В ловушке времени

Утром Гарри проснулся и обнаружил себя в объятиях спящего Тома, лежащим головой на его предплечье. Том выглядел расслабленным и умиротворенным. Гарри обратил внимание, что, несмотря на продолжительный сон – за окном было довольно светло и, скорее всего, либо стояло позднее утро, либо день, – Том все равно казался замученным и немного осунувшимся. Хотелось дать ему подольше отдохнуть, продлить для него минуты покоя и безмятежности, защитить его сон, как он делал много лет назад, когда Том был еще совсем маленьким. Гарри улыбнулся, расслабляясь, изо всех сил сдерживая порыв потянуться и размять мышцы. Оказалось, что просыпаться с кем-то рядом здорово и очень уютно. Настроение было отличное, и даже нога Тома, нагло устроившаяся между бедер, не особо беспокоила. Лишь утренняя «проблема», вставшая внезапно во всей красе, вызывала дискомфорт и смущение. Нет, если бы Гарри был в кровати один, то даже не заострил бы внимание на напомнивших о себе потребностях собственного организма. Но сейчас, когда Том мог проснуться в любую минуту, было как-то неловко. Гарри попытался немного отодвинуться, но Том рефлекторно прижал его сильнее, и ему ничего не осталось, кроме как смириться с таким во всех смыслах приятным соседством. Он старался отвлечься, но близость Тома не позволяла этого сделать. В голове всплыл их вчерашний разговор, состоявшийся перед сном. Откровения Тома воспринимались равносильно признанию в любви и грели душу и сердце, отчего хотелось беспричинно смеяться и обнимать весь мир. Он некоторое время наблюдал за Томом. Смотрел, как поднимается его грудная клетка, как едва заметно трепещут крылья носа при дыхании, как двигаются под веками зрачки – кто-то явно видел интересный сон – пока снова не заснул. Когда Гарри проснулся в следующий раз, Тома рядом уже не было. Валяться в постели одному не хотелось, поэтому он, чтобы взбодриться после длительного сна, умылся и, нацепив на себя домашние штаны и футболку, отправился на поиски Тома. Нашелся тот в своем кабинете. Он просматривал газеты за утренней – или уже обеденной – чашкой кофе. Том сидел за столом в распахнутой на груди домашней мантии, надетой явно на голое тело, и неожиданно показался таким уютным и милым, что Гарри залюбовался невиданной прежде картиной. — Доброе утро, Гарри, — поприветствовал его Том, отсалютовав чашкой. – Как спалось? — Отлично! — улыбнулся он в ответ. – Я просыпался чуть раньше, но ты… от тебя было не выбраться, и я снова уснул. — Я тоже, — кивнул Том, непонятно что имея в виду, отставил чашку и, отодвинувшись от стола, поманил Гарри к себе. Гарри поколебался всего мгновение, скорее по привычке, нежели из желания сопротивляться, и подошел вплотную. Том без предупреждения тут же посадил его к себе на колени. Гарри на миг напрягся, но вскоре снова расслабился и привалился боком к его груди. Они некоторое время сидели в довольно уютной тишине, пока Том, погладив Гарри по спине, не спросил: — О чем думаешь? — О… — Гарри вздохнул. Рассказывать о том, что все утро восхищался Томом и готов был, наконец, принять их отношения, он не собирался, поэтому выдал первое, что пришло в голову: – О том, как это все странно. — Что? – Том чуть пихнул его плечом и склонился, стараясь заглянуть в глаза, но Гарри не дал, уткнувшись ему в шею лбом. — Ну… Когда-то давно, в другой жизни, я ненавидел человека, которого при рождении назвали Томом Риддлом и который впоследствии стал ужасным, кровожадным Волдемортом. Мне всегда говорили, что я был рожден, чтобы победить его. Уверовав в это, я попал во временную петлю. Меня закинуло не туда, куда я планировал, а в миг, когда на свет только что появился маленький мальчик по имени Том Риддл. Уж не знаю, что это было: судьба ли, или стечение обстоятельств, но я решил вмешаться в его… твою жизнь. И… ты… этот мальчик… заменил мне семью, которую когда-то отнял его ополоумевший тезка. Прошло столько лет, но временами я ощущаю себя все тем же подростком, а тебя – тем самым роковым ребенком, который может изменить мир, хотя ты давно вырос. И сейчас… — Гарри замолчал, не в силах собраться с духом, чтобы продолжить. Затем все же поднял голову, посмотрел Тому в глаза, и решительно выдохнул: — Я не понимаю, что происходит между нами, и насколько это правильно, но я знаю, что хочу быть с тобой, и мне не нужна другая семья… и вообще кто-то другой. — Гарри! — Том резко выдохнул и крепко сжал его в объятиях, выдавив весь воздух из легких. – Ой, прости, — без малейшего раскаяния улыбнулся он, ослабив хватку, когда Гарри закашлялся от нехватки кислорода. — Вот тебе и маленький мальчик, — чувствуя, что на щеках загорается предательский румянец, решил он свести все к шутке. — Ну да, и мальчик стал взрослым, и желания у него уже не детские, — едва ли не проурчал Том и с нажимом провел рукой по спине Гарри, огладив ягодицы. — Том, — с упреком глянул на него Гарри. — Боишься? – слегка нахмурился Том. — Я… — Гарри сглотнул. – Наверное, да. Или нет. Но… — Тогда просто поцелуй меня, — приблизился Том на расстояние вдоха. Гарри снова почувствовал, что краснеет, но вдруг понял, что и сам хочет целоваться и, может быть, зайти чуточку дальше поцелуев. В руках Тома ему всегда было хорошо, и он поймал себя на мысли, что снова хочет ощутить испытанное когда-то удовольствие. Он почти неосознанно облизнулся и приник к губам Тома, желая сделать ему приятное. Ведь Гарри прекрасно помнил, что до сих пор активность всегда проявлял Том, доводил его до пика, а сам оставался неудовлетворенным. Они целовались долго и упоенно. Том не напирал. Инициатива в поцелуе переходила от одного к другому, распаляя и разгоняя по телу кровь и искры возбуждения. Гарри невольно запустил пальцы в волосы Тома, стараясь прижаться к нему как можно ближе, раствориться в нем, слиться в единое целое. Он не сразу понял, что стонет Тому прямо в рот и ерзает, так как возбуждение уже слегка мешало. Но внезапно Том отстранился. — Пересядь! – резко скомандовал он, легонько подталкивая с колен. Гарри не сразу понял, что от него хотят, и обиженно захлопал глазами. — Лицом ко мне сядь, — направил его Том, и Гарри, отчаянно