В ловушке времени

В Мунго они провели всего два дня, а после Тома перевезли домой со всеми предосторожностями. Территория вокруг коттеджа была защищена на совесть, и в дом имели доступ только высшее руководство Отдела тайн, начальник Аврората, Снейп и Теренс. Перевозка постоянно теряющего кровь Тома оказалась той еще задачей, так как аппарация ему была категорически запрещена, так же как и перемещение камином. Да и постоянная слабость от потери крови не позволяла ему самостоятельно передвигаться, хотя он героически пытался. В итоге его перевозили на обычном маггловском автомобиле, заколдованном так, чтобы полностью исключить тряску. В доме Снейп проверил, как Тома устроили, выдал рекомендации по применению зелий и запретил Гарри удаляться за пределы территории и оставлять подопечного одного дольше, чем на двадцать минут. Но Гарри и так уже, наблюдая за раной, заметил, что при контакте их тел она как будто смыкалась, и кровотечение становилось слабее, а при его отсутствии состояние Тома резко ухудшалось. Поэтому он старался отлучаться только в туалет, душ и за едой. Чтобы ему далеко не бегать, Мари стала приносить корзину с продуктами прямо на крыльцо. Том иногда шутил, что они теперь как сиамские близнецы, однако, кажется, постоянное соседство Гарри его совершенно не напрягало. Иногда казалось, что Том даже рад подобному обстоятельству. Впрочем, и сам Гарри тоже был не против того, что Том в нем сейчас нуждается так же, как в детстве. Время словно остановилось, но Гарри не испытывал от этого особого дискомфорта. По крайней мере, не ощущал себя так отвратительно, как во временной петле. Сейчас, находясь рядом с Томом, заботясь о нем, он чувствовал себя действительно нужным, словно находился на своем месте. Нет, он, конечно, очень хотел, чтобы Том поправился и проклятие было снято. Однако совершенно не тяготился своей ролью сиделки при взрослом мужчине. Потому что Том был единственным и любимым, тем, ради кого можно свернуть горы. Несмотря на ранение, Том по-прежнему оставался министром магии, поэтому некоторые вопросы ему приходилось решать прямо в постели. Иногда к ним заходил Робертс и сообщал, как движется расследование по делу Уизли-Дамблдора. Время от времени забегал Прайт, чтобы узнать о самочувствии и рассказать о подвижках в работе по снятию проклятья. Снейп большей частью молчал, лишь иногда комментируя состояние Тома. Но именно от него Гарри узнал, что непроходящая слабость и истощение связаны у Тома не столько с кровопотерей, сколько с тем, что организм активно сопротивлялся дальнейшему распространению заклятия. Снейп постоянно приносил различные образцы зелий и проверял, соблюдаются ли его инструкции. Пару раз появившийся у них Теренс рассказал Гарри, что Снейпу дан полный карт-бланш в исследованиях по поиску антидота, и он единственный допущен к работе с кровью Гарри и министра, при этом освобожден от прочих научных изысканий и других своих обязанностей. Еще одним гостем, которому был открыт доступ к коттеджу, внезапно оказался Люциус Малфой. Он вызывал у Гарри неприкрытое раздражение, но по протекции Тома его назначили временным заместителем министра с расширенным спектром полномочий. В первое его посещение Том попросил Гарри выйти из комнаты и о чем-то довольно долго разговаривал с Малфоем, после чего пришлось спешно менять ему напитавшуюся кровью повязку и лежать рядом чуть ли не целый день, пока состояние его здоровья не перестало вызывать опасение. В следующий свой визит Малфой пришел уже в сопровождении Прайта и Робертса, и на сей раз Гарри наотрез отказался даже вставать с кровати, демонстративно прижавшись к боку Тома. Впрочем, его и не просили. Робертс и Прайт совершили несколько магических манипуляций, в том числе взяли с Малфоя клятву о неразглашении конфиденциальной информации. Однако надо отдать должное Люциусу. Когда он переступил порог их спальни, где Гарри уютно лежал у Тома под боком, обнимая его поперек груди, Малфой сумел удержать лицо. Лишь на миг на нем проскользнуло нечто похожее на удивление, но он поразительно быстро смог взять себя в руки. К счастью, Малфой появлялся в коттедже весьма редко. Чаще Гарри отправлял ему письма, написанные под диктовку Тома, и потом получал и зачитывал ответы. В один из своих визитов Робертс сообщил, что состоялось закрытое заседание суда, на