***
Ами невидящим взором вглядывалась в чашку с остывшим чаем. Толпа прогуливающихся с утра людей сновала туда-сюда и не обращала никакого внимания на печальную иностранку. Студенты разных национальностей частенько оказывались в этом кафе, да и сама Ами была там частой гостьей. Каждое утро она забегала за чашечкой чая, устраивалась за угловым столиком и читала, но сейчас все слова со страниц ускользали от нее. Она весьма плохо спала: каждый раз, стоило ей сомкнуть глаза, как она видела ее — стерильную комнату госпиталя, заполненную разными аппаратами, слабо отбивающие чей-то ритм сердца. Каждый раз она вскакивала в поту, сердце бешено колотилось, а голова кружилась. И каждый раз ее не покидало предчувствие: что-то было не в порядке, совсем не в порядке, но она никак не могла понять, что именно. Она потерла виски — недосып отрицательно сказывался на умственных способностях. Голова раскалывалась на части, и она надеялась, что горячий чай ей поможет, ведь дымящийся напиток всегда благоприятно воздействовал на нее, но, как и все в этот день, он не помогал. Все было не так — неясно и непонятно, словно она упускала из виду что-то очень и очень важное. Что-то связанное с прошлым? Она откинулась на спинку стула. Да, прошлое однозначно влияло на ее теперешнюю жизнь. Боль в голове усилилась, от чего она нахмурилась и вновь потерла виски, закрыв глаза. Ей нужно подумать. Любую проблему можно решить, если достаточно над ней подумать. Ответ крылся во снах. Каждый раз, когда подстерегает опасность, разум посылает сигналы в самый безмятежный период. Предупреждения всегда приходят во снах. Так было с Рей. Кажется, теперь подобное происходит и с ней. Она вновь проиграла сон в голове. Госпиталь. Она в госпитале. А затем, сон превратился в сцену из прошлого. Прошлого… Она сильнее помассировала виски, а голова уже чуть ли не горела. Что там по поводу прошлого? В прошлом что-то крылось. Или кто-то… Кто-то звал ее. Она постаралась сконцентрироваться. Это как-то связано с зеркалом. Зеркало точно важно… Сон перестал быть таким четким, а она нахмурилась в попытке сохранить четкость. Ей нужно полностью увидеть эту картину ясно и отчетливо, прямо как работающее оборудование в палате. Каждая деталь отпечатывалась в сознании — монитор с отслеживанием сердцебиения, аппарат для вентиляции легких, яркий свет и доктора. Но зеркало продолжало ускользать от нее. Прошлое ускользало от нее. — Ами? Ами подпрыгнула. Рё извиняюще улыбнулся: — Gomen, — мягко произнес он. — Рё-кун, — удивленно поприветствовала Ами. Рё почти никогда не вставал так рано. Что он здесь делает? — Я могу присесть? — спросил он практически неуверенно. Почему он столь нерешителен сегодня? Задумалась Ами и кивнула в сторону свободного стула напротив. Рё с благодарностью присел рядом. Его голова была низко опущена, как и его плечи, и он явно нервничал. Что стряслось? — Ами, — начал он, взглянув на нее. — Я понимаю, ты не хочешь говорить о том дне. О том дне? Воспоминание о том, что случилось несколько дней назад за ланчем промелькнуло у нее в голове. Да, что-то тогда произошло… — Но я, — он осекся, собрался с мыслями, после чего заставил себя продолжить. — Ами, я просто не могу так это оставить, — он положил руку на ее ладонь и с мольбой посмотрел ей прямо в глаза. — Я люблю тебя, — ровно произнес он. — И я не хочу, чтобы мы ссорились. Ами моргнула. Да, верно, они повздорили. Но она не смогла вспомнить причины. Она положила свою ладонь на его и аккуратна сжала. — Я тоже не хочу ссориться, — медленно проговорила она. Облегчение отчетливо отразилось на его лице, таком открытом, невинном, теплом и мягком. Он никогда не умел скрывать своих эмоций, и именно это она всегда любила в нем. Он такой замечательный парень. — Значит, ты меня прощаешь? — уточнил он робко. Ами слегка наклонила голову. — А за что? — спросила она. Почему они поругались? Это было как-то связано с прошлым. Как же у нее болит голова. Она закрыла глаза, стараясь взять над ней контроль. — Gomen, — прошептала она, когда боль немного улеглась, забрав с собой и все мысли о прошлом. — Возможно, я слишком волнуюсь из-за экзаменов, но я не могу вспомнить причину нашей ссоры. Рё улыбнулся ей в ответ: — Значит, это не так уж важно, не так ли? — Hai, — подтвердила Ами. На мгновение, ей показалось, что что-то мелькнуло в глубине его глаз, что-то темное, даже зловещее, но она списала это на игру света. Рё прекрасный партнер для нее — умный, заботливый, сопереживающий, и всегда позволяет ей оставаться собой. Он никогда не выводит ее из себя, никогда не бросает ей вызовы и никогда не мучает допросами. Он, в самом деле, лучший. И она очень рада, что он у нее есть.***