краснея, оседлал его колени. Долго рефлексировать по поводу стыдной или слишком откровенной позы ему не дали: тут же прижали покрепче и снова утянули в сумасшедший, выпивающий душу поцелуй. Их губы и языки сплелись, вновь разжигая еще не потухшие искры страсти. Гарри ерзал, испытывая дискомфорт в домашних штанах, притирался поближе к Тому, отчетливо ощущая сквозь несколько слоев ткани его возбуждение. Том не спешил и не напирал, явно отдавая ему инициативу. Забыв о смущении, Гарри оглаживал его плечи, забирался в распахнутые полы домашней мантии, изучал кончиками пальцев голую кожу груди, живота и вновь возвращался к шее и плечам. Очень хотелось опустить руку и потрогать то, что так настойчиво толкалось ему в промежность, но какие-то еще остатки скромности или вбитых в голову постулатов о том, что хорошо, а что плохо, не позволяли ему зайти настолько далеко. Пока Том, так и не дождавшийся более решительных действий, не просунул свою руку между их телами и не огладил его член, сжав его прямо через ткань штанов. Гарри выгнуло. Хотелось, чтобы Том сжимал сильнее, действовал чуть грубее и резче, хотелось получить разрядку, а этих легких прикосновений не хватало для ее достижения. Гарри громко и разочарованно застонал, прогнулся, притираясь пахом еще сильнее, и, разорвав поцелуй, откинул голову. Том в ответ на его действия грубо, чуть ли не по-звериному зарычал, и резко спихнул совершенно дезориентированного Гарри с колен, правда, придержав, чтобы тот не шлепнулся на пол. Поднявшись следом, он завалил его спиной на стол и, вклинившись между ног, навис сверху, снова овладевая его губами, на сей раз не нежничая и больше не медля. Огладив бедра Гарри, сначала спустившись по внешней стороне, затем поднявшись по внутренней от колен к паху, Том еще шире развел ему ноги. Одним движением он содрал его футболку, спустился поцелуями по шее, ключицам, втянул губами один, потом другой сосок, заставляя Гарри извиваться в его руках и подставляться под новые поцелуи. Том спускался все ниже по его телу, целовал и вылизывал живот, отчего у Гарри поджимались на ногах пальцы. Добравшись до резинки штанов, Том невнятно выругался и резко потянул их вниз вместе с трусами. — Приподнимись, оделся как капуста, — недовольно проворчал он, целуя кожу в паху в опасной близости от едва не прижимающегося к животу члена. Гарри приподнял бедра, безропотно позволяя стащить с себя одежду. Откинув ее куда-то в сторону, Том склонился и подул на головку, отчего Гарри прошило дрожью с головы до ног. Он оторвался от столешницы, чтобы увидеть, как Том, взяв в руку его член, словно рожок с мороженым, облизал вершину и, пристально глядя Гарри в глаза, насадился на него ртом сразу до половины, втягивая щеки и лаская языком. — А-ах! – громко выдохнул Гарри, его выгнуло от удовольствия с такой силой, что он с громким треском ударился затылком о стол. Но боль не отрезвила и не сбавила градус возбуждения. Гарри невольно прикрыл глаза, но под веками, словно отпечатанное, стояло изображение Тома, заглатывающего его член. Гарри балансировал на грани оргазма. – Я-а-а… — попытался предупредить он, но Том, видимо, почувствовав растущее напряжение в члене, отстранился и резко до боли пережал основание, отчего Гарри выгнуло снова, но уже совершенно от других ощущений. – Нет! – замотал он головой, пытаясь толкаться в кулак Тома, стремясь догнать ускользающий оргазм. — Не так быстро, мой хороший, — проворковал Том, успокаивающе целуя его в живот, пощипывая нежную кожу в паху. – Давай-ка, раздвинь еще ножки. Гарри не понимал, что от него хочет Том. Ему эгоистично хотелось получить свою порцию удовольствия, но видя, что Гарри никак не реагирует, Том подхватил его ноги, согнул в коленях и упер ступнями в столешницу, разводя их как можно шире. — Вот так, — поцеловал Том его коленку и начал спускаться поцелуями вниз по ноге. Гарри понимал, что лежит перед Томом абсолютно голый, раскрытый в совершенно стыдной позе, но ему настолько не терпелось вновь ощутить губы Тома на своем члене, что было уже не до смущения. И Том не заставил себя долго ждать. Гарри плавился от наслаждения, которое дарили ему умелый рот, язык, губы, пальцы. И даже не сразу понял, что эти самые обильно смазанные чем-то пальцы уже находятся там, где находиться вовсе не должны. При этом никакого дискомфорта от их вторжения он совершенно не испытывал, лишь стыдное, всепоглощающее удовольствие от двойной стимуляции. Он сходил с ума от неиспытанных ранее, новых, неизведанных ощущений. Удовольствие разносилось искорками вдоль позвоночника, по животу и концентрировалось в паху и промежности. Хотелось… чего-то. Гарри извивался на столе, упираясь в столешницу ступнями и затылком, выгибаясь, стремясь сильнее насадиться на пальцы, глубже проникнуть в теплый умелый рот, чтобы, наконец, получить желанно-долгожданную разрядку. Он скреб руками по столешнице, пытаясь зацепиться за край, удержаться, но руки соскальзывали, мокрые от пота. Тело прошило крупной дрожью, когда Том заглотил член до упора, сжав головку гортанью и с нажимом пройдясь пальцами по тому самому центру удовольствия. Гарри дернулся, выдохнул очередное громкое «Ах!» и почувствовал, как его затапливает волной экстаза, который расползается от паха по всему телу, потряхивая легкими разрядами тока. В глазах потемнело от накатившей эйфории. Он в последний раз выгнулся как тетива лука и, спустя миг, растекся по столу аморфной лужей. — Гарри, — хрипло окликнул его Том, но он был настолько расслаблен, что даже не смог поднять голову, – ты как? — От… отлично, — задушенно выдохнул он, свесив ноги со столешницы, так как после испытанного оргазма мышцы вообще не желали напрягаться. — Ну вот видишь, а ты боялся, — усмехнулся Том, и Гарри сфокусировал на нем взгляд. Выглядел Том абсолютно порочно. Красные от прилившей крови, чуть поплывшие обычно идеальной формы губы словно кричали, что Том только что занимался сексом, причем оральным. Мантия его распахнулась, являя взору поджарое красивое тело. Гарри спустился взглядом ниже и невольно замер, наблюдая, как Том гладит рукой свой колом стоящий член. — Я… — растерянно глянул Гарри ему