изумления, — Алекс! Алекс!!!       — Тише. — Вдруг приказал Хакан, встав.       Стив, шугнувшись, замолк, зато снизу последовал ответ:       — Что? — в голосе Алекс сквозил сильный интерес.       — Н-ничего… — заикнулся Стив: Хакан неотрывным взглядом следил за ним, — я… уже нашел.       Ответом ему послужило молчание. Стив вопросительно уставился на Хакана, а тот заговорил:       — Дай я тебе рас-руть-скажу. На Алекс напали. Х… — Хакан осекся, вернее, его речь будто оборвали. Он виновато посмотрел на Стива.       — Что случилось?       — Я не могу произнести… произносить имена Создателей, — сложив руки, Хакан снова опустился на диван, — он напал на нее.       Мгновение Стив молча смотрел на Хакана, соображая, и тут нахмурился:       — Херобрин?       Эндермен закивал так, что пурпурная фетровая шляпа, которую заботливо нацепила на него Алекс, чуть не упала. Вообще, Алекс все чаще стала наряжать Хакана.       — Он сказал ей что-то важное. И это правда, Стив. Я видел это тут же. — Хакан закрыл глаза. Если бы он мог, он бы сглотнул. — Они чистить… чистят вам память.       — Кто?       — Создатели, Стив. Они почистили Алекс.       — Нет, — Стив уверенно мотнул головой, сам себе пытаясь доказать, что он прав, — зачем им это делать? Да и Алекс не говорила о нападении… Ее лишь сбросил Леонид.       Тощие плечи Хакана, покрытые шарфом в тон шляпы, поползли вверх; казалось, эндермен хотел спрятать голову, но это было физически невозможно.       — Создатели сделали ей новую исто-рур-рию. А Х… Ужасный… он что-то сделал со мной.       Стив насторожился.       — Что?       — Он нам не враг.       — Не враг? — Стив захохотал, похоже, искренне, — серьезно? Особенно… после того, что ты рассказал? Да он, блять, издевается!       Хакан промолчал. Весь его вид говорил: «Ты можешь не верить мне, но это так».       — Мальчики-и-и, — протянула Алекс, гремя чем-то, — может, сходим куда-нибудь?       — Можно, — Стив, взглянув на затихшего Хакана, добавил, — только куда?       — О, — Алекс легко взбежала по лестнице на второй этаж и ринулась к Стиву, — пойдем к жителям в кафешку?       — Хорошо, но тогда Хакана придется как-то спрятать.       Алекс окинула эндермена оценивающим взглядом.       — Хакан, ты знал, — произнесла она, взяв его под руку и потащив за собой, — что у тебя модельная внешность?       — Модельная? — с непониманием переспросил Хакан, но Алекс затолкала эндермена в комнату.       — Вешалка-а-а-а, — крикнул Стив вслед и рассмеялся.              Вскоре все трое не спеша шли по улицам небольшой деревни, рядом с которой поселились. На плечах Хакана красовался новенький объемный шарф изумрудного цвета, а на голове – такого же цвета шляпа. Глаза эндермена скрывали солнцезащитные очки. Жители не обращали ровно никакого внимания на необычное существо. Лишь когда они зашли в кафе, кассир бросил на компанию недоверчивый взгляд.       — Сядем на улице? — спросила Алекс, выглянув наружу.       День был пасмурным, прохладным, и девушке хотелось побыть на воздухе. Стив кивнул, и Алекс побежала на улицу, потянув за собой Хакана. Тот послушно последовал за ней и сел туда, куда ему сказали, неловко вытянув ноги – они не умещались под столиком.       В тени навеса Хакану было комфортно, да и день уже не доставлял ему особых неудобств – эндермен привык к активности при свете солнца. Одежду он тоже стал воспринимать как часть себя.       Алекс вертела головой, провожая каждого жителя взглядом: они сновали туда-сюда, спеша по своим делам, хмыкая и переговариваясь на непонятном Алекс языке. Стив более-менее понимал речь крестьян, даже мог торговаться с ними, иногда ругаться, что забавляло Алекс. Девушке было интересно, что это за народ: жители отличались от Алекс и Стива слишком явно. У всех, как у одного, были длинные огромные носы с горбинкой, зеленые глаза и густые брови. Стив как-то раз пошутил про зеленые глаза и родство Алекс с жителями, за что получил по яйцам. Вспомнив это, Алекс тихо усмехнулась; Хакан мимолетом взглянул на девушку. Эндермен выглядел слегка взволнованным.       — Что случилось, Хакан? — улыбнулась Алекс, вроде как и посмотрев на друга, но не глядя ему в лицо.       Хакан молча мотнул головой. Он тоже следил за жителями, но невидящим взглядом: мысли его были далеко.       Эндермен вспоминал. Теперь он мог это делать – Херобрин снял ограничения, сковывающие разум Хакана в тиски, скрывающие воспоминания. Хакан частично был благодарен Ужасному за это, но воспоминания были не из лучших.       Хакан как сейчас слышал обрывки мелодии, что пел Мир каждому живому существу в измерении. Лишь обрывки, искаженные, короткие – это все, что ему разрешено было слышать. Но вот обрывок зациклился, завис и оборвался, устремившись вдаль и растворившись в сосущей тишине Края. Ни единого звука больше, лишь мерно нарастающий гул и тихие, едва слышные обрывки еще одной мелодии, не менее знакомой. Невероятно пугающие звуки будоражили нутро Хакана, будя в нем еще одну ветку воспоминаний. Эти же звуки, но нормальные, прекрасные, ласкали его уши, ласкали его сердце, словно сам Мир дарил ему свою любовь. Но эта мягкая, трогающая музыка заставляла что-то внутри Хакана болезненно сжиматься. Музыка будила воспоминания. Воспоминания о солнце, о траве, о тепле и свободе. Он был обычным. Самым настоящим человеком, таким же, как Стив, таким же, как любимая Алекс… Этот огромнейший, просто бескрайний мир был ему домом. Хакан всем естеством любил мир, а Мир любил его в ответ.       Хакан сам виноват в том, кем стал. Чем стал. Раздирающая боль пронзила тело эндермена, но он знал: это лишь образ, воспоминание. Словно это происходило в данный момент, Хакан видел свои руки – обычные человеческие ладони, – сжимающие меч. Удар, взрыв – и Хакан ощутил, как он летит вниз. Мучительно медленно край обсидиановой колонны удалялся, а ее основание ползло вверх. Хакан даже успел подумать о том, что он неудачно захватил с собой лучшие доспехи: они не спасут от падения с такой высоты. Но он ошибся. Удар о губчатую, ломкую поверхность эндерняка был сильным, но не настолько, чтобы испытать такую боль. Ноги и руки Хакана будто привязали к лошадям, а тех отправили в дикий галоп; кости болели невыносимо, кажется, их отдирали от хрящей, вытягивая. Это ощущение было самым страшным в жизни Хакана, но вот боль стала невыносимой: треск собственных костей Хакан услышал даже сквозь пелену шума, застилавшую разум. Он не видел, что происходило, он мог лишь страдать, хрипеть и пытаться съежиться, свернуться в клубочек, спрятаться от боли. Хакан ощущал, как что-то происходит с его телом, пугающее и ужасное. Он не мог чувствовать кожей, ведь все тело – каждая его клеточка – уже потеряло чувствительность от такой дикой пытки, но понимал: доспехи, одежда, волосы – все рассыпается в прах, в пиксели. Единственное, что Хакан явно и остро ощутил тогда – ледяной и поразительно свежий воздух Края, что окутал его тело, будто кисель.       — А вот и я, — ворвался в мысли Хакана голос Стива, развеяв воспоминания.       Стив сел рядом с Алекс, поставив на столик две чашки какао. Недоверчивый взгляд парня скользнул по лицу Хакана, но эндермен не выказал никаких эмоций: сейчас он не хотел беспокоить друзей. В конце концов, Хакан стал вспоминать, как дороги людям минуты спокойствия.       — Ты видел того деревенщину? — спросила Алекс Стива, кивнув на жителя неподалеку. Селянин стоял в небольшом загоне и смотрел на корову немигающим взглядом.       Последовав ее указке, Стив повернул голову, мгновение понаблюдал за жителем, а затем беззаботно усмехнулся:       — Да у них бывает такое. Баг, вот и все.       Алекс молча пожала плечами, отпив из своей чашки. Спокойствие Стива всегда действовало на нее умиротворяюще. Отчасти, она любила его именно за это.       — Хакан, а у тебя бывают баги? — вдруг поинтересовалась Алекс, смотря на шею эндермена сквозь стекло кружки – это было безопасно.       — То, что я разговариваю – сплошной баг, — довольно четко ответил Хакан. Его речь стала развиваться с невообразимой скоростью после того, как ему убрали ограничения. Своей репликой Хакан хотел тонко намекнуть Алекс на то, что произошло недавно, но она не поняла. Не могла понять.       Стив слегка нахмурился, а Алекс не восприняла ответ Хакана всерьез. Звонко хохотнув, она протянула Хакану чашку.       — Хочешь?       Хакан с недоумением уставился на какао, а затем на Алекс. Его нижняя челюсть поползла вниз, но он не злился, лишь хотел показать Алекс, почему он не может принять чашку. Но Алекс, испугавшись и подумав, что моб перешел в наступление, зажмурилась и отпрянула, ожидая удара. Стив легонько приобнял Алекс, — та вздрогнула, — и проговорил:       — Все хорошо, Алекс, взгляни.       Алекс опасливо приоткрыла один глаз, невольно взглянув на лицо эндермена. Тот не напал, к тому же, выглядел весьма спокойным. Его рот был широко раскрыт; тонкие длинные черные клыки поблескивали сухим глянцем в мутном дневном свете. Алекс увидела причину того, почему эндермен совсем не ест: он просто не может. Его нижняя челюсть не крепилась к шее, она представляла собой кость, обтянутую черной бархатной кожей и испещренную по верхнему краю шипами зубов.       — Хорошо-о-о, — опешила Алекс, обнаружив, что у эндермена также нет языка, — но как ты говоришь?       Хакан, не закрывая рта, мирно ответил:       — Я синтезировать… синтезирую речь.       — Синтезируешь… что? — Алекс прервалась. Ее взгляд устремился вперед, остановился на высокой фигуре в черном пальто, что явно направлялась к ним.       Стив тоже заметил незнакомца и порядком удивился: в здешних краях он не видел никого больше, кроме жителей. Но затем он заметил белоснежные глаза существа.       — Что происходит? — испуганно пискнула Алекс: стоило ей тоже увидеть глаза, как волна воспоминаний ринулась в ее разум, разматывая огромный клубок кошмаров, происходивших когда-то наяву.       Херобрин медленно шел по улице, как ни в чем не бывало оглядывая дома. Они выглядели иначе: резные колонны, яркие крыши, аккуратные клумбы, огромные окна. Явно не то, что могут сделать жалкие жители, работающие только благодаря подобию ИИ. Их предел – однотипные простейшие деревни, редкими каплями хоть какой-то жизни разбросанные по миру.       Стив настороженно следил взглядом за Херобрином. Тот, подойдя к столику, изящно подсел к компашке, устроившись напротив.       — Неплохо, — Херобрин кивнул на ближайший дом. Алекс задержала на чудовище взгляд: пальто с поднятым воротом ему очень шло. Херобрин, словно почувствовав взгляд Алекс, мимолетом повернулся к ней, едва заметно улыбнувшись. Алекс тут же уткнулась в свою чашку; уши девушки ласкал чуть слышный шум дождя – заморосило. Благо, они сидели под навесом. — Но бесполезно. Жители не оценили.       Стив вскочил, вынеся вперед материализовавшийся в руке алмазный меч. Его остриё замерло в нескольких миллиметрах от шеи Ужасного, подрагивая – руки Стива слегка тряслись. Херобрин даже не моргнул.       — Будь я человеком, — проговорил он вкрадчиво, весьма недвусмысленно ухмыльнувшись, — и будь я на твоем месте, я бы несколько раз подумал перед тем, как это сделать.       Хакан, рывком повернувшись к Стиву, вдруг распахнул пасть и агрессивно зашипел; тело эндермена мелко задрожало от злости. Но в глазах моба мелькнули страх и непонимание. Стив, мгновенно убрав меч, замер, не зная, что делать, а Алекс испуганно и просяще пискнула:       — Не надо!..       Херобрин снисходительно кивнул, и Хакан, захлопнув рот со стуком зубов, боязливо уставился на Ужасного. Херобрин предотвратил произношение повисшего в воздухе вопроса, сразу ответив на него:       — Нет, я не вшивал тебе модуль подчинения, — Херобрин мягко усмехнулся, словно эта идея была глупой, — я просто знаю твой токен.       