— Эрик, нет!
***
Ксавьер, слыша этот страшный рык, вспомнил все молитвы, самые лучшие дни своей жизни. Его тело покрылось дрожью, выступил холодный пот и парень, медленно отодвигаясь от зомби, стал чаще дышать в попытке успокоиться. На секунду Чарльз посмотрел в глаза Эрика и... Он смотрел совершенно не на него, а куда-то за спину ученого. Резко обернувшись назад, парень схватился за сердце, подпрыгивая немного на месте от неожиданности. За ним стоял телохранитель с оружием, которое он направил на инфицированного. Именно Эдгара невзлюбил Леншерр: он постоянно пытался рычать на него, показывать свою антипатию и раздражительность. — Боже мой, вы меня чертовски напугали! — с неким облегчением крикнул профессор, прикрывая глаза. — Уберите оружие, вы пугаете Эрика. — Он рычал на вас, мистер Ксавьер. Вы сами говорили, что при агрессии мы можем открыть огонь. — Он рычал не на меня, а на вас, Эдгар! Вы же прекрасно знали, мой дорогой друг, что Эрик не очень вас любит и ведёт себя в вашем присутствии крайне агрессивно, — вставая со стула, проговорил Чарльз, осторожно хлопая Леншерра по плечу, чтобы тот прекратил скалить зубы и успокоился. Чарльз вышел с охранником из камеры и направился наверх, чтобы обсудить некоторые моменты, да и подопытному не мешало бы успокоиться. Эрик, все ещё сидя за столом, провел их взглядом и тихим мычанием. Видимо, он расстроил Чарли своим поведением... Взяв вилку вновь в руку, он принялся есть овощи, которые были противны ему на вкус. Ах, это же не мясо, которое имеет свою приятную структуру, тепло, сочность! Фыркая, кривясь, он все же смог съесть свой обед, чтобы немного обрадовать ученого. Он ведь так старается ради какого-то зомби. Никто бы, наверное, не стал нянчиться с монстром, пытаясь вновь обучить его "быть человеком". Леншерр устал сидеть на одном месте и решился прогуляться по своей камере, ведь только так он может размять свои ноги. Чарльз ещё не выпускал своего подопытного из камеры, чтобы не рисковать своей жизнью и жизнью нанятых людей, потому что он ещё не до конца убедился в благомыслии Эрика. Дотронувшись рукой до прочного стекла, инфицированный издал непонятный тихий звук, схожий со скулежом. Ему надоело сидеть постоянно в этой прозрачной коробке, освещаемой искусственным холодным светом. Спустя некоторое время Ксавьер вернулся в лабораторию, даже принёс новые вещи для экспериментов: альбом и коробку разноцветных карандашей. Обнаружив тарелку пустой, Чарльз заметно обрадовался, переводя взгляд на понурого Леншерра в углу камеры. — Ох, Эрик, что случилось? Что тебя опечалило, друг мой? — присел рядом молодой профессор, откладывая вещи в сторону. Голова подопытного сразу дернулась вверх, а взгляд остановился на голубых глазах Чарльза. Он назвал его другом... СВОИМ другом. Эрик немного промычал в ответ и зацепился руками за халат друга. Чарльз, приподнимая уголки губ, постучал пальцем по альбому. — Хочешь порисовать? — поинтересовался Ксавьер, сразу же получая положительные кивки мужчины в ответ. — Садись за стол, я сейчас все разложу~ Эрик быстро поднялся на ноги и уселся на свое место, ожидая Чарли с коробкой карандашей. Ксавьер положил перед подопытным чистый белый лист, разложил разноцветные карандаши и попросил нарисовать все, что он чувствует, думает или видит любым цветом, который ему понравится. Леншерр внимательно изучал цвета, трогая пальцами деревянные оболочки. Чарльз не торопил его с выбором, потому что это было важной частью эксперимента. Схватив один из карандашей, Эрик принялся рисовать свою "картину". Он рисовал медленно, старался прорисовать все детали его рисунка, чтобы можно было разобрать, что же на нем изображено. Чарльза ввел в некий транс этот звук грифеля, который мужчина упорно стирал об бумагу и, сам того не заметив, начал прикрывать глаза, падая в объятия Морфея.***
— Доброе утро, мистер Ксавьер. Вы сегодня не поднимались на завтрак, что-то случилось? — подошёл к столу ученого один из охранников, ставя рядом с ним кружку кофе и два бутерброда с джемом. — Нет-нет, Макс, все хорошо. Я просто пытаюсь понять... — Понять что? — Смотри, — Чарльз положил на стол рисунок Эрика и повернул его так, чтобы Максу было понятно. — Что ты здесь видишь? — Ну... Я вижу здесь дом, тропинку, кота рядом и сад, — пожимая плечами произнес мужчина и перевел взгляд на ученого. — Да, а какие цвета преобладают? Видишь? Сплошной черный и немного красного. — А что это все значит? Ну, цвета, сами детали рисунка, — Макс был не менее заинтересован в экспериментах, чем сам Ксавьер. Ему нравилось наблюдать за тем, как проф, сидя за своим столом, разливал по колбам сыворотки, заполнял аудиодневник и радовался даже самым маленьким удачам. — Начнем с элементов рисунка. Дом означает, что ему не хватает поддержки, он обеспокоен тем, что сейчас происходит в его жизни. Тропинка — он хочет и, скорее всего, ждёт перемен в жизни. Сад значит, что Эрику не хватает покоя. Сам понимаешь, почему... Кота он изобразил не просто для красивой картинки в итоге, а потому что ему не хватает друзей и он хочет их завести. А теперь посмотри на технику рисования, — Чарльз аккуратно постучал пальцем по листку, поднимая взгляд на охранника. — Очень резкие штрихи, много по одной и той же линии водил явно. Это из-за страха? — Тревога, — молодой человек протер глаза круговыми движениями пальцев, тихо выдыхая через рот. — Цвета на рисунке указывают, что ему страшно, эмоционально напряжён и он напуган неизвестностью. Он явно сейчас не понимает, что с ним происходит такое. Возможно, он даже напуган тем, что не помнит ничего, что происходило с ним... Что он совершил, — Ксавьер аккуратно забрал рисунок и поместил его в папку с делом Эрика Леншерра. — Даже представить страшно, каково ему сейчас, — Макс лишь тяжело выдохнул, поправляя свою форму. — Я пойду? — М? Да-да, конечно, я посуду отнесу сам, вы можете идти, да, — кивая головой, пролепетал Чарльз, слегка поднимая уголки губ. Он проводил взглядом Макса, а затем перевел его на камеру, где инфецированный тихо лежал на матрасе и дремал. — Я очень хочу тебе помочь, Эрик...***
10 октября 1961 год. 8 часов утра. Тихое утро осени. Вся листва скинула с себя зелёные наряды и сменила их на золотые одеяния, теплое летнее солнце сменилось дождями и холодным ветром, а яркая звезда, которая грела землю, словно остыла. Мир немного стал мрачнее, холоднее, а зомби прожорливее. Особняк Ксавьеров тоже преобразился: стал темнее, тоскливее, потому что его больше не обнимали зелёные и сочные растения со всех сторон, солнце не игралось с отражением от окон. Но все же сегодняшнее утро было волшебным: ни сильного ветра, ни дождя, который шел сплошной стеной, ни грязи. Прекрасное начало! Казалось, что ничего не сможет испортить его, но в особняке раздался громкий крик.