в глаза. – Я… давай помогу? — Поможешь? – скептически хмыкнул Том, осмотрел Гарри с ног до головы и сел в свое кресло, разводя в стороны подол мантии. – Ну, помогай! Гарри слегка растерялся. Он даже представить не мог, что Том вот так просто, без всяких препирательств и возражений даст доступ к своему телу. К тому же он совершенно не знал, что делать. Нет, в теории Гарри понимал, но осуществить это на практике было страшно и неловко. Однако после испытанного удовольствия очень хотелось, чтобы и Том испытал такое же. Гарри едва ли не стек со стола. Ноги не держали, и он совершенно не изящно бухнулся на колени перед креслом, даже не заметив твердого холодного пола. — Я… ты… что мне делать? – чувствуя, как запоздалое смущение краской стыда охватывает его лицо и шею, выдавил из себя Гарри. — То, что тебе самому хочется, — пожал плечами Том. Гарри вздохнул, подумал, что член Тома однозначно не страшнее, чем его собственный, пару раз сжал и разжал кулаки и все-таки решился. Он подался ближе и осторожно, словно опасаясь, что его укусят, обхватил Тома сперва двумя пальцами, затем всей ладонью и на пробу провел пару раз вверх-вниз. — Дай руку! – шумно втянув в себя воздух, не попросил, а буквально приказал Том, и Гарри не посмел его ослушаться. Том коснулся его раскрытой ладони кончиком невесть откуда вынутой палочки, и она покрылась тонким слоем прозрачной скользкой субстанции. – Смазка! – пояснил Том на недоумевающий взгляд Гарри. – Теперь можешь продолжать. Гарри кивнул как прилежный ученик и снова попытался приласкать Тома. На этот раз дело пошло намного лучше, и когда Том задышал чаще и начал издавать какие-то едва слышные стоны, даже рискнул слизнуть выступившую капельку естественной смазки, оказавшейся слегка солоноватой, но вовсе не противной. Казалось, это стало для Тома той соломинкой, что переломала спину верблюда. Он обхватил своей рукой ладонь Гарри, сжал чуть сильнее и буквально в пару движений достиг разрядки. — Мы поросята! – констатировал Том, отпуская ладонь Гарри на волю. Он откинул голову на спинку кресла и расслабленно выдохнул. – Но как же хорошо! Гарри смотрел на него и понимал, что никогда не видел его таким… расслабленным, умиротворенным и… сексуальным. Том мог быть разным: собранным, деловым, строгим, ехидным, смеющимся, серьезным, хитрым, расчетливым, заботливым, но вот таким… удовлетворенным Гарри не видел его никогда. И ему это понравилось настолько, что он понял, что хочет видеть Тома таким как можно чаще. Ведь это было для него, для них двоих, и больше ни для кого на свете. — Ну что ты там застыл? – позвал его Том, склонив голову. – Иди ко мне. Гарри поднялся, только сейчас осознав, что полностью обнажен и стоит на коленях на твердом полу, и собственная сперма противной липкой коркой стягивает живот, а сперма Тома – ладонь. Том взял его за руку и провел палочкой, очищая ее, затем полностью почистил их обоих и притянул Гарри к себе на колени, кутая его, покрывшегося мурашками, в полы собственной расстегнутой мантии. — Как ты? Замерз? — Мне тоже хорошо, — потерся Гарри о его подбородок щекой. – Спасибо тебе! — За такое не благодарят, особенно когда удовольствие взаимно, — щелкнул его по носу Том. – Ну что, завтракать? — Гарри внезапно зевнул. От пережитого удовольствия и приятного умиротворения в объятиях Тома вдруг снова захотелось спать. – О, дружок, иди-ка, приведи себя в порядок, прими душ, освежись, а я пока накрою на стол. Гарри вяло кивнул, слез с колен Тома, все еще немного смущаясь своей наготы, быстро натянул на себя скинутую одежду и побрел в спальню, мысленно прокручивая произошедшее и невольно краснея от воспоминаний. Пару дней они отдыхали, наслаждались тишиной и спокойствием: ходили на прогулки к океану и по окрестностям, посетили Фрэнка с семьей. А тем временем в прессе поднялась настоящая шумиха из-за опубликованных материалов дела и вынесенных приговоров. Народ волновался. Том, несмотря на отдых, регулярно получал письма из Министерства с отчетами о складывающейся обстановке. — Надо собрать пресс-конференцию, а то не нравятся мне настроения наших граждан, — нахмурился он после очередного послания. – Чертов Дамблдор! Это ж надо было настолько взбаламутить умы! — Но я не понимаю, — мотнул головой Гарри, сидящий рядом с ним на диванчике, — в прессе же подробно описаны «подвиги» Дамблдора и остальных. Почему люди возмущаются? — Ох, Гарри, — покачал головой Том. – У меня иногда такое чувство, что все эти годы в петле времени ты спал. — Может, так оно и было, — невольно насупился Гарри. – Я нормально жил только тогда, когда ты был рядом. А после время текло как вязкий кисель, и чем ближе к точке выхода, тем гуще оно становилось. Я тебе вроде бы рассказывал. — Да, и это подтверждает мою теорию… — О чем? — О перемещениях во времени, — вздохнул Том. – И ты уже почти готов, чтобы выслушать мою историю и мои теории относительно временных петель. — Ну, слава Мерлину! – хмыкнул Гарри. – А то я думал, что мне придется до старости ждать. — Не придется, — улыбнулся Том и поднялся. – Пойду, напишу ответ, чтобы собирали на завтра открытую пресс-конференцию. Отдых закончился, Гарри. Гарри поднялся следом, очень сожалея, что внешний мир никак не может оставить их в покое и отдых оказался таким коротким. С Томом было уютно, и Гарри нравилось это состояние окукленности, как будто они были только вдвоем в этом мире. Выходить за пределы коттеджа до ужаса не хотелось, особенно сейчас, когда у них с Томом только начали складываться отношения как у пары. По ночам Том был особенно нежен, и Гарри уже не смущался так, как в первый раз, а с готовностью открывался ему навстречу, не лежал бревном и не боялся лишний раз дотронуться, чтобы подарить ответную ласку. Том так и не взял его, хотя с каждым разом их любовные игры были все изощреннее и горячее. Засыпали они теперь всегда удовлетворенные в объятиях друг друга. И последняя ночь перед выходом в люди не стала исключением. Утром им пришлось отправиться на работу, которой за эти дни снова собралась целая куча. Настроение, несмотря на то, что утром они позаботились об удовольствии друг друга, было каким-то