котором был вынесен приговор Рону Уизли. Его признали полностью вменяемым и виновным в покушении на министра магии с использованием модифицированного заклятия, основанного на запрещенной магии крови. И… приговорили к поцелую дементора. Когда Робертс ушел, они долго лежали с Томом в молчании. Наконец, Том спросил слабым голосом – визиты посетителей его сильно выматывали: — Ты… переживаешь за него? — Нет! – тут же решительно приподнялся Гарри и заглянул Тому в глаза, чтобы тот видел, что он говорит правду. – Я ненавижу дементоров, и этот вид… казни, но считаю, что этот человек ее заслужил. Из-за него я мог потерять тебя! И пусть я буду эгоистичным ублюдком, но я не хочу тебя терять, и считаю, что тот, кто решился на такое, должен быть наказан по всей строгости закона. Потому что… я… ты для меня важнее всех! – на последних словах Гарри уткнулся носом Тому в плечо. Он хотел признаться Тому в любви, но струсил и в самый последний момент перефразировал свое признание, чтобы оно не звучало как в сопливом романе. Том в ответ на это лишь крепче, насколько смог, прижал Гарри к себе ослабевшей рукой. Спустя несколько дней после того, как приговор Рону был приведен в исполнение, о чем Гарри узнал из газет, Том, чувствовавший себя не слишком хорошо, вдруг слабо выдохнул: — Я думаю, настало время нам поговорить. — Почему сейчас? – удивился Гарри, устраиваясь рядом поудобнее. — Потому что я боюсь стать для тебя обузой, боюсь на всю жизнь остаться такой вот дряхлой развалиной. К тому же я думаю, что сейчас для откровенного разговора самое время. — Может быть, когда выздоровеешь? – Гарри не понравился настрой Тома, который пребывал в мрачной задумчивости с самого утра. — Нет, Гарри, сейчас! К тому же ты прекрасно понимаешь, что я вообще могу никогда не излечиться. Так и буду до глубокой старости лежать бесполезным поленом. И ты, привязанный ко мне чувством долга, не решишься оборвать эти «обязательства». — Так… а вот это сейчас было обидно, — недовольно насупился Гарри. – Ты же знаешь, что я… — Знаю, Гарри, знаю, — слабо улыбнулся Том. – Именно поэтому я и хочу рассказать тебе обо всем. Чтобы ты мог решить… В общем, когда я расскажу, ты все поймешь. Не буду забегать наперёд. — Ну, хорошо, если ты считаешь, что сейчас для этого самое удачное время – рассказывай, — вздохнул Гарри, укладывая сидящему в подушках Тому голову на плечо. — Да, считаю. Но хватит предисловий. Слушай. Десять лет назад я спрятал в Выручай-комнате Хогвартса одну уникальную вещь. Я расскажу тебе, как ее найти. Но прежде небольшое пояснение. На самом деле тогда, после окончания Хогвартса, я не бросил тебя на произвол судьбы, не забыл о тебе, как это могло показаться. Как раз наоборот! Именно из-за тебя я затеял грандиозный в своей дерзости эксперимент. Мы не могли с тобой пересечься, пока ты был во временной петле, Гарри, потому что я в это время делал все возможное… Нет, не так! Я играл со временем, пытаясь его обогнать. — Как это? — Помнишь, я говорил тебе, что знаю о перемещениях во времени больше, чем кто-либо из ныне живущих? Обучаясь в Хогвартсе, я искал создателя хроноворотов, так как его имя держится в глубокой тайне. И мне это удалось благодаря профессору Слагхорну и его связям. Сейчас ты можешь спросить, почему я тебе ни разу не сказал об этом? – Гарри кивнул, и Том продолжил: — Потому что я не хотел вселять ни в тебя, ни в себя ложную надежду. Маэстро согласился принять меня в ученики, правда, не сразу. Но он взял с меня клятву – нигде и никогда не упоминать его имени. Именно он оказался создателем самых мощных хроноворотов, хранящихся в Министерстве, при помощи одного из которых ты переместился в прошлое. Маэстро жил, а возможно, и живет до сих пор в Чехии. Я несколько лет изучал у него науку создания хроноворотов, но постепенно понял, что мне не хватает знаний. Что-то постоянно ускользало от меня. Не сразу я понял, что мне не хватало информации о простых законах физики, которые у магглов знает каждый школьник. И тогда я решил получить маггловское образование. Мне было очень жалко терять лишнее время, ведь я взрослел, и понимал, что в момент выхода из петли времени ты останешься все таким же юным семнадцатилетним парнем, в то время как мне исполнится уже семьдесят лет. Зачем семнадцатилетнему юноше немощный дряхлый старик? И пусть маги стареют все же не