Пакт со звездой

      Портхавен оказался больше, грубее и военизированнееМаркет-Чиппинга. А ещё он оказался гораздо, гораздо ближе к передовой. Люди здесь были резкими, зачастую неприветливыми, постоянно настороже, опасаясь нападения с моря. Отмывшись и приведя себя в порядок, Рику с Кайри нашли гостиницу в полузаброшенном районе города, чтобы укрыться от любопытных глаз, и принялись думать, планировать, но в основном… ждать. Рику провел кое-какие расчёты и пришёл к заключению, что от Маркет-Чиппинга до Портхавена по воздуху можно добраться как минимум за два дня, на поезде — дольше, и то если не задерживать отправление.       Кайри пыталась пробраться в форт через флирт в стайке любопытных девушек, хлопая ресничками и теребя юбками, но в искусстве соблазнения у неё было довольно мало опыта, и после провальной попытки хотя бы изучить план форта была вежливо, но твёрдо выпровожена вон. Моряк, поймавший её на горячем, особо упомянул, что охрана обычно не настолько халатная, и кто бы ни оставил все эти двери открытыми, он несомненно получит взыскание по всей строгости. Кайри хихикала и спотыкалась обо всё подряд, придерживаясь маскировочной девичьей глупости, а на деле мысленно ругая себя на чём свет стоит, что не додумалась запереть отомкнутые киблейдом двери. Она надеялась найти тюремные камеры, но не смогла.       В итоге она сообщила Рику существенно меньше, чем надеялась, но всё же кое-что узнала. Моряки были хорошо вышколены, наблюдательны и бдительны, а их оружие было в идеальном состоянии. Тюремные двери для кого-либо, вооружённого киблейдом, были примерно такой же преградой, как паутинка, но вот охранявшие их люди — это совсем другое дело. Они, без сомнения, воспрепятствуют любой попытке побега, и даже Рику сомневался, что сможет вытащить Сору, не прибегая к убойной мощи, или даже что он сможет это сделать в принципе. С киблейдами в руках они с Кайри были готовы выступить против много каких противников — демонов, легендарных монстров, может, даже богов, — но солдат с пистолетом в руках, целящийся в голову, может оказаться смертоноснее их всех. Коридоры форта были узкими, не оставляли места ни для хорошего замаха, ни тем более для уворота. Против более примитивного оружия Аэро работало неплохо, но всё же это был далеко не бронежилет. Киблейд был удивительным клинком, но всё же клинком, и против обыденной, без прикрас, практичности огнестрельного оружия в узких коридорах у его владельца не было никаких шансов.       Оставался лишь крайний вариант, к которому Рику особенно не желал прибегать: открыть Тёмный Коридор прямиком в форт, сгрести Сору и выскочить обратно. Это было предложение Кайри, и звучало оно просто и легко — каким погружение во Тьму всегда и было. Огромным минусом этого плана было то, что сильные, живые сердца двух Мастеров Киблейда в Тёмном Коридоре могут создать куда большее количество проблем, чем-то, с которым они могут совладать на вражеской территории, и Бессердечные могут прорваться к ничего не подозревающим жертвам. Грань между светом и тьмой здесь и без того истончалась под ропотом тысяч напуганных, рассерженных, недоверчивых душ. Бессердечные без сомнения будут неподалеку.              Запас из трёх дней прошёл в раздумьях, и когда солнце в третий раз исчезло за краем моря, Кайри и Рику всё ещё не могли остановиться на одном мнении. Они сидели на продавленной постели в своём номере над Кайриным рисунком форта. Остатки блокнота лежали у неё на коленях. Скомканные листы с отвергнутыми идеями вываливались из переполненного мусорного ведра, как попкорн, оставленный без присмотра. Её заметки по последнему варианту плана Рику по вызволениюСоры из тюрьмы состояли из вазы с поникшими маргаритками и какими-то каракулями. Рику придвинулся, сунул нос в её блокнот и нахмурился.       — Кайри… ты вообще меня слушаешь?       — Да. Да, я слушаю, — сказала она, поднимая на него глаза и захлопывая блокнот. — И нет, это не сработает, потому что ни я, ни ты не умеем водить карету скорой помощи, даже если мы и сможем её угнать.       Рику открыл было рот, чтобы возразить, но закрыл его обратно, потому что она была права.       — Всё, у меня кончились идеи. Я в ноль. Полный. — Он вытянул маленький, слегка помятый коммуникатор с гамми-корабля из кармана и положил на кровать. Он был таким же тёмным и молчаливым, каким он был все эти три дня. Кайри со вздохом бросила блокнот на пол.       — Рику… если бы он мог связаться, он бы уже это сделал. Время на исходе… и варианты — тоже.       — Я знаю.       — Я тебя прикрою.       — Я не о своем прикрытии сейчас переживаю, — мрачно ответил Рику.       Он поник, упёршись локтями в колени и практически сложившись пополам. Кайри чувствовала, как самый настоящий страх опутывает его с каждым вдохом и выдохом. На словах он ей не признается, но ни в жестах, ни в глазах он этого не скрывал. Кайри придвинулась ближе, положила руку ему на спину и опустила голову на плечо. Какая ирония, что самый сильный и уверенный в себе из них был также самым хрупким.       — Ты — хозяин своим воспоминаниям, Рику — сказала она, тихо и убедительно. — Не давай им управлять собой. Я знаю, сколько ты страдал там, но ты и научился многому, и способен на то, чего ни Сора, ни я никогда не сумеют.       — А что, если я не смогу сдержаться? Что если-       — Ты сможешь, — сказала она. — Ты не подводишь тех, кто на тебя полагается.       Рику медленно выдохнул, заставляя напряжённые мышцы расслабиться. Он действительно боялся темноты — не того, что он может найти в ней, а того, что она может найти в нём. Но это был здоровый, естественный страх, не дававший ему бездумно опрокинуть бутыль чернил в деликатный баланс серого в своём сердце. Что изменилось с того момента, как он впервые вкусил этой силы, так это то, что он признался самому себе в этом страхе, а не отвернулся от правды и не похоронил её под горами самоуверенности. Опасные орудия требовали уважения, постоянного и непоколебимого уважения, но то, что можно было ими сделать, стоило каждой крупицы усилий.       — Сегодня, в полночь. Я уйду из комнаты и приведу его обратно тем же путём, так что никто не поймёт, что мы причастны к побегу.       Она одобрительно кивнула.       — Хочешь немного отдохнуть перед выходом?       — Скорее попытаюсь, но ладно, — сказал он, заставляя себя улыбнуться. Кайри поставила будильник — вышло как чистая формальность — и обернула себя длинными конечностями Рику, как котенок — ниткой клубка. Никто из них так и не уснул.              Рику стукнул будильник чуть сильнее, чем требовалось, когда тот затрезвонил. Звёзды давно уже высыпали на небо во всем своём великолепии, на улицах было пусто. Он связал волосы в хвост, обулся и собрал вещи под неясным лунным светом. Наконец, он сфокусировался на пустом пространстве перед собой и мысленно потянул, пока тонкое остриё Тьмы не пробило ткань реальности. Из проема хлынуло холодом и затхлостью.       — Поторопись, — шепнула Кайри с кровати.       — Не мне об этом напоминать, — ответил он и шагнул в проём.       

