В ловушке времени

Следующие несколько дней пролетели для Гарри как в тумане. Лишь позже, когда вновь оказался дома, он понял, что все это время Том подпаивал его успокоительным зельем. Вспоминая время, проведенное в Америке, процедуры, через которые ему пришлось пройти при поддержке Тома – опросы, освидетельствование, похороны – Гарри внезапно ощутил, что думает о произошедшем довольно отстраненно. Как будто все это случилось не с ним. А еще, вернувшись в Англию, он впервые за многие годы осознал, что воспринимает коттедж Тома своим домом. Один из самых запомнившихся моментов, который отложился у него в памяти из этой американской поездки – мертвые лица повзрослевших и даже постаревших родителей, ведь он видел их только на фото в прошлой жизни. Тогда они были молодыми и жизнерадостными, влюбленными и счастливыми, несмотря на смутные, неспокойные времена. Эти же люди, которые лежали перед ним в гробу, казались уставшими, побитыми жизнью, сильно изменившимися… чужими. И хотя Гарри понимал, что это Джеймс и Лили Поттер, переживал, что они погибли, так и не встретившись со своим сыном, но в глубине души осознавал, что это все же не его родители. Его родители умерли много лет назад, в той, другой жизни, пытаясь защитить его. И убил их жестокий монстр, с которым у нынешнего Тома – заботливого и любящего – из общего были только имя и день рождения. Осознание этого стало переломной точкой в их отношениях. Гарри перестал бороться со своими чувствами к Тому, принял их, прекратил одергивать себя и вспоминать былое. И тогда, словно спущенные с жесткого поводка, эти чувства охватили его целиком. Да, Том был эгоистичным, властным, честолюбивым и себялюбивым засранцем, но при этом Гарри не мог не признать, что он очень умный, нестандартно мыслящий и действительно одержимый до безрассудства. Одержимый им – Гарри. От этого было немного страшно, но и приятно тоже. После похорон Том едва ли не сдувал с него пылинки, боясь лишний раз расстроить и ограждая от малейших потрясений. Не привыкший к подобной заботе Гарри позволил себе некоторое время эгоистично плыть по течению. Однако он понимал, что дела, которые Том забросил, чтобы уделять ему все свое время, тоже требуют участия. Министру, который решил полностью перекроить законодательство магической Англии, нужно было принимать в управлении страной непосредственное участие. Более того, бороться в одиночку с системой было тяжело. Гарри вдруг заметил, что Том, вернувшийся на работу после почти двухнедельного перерыва, выглядит усталым и замученным. Он мало спал, занимался какими-то бумагами даже за редкими общими завтраками, если не срывался в Министерство ни свет ни заря. Вечером приходил поздно, и вместо того, чтобы поужинать и лечь спать, принимал во время еды бодрящее зелье и вновь зарывался в бумаги. Он работал буквально на износ. Гарри днями был предоставлен сам себе. В это время он попытался проанализировать то, что сказал ему Том в день приезда в Америку о ключевых точках судьбы. Чтобы проверить его теорию, нужно было отыскать Сириуса или сведения о нем. Том не настаивал, чтобы Гарри вернулся на работу, но больше не запирал его в коттедже, дав полную свободу. Однако каждый раз вздыхал с облегчением, когда возвращался домой и заставал там Гарри. Но, предоставленный сам себе, тот вдруг понял, что вся его жизнь и мысли заняты только Томом, и это показалось ему неправильным. Том работал даже по выходным, вернее, сейчас их у него просто не было. А Гарри скучал. Чтобы хоть как-то развеяться, он в одну из суббот наведался в Хогсмид, где встретил Луну, которая по-прежнему забирала на почте «Придиру» для учеников. Они немного посидели у Розмерты в пабе, поговорили. Луна рассказала, как они с Теренсом испугались, когда выяснилось, что мистер Риддл знает, кто помог Гарри сбежать. Луна переживала не за себя, а за Теренса, так как он очень дорожил своей работой. Но новое место оказалось даже лучше, чем они могли представить. Теренс ей поведал, что работать под руководством Снейпа было намного интереснее, чем в приемной у министра. Поэтому никто из них не пожалел, что они помогли Гарри. После этого разговора Гарри немного приободрился. Ведь Том не обманул и действительно не сделал ничего плохого его друзьям. А еще оказалось, что Теренс и Луна планируют свадьбу после того, как она закончит Хогвартс. Том, этот хитрый пройдоха, обещал