паршивым. Да и день особо не радовал. Промозглая сырость и туман, накрывший землю, напоминали о дементорах. В Министерстве Гарри спешно принялся разбирать бумаги, а Том, отдав несколько распоряжений и завизировав стопку документов, готовился к пресс-конференции, которую назначили на послеобеденное время. — Я, скорее всего, буду поздно, — поправляя официальную мантию, сказал Том. – У журналистов накопилось немало вопросов. Поэтому не жди меня. Отправляйся домой. — Не придумывай, — отмахнулся Гарри. – Я дождусь. Видишь, сколько еще документов разбирать? — Ну хорошо, тогда я зайду за тобой, — кивнул Том и, улыбнувшись Гарри, вышел из приемной. Гарри отчаянно хотелось его поцеловать. Весь день они практически не оставались одни: визитеры не переводились, а документов прислали столько, что у Гарри из-за их стопок торчала только макушка. Поэтому у них не было времени не только на невинный чмок, а даже на многозначительный взгляд. Том все-таки был министром, и Гарри не хотел как-то испортить ему репутацию. Даже в те редкие секунды, когда он забегал к Тому в кабинет сообщить об очередном посетителе, Гарри был предельно собран и не позволял себе отвлекаться от работы. Время тянулось медленно, и почему-то было сложно сосредоточиться на работе, несмотря на кучу неразобранных документов. Периодически Гарри поглядывал на часы, но стрелки, кажется, двигались ужасно неторопливо. С начала пресс-конференции прошел всего час, но казалось, что намного больше. Гарри не понимал, что заставляет его каждый раз вскидывать взгляд на циферблат над входной дверью, и корил себя за то, что во время выходных совсем разленился и не хочет работать. Но в груди поселилось какое-то странное волнение, не дававшее расслабиться и переключиться в нужное русло. Вдруг из коридора послышался шум. Кто-то торопливо бежал от лифтов. В следующий момент дверь в приемную резко распахнулась, и на пороге возник взъерошенный и растерянный Теренс. Он уперся руками в колени и, пытаясь отдышаться, как будто только что пробежал пешком через все здание, выпалил: — Ты здесь? Там… мистер Риддл… — Что?! – Гарри вскочил со своего места, опрокидывая стул. — На него… покушались, — выдохнул Теренс. — Что с ним?! – Гарри мгновенно подлетел к нему, как будто аппарировал. — С ним Снейп и Робертс… Они… — Он жив?! – тряхнул он Теренса. — Жив, успокойся, — слабо отмахнулся Теренс. – Снейп послал за тобой. Мистера Риддла сейчас пытаются транспортировать в Мунго. — Что значит «пытаются»? Насколько все плохо? – уже из коридора спросил Гарри, и Теренс, задыхаясь, поспешил следом. — Не знаю. Все произошло слишком быстро. – Они почти бегом добрались до лифтов и Теренс, еле переводя дыхание, рассказывал на ходу. – На пресс-конференцию набилось слишком много народа. Помимо журналистов присутствовали и обычные зеваки. Мистер Риддл отвечал на вопросы, все было нормально, пока тема не коснулась Дамблдора. В зале началось волнение, поднялся шум, почему-то мигнул свет, и кто-то, пользуясь этим, послал в мистера Риддла заклинание. Все произошло буквально в считанные секунды. По периметру стояли авроры и невыразимцы, и кто-то из них успел слегка отклонить луч заклятия в сторону. Только благодаря этому мистер Риддл остался жив. Оно прошло по касательной через грудину по ребрам. Людей тут же разогнали, а лекари из Мунго всегда присутствуют на таких мероприятиях. Я не совсем понял, в чем там дело, но мистер Снейп послал меня за тобой, потому что мистер Риддл вроде бы произнес твое имя последним, прежде чем потерять сознание. — Но он жив? — Когда я уходил, был жив, — кивнул Теренс, немного отдышавшись, пока они спускались в лифте. — А чем в него?.. — Не знаю, все произошло слишком быстро. — Ладно… — Гарри невольно сжал в кулаке палочку, — ладно… надеюсь… — двери лифта открылись, и они оказались в атриуме, полном посетителей и журналистов. – Куда нам? Теренс быстро повел его, лавируя между людьми, в сторону зала приемов, где проходила пресс-конференция. Однако в зал их сразу не пустили: в оцеплении стояли авроры. Теренс тут же раскрыл ладонь, на которой мелькнула какая-то метка, и аврор беспрепятственно посторонился. Посторонних в зале не было, лишь авроры и невыразимцы. Но не было и Тома. Гарри нервно оглядывался. Вдруг Теренс, ведущий его за руку, остановился перед каким-то лысым мужчиной с нависшими бровями и тяжелым, пробирающим до мурашек взглядом. — Вот, я привел Гарри, — отчитался Теренс, — эм… мистера Поттера. — Отлично, — кивнул мужчина, внимательно рассматривая Гарри, словно под лупой, — мистера Риддла отправили в Мунго, и мы считаем, что вам лучше сейчас быть с ним. — Он… как он? — В Мунго вам все расскажут, — нервно передернул плечами мужчина, — с ним, помимо лекарей, работают наши лучшие специалисты. Вы знаете, куда аппарировать? У них сейчас камины на прием не работают. – Гарри неуверенно кивнул. Он был в Мунго в последний раз еще в прошлой жизни. – Мистер Хиггс, будьте добры, проводите мистера Поттера в Мунго. Больница тоже оцеплена, его без специального пропуска могут внутрь не пустить. Теренс кивнул и, снова ухватив Гарри за руку, потащил за собой. В атриуме какой-то ушлый журналист попытался пристать к ним с вопросами, но Гарри резко рявкнул: «Без комментариев», и больше к ним никто не посмел подходить. Из здания никого не выпускали, отчего на выходе собралась толпа скандалящих и ругающихся магов. Но авроры установили силовой барьер, через который не мог пройти никто. Теренс вновь использовал свою скрытую на ладони метку, и прошел сквозь барьер, как будто его там и не было. За спиной возмущенно загудели, но Гарри даже не обернулся. Для него сейчас главным было попасть в Мунго к Тому. От волнения за Тома он совершенно не обращал внимания на окружающую действительность, и даже ненавистная парная аппарация с Теренсом не вызвала привычных неприятных ощущений. Опомнился Гарри лишь в палате Тома, куда его привел один из целителей. Теренса рядом уже не было, и Гарри даже не заметил, когда один провожатый сменился другим. Палата была просторная, одноместная и очень комфортабельная. Но Гарри отметил это лишь мельком. Том лежал на кровати, цветом лица