так интенсивно, как магглы, но разница в возрасте у нас будет колоссальная. Поэтому я запасся хроноворотом и ринулся на изучение маггловских дисциплин. Думаю, ты и сам знаешь, что после войны поступить было не так уж и сложно: специалистов не хватало. Я решил углубиться в изучение естественных наук и в частности физики. Вооружившись хроноворотом, я мотался туда-сюда, стремясь успеть как можно больше. В этой суматохе дней, часов, смены мест и получения маггловского и магического образования я совсем забыл, что назначил тебе встречу в «Дырявом котле». Даже не забыл. Просто я настолько запутался в своих перемещениях, что не знал ни какой нынче год, ни какое число. В сумасшедшей круговерти временных скачков я провел много лет, хотя в реальном времени их прошло всего лишь семь. Мои сутки состояли не из двадцати четырех часов, а из всех семидесяти двух, а иногда и больше. Ты проживал год, а я успевал за это время прожить три, пять, семь. Я получил степень доктора физических наук уже в свои двадцать, хотя великие лысые умы не желали признавать равным только что закончившего обучение юношу. И все мои мучения и старания были не зря. Знаешь, Гарри, — сверкая глазами, с азартом рассказывал Том, — маги глупцы, что полагаются на одну только магию. Я уже говорил об этом и не устану повторять. Нам дан дар, который позволяет использовать неподвластные магглам силы, но мы закостенели в своих жалких убеждениях, что именно мы – венец творения мира. Нет, я не спорю, может, и венец, но магглы считают так же, и они, в отличие от нас, развиваются стремительными темпами. Но, увы, поскольку они не владеют магией, многие чудеса, о которых они мечтают, им не подвластны. Например, аппарация, которую они называют телепортацией. Но и нам катастрофически не хватает их знаний, которые мы в своей гордыне отрицаем. Они считают, что перемещения во времени невозможны. Помнишь, Гарри, второй закон термодинамики? Вечный двигатель невозможен, невозможен, Гарри! Магглы глупцы! Хотя и гениальные. А маги не видят дальше своего носа. Мой магический учитель, не зная физики, мог создавать только привычные нам хроновороты, которые возвращают в прошлое. Да и то, саму диаграмму разработал не он, а его далекий предок. Но если объединить маггловские знания с магическими, если понять принцип работы сил, потери энергии и подключить магию, то… — Том устало откинулся на подушки. Над его верхней губой блестели капельки пота, и выглядел он бледнее обычного. — То есть ты хочешь сказать, что смог создать машину времени, и она сейчас находится в Хогвартсе? – ошарашенно спросил Гарри. — О нет, нет, — хмыкнул Том, тяжело дыша, — не машину. Машины пусть создают магглы, у них без этого довольно ограниченные возможности. А я создал хроноворот, который может переносить в будущее. Единственный в мире! Уникальный! — Ого! — О да, сам собой горжусь, — фыркнул Том. Гарри, видя, что столь эмоциональная речь отняла у него много энергии и повязка намокла от крови, придвинулся ближе, крепче обнимая. – Обычный хроноворот, — не унимался тем временем Том, — создает временные петли, чтобы маг мог вернуться в исходную точку. А я использовал спиралевидные восходящие магические потоки, взяв в качестве примера модель ядра торнадо, подкорректировав искажения и потерю энергии с помощью магии. Магглам такое даже и не снилось, потому что для непрерывной работы этой модели нужна именно самовосполняемая магическая энергия. Я долго его испытывал. Сначала на мухах и насекомых однодневках, позже на более крупных живых объектах. Птицы, кролики, мыши. И когда они от перемещения перестали умирать, когда я точно выверил временной интервал одного витка спирали, тогда я смог переместиться сюда, в твое время, Гарри. Я попал в 1992 год и тут же отправился в Хогвартс. Но представь, каково было мое удивление, когда я узнал, что в этой временной ветке Гарри Поттер в Хогвартсе никогда не учился. Однако, наведя справки, мне удалось узнать, что чета Поттеров покинула Англию во времена беспорядков, учиненных магглами на волне магоненавистничества. И мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать. Ведь я знал, что в 1997 году петля времени приведет тебя в исходную точку: в начало отсчета. — Но почему ты не мог переместиться дальше? Или назад ко мне? — Потому что мой хроноворот по сути одноразовый. Нет, ты