Луне в приданое щедрый подарок, если свадьба произойдет в течение года после окончания школы. Гарри на эту новость только улыбнулся. Он уже начал понимать некоторые поступки Тома, и в данном случае было ясно, что тот пытается скорее выдать Луну замуж, видимо, все еще опасаясь того, что Гарри к ней неравнодушен. Разговором с подругой Гарри остался доволен и даже рассказал о своем походе Тому. Тот не стал отпираться и подтвердил, что хочет «избавиться от соперницы» в лице Луны. Над чем Гарри только посмеялся. Однако у него осталось одно нерешенное дело, но Гарри оттягивал его как мог, предполагая, что новости вряд ли будут хорошими. Он хотел отыскать Сириуса или узнать о его судьбе. Гарри мог бы попросить Тома навести справки, но почему-то его не хотелось вмешивать и нагружать лишними проблемами. Ведь он видел, что Том и без того загружен работой по самую макушку. Поэтому он решил узнать все самостоятельно. Для того, чтобы получить информацию о Сириусе, нужно было либо вернуться на работу в Министерство, к чему пока Гарри был не готов, либо попробовать отыскать его самому. Для начала Гарри решил попытать счастья на площади Гриммо. Как ни странно, но дом номер двенадцать Гарри увидел сразу, едва аппарировал на площадь. Это означало, что в этой реальности дом Блэков не скрыт чарами Фиделиуса. Гарри некоторое время постоял в нерешительности, затем, глубоко вздохнув, перешел через дорогу и, быстро взбежав по ступенькам крыльца, постучал в дверь. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько мгновений раздался щелчок замка, и дверь приоткрылась. В проеме никого не было, а Гарри не сразу догадался посмотреть вниз. — Добрый день! – вежливо поздоровался с ним… Кричер, который был одет в белоснежную наволочку и выглядел весьма презентабельно и даже солидно. – Чего изволите? — А… хозяин дома? – немного растерялся Гарри от столь непривычного для него вида Кричера. — Извините, господин, хозяин в данный момент находится на работе. Ему что-то передать? — А когда он приходит? – воодушевился Гарри. — Извольте зайти вечером. Если хозяин будет дома, он вас примет, — чуть поклонился домовик и, окинув Гарри настороженным взглядом, захлопнул дверь прямо у него перед носом. До вечера оставалось еще несколько часов, к тому же Гарри не знал, во сколько Сириус заканчивает работу, поэтому он решил немного побродить по городу по знакомым местам и к шести вернуться на площадь. Некоторое время он ходил совершенно бесцельно, пока не обнаружил себя в небольшом сквере, показавшемся знакомым. Осмотревшись, Гарри понял, что этот кусочек зелени, притаившийся посреди новых современных зданий – все, что осталось от того самого парка, где произошло столько значимых событий в жизни Гарри. Не было уже ни той лавочки, на которой он когда-то давно проснулся в одиночестве после своего первого выпускного, ни даже тех аллей, где когда-то они гуляли с Томом, но все равно маленький клочок парка напомнил ему о давно минувших днях. Он прошел чуть выше по улице. На месте разрушенного в войну приюта все так же стоял торговый центр, только его фасад облагородили и осовременили. Гарри потоптался возле входа. Где-то здесь много лет назад началась история новой жизни Гарри Поттера и изменилась судьба только что родившегося младенца – Тома Риддла. Гарри хотел зайти внутрь торгового центра, но покачал головой и пошел прочь. Начал моросить противный дождь, и Гарри почувствовал, что продрог и проголодался. Вернувшись на площадь Гриммо, он зашел в небольшое кафе на углу и заказал себе травяной чай со свежими булочками. Он думал, что скажет Сириусу, когда увидит его. Ведь в этой реальности его крестным мог быть кто угодно. Однако Сириус все равно должен был учиться в школе вместе с его отцом. В кафе Гарри скоротал время до шести часов и вновь подошел к двенадцатому дому. На этот раз Кричер попросил представиться и немного подождать, чтобы узнать, примет ли незваного визитера хозяин, но спустя несколько мгновений вернулся, пустил Гарри внутрь и проводил в кабинет на втором этаже. Дом был убран и весьма ухожен. Чувствовалось, что в нем живут, потому что везде было чисто и совершенно не мрачно, по сравнению с тем, что сохранилось в памяти из прошлой жизни. В холле не наблюдалось вечно орущего портрета мамаши Сириуса, вместо него висела картина с видом на прекрасный особняк в обрамлении чудесного