сливаясь с белоснежными простынями. Глаза его были закрыты, и это все, что Гарри удалось рассмотреть за спинами магов, загораживающих обзор. Они с трех сторон обступили его кровать и о чем-то спорили. По лимонным мантиям Гарри смог опознать целителей, а по серым – невыразимцев. — Дьявол, не помогает! Уберите кровь! – раздался чей-то явно расстроенный голос. — Все-таки я настаиваю на создании персонального зелья, — один из магов разогнулся и отступил на шаг, и Гарри узнал в нем Снейпа, который, словно почувствовав взгляд, обернулся. – А, мистер Поттер, мистер Риддл звал вас, правда, в тот момент он вряд ли действовал осознанно. Но… господа, расступитесь! Позвольте мистеру Поттеру приблизиться. — Мистер Снейп, я очень ценю ваше мнение и опыт, но нам дорога каждая минута! – недовольно возразил один из целителей. — Именно поэтому нам нужно пытаться использовать любую теорию, даже самую невероятную, — совершенно невозмутимо парировал Снейп и чуть отошел, уступая Гарри место возле постели. Гарри быстро шагнул ближе и с ужасом прикрыл рукой рот. Том был раздет, но до бедер прикрыт простыней. Он явно находился без сознания, потому что лежал абсолютно неподвижно. Ближе к талии под ребрами, охватывая бок, его живот пересекал глубокий косой порез, обильно сочащийся кровью. И лишь благодаря своему обмороку Том не чувствовал боли, так как рана выглядела весьма зловеще. В одном месте виднелась даже реберная кость. — Ч-что это? – заикаясь, произнес Гарри. – П-почему вы не остановите кровь? — Потому что не знаем, как это сделать! – резко ответил Снейп. – Или вы считаете, что мы тут все собрались ради пустого любопытства, чтобы посмотреть на тяжело раненного министра? Вот сейчас Гарри узнал в Снейпе того язвительного профессора из своего прошлого, которому страшно было перейти дорогу. — Северус, не кипятись, — одернул его мужчина в мантии невыразимца, стоявший слева от Гарри. – А вы, молодой человек, постарайтесь не задавать глупых вопросов. Гарри не мог отвести взгляда от текущей из открытой раны крови. На слова мужчины он лишь слабо кивнул. Ему до ужаса хотелось прикоснуться к Тому, сжать его явно холодную ладонь в своей. Но он не мог позволить себе подобную вольность в присутствии посторонних. — Господа, — вновь подал голос невыразимец слева, внимательно понаблюдав некоторое время за Гарри, который буквально кожей ощущал его пристальный взгляд, отчего хотелось поежиться, — вы не могли бы временно покинуть палату? Гарри вскинул голову, умоляюще посмотрев на мужчину. Стоявшие вокруг кровати целители, хмурясь и недовольно покачивая головами, дружно отправились на выход из палаты. Гарри отчаянно не хотелось уходить от Тома, но он шагнул вслед за остальными медленно и неохотно. — А вы, мистер Поттер, останьтесь, — непререкаемым тоном распорядился все тот же невыразимец. Снейп тем временем взмахнул палочкой и недовольно покачал головой, всматриваясь в фиолетово-голубой сгусток, возникший над грудью Тома. — Показатели падают. Хотя и не так интенсивно, как должны были, — прокомментировал он свои наблюдения. Невыразимец, выгнавший целителей, активировал какой-то артефакт и положил его перед дверью. Гарри заметил над ним еле заметное колыхание воздуха, как при наложении Полога тишины. — Что происходит, мне кто-нибудь объяснит? – сдерживаясь из последних сил, чтобы не скатиться в позорную истерику, потребовал Гарри. — Вы же сами видите, — указал в сторону кровати Снейп. – Мистер Риддл серьезно ранен каким-то неизвестным нам модифицированным заклятием, которое не дает закрываться ране и свертываться крови. В нашем арсенале, а уж тем более в арсенале целителей из Мунго, нет средств для борьбы с ним. Тем более мы не знаем, что конкретно и в какой модификации было использовано. Но пока я вам это рассказываю, мистер Риддл истекает кровью, а мы стоим и ничего не делаем. — А что можно сделать, если вы не знаете, как с этим бороться? – указал Гарри на рану Тома, обложенную тампонами, которые уже полностью пропитались кровью. — Мы хотим попробовать одну вещь, — задумчиво произнес второй невыразимец. – И для этого нам нужна ваша помощь. Но сперва я хочу предупредить вас, что все, сказанное или сделанное в этой комнате, не подлежит разглашению под страхом смерти, и не может обсуждаться ни с кем, кроме присутствующих здесь магов. Согласны ли вы на это? — Если это поможет Тому, то я согласен, — нахмурившись, кивнул Гарри. Снейп с мужчиной быстро переглянулись и едва заметно кивнули друг другу. — Тогда приступим, а то время ограничено, — он достал из кармана печать, чем-то напомнившую ту, что проявлялась на ладони Теренса, когда тот проводил его через барьеры, произнес какое-то неразборчивое заклинание, слившееся у Гарри в набор трудно произносимых звуков, и прикоснулся артефактом к запястью каждого из присутствующих, в том числе и себе. В момент прикосновения Гарри ощутил мимолетное жжение, которое тут же пропало. — А теперь, мистер Поттер, ответьте нам, пожалуйста, в каких отношениях вы состоите с мистером Риддлом? – спросил невыразимец. — Это что сейчас так важно? – опешил Гарри, не ожидавший подобного. — Для нашего эксперимента и, возможно, для дальнейшего исцеления мистера Риддла – очень, — пояснил мужчина. – К тому же я использовал печать Молчания, и никто из нас не сможет рассказать о происходящем здесь при посторонних. Это обычная практика для работников Отдела тайн. Поэтому вы можете смело говорить все, что чувствуете и что знаете. — Да я даже имени вашего не знаю, чтобы отвечать на подобные вопросы! – возмутился Гарри. — Ой, простите мою невоспитанность, — вежливо склонился в легком поклоне мужчина, — Теодор Прайт к вашим услугам. Заместитель главы Отдела тайн. — Мистер Поттер, Гарри, если позволите, — вмешался в их диалог Снейп, — у нас не так много времени на разговоры. Состояние мистера Риддла с каждой минутой ухудшается. — А кроветворные вы пробовали? – вспомнил вдруг Гарри. — Конечно, мистер Поттер, мы пробовали все, что есть в нашем распоряжении, но ничего не помогает. Даже древняя магия, — закатил глаза Снейп. — Северус, успокойся, — одернул его Прайт и вновь сосредоточился на Гарри. – Нам