-ooo-

             Ему никогда не забыть этот запах. Достаточно незаметный, чтобы свести с ума — с тонкой ноткой смерти и разложения, чей источник было невозможно определить, и обжигающий ноздри, как порыв сухого ледяного ветра. Холод тоже выводил из себя. Воздух не был достаточно холодным, чтобы превратить его дыхание в пар, но мороз всё равно проникал через тонкую рубашку и кожу прямо в его грудь. Туман шептал ему на ухо, едва различимо, на грани слышимости, но настойчиво. Он знал, что этот шёпот пытался ему сказать, и, с усилием проигнорировав как его, так и непрошеные воспоминания, всплывшие на поверхность по первому зову шёпота, зашагал вперёд.       Тогда это было просто, когда он был укрыт сначала силой и сладкими ободрительными речами Малефисент, а после — обликом Зеанорта с его стальной оболочкой из тьмы. Но хватка Тьмы на нём со временем и усилием сошла на нет — вместе с бронёй, оставляя его хрупкое сердце открытым любому, кто мог учуять его запах.       Найти Сору было несложно — он делал это уже не в первый раз. Его сердце сияло сквозь туман впереди, сверкающее и манящее. Казалось, что оно так близко, что Рику хотелось побежать, но он не решился, опасаясь, что привлечёт этим ненужное внимание. Он заставил себя потерпеть, прислушиваясь к выбивающимся из общего гула шумам, высматривая малейшие движения на бесконечном ландшафте. Ничего.              Рику шёл, пока не начало казаться, что до маленькой синей звездочки, которая была Сорой, уже было рукой подать, и на сей раз толкнул ткань реальности, и крохотная струйка Тьмы просочилась в камеру, постепенно разросшись до размеров двери. Рассмотрев вошедшего в камеру, Сора расслабился и обмяк на стене.       — Ну наконец-то, — прохрипел он, выдавив из себя маленькую кривую улыбку. В дрожащем свете лампочки, свисавшей с потолка, Рику разглядел свежие синяки, покрывавшие его лицо и шею, и подсохшую кровь на губах. Охранники привязали его к стене толстой верёвкой, обмотав каждый палец так, чтобы он не мог сжать руки в кулаки. Оказалось, чтобы сдержать Мастера Киблейда, многого не требуется — только хлороформ, крепкая верёвка и немного воображения. Они могли отомкнуть любой замок, но вот узлы были уже вне их компетенции.       Рику присел рядом с ним, осторожно приподняв подбородок, чтобы оценить урон. Страх перед походом сквозь Тьму мгновенно растаял под напором внезапного прилива гнева.       — Они тебя били? — прошипел Рику сквозь зубы.       — Только под конец, — ответил Сора. Его слова были слегка неразборчивыми — приходилось говорить с разбитой губой. — Кажется, меня повысили от дезертира до шпиона. Тот, кто тут за главного, разозлился, когда я не смог сказать ничего полезного. — Он горько усмехнулся. — И когда я вышел из камеры, им тоже не понравилось.       — Это объясняет верёвку, — сказал Рику. — Они быстро учатся.       Киблейдом с верёвкой было разобраться сложновато, но вот огненным заклятием — проще простого. Рику встал и начал читать заклинание, чтобы сжечь верёвку.       — Нет, стой! — прошипел Сора.       Предупреждение опоздало. Обереги на стенах — серебрянные символы по три штуки по углам камеры — внезапно вспыхнули. Рику поднял голову, и на потолке зажёгся белым пламенем ещё один круг. Что-то ослепительно яркое с парой рук, парой ног и головой, казалось, состоящей из одного рта, свалилось с потолка и сомкнулось на задранной кверху голове Рику. По ощущениям его как будто душил луч света — он чувствовал жар и видел оранжевые вспышки за веками, но его пальцы не натыкались ни на что твёрдое, шаря по лицу, и он не мог сорвать его хватку. Он отшатнулся и больно ударился плечом о решётку. От резкой боли он ахнул, но от неё же, прорвавшись сквозь пелену примитивной паники, пришло осознание — дышать он мог. Заклятие не пыталось вытеснить воздух из его лёгких. Оно работало на совершенно другом плане, и кошмарное ощущение удушья было оттого, что заклятие высасывало из него магическую энергию до последней капли.       