парка. Лестницу не уродовали засушенные головы домовых эльфов семейства Блэк. В общем, дом был совершенно неузнаваем. Кричер постучал в дверь кабинета и, открыв ее, исчез. Гарри шагнул внутрь, да так и застыл на пороге. В массивном кресле за большим рабочим столом вальяжно развалился… Драко Малфой, сцепив перед собой руки и внимательно разглядывая Гарри. — Ну, здравствуй, Поттер, проходи. Чем обязан? Чувствовалось, что Драко удивлен его визитом, но тщательно пытается это скрыть. — Эм… Добрый вечер, Ма… Драко, — Гарри попытался быть вежливым. – А… почему ты тут? — А где мне еще быть? – ошарашенно уставился тот в ответ. — Ну… не знаю… в Малфой-мэноре? – Гарри все же прошел в кабинет и застыл напротив стола. — Что мне там делать? Что-то случилось? Или… ты с поручением от мистера Риддла? – кажется, Малфой недоумевал так же, как и Гарри. — Нет, — помотал Гарри головой, стараясь осознать этот театр абсурда. – Я по личному делу. Но я не к тебе. — То есть ты шел ко мне домой, но не ко мне? – удивленно приподнял брови Малфой. – А к кому тогда, позволь спросить? К Кричеру? — Нет. Я не понимаю, — Гарри совсем запутался. – А где… Сириус? — Какой?.. А, — видимо понял, о ком речь, Малфой. — Блэк, — все же пояснил Гарри. – Это ведь дом Блэков. — У тебя, Гарри, устаревшая информация, — нахмурился Малфой. – Этот дом уже давно принадлежит мне. — А Сириус тогда как же? — Присаживайся. – Гарри сел в предложенное кресло. – А Сириус… уже несколько лет как погиб. Еще когда я был на третьем курсе. Малфой поднялся, подошел к камину и налил немного какой-то янтарной жидкости из пузатого графина в два бокала, стоявших тут же. Один из них он передал Гарри, а другой взял себе и снова занял свое место. — Это медовуха Розмерты, — пояснил Малфой, делая небольшой глоток. — Как?.. – Гарри закашлялся и залпом выпил содержимое своего бокала. – Как это случилось? — А почему тебя это интересует? – спросил в свою очередь Малфой. — Сириус был… моим крестным, — решил Гарри открыть правду из своей прошлой жизни, потому что в этой его слова, похоже, уже некому было подтвердить или опровергнуть. — Так что ж ты о нем только сейчас вспомнил? – настороженно глянул на него Малфой. – Тебе еще налить? Гарри кивнул, поставив бокал на стол. Малфой поднялся, взял медовуху и, наполнив бокал Гарри, снова сел на место, поставив графин между ними. — Я… — Гарри не знал, как объяснить Малфою все, чтобы не ляпнуть лишнего. К тому же растерянность от новости и алкоголь не давали ему сосредоточиться. — Просто ты у нас уже год… больше даже, а пришел сюда только сейчас. Причем рассчитывая, как я понял, встретиться именно с Сириусом?.. — Да… Я… недавно вернулся из Америки. Там… мои родители… они тоже погибли, — Гарри покачал головой и снова опустошил свой бокал. Малфой тут же, не спрашивая, подлил ему еще. — Сочувствую! – отсалютовал ему бокалом Малфой и тоже выпил. — Я не знал про Сириуса… — Гарри чувствовал, как в голове мутится от выпитого. – Все-таки Том был прав… — В чем прав? Том – это мистер Риддл? Этот вопрос немного отрезвил Гарри. Выставлять напоказ их странные, не до конца понятные еще даже ему отношения он не собирался. — Эм… я спрашивал его… — мало того, что у него путались мысли, так еще и стал заплетаться язык. – А он сказал, что не знает… А как это случилось? – посмотрел он на Малфоя. — Что случилось? — Ну… Сириус… что с ним произошло? – уточнил Гарри и вновь залпом выпил содержимое бокала, после чего Драко налил ему еще. — Там какая-то странная история, — мотнул головой Драко, от чего у Гарри все расплылось перед глазами. – Я знаю, что это произошло тогда, когда я заканчивал третий курс. Сириус работал в Аврорате. Но при этом его почему-то поцеловал дементор, хотя я точно знаю, что они не должны трогать работников Министерства. После этого прожил он недолго. Сам понимаешь, тело без души… — На третьем курсе? Дементор? – Гарри покачал головой, отчего комната резко закружилась. – Это судьба, наверное… Ну, тогда давай выпьем за Сириуса, — он качнул своим бокалом и вновь выхлебал его содержимое как воду. Он почувствовал, что по подбородку потекло, но ему было уже все равно. — Эй, Гарри, — позвал его Драко, и тот уставился на Малфоя осоловевшим взглядом, с трудом понимая, чего от него хотят, — ты, давай, не отключайся мне тут! — Мгм… — пробурчал Гарри и, откинув голову на спинку кресла, прикрыл глаза, но