Тамаки подернулся от боли на койке, и Хиро моментально прильнул к стеклу, с беспокойством наблюдая за тем, как его сын скорчился от судороги. Судорога прошла, но Тамаки так и остался лежать весь скрюченный, а с его лица не сходила маска безграничной боли. Хиро с яростью ударил кулаком по стеклу, ругая себя за беспомощность: — Тамаки, — взревел он. По другую сторону стекла, под покровом стерильно чистого воздуха, неслышное для страдающего человека в коридоре, оказалось произнесено еще одно имя.***
«…Ами…» Взгляд Ами взметнулся выше. — Что такое? — спросил Рё. Ами, сузив глаза, внимательно наблюдала за посетителями кафе, стремясь отыскать нечто, в чем сама не была уверена, но она готова была поклясться… Она замотала головой: — Ничего, — подала голос она, развернувшись к нему с усталой улыбкой. — Просто воображение разыгралось.***
— Через сколько вы прибудете в Англию? — Примерно через семь часов, — проинформировал Умино. Он, Сея и Макото сидели на заднем сидении такси, которое несло их в аэропорт. — Часы в Англии отстают, так что мы прибудем примерно к полудню, а здесь уже настанет вечер. На другом конце города, в маленькой квартирке, Мамору нарезал круги в гостиной, бросив все свое внимание на динамик телефона. — И когда вы достигните Тамаки? — Надеюсь, что в этот же вечер, сир, — откликнулся Умино. — Это значит, что к утру будет готово противоядие? — спросил Кёя, который сидел на кушетке, приложив пакет со льдом к голове. Он поначалу, конечно, возражал, но Минако настаивала, а Мамору почти что приказал, поэтому, к своему унижению, он оказался в подобном положении, пока его возлюбленная прижимала пакет к вискам. На трубке повисла пауза, которую нарушило недоверчивое высказывание Умино: — А что там делает лорд Кунцит? — Работает, — прорычал Кёя в ответ, теряя терпение. — Но Вы должны отдыхать! Кёя закатил глаза: — Ты мне не доктор. — Зато я — как раз он, — встрял Мамору прежде, чем завязался бы спор. Он слишком хорошо знал своего генерала, чтобы видеть, к чему все это приведет. Кёя, как и его альтер-эго из прошлой жизни, терпеть не мог, когда он не владел ситуацией, поэтому он обязательно постарается вернуть контроль. Как и следовало ожидать, Кёя сел выше, а Минако последовала за ним вместе с ледяным пакетом. — Со всем моим уважением, сир… — Иди в постель, — строго наказал Мамору. — Это приказ. На мгновение казалось, что серебряноволосый мужчина запротестует, но, с тяжелым вздохом, она встал и не стал противиться. — Пойдем, малыш, — промурлыкала Минако, обвив свою руку вокруг его талии, и повела его в свою комнату, закрыв за ними дверь. — Благодарю, господин, — кивнул Умино. — Ему это не понравится, — откликнулся Мамору, возвращаясь к теме разговора. — Сея с тобой, правильно? Умино украдкой взглянул на Сею, который в настоящий момент находился где-то между реальностью и миром сновидений, положив голову на руку Макото. Брюнетка и не думала возражать, а, скорее, напротив, поощрала подобное поведение, поглаживая любимого человека по голове. Умино с трудом удержался, чтобы не закатить глаза — ну сейчас же ведь не время для подобной чепухи. — Да, сир, и, прежде, чем лорд Кунцит решит воспользоваться этим аргументом, в настоящий момент лорд Нефрит спит и, скорее всего, не проснется до приезда в Англию. — Пожалуйста, не будь столь формален, — взмолился Мамору в третий раз с момента начала разговора. — Приношу свои извинения, — произнес он совершенно ничего не выражающим тоном. Мамору протер глаза. Еще даже не наступил полдень, а он уже выбился из сил. Да, первая половина дня оказалась тяжелой. — Так когда вы прибудете, первым делом отправитесь к Тамаки, так? — Верно. — И ты приготовишь противоядие? — Таков