сейчас нужно точно знать, мистер Поттер, что вас связывает с мистером Риддлом. Почему именно вас он все время звал, до того как потерять сознание. — Мы… мы живем вместе, — чувствуя, что краснеет, выпалил Гарри. — Хорошо. Вы любовники? – уточнил Прайт, даже не глядя в сторону Гарри и что-то чиркая на пергаменте, разложенном на прикроватной тумбочке. Гарри скосил глаза, чтоб разобрать, что он там пишет, но, похоже, тот рисовал какую-то схему. Уловив заминку, Прайт оторвался от своего рисунка и пристально посмотрел на Гарри, отчего тот покраснел еще сильнее. — Эм… ну… в некотором роде… — промямлил Гарри, не понимая, для чего эти вопросы. — А что мистер Риддл испытывает к вам? – продолжил допрос Прайт. — Я не понимаю! – взорвался Гарри. – Вы сами говорите, что у нас мало времени, при этом спрашиваете меня о вещах, которые не имеют к исцелению никакого отношения! — Тише-тише, Гарри, — неожиданно вмешался в их разговор Снейп. – В Отделе тайн изучаются различные материи и явления. И одно из них – Любовь. Это самое сложное и мало поддающееся логическому объяснению явление. Мистер Прайт курирует все разработки этого бюро, и у него есть ряд теорий о влиянии этого плохо поддающегося объяснениям явления… эм… чувства на течение многих жизненных процессов, в том числе и исцеление. — Поэтому, мистер Поттер, на основе ваших ответов я пытаюсь выстроить схему, которая поможет нам определить, как ваши с мистером Риддлом отношения могут повлиять на его лечение. Ну что, теперь мы можем продолжать? – спросил Прайт. Гарри кивнул, и Прайт возобновил свои вопросы. К счастью, больше они не касались физической близости, и относились скорее к эмоциональной связи. После каждого ответа Прайт что-то зарисовывал в своей схеме и когда закончил, некоторое время задумчиво рассматривал свои каракули, и, наконец, выдал: — Ну что же, результат очень хороший, поэтому что-то из наших наработок точно стоит попробовать, а, возможно, и все. Давайте начнем с малого. Мистер Поттер, можете прикоснуться к мистеру Риддлу. Гарри счастливо вздохнул. Он не рассчитывал и на такую малость, поэтому тут же обхватил ладонь Тома своей рукой так, как мечтал это сделать с самого появления в палате. Снейп тем временем убрал пропитанные кровью тампоны и обложил рану чистыми, затем снова считал показатели состояния здоровья Тома. Он некоторое время наблюдал за светящимся сгустком, потом покачал головой: — Слишком мало времени, нужно ждать. — Гарри… Вы позволите так себя называть? – спросил мистер Прайт. Гарри кивнул, и он продолжил: — Какие у вас сейчас желания вызывает мистер Риддл. — Вы о чем? – нахмурился Гарри, потому что сейчас у него было только одно желание, лечь рядом с Томом и согреть своим теплом, потому что рука его была просто ледяной. – Ему холодно! — И как вы предлагаете его согреть? – совершенно безэмоционально спросил Прайт. – Ответьте сейчас, пожалуйста, не то, что требуют правила приличия, а то, что вам хочется сделать в данный момент. — Мне бы хотелось… — Гарри сглотнул, чувствуя, что смущается. Он еще сам не до конца разобрался в своих чувствах, а тут приходилось выставлять их напоказ перед двумя посторонними людьми. – Я бы хотел лечь рядом, чтобы согреть его. — Отлично, так ложитесь, — кивнул Прайт. — А? – Гарри удивленно посмотрел в ответ. – А разве можно, ведь он же ранен, и я могу его потревожить. — Хуже, чем есть, уже не будет, поэтому – ложитесь, только обувь скиньте. Гарри не стал ждать повторного предложения – быстро стянул туфли и аккуратно лег рядом с Томом, обнимая его и стараясь не потревожить рану. Снейп снова взмахнул палочкой, чтобы снять показатели, но Прайт не дал ему даже слова вымолвить, радостно воскликнув: — Работает, Северус! Работает! Смотрите, даже без вашей диагностики видно, что кровотечение стало меньше! — Вы правы, — кивнул Снейп, все же пристально вглядываясь в фиолетовый сгусток, — состояние стабилизируется. Но этого все равно слишком мало. Очень большая кровопотеря. — На данном этапе и это хорошо, — облегченно выдохнул Прайт, а Гарри поднял голову с груди Тома, чтобы посмотреть на рану, но его тут же прижали обратно. – Лежите пока так, дайте организму мистера Риддла настроиться на вас. Гарри угукнул, показав, что понял, и прикрыл глаза. Он все еще волновался за Тома и тот до сих пор был чересчур холодным, но то, что от его прикосновений Тому становится лучше, грело душу. — Нам нужно еще кровь взять, — прозвучал совсем рядом голос Снейпа. — У кого? — У вас, конечно, — подал голос Прайт. – Существует вероятность, что ваша кровь усилит эффект лечебных зелий, того же кроветворного. Но пока персональное зелье будет готовиться, вам придется побыть неотлучно с мистером Риддлом, проще говоря – побыть его грелкой, так как у него на вас довольно сильная фиксация. Выдержите несколько часов? — Конечно, о чем речь? – попытался пожать плечами Гарри, но сделать это лежа, да еще и обнимая Тома, было проблематично. — Тогда я возьму образцы, — сказал Снейп, — дайте мне ненадолго руку. Гарри очень не хотелось отлепляться от Тома, тем более теперь, когда он убедился, что его присутствие и правда оказывает благотворное влияние, но если для лечения Тома нужна его кровь, то он был готов отдать хоть всю. Однако всю не понадобилось. Снейп действовал осторожно и Гарри даже не почувствовал надреза, лишь легкое надавливание и чуть позже небольшое жжение, когда Снейп залечил ранку на ладони. По окончании процедуры Гарри снова обнял Тома. Он видел, что кровь все еще сочится из открытой раны, но уже гораздо медленнее, чем в начале. Хлопнула дверь, и Гарри решил, что остался с Томом наедине, но за спиной раздались шаги, скрип ножек стула по полу, и голос Прайта произнес: — Пока Северус будет готовить необходимые зелья, я посижу с вами, вдруг вам что-то понадобится, или мистеру Риддлу потребуется экстренная помощь. — Но вы же сказали, что мое присутствие… — растерянно начал Гарри. — Понимаете, Гарри, — тяжело вздохнул Прайт, — мы впервые используем свою теорию на практике, и не знаем, чего ожидать. Любовь – слишком объемная, эфемерная и непредсказуемая субстанция. Даже более, чем человеческая душа. Душа – материальна, поддается изучению, так же как и аура человека. А вот любовь… Ее пытаются изучать уже очень давно, только… Мне кажется, у нас впервые наметились хоть какие-то подвижки в этой области. Нам удалось определить, что при взаимных чувствах души влюбленных являются якорями друг для друга. Сколько примеров в истории того, когда душа человека не хотела покидать тело и даже этот мир, удерживаемая таким своеобразным якорем? Много, очень много, поверьте. Я раньше изучал души, и их, если можно так выразиться, поведение у влюбленных всегда отличалось от душ тех, кто равнодушен и не испытывает сильной эмоциональной привязанности к кому либо. — Ну, с душой как-то понятно, я жил среди магглов, — вздохнул Гарри, — там даже религии проповедуют подобные… постулаты. А при чем тут кровь? — О, с кровью получилось совсем интересно. Слышали ли вы привнесенные к нам из маггловского мира страшилки про темные ритуалы на крови невинных жертв? Магглы любят рассказывать, что кровь несет в себе большой заряд энергетики человека, поэтому ее используют только в самых тяжелых и энергозатратных ритуалах. — А что, это неправда? — Отчасти – правда, но только отчасти. Не каждый маг рискнет проводить ритуал с кровью мученика, потому что выброс силы при этом чудовищен. Если нет специальных навыков и мощнейших накопителей, то выброс от подобного ритуала может разрушить и утянуть за собой в Инферно половину Англии. Поверьте, за всю историю магического мира хорошо, если наберется пара магов, которые могли и умели использовать энергию человеческой крови. Кровь же животных менее разрушительна именно потому, что у животных в принципе намного меньший эмоциональный диапазон и нет, подобно человеку, разноплановых эмоций. Но мы отвлеклись. Я хотел рассказать не про ритуалы жертвоприношения, а про кровь любимых. Знаете, что заставило меня посмотреть в эту сторону, Гарри? – Гарри аккуратно мотнул головой, стараясь не потревожить Тома. – Кровь девственниц. — Чем это лучше или гуманней ритуалов жертвоприношений? – нахмурился Гарри. — Не все сказки и страшилки – правда, Гарри, — хмыкнул Прайт. – Знаете, для чего обычно используется кровь девственниц? Для различных зелий: исцеляющих, омолаживающих и способствующих излечению некоторых болезней, чаще всего женских. Только вы, скорее всего, слыша это страшное словосочетание, не знаете парочки маленьких нюансов. Во-первых, для подобных зелий всегда использовалась кровь девственницы… после первой брачной ночи. Колдуньи на что только не шли, чтобы выкрасть заветную простыню с красными пятнами. Но есть и еще один нюанс: зелья на этой крови почему-то помогали не всегда и получались разными по своей силе. Догадываетесь, куда я веду? — Нет пока. — Сила зелий напрямую зависит от того, как сильно новобрачная любит своего супруга. — То есть, чем сильнее любит… — Тем сильнее эффект от зелья с ее кровью. И это натолкнуло меня на мысль – изучить воздействие крови влюбленных на его партнера. Только… данное исследование держится в глубокой тайне, и мы не можем использовать для него каких-то рандомных магов. Поэтому данный эксперимент у нас только в стадии изучения и разработки методик. И вам с мистером Риддлом по воле случая выпала честь стать первыми испытуемыми… — Спасибо, я бы лучше обошелся как-то без таких встрясок, — фыркнул Гарри. — Что поделаешь, видимо, такова ваша судьба, — философски заметил мистер Прайт. – Судьба ведь тоже очень интересная штука, вы не находите? Вот взять, к примеру, пророчества. Их множество. Нам кажется, что не каждое из них сбывается, но зачастую мы просто не знаем об их исполнении, потому что произнесенное может быть изначально истолковано неверно. Неправильно расшифровано и интерпретировано. Отсюда и кажется, что пророчество не сбылось, но по факту оно сбылось, просто изначально трактовать его следовало совершенно иначе. — Угу, — устало произнес Гарри, чувствуя, что невыносимо хочет спать, — интересно, как можно иначе интерпретировать слова о том, что появится тот, кто сможет одолеть… кого-то. Тут практически дословно же. — То есть вот в данном конкретном случае, вы считаете, что слово «одолеть» всенепременно означает что? — Ну, победить, — зевнул Гарри, — может быть, убить. — То есть, по-вашему, слово «одолеть» имеет лишь такой смысл? А как же другие значения? Допустим – «затратить много труда», «пересилить», «завладеть». И если раскручивать теорию многовариантности, каждое из этих понятий имеет дополнительные значения. Вот, к примеру… Прайт еще много говорил, но Гарри слушал вполуха. Пророчества остались для него в прошлом, и пусть рассказ Прайта был очень интересным, но сейчас его больше беспокоило состояние Тома, хотя он и старался прислушиваться. У него совершенно не осталось сил – слишком напряженным выдался день. Последняя мысль, проскочившая до того, как Гарри уснул, была о том, что Том стал вроде бы немного теплее. Проснулся он от того, что рядом зашевелился Том. Гарри сонно проморгался, понял, что отлежал себе руку, попытался пошевелиться и услышал тихое «с-с-с», выдохнутое Томом сквозь зубы. И тут он вспомнил, что произошло вечером и осторожно, совсем чуть-чуть приподнял голову. Том лежал накрытый простыней по самую грудь и, слабо улыбаясь, смотрел на Гарри. — Долго я спал? – спросил у него Гарри. — Всю ночь, мистер Поттер, — раздался из-за спины голос Снейпа. – Вы можете встать, сходить по нужде, привести себя в порядок. А я тем временем дам мистеру Риддлу зелья. — Как у нас дела? – спросил Гарри. — Состояние за ночь стабилизировалось, но рана по-прежнему не закрывается, хотя кровопотеря сильно замедлилась. Организм борется. Мы наложили повязку, но ее нужно время от времени менять. А сейчас попробуем зелье-терапию. Поэтому вставайте, дайте мне заняться своей работой. Гарри слабо кивнул и с трудом встал. Тело затекло, руку он вообще не чувствовал. Мантия помялась, словно побывала у собаки во рту, все кости и мышцы ломило. К счастью, палата Тома оказалась очень комфортабельной и оснащена даже санузлом, поэтому привести себя в порядок можно было прямо на месте. Гарри немного взбодрился под душем, превозмогая колику в отлежанной