противное ощущение вращения не пропадало. Он то проваливался в вязкое марево опьянения, то всплывал на поверхность. В какой-то момент он услышал рядом голоса, среди которых узнал такой знакомый и родной голос Тома. — То-о-ом… — протянул он, надеясь привлечь к себе внимание, но тут же снова уплыл в небытие. В следующий раз он очнулся от размеренного покачивания, но снова соскользнул в сон. Затем еще раз пришел в себя от неприятного ощущения сдавливания и резкого вращения. Все выпитое тут же подкатило к горлу, и, когда мир пришел в норму, он вырвался из чьих-то рук, рухнул на землю, почему-то больно ободрав колени, и его вывернуло. И продолжало полоскать до тех пор, пока в желудке ничего не осталось. Это отняло все силы. Гарри стал заваливаться на бок, но его успели подхватить, и он снова почти мгновенно отключился. Очнулся он от громкого скрежета. Голова раскалывалась, во рту было кисло и тухло, а тело казалось вялым и непослушным. Радовало лишь одно: по ощущениям он лежал на чем-то мягком, скорее всего, на кровати. Гарри попытался открыть глаза, но от яркого света под веками резануло невыносимой болью, и он застонал. — Проснулся, алкоголик? – раздался недовольный голос Тома. Гарри снова застонал, так как тот говорил громко, и казалось, что каждое слово — это камень, ударяющийся в череп. — Тише, — прошипел Гарри, так как говорить громче не получалось, по горлу словно кто-то прошелся наждаком. – Голова… — Пить меньше надо! — отчеканил Том, даже не думая сбавлять голос. – На тумбочке антипохмельное. Я жду тебя внизу через полчаса. Приведи себя в порядок, от тебя воняет, как от помойного бака. С этими словами Том поднялся со стула, вновь противно скрипнув его ножками по полу, и вышел из комнаты, громко топая. Эти звуки вызвали у Гарри новый приступ головной боли. — Черт! – прошипел Гарри, с трудом отрывая голову от подушки. Первым делом, превозмогая дрожь в руках, он выпил антипохмельное. И, подождав, пока оно подействует, нехотя поплелся в ванную, походя отметив, что одет в одни лишь трусы. Отражение в зеркале откровенно пугало. Волосы всклокочены, глаза, да и вообще вся физиономия, опухли, как будто его избили. Сквозь щелочки век были заметны воспаленные прожилки на белках, из-за чего глаза казались красными, словно у вампира. Ко всему прочему болели колени, ободранные почему-то до крови. Однако прохладный душ освежил, и Гарри вновь почувствовал себя человеком. Надев чистую футболку, джинсы и накинув поверх домашнюю мантию, он спустился на первый этаж. Гарри спешил, как мог, но ему казалось, что в отведенные Томом полчаса он не уложился. Том работал в кабинете, или делал вид, что работает, так как, стоило Гарри войти, он тут же убрал перо в подставку и сложил руки перед собой. Гарри неловко потоптался на пороге, затем все-таки прошел внутрь и сел в кресло напротив стола. Повисла напряженная тишина. Гарри не знал, с чего начать, а Том явно не торопился с нотациями. Наконец, он все-таки вздохнул и произнес: — Итак?.. — Что? – вяло огрызнулся Гарри. — Узнать хочу: что толкнуло тебя на этот подвиг? — На какой подвиг? – не понял Гарри. Мозг соображал плохо. Хотелось отоспаться как следует, а не участвовать в собственной головомойке. — Отправиться домой к младшему Малфою и напиться в его компании, сказать ему спьяну, что ты дорог мне, и упиться до такого состояния, что мне пришлось забирать тебя оттуда в полной невменяемости. Твои прегрешения за вчерашний вечер можно перечислять еще долго, поэтому я пока ограничусь минимумом. — Я ничего такого… — нервно промямлил Гарри, а потом неуверенно добавил: — Вроде бы… — То есть ты даже не помнишь, что там у вас происходило и о чем вы говорили? – не мигая, уставился на него Том. От этого взгляда у Гарри снова начала болеть голова. А еще его сильно знобило, и он зябко кутался в мантию, обхватив себя руками. Ни разу еще ему не было так плохо. Да и если вспомнить, то и не напивался он никогда до такого состояния. — Я вообще не к Малфою пошел. Откуда же я знал, что дом Сириуса уже давно Драко принадлежит? – попытался оправдаться Гарри. — Ну… ты мог бы спросить меня, разве нет? Кто в этой стране может обладать самой полной информацией о каждом населяющем ее маге, если не я? Или я не министр Магии, а так, погулять вышел? – с каждым словом интонация Тома становилась все злее и злее. – Почему? Объясни мне, почему, Гарри, ты уже