Длилось это всего несколько секунд, но казалось, будто в сто раз дольше. Наконец, заклятье выпустило его и вернулось к своему насесту на потолке, а комната снова осветилась только лампочкой.       — Прости, Рику, — пробормотал Сора. — Я пытался тебя предупредить. Тебе лучше выскочить на секунду, меня сейчас придут проверять.       Рику кашлянул. Его горло и язык саднило, будто он залпом выпил чашку кипящего кофе, а перед глазами плясал полный бальный зал мушек. Он отступил назад во Тьму, оставив портал с булавочную головку открытым, чтобы ему было слышно, когда можно будет возвращаться. Он поморгал пару раз и подождал, пока в глазах и голове не прояснится. Он подождал пару секунд, потом ещё несколько. Второе в итоге прояснилось, а вот первое — нет. Он услышал шаги чьих-то сапог, потом — открывающуюся дверь. Обладатель сапог задержался, чтобы обругать интеллект Соры, потом дверь закрылась, и шаги удалились. Только тогда Рику открыл портал снова.       — Ничего не вижу, — проинформировал он Сору, потирая глаза. — Всё какое-то тёмное и мутное.       — Это пройдет через пару часов, — сказал Сора.       — Хрена лысого нам это поможет. Я не могу просто сидеть у тебя в камере, пока не прозрею, — огрызнулся Рику без задней мысли и тут же об этом пожалел. Он не видел лица Соры, но мог отлично его представить. Если у Рику день сегодня не задался, день у Соры несомненно был в разы хуже. — Прости… Я просто… Я перережу верёвку на ощупь.       Он призвал киблейд, взмолившись, чтобы от этого не сработала ещё какая-нибудь магическая сигнализация. Когда несколько секунд спустя ничего не случилось, он взялся за верёвку и принялся перепиливать её лезвием киблейда. Это была неловкая, тяжёлая работа с абсолютно не подходящим для этого инструментом, и уже вскоре Рику всерьёз сожалел, что не подумал наперёд и не взял с собой складного ножа. Верёвка была толстой и прочной, и каждый стук сапог в коридоре заставлял его подскакивать на месте. Перепилив примерно три четверти верёвки, он остановился, чтобы встряхнуть затёкшую руку — и обнаружил ещё один слой магической защиты в этой камере.       — Какого хрена! — выругался Сора. — Что происходит с верёвкой?       Рику схватил перепиленные концы, но с отвращением отдернул руку. Нити пеньки извивались под его пальцами, как черви. Сора с ужасом смотрел, как одна нить нашла другую, и они вытянули свои оборванные концы, перекрывая прореху, только что проделанную руками Рику. Нить переплелась заново и натянулась, как будто её никогда не разрезали. Её соседки были заняты тем же. Через всего несколько секунд верёвка снова была целой.       — Ненавижу этот мир, — объявил Сора.       — Это взаимно, — простонал Рику. — Теперь-то что?       — А меня-то ты почему спрашиваешь, мистер Самый Умный В Комнате? Я перепробовал всё что мог, прежде чем ты появился. У меня идеи кончились.       Немыслимым усилием Рику заставил себя не повышать голос.       — Я ничего не знаю о побегах из тюрьмы! Это раньше как-то не случалось!       — Ты смотрел больше шпионских боевиков, чем я, — окончательно отрезал Сора, откинувшись к стене. — У тебя опыта всё-таки побольше.       Рику хотел было огрызнуться, но захлопнул рот. Они только время тратили на перебранки, и каким бы мелочным спор ни был, может быть, Сора был прав. Конечно, ни в одном из этих фильмов не фигурировали магические тюрьмы, и у него не было ни лазерных ручек, ни взрывающихся наручных часов, но он мог хотя бы позаимствовать из их методологии. Во-первых, он оценил, что было в его распоряжении: киблейд, несколько любимых брелков, прицепленных к поясу, фиал с лечебным зельем и чек за ужин, завалявшийся в кармане. Плохо. Он пробежался руками по верёвкам и болтам, ожидая какого-нибудь озарения. Киблейды было невозможно сломать, согнуть или затупить обычными способами, и, если у него будет достаточно времени, то теоретически он мог бы перепилить старые железные крепежи, но на это уйдет вечность. Он вполсилы потянул за узел — тот оказался, как он того и ожидал, затянут слишком туго. Но когда его пальцы прошлись по краям верёвки, они задели и смазали какую-то пыль. Из любопытства он понюхал её и чихнул. Это оказался пепел.       — Сора? — спросил он.       — Да?       — Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что у тебя остались Узы Пламени.       — Ага, а что? Всё остальное они забрали. Наверное, подумали, это какое-то украшение.       Рику ощутил прилив надежды. Даже после того, как Сора нашёл куда более полезные брелки, и полезность Уз Пламени как киблейда сильно поубавилась, он продолжил носить миниатюрный шакрам на шее под своим символом Королевского Ключа. Это была своеобразная дань памяти, надгробие для могилы человека, который никогда не жил и погиб в месте, которого никогда не существовало. И, если Рику правильно угадал, Аксель сейчас снова спасет его задницу.       Сами по себе брелки никакой магией не обладали — ничем таким, что могло бы обозначить их для несведущего глаза как что-то иное, чем разнообразный хлам. Их истинной силой были воспоминания, которые они пробуждали в Мастере Киблейда, обладавшем ими — именно это давало каждому их оружию свою форму и силы. Рику присел на колени, расстегнул цепочку на шее Соры и, сняв брелок со своего киблейда, пропустил цепь через кольцо на головке. В быстрой вспышке света киблейд сменил форму на восьмеркоподобную. Очень осторожно Рику приложил лезвие к узлам возле правой руки Соры, и воздух наполнился запахом тлеющей пеньки.       Сора ахнул, когда верёвка поддалась, и его рука свободно обвисла — наполовину радостно, наполовину от боли, когда чувства резко вернулись к онемевшей конечности.       — Худший отёк в жизни, — пробормотал он и принялся распускать узлы, помогая себе зубами и подбородком, пока Рику освобождал его другую руку. Сора позволил себе потратить пару минут, разминая затёкшие пальцы и шею.              — Готов? — спросилРику, когда шорох одежды стих. Сора призвал свой киблейд.       — Готов.       — Я ничего не видел по дороге сюда. Надеюсь, на обратной дороге нам так же повезёт. — Рику открыл портал и ступил в него, Сора последовал за ним. Сражаться с Бессердечными на их родине всегда было вопросом удачи, даже когда они были на пике формы, а сейчас Сора не спал сутки, был голоден, и у него всё болело, а Рику всё ещё был почти слеп и насухо выжат в магическом плане. Если они привлекут внимание чего-то похуже стайки Теней, то плохи их дела.       Сора переложил киблейд в другую руку и, подхватив Рику под локоть, зашагал вперёд. Правда, без каких-либо ориентиров они вполне могли всё время ходить кругами — как отправляться в открытое море в пасмурную ночь без компаса. Через несколько минут Сора остановился, его пальцы соскользнули с локтя Рику и задумчиво забарабанили по бедру.       — Тут всё серое, — сказал он. — Абсолютно всё. Кажется, мы потерялись. Как ты меня вообще нашёл? Тут нет ни ориентиров, ни солнца, ни тропинок — ничего.       — Тогда не думай. Чувствуй, — проинструктировал его Рику. — Я это давно выяснил, так Бессердечные повсюду добираются. Можно проложить свой путь во Тьме, дотягиваясь своим сердцем. Расстояние тут не важно — важно лишь то, насколько сильно ты хочешь найти человека или место. Не знаю, будет ли она выглядеть для тебя так же, как для меня… в смысле, я никогда раньше не спрашивал никого, кто за ней отправлялся, и, я знаю, что это будет звучать слащаво, но для меня сердце Кайри всегда похоже на залив ясным днём. Попробуй поискать это.       Сора глубоко вдохнул и попытался расслабиться. Много сил на то, чтобы пожелать Кайри, не ушло — он и так сейчас больше всего хотел почувствовать её объятия и поцелуи на той части лица, которая не болела. Он хотел убраться подальше из удушающей клаустрофобии тумана. Он медленно ходил вокруг Рику, загадывая и желая. И тогда, глубоко в бесконечной серости, он увидел искру столь блёклую, что он бы не заметил её, если бы не высматривал. Он прищурился. Сияние усилилось.       — То есть… в основном бирюзовое, с таким зеленовато-песчаным оттенком по краям?       Рику улыбнулся.       — Это оно. Иди к нему, и если на секунду потеряешь — найди какое-нибудь воспоминание о ней. Оно вернётся.       — Эй, Рику? — спросил Сора, пока они шли.       — Хмм?       — А моё сердце как выглядит?       — Оно синее. Очень синее, как самое идеальное летнее небо в истории летних небес.       Сора рассмеялся, слабо, но всё равно искренне.       — И ты говоришь, что я олух романтичный.       — Это звание ещё держится за тобой, балда. Шевели ногами.       И он зашевелил. Чем ярче сиял огонёк перед ними, тем больше усталость испарялась из шагов Соры, и теперь Рику тоже его видел, хотя было невозможно понять, приглушала ли его слепота или ему просто казалось. Иногда свет сердца Кайри тускнел, как будто плотная пелена тумана заслоняла его, но Сора держал его близко в памяти и никогда не забывал. Время и пространство во Тьме были непостоянными. Здесь были только покой и тусклый свет без начала и конца, и пытаться измерить пройденное ими расстояние было так же тщетно, как приколоть каплю дождя булавкой. Но они, несомненно, приближались.              Сияние стало столь тёплым и сильным, что Сора не заметил блёклую тень, спряталась за ним, прижавшись брюхом к земле и выпустив когти. Её форма была столь же расплывчатой, как и туман, в котором она укрылась — единственными постоянными чертами оставались пара глаз, четыре лапы и множество зубов. Оно демонстрировало хитрость и терпение, нехарактерные для Бессердечного, затаившись в ожидании возле первого проделанного Рику разрыва. Оно лежало в полной тишине, не прерываемой необходимостью дышать или размять усталые мышцы, и его неподвижность не подавала никаких признаков его существования, пока оно не прыгнуло.       Если бы его рефлексы не были перемолоты в порошок недостатком сна, Сора бы нырнул под когти чудовища, развернулся и швырнул свой киблейд так, чтобы срезать хотя бы пару лап Бессердечного до того, как тот приземлится. Но сейчас лучшее, что он смог сделать — оттолкнуть Рику с дороги и неуклюже рухнуть на него сверху, когда тварь задела его плечо и лишила устойчивости. Он потратил драгоценные секунды, выпутываясь из мешанины конечностей, и поднял клинок, игнорируя протест своих плеч и внутренне моля непослушные пальцы сжать рукоять покрепче. Зубастый клубящийся дым кружил вокруг них, отщипывая их хилую защиту по кусочку. Сора изо всех сил старался держаться между чудовищем и Рику.       — Где оно?! — вскричал Рику, его голос огрубел от паники воина, оставшегося беззащитным, неспособным защититься. Сердце Кайри сияло как солнце, и белая рубашка Соры маячила бледным пятном рядом, но всё остальное скрывалось во тьме. Он не видел Бессердечного, когда тот помчался на него, но едва успел услышать, как прервался шорох его лап по земле. Он взмахнул киблейдом на звук рыка, и, хотя его рукой вела скорее удача, чем умение, удар пришёлся по цели.       — Это было слишком близко, Рику. Уходи! Я сам могу справиться, — настаивал Сора, не слишком убедительно.       — Это в тебе Герой говорит, идиот. Тебе сейчас ещё хуже, чем мне, — бросил Рику. Если он что-нибудь знал о Соре, так это то, что он никогда не отступится от боя и никогда не сдастся. Рику любил его и был обязан ему жизнью за это, но в этот момент Сора ходил по тонкой грани между отвагой и тупым ослиным упрямством. Прямо сейчас, во Тьме наедине со смертельно опасной кошкой, им обоим грозил полный и бесповоротный пиздец. К счастью, существовал и третий вариант действий — ещё одна переменная, терпеливо ждавшая их возвращения, которая ещё не вступила в бой. Сора терпеть не мог подвергать её опасности, но Рику не был таким уж джентльменом, да и доверял её способности справиться с любой напастью, пришедшей из Тьмы, куда больше. Он отозвал киблейд, открыл портал, схватил Сору за рубашку и потащил за собой.       Проход образовался в полуметре от кровати, на которой сидела Кайри с киблейдом на коленях. Рику попытался закрыть проход как можно скорее, но тот лишь колебался, не желая закрываться — Бессердечный метафорически встал в проходе. Крохотный номер отеля был слишком тесен для боя, и Рику отчаянно надеялся, что не совершил серьёзную ошибку.       — За нами хвост! — хрипло рявкнул он, когда портал снова вспыхнул, пульсируя, пока шипы цвета полуночи не царапали потолок.       