план, да. — Я слышу неуверенность в твоем голосе, — отметил Мамору. — Чего ты мне не договариваешь? Повисла пауза, от тишины которой Мамору начал опасаться худшего. — Если мои подсчеты верны, яд воздействует на лорда Цоизита на протяжении последних двенадцати часов, или, по крайней мере, так будет к нашему приезду. Это в лучшем случае. Этот яд не рассчитан на длительное действие — он создан для стремительного уничтожения, — Умино вновь взял паузу, словно ему было слишком тяжело говорить об этом. — Я не могу знать, в каком состоянии мы его обнаружим по прибытию. Надежда отдалилась от сердца Мамору. Он упал на софу под тяжестью страха. Он не мог смириться с правдой. Как он может потерять Тамаки? Теплая рука — физическое, ментальное и магическое касание — вытянула его из его меланхолии. Усаги, его милая жена, ободряюще сжала его плечо. — Все будет хорошо, — прошептала она прежде, чем заключить его в свои дающие силы объятия. — С ним все будет хорошо. Ами должна быть рядом с ним. — Мы можем только надеяться на это, Ваше Высочество. Усаги хихикнула, помогая снять напряжение. — Прекрати называть меня так, Умино! Я же знаю тебя с младших классов! Это же так странно! Это все еще я. Два старых друга разделили столь необходимый всем смех. — Умино, — внезапно решила Усаги задать дополнительный вопрос. — Ты уже сказал Нару, куда направляешься? Умино сщурил глаза за стеклами очков: — Нет, — ответил он. — Почему нет? — воскликнула Усаги. — Она же должна знать! — Знать что? — переспросил Умино. Его тон заметно помрачнел, окрасившись горечью лет, которые он проводил, наблюдая за тем, как его дорогая Нару места себе не находила от беспокойства за близкую подругу. — Я не буду ей врать. Я не так хорош в этом деле, как ты. Усаги словно ощутила всю тяжесть этих слов. Вначале она замерла, а потом почувствовала ужасную вину за собой. Прежде, чем кто-либо смог бы опровергнуть такое обвинение, Умино вставил: — Я скажу ей, когда мы приземлимся, — и на этих словах он закончил звонок. Мамору взглянул на жену, ощущая ее вину. Она никогда не хотела вычеркивать Нару из своей жизни, но и признаться ей не могла, ведь тогда она подвергла бы ее огромной опасности. Усаги лишь хотела защитить свою подругу, но в итоге просто потеряла ее. — Усако. Усаги поспешно вскочила. — Я позвоню Ами, чтобы сообщить, что мы в пути.***
Ами чуть было не пропустила звонок телефона. Она как раз наслаждалась моментом умиротворения от присутствия Рё. Но телефон не желал сдаваться, и, после шести настойчивых гудков, Ами выудила телефон из сумочки: — Moshi moshi? Последовал электрический скрежет, за которым послышалось искаженное приветствие. Ами встала: — Погоди, Усаги, я тебя не слышу, — она виновато улыбнулась Рё, после чего направилась к входной двери. Морозный утренний воздух поприветствовал ее, как, собственно, и отчетливый сигнал. — Так. — Ты должна войти внутрь! — неожиданно настояла Усаги. — Что? Я не слышу тебя внутри, слишком плохой сигнал. — Но ты должна оставаться с Цоизитом! — в голосе Усаги сквозило странное беспокойство. — Ты должна оставаться с ним до тех пор, пока не подоспеют остальные. Хорошо? Ами озадаченно моргнула. — Оставаться… с кем? Усаги, о чем ты говоришь? У вас все хорошо? Усаги не ответила, и на мгновение Ами показалось, что сигнал пропал. — Усаги? Усаги? Moshi moshi? — Ты не с Цоизитом? — C кем? — вновь спросила Ами. — Цоизит! — упорствовала Усаги. — Зачем мне проводить время с минералом? — засмеялась Ами. До чего странно ведет себя ее подруга. — Он не минерал. — Минерал, — парировала Ами. — Принадлежит семейству… — Суть не в этом! — сила в голосе ее обычно жизнерадостной подруги застала ее врасплох. Ами нахмурилась. О чем бы не шла речь, для Усаги это явно было важным. Она взглянула на часы — ей уже почти пора идти на пары. Набравшись терпения, она спросила: — Так в чем тогда суть? — Суть в том, что ты должна быть с Цоизитом! Почему ты не с ним? Все ее недовольство сменилось непониманием, и чем-то еще… страхом? Ами не была окончательно уверена в этом. Но ее это раздражало. Почему всех так сильно интересовал круг ее общения? Сначала этот парень, что доставал ее вчера, а теперь и это. Никому ведь не