который раз творишь какую-то х… необъяснимую самодеятельность, вместо того, чтобы просто поделиться со мной? Вместо того, чтобы спросить у меня совета или попросить помощи? — Я как-то не подумал… — буркнул Гарри. — Мне кажется, что ты вообще никогда не думаешь, хочешь обижайся на меня, хочешь – нет. Я устал! Пойми, пожалуйста! Я устал быть для тебя никем! Ты обращаешься к кому угодно, только не ко мне. Ты придумываешь какую-то хрень, и никогда не просишь у меня совета! А ведь я старше тебя даже в физическом выражении, не говоря уже про эмоционально-психологическое. Я готов горы свернуть ради тебя! Сделать всё мыслимое и немыслимое, чего бы тебе только ни захотелось, но тебе этого не нужно. Я не нужен. Это больно… И я где-то даже понимаю, почему это происходит. Слишком много горя принес тебе тот, другой Том из твоей прошлой жизни. Но… Знаешь, как бы тебе ни было противно мое присутствие в твоей жизни, прости, но отпустить я тебя просто не могу. И раз с твоей стороны такие проблемы с доверием и откровенностью, то и я не могу тебе довериться полностью и раскрыть все причины своих поступков. — Ты не так понял… — попытался опять оправдаться Гарри, понимая, что снова обидел Тома, но тот не дал ему договорить. — Похоже, ты все-таки не до конца понимаешь ситуацию, — устало вздохнул Том. – Я – министр Магии, и, несмотря на то, что я обладаю очень большой властью, я должен быть очень осмотрительным и никто не должен знать о моих слабостях и уязвимых местах. Возможно, я тебе сейчас открою страшную тайну, но моей самой большой слабостью, уязвимым местом являешься ты! К счастью, об этом до недавнего времени никто не знал. Если бы о том, как ты важен для меня, догадался Дамблдор, то вряд ли бы я удержался на своем посту, да и, скорее всего, сейчас с тобой бы тут не разговаривал. Да, Малфои не враги, к счастью. Они единомышленники, соратники. — Так чего ты тогда так расстроился из-за Драко? – спросил Гарри. — Ты на самом деле не понимаешь? – нахмурился еще сильнее Том, хотя казалось, что сильнее уже невозможно. — Есть информация, которую нельзя знать даже единомышленникам, если дело касается власти. Потому что они все равно конкуренты, которые с радостью займут мое место, стоит допустить слабость или сделать ошибку. — Но я не понимаю, даже если Малфой и узнал, что мы с тобой как-то связаны, что ему это дает? — Власть! Власть надо мной! Теперь я Малфоям должен. Должен за то, что Драко не выкинул тебя пьяного на улицу, не передал тепленького тому же Дамблдору, прекрасно зная о нашей конфронтации, а вызвал меня и сдал на руки твою бессознательную, похрапывающую тушку. Уже сегодня ночью я получил письмо от Люциуса с велеречивыми заявлениями в преданности и уверениями, что его семья всегда была и будет на моей стороне. Ты понимаешь, что это значит? – Гарри отрицательно мотнул головой. – Это значит, что они будут молчать до тех пор, пока я держу их под своим крылышком и оказываю всяческую поддержку. То есть, я теперь Малфоям должен! И неизвестно, в какой форме мне придется возвращать им должок, но явно не в денежной, потому что они намного богаче меня. — Тогда зачем ты отозвался на сообщение Драко? – насупился Гарри. — Потому что речь шла о тебе! – рявкнул Том, поднимаясь. — Уж не знаю, что ты там ему наплел спьяну, но в его записке было написано «ваш Гарри», и это предполагает, что я знаю, о каком Гарри идет речь, а он знает о том, что ты мой. — Но я же… вроде бы ничего такого не говорил, — растерянно промямлил Гарри. Ему было отчаянно стыдно, и он уже жалел, что действительно пошел на площадь Гриммо, не попытавшись обсудить это с Томом. — Вот! – Том протянул ему исписанный пергамент чьим-то мелким незнакомым почерком. — Что это? – прежде чем взять, осторожно поинтересовался Гарри. — То, зачем ты ходил на Гриммо, — отрезал Том и, выпустив пергамент из рук, решительно вышел из кабинета, и вскоре Гарри услышал, как хлопнула входная дверь. Он некоторое время еще сидел и смотрел на валявшийся на полу документ, который не успел перехватить в полете, но потом все же поднял его, разгладил и принялся читать. Это оказался запрос о местонахождении Сириуса Блэка и ответ на него, поступивший из министерского архива. Гарри несколько раз перечитал написанное, потому что его смысл не сразу дошел до все еще вяло соображающего мозга. Но когда дошел… Прочитанному верить не хотелось, но эта