Кайри не пошевелилась. Она чувствовала эту неправильность в воздухе, искажение и очернение. Что-то протискивалось с той стороны, что-то куда большее, чем обычные противники, с какими Рику с Сорой могли расправиться, не просыпаясь. Из портала показалась морда — чёрный лев с дымчатой гривой. Он повернулся и взглянул на неё парой голодных глаз, томных и нарочитых — взглядом хищника, который знает, что его жертва ранена и загнана в угол. Слизь из его пасти шипела, падая на пол. Но Кайри не пошевелилась, будто эти огромные зелёные глаза загипнотизировали её, и она не слышала панических криков Рику и Соры.       Но Кайри не была зачарована — она ждала. Бессердечный подошёл ближе, пока его голова и плечи не оказались в комнате полностью — только тогда Кайри начала действовать. Истинный талант Принцессы Сердца был в запечатывании и сковывании — это давалось им так же легко, как дыхание, их сама суть служила запечатыванию Тьмы. Но, как и любая естественная склонность, эта подсознательная сила могла быть сфокусирована до остроты лезвия, и у Кайри было более чем достаточно причин отточить этот навык.       Она обрушила свою суть на портал, как лезвие гильотины. Белый жар её чистого сердца прижёг рану на ткани мира, и Бессердечный внезапно обнаружил, что его тело оказалось в одном месте, а голова — в другом. Слабый отблеск шока в его глазах испарился вместе с остальным его черепом.              Кайри отозвала свой киблейд, и вскочила с кровати, чтобы осыпать Сору поцелуями, но замерла прямо перед ним.       — Они тебя били? — прошипела она, получше рассмотрев потрёпанное лицо Соры.       — Я именно это и спрашивал, — вставил Рику. Он оттолкнулся от стены и осторожно протянул руку вперёд, пока не нашарил кончиками пальцев что-то мягкое и круглое. Кайри издала чуточку оскорбленный ах и убрала его руку.       — Рику! Это было не-       — Я туда не целился, — виновато ответил он в сторону пространства где-то в полметре от её головы. Кайри с любопытством выдохнула и поднесла два пальца к его лицу, медленно поводя ими из стороны в сторону. Его глаза не следили за ними.       — Ты ничего не видишь? — Она потянулась к его лицу, и оно оказалось слишком тёплым на ощупь, по сравнению с его рукой — жар был не болезненным, просто как будто он слишком много времени провёл на солнце. Он дёрнулся от её пальцев, подтверждая её гипотезу.       — Если бы сейчас не была середина ночи, я бы решила, что ты обгорел на солнце. У тебя всё лицо, наверно, красное. Что случилось? — спросила Кайри, протягивая руку Соре.       — Сосущая магию пиявка-лицехват, — ответил Рику. — Сора сказал, это временно.       — Ага, эм, ребят? Как насчёт… эм… в кровать прям щас? — спросил Сора. Его голос колебался, как будто он выпил пару бутылок лишнего, вывалился из бара и уже собирался прикорнуть в ближайшей канаве.       — Вперёд, — сказала Кайри, направляя его одной рукой. — Но ложись на спину, чтобы я могла тебе лицо промыть.       Сора пробормотал что-то неразборчивое и, проковыляв к кровати, рухнул на неё спиной вперёд, даже не потрудившись разуться. Обычно это был заслуживающий строгого выговора проступок, но при нынешних обстоятельствах Кайри закрыла на это глаза. Она развязала шнурки и поставила ботинки у кровати, потом собрала небольшую горку марли и антисептиков на ночном столике и принялась бережно обрабатывать лицо Соры. Тот был настолько вымотан, что у него не было сил даже поморщиться, когда она задевала особенно чувствительное место.       — В Ингарии случайно ещё не изобрели автоматические машины для льда? — спросил Рику без особой надежды, когда она закончила трудиться над Сорой. — Это заклинание мне язык обожгло.       Кайри сочувственно, по-матерински вздохнула и принесла ему стакан воды, сделав на поверхности ледяную корочку миниатюрной Бурей. Ледяная вода была как дар божий, и как только он осушил стакан, они с Кайри аккуратно отодвинули Сору достаточно, чтобы вытянуть из-под него одеяло. Места на кровати для троих практически не было, но они были слишком счастливы и вымотаны, чтобы их это волновало.