было дела до ее знакомых в Англии. Ее голова вновь заболела — а ведь она почти прошла благодаря приятной компании Рё и новой чашке горячего чая. Боль разразилась с новой силой. К счастью, Рё появился как раз вовремя, чтобы спасти ее. — Ами, с тобой все в порядке? Ами прикрыла рукой микрофон. — Hai, — подтвердила она и вернулась к разговору. — Слушай, Усаги, я должна идти. — Нет! — Мне пора на занятия, — настояла она. — Я позвоню тебе, когда они закончатся, и мы сможем обсудить ту ситуацию с минералом… — Ами! Ами, сто… Ами бросила трубку. Жало вины кольнуло ее сердце, ведь она вела себя так грубо, но у нее нет времени для подобной чепухи. Ее ждут занятия, которые надо посетить, и оценки, которые требуется улучшить. Она совсем расслабилась в последние несколько недель. Пришло время все наверстать. — Так в чем дело? — Хм? А, так, ни в чем. Глаза Рё сузились. — Мне так не показалось. Ами замотала головой и закинула телефон в карман. — Просто типичная Усаги. Хотела узнать что-то о минералах. Признаю, я немного удивилась, но уверена, ничего серьезного. По крайней мере, она на это надеялась. Тревога в голосе Усаги беспокоила ее. Что могло быть такого важного в каких-то минералах? …Он не минерал! Танцующие зеленые глаза… Движения губ, готовых расплыться в улыбке… Пышные кудрявые волосы, небрежно падающие на узкое лицо. Ее сердце подпрыгнуло. Голову прострелила боль. …Зеркало… Это как-то связано с зеркалом…. Она со стоном помассировала виски. — Ами?! — Со мной все хорошо, — ответила Ами, хотя Рё это не убедило, и Ами попыталась подкрепить свои слова улыбкой. — Пойдем, у нас занятия. И она так и не заметила мрачное беспокойство в глубине его глаз.***
Телефон выскользнул из ладони Усаги: — Ами не с Цоизитом. — Что? Усаги встретилась с обеспокоенными глазами Мамору. — Она говорила так, словно вовсе знать его не знает. Новость, подобно мощной волне, стерла все остатки надежды в нем. Он откинулся на спинку кушетки, закрыв лицо ладонями, затем зарылся пальцами в волосы, сжал руки в кулаки, чтобы лишь вновь прижать их к лицу, в отчаянной попытке собраться с мыслями. — Все кончено, — сказал он. — Кончено. Он мертв. — Этого мы не знаем, — ответила Усаги. — А как же иначе? — задал вопрос Мамору, вскочив с кровати, и страх волнами начал исходить от него. — Они не смогут прибыть туда вовремя. Ами там нет! О, ну почему я не открыл нашу связь, когда они все были здесь? Chikosu! — Его смятение испарилось на этих словах, и его место заняла лишь глухая боль, эхом отражавшая его ошибку. — Я не должен был ждать, — выдохнул он. — Почему я медлил? Усаги подошла к нему и взяла за руку, приглашая его вновь занять место на кушетке, где он сидел до этого. Он зарядился ее спокойствием и обдумал свое решение: — Я хотел сделать все как подобает в этот раз, — продолжил он. — Мы ни разу не открыли связи как требуется. Солдаты моего отца гнались за нами. Я должен был найти их и открыть связь как можно скорее, но в этот раз… Я хотел сделать все правильно. Я был так счастлив, когда они вернулись, я просто не думал… — Он зарылся лицом в ее плечо. — Я не думал, что все случится именно так. — Никто не думал, — успокоила Усаги и погладила его волосы. — Я не должен был медлить, — проклинал себя Мамору за собственную опрометчивость. Усаги взяла его подбородок в свои руки, заставляя взглянуть на нее. — И что тогда? — спросила она. — Что бы поменялось, если бы ты обновил клятвы? — Я бы смог что-нибудь сделать, — ответил он. — Тебя бы постигла та же самая участь, — ее взгляд стал серьезным, а тон — ровным. — Представь, если бы паразит добрался до Золотого кристалла и Священных огней, которые даруют магию. Существовала причина, по которой ученые Терры смогли найти противоядие для самого смертоносного биологического оружия всего Серебряного тысячелетия. Глаза Мамору расширились, понимая значение ее слов. — Ты? — выдохнул он. Принцесса Серенити кивнула. — Была причина, по которой моя мама запретила использовать данное оружие. Она запретила, — И тут Усаги улыбнулась. Она поцеловала своего мужа и притянула его ближе, позволяя очистительному свету прогнать темноту его страхов. — Мы одолеем его. И, лежа в ее объятиях, он поверил ей.