информация подтверждала слова Драко о смерти Сириуса. Оказывается, тот и правда погиб тогда, когда Драко был на третьем курсе. И в его смерти оказались виноваты дементоры! Только в этой реальности не было Гарри, чтобы спасти от них крестного. Да и сам Сириус, судя по всему, предпочел умереть, а не позволить свершиться наказанию. Гарри устало прикрыл глаза, потер переносицу и, тяжело вздохнув и прихватив с собой пергамент, вяло поплелся в свою комнату. Он целый день просидел у себя, время от времени перечитывая информацию о Сириусе, пока она не отложилась у него в памяти досконально. А еще он постоянно думал над словами Тома и ругал себя за то, что вновь, повинуясь въевшейся когда-то, еще в прошлой жизни, привычке – лезть самостоятельно во все передряги, не спрашивая ни помощи, ни совета – так подставил самого дорогого человека. Перед Томом было и стыдно, и неловко. Гарри совершенно не хотел доставлять ему столько проблем, хотел быть на равных, но почему-то каждый раз делал только хуже. И Тому приходилось разгребать все то, что он наворотил. Тома целый день не было дома, и Гарри только однажды вышел из комнаты, чтобы перекусить. Он сделал себе холодных бутербродов, и запил все это водой. Сил и желания, чтобы греть обед или заваривать чай, у него не было. Том пришел лишь ночью. Гарри хотел поговорить с ним, но тот выглядел настолько измученным и явно еще злился, поэтому он не стал его трогать, когда тот с безразличным видом прошел мимо. А утром, когда Гарри проснулся – довольно поздно, так как пол-ночи промаялся бессонницей, — Тома уже дома не было. Так продолжалось несколько дней. Утром Том уходил ни свет ни заря, а возвращался уже глубоко за полночь и сразу же ложился спать. Как ни странно, но при этом, даже обижаясь на Гарри, он не запер его дома, и тот мог свободно покидать коттедж, вот только делать этого ему больше не хотелось. Гарри только доходил до фермерского дома, чтобы взять еду, и иногда прогуливался в пределах охранного контура поместья. Решив, что так больше не может продолжаться, он, отчаявшись поймать Тома, не спал целую ночь и караулил его в холле на нижних ступеньках лестницы. Утром, еще до рассвета, Гарри услышал, как тот вышел из своей спальни и стал тихо спускаться по лестнице. — Гарри? Что ты тут делаешь? – едва не споткнулся об него Том, не сразу заметив в предрассветной мгле. — Хочу с тобой поговорить, — поднялся Гарри, пытаясь заглянуть Тому в глаза. И пока тот не прошел мимо, быстро заговорил: — Прости меня, Том. Я понял, что был не прав, и очень сожалею, что из-за меня у тебя теперь могут быть неприятности. Я не собирался рассказывать Малфою ничего подобного, но, видимо, известие о смерти Сириуса выбило меня из колеи, а алкоголь развязал язык. Я понимаю, что виноват… — Гарри, прости, но я спешу, — перебил его Том, отстраняя с дороги. — Ты… не хочешь прощать?.. — Гарри, я очень постараюсь прийти вечером пораньше, чтобы мы могли поговорить, — вздохнул Том. – И я не появляюсь дома совсем не потому, что решил тебя наказать или как-то проучить. Просто сейчас у меня очень напряженные дни. Мы в шаге от того, чтобы раскрыть заговор, и все Министерство сейчас стоит на ушах. А мне нужно контролировать всю проделанную работу и принимать множество наиважнейших решений. К тому же нужно исключить утечку информации, не то вся операция, которую готовили уже много месяцев, сорвется. — А… Хорошо… Ладно, увидимся вечером, — промямлил Гарри. — Да, я постараюсь вырваться, не скучай, — вздохнул Том, ласково провел рукой по щеке Гарри и поспешил на выход. Гарри остался в доме, и лишь много позже ему пришла мысль, что Том буквально зашивается на работе, и в такой ответственный, тяжелый и явно важный для него и всей страны в целом момент остался без секретаря. А Гарри уже больше месяца, с самого Хэллоуина, отлынивает от работы. Том сдержал обещание и вечером пришел около одиннадцати часов. Он выглядел таким уставшим и замученным, что Гарри не выдержал и предложил ему вместо разговоров просто лечь и отоспаться. — Я все равно еще пару часов не усну, — вяло отмахнулся Том, буквально падая в кресло в гостиной, — пока не закончится действие зелья Бодрости. — И давно ты на нем? – вскинулся Гарри. — Не очень, — хмыкнул Том. — Сколько? – настаивал Гарри. — Ну, может, пару недель. Не переживай, я буду слезать с него постепенно, не сразу. Но некоторое время