руке, обнаружил на полочке чистое белье, без лишних раздумий натянул его, оделся и вернулся в палату. Снейп все еще колдовал над Томом. Том был в сознании. Слегка кривился, но уже не выглядел настолько бледным, как вчера. — Ему можно разговаривать? – спросил Гарри. — Можно, — тихо ответил ему Том вместо Снейпа. – Мозг и глотку мне не задело. — Видно, что тебе лучше, — покачал головой Гарри. – Язвишь. — Пока состояние стабильное, — закончил свои манипуляции Снейп и отошел от кровати. – Зелье действует, но не в полную силу. Я вам настоятельно советую надолго мистера Риддла без телесного контакта не оставлять. Я обрисовал ему картину в общих чертах. — Как долго мне тут… отдыхать? – недовольно поморщился Том. — Думаю, стоит пару дней провести в Мунго, на случай осложнений, а потом можно будет осторожно переправить вас домой. Вход сюда запрещен без специального вызова, у двери стоит артефакт, не позволяющий подслушивать и видеть, что происходит внутри. Еду вам будут оставлять у входа в палату. Повязки менять мистер Поттер будет сам, я научу. Мы предприняли все меры, чтобы сохранить вашу конфиденциальность. Том еще недовольно побурчал, но Снейп его уже не слушал, объясняя Гарри все, что от него требуется. — Северус, — позвал его Том, когда тот уже собрался уходить, — выяснили, кто это был? — Я был занят несколько другим, — с легким раздражением ответил Снейп. – Вскоре к вам придут Робертс и Прайт, узнаете у них. – Том с тяжелым вздохом кивнул, и Снейп обратился к Гарри: — Время завтрака. Покормите мистера Риддла и поешьте сами. Вам обоим нужны будут силы. До прихода Робертса и Прайта Гарри успел покормить Тома, хотя тот сопротивлялся и порывался есть самостоятельно, поел сам, поменял пропитанную кровью повязку и улегся рядом, так как Снейп настоятельно рекомендовал как можно больше времени проводить в тесном контакте. Том был слишком слаб даже для того, чтобы просто слушать, не говоря уже о том, чтобы говорить самому. Поэтому когда к ним в палату зашли Робертс и Прайт, они с Гарри оба дремали. — Простите, если разбудили, — извинился Робертс, подтаскивая к постели стул для посетителей. — Мы не спали, — отмахнулся Том. – Вы нашли преступника? — Да, мистер Риддл, — кивнул Робертс. – Это еще один отпрыск семьи Уизли, которому удалось ускользнуть из «Дырявого котла». – Гарри похолодел при этих словах. Он понял, чье имя сейчас назовут, но не мог в это поверить. – Молодой маг, прошлогодний выпускник Хогвартса – Рон Уизли. Видимо, Гарри сильно вцепился в ладонь Тома, потому что тот слегка пожал его пальцы в ответ. — Но Рон не мог! – воскликнул Гарри. Все присутствующие посмотрели на него, лишь Том глубоко вдохнул, насколько позволяла рана, и не пошевелился. — Вы знакомы с обвиняемым? – пристально наблюдая за Гарри, спросил Робертс. — Ну, мы вместе учились в Хогвартсе, но на разных факультетах. Он был… Он просто не мог знать такого заклинания, которым ранили Тома… мистера Риддла. Он был слишком… ну, учился так себе и никогда не стремился к чему-то новому. — Я не спорю, что в школе подобные заклинания не преподают, однако мистер Уизли задержан и активно дает показания. При задержании мы у него обнаружили странный, явно самодельный артефакт, созданный Дамблдором, способный поглощать свет, и кусочек пергамента с формулировкой заклинания. К тому же он сам признал свою вину. — Но… зачем? — Он признался, что сделал это в отместку за приговор, вынесенный мисс Грейнджер и его родителям. К тому же есть предположение, что заклинание придумано лично Дамблдором, хотя мистер Уизли и не знает, кто именно его создатель. К тому же на ауре мистера Уизли замечен затертый след ментального вмешательства. Но это не Империо, и даже не Конфундус. А ведь именно Дамблдор изучал магию крови. По общедоступной версии он работал с кровью драконов, но как оно было на самом деле предстоит еще разбираться. Что же касается мистера Уизли – в момент совершения покушения он находился в здравом уме и твердой памяти. — Плохо то, что мы пока не можем отменить или обратить вспять действие этого заклинания, потому что мистер Уизли знает только его словесную формулировку и то, что оно «от врагов», — продолжил за Робертсом Прайт. – Естественно, весь Отдел тайн сейчас работает над этим, но когда будет нужный результат – мы не знаем. Поэтому, мистер Поттер, вам придется сейчас почти постоянно находиться при мистере Риддле, так как ваше присутствие смягчает последствия ранения, а в случае отлучки мистера Поттера у вас, мистер Риддл, всегда под рукой должны находиться специальные зелья, изготовленные лично для вас мистером Снейпом. И время от времени нам придется брать у вас обоих кровь для изучения. Естественно, пока вы находитесь в таком нестабильном положении, мистер Риддл, ни о какой работе не может быть и речи. Гарри кивнул Прайту. Он все еще никак не мог свыкнуться с мыслью, что Рон пытался убить Тома. И если по отношению к Грейнджер и старшим Уизли он еще вначале испытывал какую-то жалость, и даже готов был предложить Тому себя ради их спасения, то прощать кому-то тяжелое состояние любимого он не собирался. И когда узнал, что за покушение на министра Рону грозит поцелуй дементора, не ощутил ни грана жалости. Сейчас он понял, что идти на поводу у своих былых, оставшихся еще в прошлой жизни привязанностей было большой ошибкой. К счастью, она привела лишь к их сближению с Томом и помогла осознать Гарри свои чувства. Когда за Робертсом и Прайтом закрылась дверь, Том, несмотря на явную слабость после столь долгого визита, ехидно поинтересовался, будет ли Гарри так же настойчиво просить за младшего Уизли. — Ну уж нет. Я теперь понял, что и предыдущие мои просьбы были ошибкой, — смутился Гарри. – А ты отдыхай, теперь мы с тобой связаны сильнее, чем когда-либо раньше. — Ты ошибаешься, Гарри, — не сдержав зевок, пробормотал Том. – Мы всю жизнь, с самого момента моего рождения, связаны намного прочнее, чем многие просто влюбленные люди, прочнее, чем благословленные в браке, и даже сильнее, чем родители с детьми. Последние слова Том произнес уже совсем неразборчиво, и Гарри, чтобы его понять, пришлось податься едва ли не к самому его рту.