И Стив, и Алекс, и Хакан молчали в недоумении, ожидая продолжения, но, кажется, Херобрин закончил свою мысль. Тогда Стив осторожно поинтересовался:       — Зачем ты пришел?       Херобрин просиял.       — Я ждал, пока ты спросишь. Этот вопрос вертится в твоей голове еще с момента, как ты увидел меня вдалеке. — Херобрин, быстро осмотревшись, склонился к компашке, нависнув над столиком. — Нам нужно поговорить. О ваших воспоминаниях.       Херобрин выглядел спокойным, даже слегка веселым, но Алекс буквально нутром чувствовала, что он нервничает. Да и она сама очень сильно переживала; ощущение того, как панически бьется сердце, сводило девушку с ума. В Алекс мешались страх, любопытство, восхищение, отторжение, образуя настоящий взрывоопасный коктейль из эмоций. Алекс смутно помнила, что сделал с ней монстр, и это вызывало злость, желание залепить нахальной морде пощечину, но с другой стороны… Она восторгалась чудовищем. Это существо было идеальным, это существо было особенным, невероятным. К тому же, Херобрин – один из создателей Алекс, она это чувствовала. Как малыши чувствуют родителей.       Стив более скептично относился к Херобрину. Он помнил жалкие отрывки всех историй, связанных с чудовищем, как впервые увидел его – не помнил вовсе. Поэтому Стив сразу для себя решил: верить он будет версии Хакана.       — Твое право, — вдруг бросил Херобрин. Да, черт возьми, он мог читать мысли, и Стив заново узнал этот факт только сейчас, — и, судя по всему, Хакан сказал тебе правду. Я напал на Алекс.       Алекс в недоумении уставилась на Херобрина. Хакан судорожно вздохнул.       — Но ее почистили. — Херобрин взглянул на девушку в ответ. — Прости, Алекс.       Стив нахмурился:       — Зачем ты это сделал?       — Нужно было напомнить ей о «стартовой точке». Единственный способ – резкий и внезапный. Но она не стала слушать, позвала Нотча. Зря.       Потупившись, Алекс нервно сцепила пальцы в замок. Она не помнила, что происходило, даже не знала, о каком отрезке времени идет речь, но почему-то ей стало не по себе. Проснулось… чувство вины?       Стойко встретив испепеляющий взгляд Стива, Херобрин с толикой разочарования произнес:       — Я знаю, как вернуть воспоминания Алекс, но представить не могу, как проделать то же самое с тобой.       — Так зачем ломать голову? — развел руками Стив, — оставь так, как есть. Да, нашу память чистят, думаю, не просто так. Если Моджанг нужно, чтобы мы забыли, значит, так должно быть.       Алекс удивленно уставилась на Стива, Хакан повторил жест. Они не верили своим ушам.       — Ты серьезно, Стив? — Алекс даже стала заикаться, — они просто не имеют права лезть в наши головы! Это нарушение большинства мыслимых прав!       Довольная полуулыбка Херобрина заставила Алекс замолкнуть. Девушка могла поклясться, что на долю секунды увидела в глазах Ужасного гордость. Он гордился ею.       — Алекс верно рассуждает, Стив, они не имеют права лезть в вашу личную жизнь, однако… — Херобрин, легким движением приподняв рукав пальто, продемонстрировал жизнеметр, — у них есть полномочия всеми способами не допустить причинения вреда миру.       — Какая из нас угроза? — изумленно протянула Алекс.       — Вы безобидны, но стали бы задавать вопросы. Много вопросов. Например, «почему мир опустел?»       — Опустел? Мы всегда были тут одни, — влез Стив.       Херобрин откровенно рассмеялся:       — Как же ты ошибаешься! Мир полностью был заселен людьми. Более того, ты, — Херобрин небрежно указал на Стива пальцем. Голос Ужасного вдруг стал злее, — много путешествовал, знакомился с каждым, кого встречал на пути. Ты знал почти половину всего населения мира. А теперь? Взгляни на себя. Ты сидишь на месте, не желая развиваться, двигаться вперед. Тебя все устраивает, да? Тихая, спокойная жизнь без происшествий.       