тебе придется потерпеть мое плохое настроение. — Ну, главное, что я буду знать его причину, — вздохнул Гарри. — Так что ты?.. О чем хотел поговорить? — Ну… еще раз попросить прощения… — Гарри, я уже не злюсь. Может быть, немного не доверяю, но не злюсь. — А… ну, по тебе непонятно, — нервно хмыкнул Гарри. – Ну ладно. Тогда я хотел бы спросить про Сириуса. Ты читал ту бумагу? — Конечно, — кивнул Том. – И даже навел некоторые дополнительные справки. — И что… Сириус правда… ну, сам?.. — Ну ты же читал, — вздохнул Том. – Он был сотрудником Аврората. А наказания для них за предательство и преступные действия, направленные против магического сообщества и закона, намного суровее, чем для других преступников. Он преступил закон, когда вступил в эту… секту «освободителей» Дамблдора. К тому же было доказано, что он неоднократно и злонамеренно нарушал Статут, показывая магглам… «чудеса» и тем самым провоцируя обострение ситуации. И его охота за «преступником», повлекшая смерти как магов, так и магглов, была осуждена Визенгамотом, и он был приговорен к поцелую дементора. Только, сам понимаешь, он был опытным аврором, и ему почти удалось уйти от преследования. Только вот одного он не учел – от дементоров уйти невозможно, если они взяли «след». А Блэк… Он предпочел умереть, чем быть поцелованным. И кто знает, возможно, он не был неправ. Загнанный в ловушку, он бросился с обрыва. Для дементоров это, конечно, не препятствие, и почему-то я думаю, что они успели выпить его душу, поэтому не думаю, что он почувствовал боль в момент падения на землю. Гарри ощутил, как у него от рассказа Тома по щеке медленно стекает слеза. Почему-то сухая констатация фактов министерского архивариуса не вызвала у Гарри столько эмоций, как слова Тома, хотя суть он знал уже давно. — Я не понимаю… — тяжело, едва сдержав всхлип, выдавил он, — неужели они не видят?.. не понимают, к чему приведет открытие наших возможностей перед магглами? Ну ладно еще магглорожденные. Я как-то могу понять Грейнджер и ее тягу к объединению двух миров. Но Сириус, те же Уизли? Им-то какой в этом интерес? А Дамблдору? — Блэк и… Уизли, говоришь? – чуть прищурившись, глянул на него Том. – Они просто марионетки в руках этого интригана. А что творится в его голове… боюсь, никому, кроме него, не известно. — А почему он тебя так ненавидит? – вспомнил вдруг Гарри. — Потому что у него нет на меня влияния, а ему нужен ручной министр и власть. В твоем мире он боролся с темными лордами. В этом Темного лорда нет, поэтому нужно создать искусственно подогреваемый конфликт, врага, с которым можно бороться. И, я так подозреваю, он желает перекроить законы под себя. Только вот… он недооценивает магглов, и не особо уважает их. Да, нам от природы дано больше возможностей, чем магглам, но при этом они более полно используют свои. Кажется, я тебе об этом уже говорил. А Дамблдор, рассказывая своим «последователям» о равенстве и братстве, при этом ни в грош тех же магглов не ставит и не воспринимает их как серьезных соперников. А из чистокровных за ним идут либо идейные, либо недалекие, либо слабовольные, подверженные его влиянию. – Том вдруг широко зевнул. – Прости, Гарри, кажется, действие зелья заканчивается. — Тогда иди, ложись, — тут же вскочил из кресла Гарри. – А завтра пойдем на работу вместе, если ты еще не уволил такого нерадивого секретаря как я. — Нет, Гарри, твое место тебя ждет, я и буду очень признателен тебе за помощь, — снова зевнул Том. – Нужно срочно лечь, а то усну прямо посреди лестницы. — Идем, я тебя провожу. Гарри помог Тому подняться и проводил до его комнаты. Едва дойдя до кровати, тот рухнул как подкошенный, не успев даже раздеться. Гарри был в комнате Тома лишь однажды, когда тот устраивал ему экскурсию по дому. Тогда тут царил идеальный порядок. Теперь же от него не осталось и следа. Брошенные прямо на пол мантии, какие-то бумаги, куча склянок от зелий на тумбочке, смятая, очевидно не заправлявшаяся уже много дней кровать. Все свидетельствовало о том, что Том смертельно устал и уже не следит ни за чистотой, ни за аккуратностью. Вздохнув, Гарри принялся выпутывать Тома из мантии, чтобы она не сковывала ему движения и не мешала спать. Том спал как убитый и даже не почувствовал, что его раздевают. Справившись со своей нелегкой задачей, Гарри глянул на часы: шел уже второй час ночи. Но он не мог оставить все как есть и принялся наводить порядок в комнате. К утру Гарри вымотался настолько, что, присев на кресло у кровати, тут же провалился в сон. Ему показалось, что он проспал всего несколько минут, как Том уже разбудил его. — Ты вчера вроде говорил, что пойдешь сегодня со мной в Министерство? — Угу, — пробормотал Гарри, потирая глаза и пытаясь взбодриться. — Тогда пошли, выпьем кофе и на работу, — потянул его из кресла Том. Гарри вяло переставлял ноги, и на пороге комнаты налетел на Тома, который вдруг резко остановился. – И, спасибо, что убрался! Эта благодарность для Гарри оказалась более бодрящей, чем чашка крепкого кофе. Он довольно улыбнулся и, мотнув головой, чтобы отогнать сонливость, поспешил за Томом. Однако если Том был на зельях и вполне бодро работал целый день, то Гарри после обеда начал все чаще зевать, а потом и вовсе клевать носом. Монотонная работа с бумагами усыпляла. Строчки перед глазами расплывались, а сами глаза слезились от того, что он постоянно их тер. В итоге, выскочивший с очередной порцией бумаг в приемную Том, посмотрев на это безобразие, безапелляционно отправил Гарри домой. Гарри упрямо остался сидеть в приемной и попытался работать, но вскоре бессонная ночь все же взяла свое, и он просто уснул, опустив голову на скрещенные руки. Он хотел лишь на минутку дать отдых уставшим глазам, но проснулся от того, что его легонько тормошили. — Гарри, пойдем, уже поздно, — позвал его стоявший рядом Том. — Ой, прости, я уснул, — виновато посмотрел на него Гарри. — Бывает, — хмыкнул Том. – Если бы не зелье Бодрости, я бы вообще не просыпался несколько дней. Пойдем. Поужинаем, и в кровать. Гарри вяло поплелся за Томом. Это был, фактически, его первый самостоятельный рабочий день. Но он не представлял, как долго ему еще предстоит разбирать завалы, собравшиеся в отсутствие Теренса, пока Том работал один, без секретаря. На следующий день ему хватило сил не уснуть, но домой он шел от аппарационного барьера, еле передвигая ноги. Ему было бесконечно жалко Тома, который в таком сумасшедшем ритме пребывал уже несколько недель. Однако чем больше Гарри работал, тем сильнее он втягивался. В таком темпе они проработали около трех недель. За это время в кабинете Тома несколько раз появлялся Малфой-старший, и один раз даже Драко. Они изучающе поглядывали на Гарри при встрече, но вели себя достаточно корректно, не позволяя лишних высказываний или косых взглядов. Гарри радовался тому, что приближался Йоль и маггловское Рождество. В эти дни Том обещал, что не будет никакой работы и они, наконец-то, отдохнут дома. В этот раз Гарри озаботился подарками для Тома заранее, выкроив в своем сумасшедшем графике пару часов для похода по магазинам. Между Йолем и Рождеством Том разрешил Гарри не выходить на работу, хотя сам время от времени мотался в Министерство. Но в сами праздники устроил себе полноценный выходной и отсыпался, в то время как Гарри тихо читал книгу, иногда засыпая прямо рядом с Томом в кресле. К ночи Сочельника Том все же проснулся, и они вместе накрыли на стол и зажгли традиционное полено. Они уже настроились на тихий праздничный вечер в компании друг друга, как вдруг из кабинета Тома раздался противный скрипучий звук. — Что это? – удивился Гарри, но Том, не вдаваясь в объяснения, подорвался и рванул сначала в кабинет, а после выскочил и, схватив рабочую мантию, выбежал на улицу, крикнув напоследок: — Не дожидайся меня, ложись спать. Гарри растерянно уставился перед собой. Он понимал, что Тома, скорее всего, экстренно вызвали в Министерство. И теперь не знал, что делать. Ложиться, не дождавшись его, не хотелось, но время тянулось томительно-медленно. Гарри нервничал. Он понимал, что раз Тома вызвали праздничной ночью, когда, по идее, все сотрудники Министерства должны были отдыхать, значит, случилось что-то действительно серьезное. Поэтому Гарри нервно метался по дому, все время порываясь тоже отправиться вслед за Томом в Министерство, но, помня свои предыдущие проколы, все же сдерживал себя. Гарри пытался отвлечься, занять себя хоть чем-то, но все валилось из рук, а никакая информация из книг не укладывалась в голове. Он бестолково ходил по дому, несколько раз выходил на улицу, надеясь встретить Тома, добредал практически до самого океана, но потом, замерзнув, возвращался назад. Медленно и неотвратимо наступило утро Рождества, а Том так и не вернулся.