Кажется, Стива задели эти слова.       — Да, — вскочив, он возмущенно развел руками, чуть не сшибив Хакана со стула – тот не успел уклониться, как Алекс. Но Стив не обратил на это внимания, он продолжал: — я нажил столько вещей, нашел прекрасное место для жизни, построил дом, и не один, и ты хочешь, чтобы я бросил все это и ушел бесцельно шататься по миру?       — Ты верно подметил. Бесцельно. Но лишь сейчас. Тогда ты находил себе цель и шел к ней. Ты исследовал города, заброшенные шахты, другие миры…       — Города? — едва слышно спросила Алекс. В ее изумрудных глазах мелькнуло недоумение, — но мы не встречали ничего, кроме деревень…       — Моджанг, — Херобрин, постепенно закипая, стал чеканить каждое слово, — уничтожили все, что вам было дорого. Помимо этого мира в измерении существовали еще тысячи, и все они были уникальны, каждый из них являлся огромнейшей ценностью. А они просто взяли все это, — вытянув руку в сторону, Херобрин сжал в ладони яблоко, что неведомой силой было отобрано у проходившего мимо жителя. Миг – и яблоко стало рассыпаться в мельчайшую пыль, что исчезала на глазах, — и удалили. Вместе с постройками, — Херобрин говорил резко, эмоционально, так, что даже Хакан проникся его злостью на Моджанг, — вместе с людьми. Избавившись от всего, они создали новый мир с нуля. Лишь один. Тот, в котором вы живете сейчас.       — Но зачем?.. — Алекс говорила тихо, прерывисто – ее распирало от кучи эмоций. Стив молчал.       — Мир сильно пострадал. Полная история у вас в головах.       Стив, нахмурившись, проговорил:       — Допустим, они лишили нас всего. Но почему мы должны беспокоиться об этом, если давно живем новой жизнью?..       Голос Херобрина превратился в яростный рык.       — Опять ты за свое! — монстр, рывком поднявшись, склонился к Стиву лицом к лицу, руками опершись о стол, — ты понимаешь, что вы – единственные, в памяти которых остались события с момента создания самого Мира? — с каждым словом, произнесенным в злобном рвении, Стив оседал: Херобрин навис над ним грозной тенью, опускаясь ниже и ниже. — И вы обязаны хранить их! Вас никто не спрашивает! — рявкнув это и заставив Стива опуститься на стул, Херобрин выпрямился. Его взгляд был обращен вниз, а сам он сбавил тон, перегорев, — вы не подозреваете, каких размеров ответственность лежит на ваших плечах.       Стив подавленно замолчал. Он не хотел провоцировать Херобрина еще раз. Хакан все время сидел тихонько, словно его и нет – он боялся Ужасного и благоговел. Лишь Алекс хватало духа задавать вопросы.       — Как нам вернуть?.. — она осеклась; ее взгляд скользнул над макушкой Херобрина. Тот не отреагировал на это никак: он уже ощутил светлую энергию, исходившую слабым невидимым сиянием от Маркуса. — Создатель…       — Привет, Алекс, — Нотч, подойдя к столику, не спешил садиться. Он выглядел уставшим, был до нитки промокшим, но на его лице сияла немного грустная улыбка, а говорил Великий приветливо, — привет, Стив, здравствуй, Хакан, — эндермен, услышав свое имя из уст Нотча, склонил голову, неловко улыбнувшись, — и… о, я тебя не узнал. Херобрин.       — Не ври, — неслышно, одними губами прошептал Херобрин, опустившись на стул, — ты узнал.       И без того натянутая улыбка Маркуса померкла; весь вид Нотча говорил о том, как трудно ему дается начало разговора, но, взяв себя в руки, Нотч сел рядом с Херобрином, заставив того вздрогнуть – монстр ждал нотаций, вызова на бой, наконец, но Маркус был просто… не в силах.       — Я знал, что могу встретить тебя здесь, — шепнул Нотч, обращаясь к Херобрину, а затем добавил, уже громче: — и знаю, зачем ты бегаешь за Стивом и Алекс.       Херобрин настороженно следил за Нотчем взглядом, в любой момент готовый отразить удар или поразить цель первым.       — Моя идея была опрометчиво глупой и бесчеловечной, — вдруг произнес Великий; его голос дрогнул, но он продолжил: — но я не могу вернуть все назад. Не могу идти против решения Моджанг. Но ты, — он резко повернулся к Херобрину. В черных глазах Маркуса не было ничего, кроме боли, сожаления и маленькой искры надежды, — ты можешь. Их воспоминания архивированы, я никогда не удалял их…       — Знаю.       — Ты должен распаковать их. Быстрее, чем Моджанг поймут, что ты хочешь сделать. Я не могу влезть в их код…       — Почему? Это ведь ты наворотил.       — Я… — Нотч хотел что-то сказать, но осекся на полуслове; замер, не в силах издать и звука. Он был подавлен.       Повисло долгое молчание, которое нарушил Стив.       — Ужасный сказал, что знает, как вернуть воспоминания Алекс, — появление Нотча заставило Стива изменить свою точку зрения: теперь он не был против затеи с восстановлением, — но не знает, как вернуть мои.       — Какое совпадение… — Нотч едва слышно рассмеялся, — зато я знаю.       Херобрин уставился на Маркуса, а тот, уставившись в столешницу, сказал:       — Тебе нужно убить его.       — Че? — Стив округлил глаза.       Алекс молча открыла рот, а Хакан никак не отреагировал: он был в легком шоке от происходящего и просто-напросто оцепенел. Херобрин удивился не меньше остальных.       — Убить? — переспросил он, недоверчиво косясь на Стива.       — Именно так. Большего я не могу сказать. Ведь я сам этого не знал. — Встретив вопросительный взгляд Херобрина, Нотч добавил: — Мир сказал мне.       Стив и Алекс опешили, а Хакан вдруг встрепенулся:       — Он петь… поет мне.       — Он поет всем, — улыбнулся Маркус, с интересом взглянув на эндермена: видеть его живьем было немного иначе, нежели в воспоминаниях Алекс. — А теперь, думаю, вам пора. Скоро я покажу вам одно место… думаю, оно вам понравится.       Херобрин недоуменно взглянул на Стива, на Алекс – те тоже были удивлены таким резким окончанием разговора, – а затем уставился на Нотча.       — Х-хорошо, — Алекс неуверенно поднялась, за ней встал Хакан. Стив помедлил, но, ощутив на себе взор Нотча, последовал примеру остальных.       — Я приду за вами, — бросил Маркус им вслед.       Херобрин же молча проводил компанию взглядом. Снова повисло молчание, прерываемое лишь шумом дождя и топотом редких жителей. Теперь его нарушил Маркус.       — Это решение было одним из худших в моей жизни. — Сказал он, как бы обращаясь к пустоте. — И я не могу ничего исправить. Позже ты узнаешь, почему, но я надеюсь на твою помощь. Ведь ты – еще одно худшее решение в моей жизни, ошибка, которую я не могу исправить.       Изогнув бровь, Херобрин слушал Маркуса, не веря ни единому его слову. Но искренность речи Нотча заставляла хотя бы допустить вероятность того, что он говорит правду.       — Прости меня, Брин. Я натворил глупостей, я отрекался от тебя, но я все равно люблю тебя, братишка.       Фраза Маркуса иглой вонзилась в сердце чудовища, ранила больнее алмаза. Херобрин уставился на Нотча, не зная, что сказать. Он никогда не слышал от него подобного. Всю жизнь они соперничали, всю жизнь Маркус был впереди, а Брин тащился следом, всю жизнь они недолюбливали друг друга. И тут… такое. Херобрин попытался забраться в голову Маркуса, понять, что он задумал, но не смог – его встретила пустота. Блок.       Маркус с печалью смотрел на Херобрина. Он не делал ничего, он ничего больше не говорил, просто смотрел, размышляя о своих ошибках, о неверных решениях, о том, как развивались бы события, поступи он иначе. Вдруг, Херобрин произнес самым обычным, приятным уху баритоном:       — С днем рождения, Маркус…       Нотч молча улыбнулся. Это все, что нужно было ему услышать, все, что необходимо для успокоения. Поднявшись, он бросил на Херобрина долгий взгляд и, развернувшись, медленно побрел по улицам прочь. Его промокший плащ тащился по тропе из гравия с чуть слышным шелестом.       Это – последнее, что запомнил Херобрин. Плащ и единственную фразу.       «…Я все равно люблю тебя, братишка».