можешь им воспользоваться, так же как и любой другой маг, который поймет, как его использовать. Только вот… один раз. Потому что в одной реальности в будущем не может быть параллельно двух Гарри Поттеров или Томов Риддлов. Его принцип немного напоминает аппарацию, когда мы исчезаем в одном месте и появляемся в другом. Только при аппарации расщепление происходит от невнимательности, а при перемещении во времени — при попытке вернуться назад. Временные потоки расщепляют тело в подпространстве, потому что спираль может вращается только в одном направлении. По крайней мере, ни один из опытов обратного перемещения не сработал, и ко мне не вернулась ни одна муха или птица. При обратном перемещении тело просто исчезает. Возможно, оно попадает в другую временную ветку – это тоже не исключено, но доказать это или как-то проверить я не смог. Поэтому я теперь надежно привязан к этому времени. Однако, помимо перемещения в будущее, есть у моего хроноворота и одно побочное свойство… — Том ненадолго замолчал, пристально вглядываясь в глаза Гарри, затем сам себе кивнул и все же продолжил: — Чтобы меня убить, можно даже не применять Аваду – не уверен, что она на меня подействует именно так, как должно. Достаточно всего лишь… уничтожить хроноворот. И теперь, Гарри, ты знаешь все, и моя жизнь в твоих руках буквально. Хотя, нет, еще не все. В старинных трактатах написано, что при перемещении с помощью хроноворота, особенно на большой срок, чтобы не затеряться в потоках времени, «путешественнику» нужен ориентир. Якорь, что-то или кто-то, кто не позволит сойти с ума. И этим якорем стал для меня ты, Гарри. Я нуждаюсь в тебе намного сильнее, чем ты можешь вообразить. Точно так же, как для тебя когда-то таким ориентиром-якорем послужил я. Сейчас, когда ты покинул петлю времени, я тебе больше не нужен, и ты можешь спокойно идти своей дорогой. А вот я, Гарри, без тебя не смогу. Утрачу ориентацию во времени и пространстве. — Но ты же жил без меня эти годы, — нахмурился Гарри. — Жил? Ну да, потому что у меня была цель, связанная с твоим возвращением. Я просто ждал тебя и готовил почву для того, чтобы мы могли быть вместе. Точно так же, как и ты жил в петле времени, не всегда имея связь с реальностью, но живя своей привязанностью ко мне и зная, что я где-то есть. Да? Гарри кивнул. — Почему… почему ты мне раньше этого не сказал? – после небольшой паузы спросил он. — Потому что ты был не готов, и я боялся, — совсем тихо, на грани слышимости произнес Том. — Чего? – удивленно вскинулся Гарри. — Сейчас… Ну, не прямо сейчас, а тогда, когда ты вышел из временной петли, я перестал быть твоим якорем. И не появись я в твоей жизни, ты бы спокойно доучился, возможно, женился бы и вскоре вообще забыл меня. Только вот, теперь именно я нуждаюсь в тебе, и, как ты понимаешь, даже мое ранение тут ни при чем. А тебя рядом со мной ничто не держит. Ты в любой момент можешь сорваться в самостоятельную жизнь, даже не подозревая, что без тебя… я просто перестану существовать. А теперь, когда я понял – или узнал от Снейпа и Прайта, если хочешь – что ты любишь меня, я тешу себя надеждой, что твои чувства будут удерживать тебя рядом сильнее, чем любая другая из возможных привязок. Прости… — Так значит, ты… Я тебе нужен только для этого? Чтобы ты не сошел с ума? – Гарри чувствовал, как в груди разрастается обида. Стало больно дышать, и он сжал кулаки, чтобы тут же не вскочить с кровати, не дослушав Тома. — Ты опять меня не слушаешь, Гарри, — устало прикрыл Том воспаленные глаза. – Или слышишь только свое. Я рассказал это все тебе, чтобы ты знал: теперь моя жизнь в твоих руках. Ты можешь сейчас собраться и уйти навсегда, можешь сходить в Хогвартс и уничтожить хроноворот. Я даже расскажу тебе, как его проще найти. С большой долей вероятности я тоже исчезну вместе с ним. А можешь просто отправиться путешествовать и забыть о моем существовании. Вряд ли я умру от этой раны, если тебя не будет рядом. Максимум, впаду в длительную кому. Но ты можешь не нянчиться со мной, как в детстве. Однако ты должен знать, что моя судьба отныне в твоих руках. А я… я никому и никогда до такой степени не доверял свое будущее и свою жизнь. Но ты можешь распоряжаться ими как хочешь. Том замолчал и прикрыл глаза, тяжело дыша. Он был слишком бледный, и Гарри с ужасом вспомнил тот день, когда впервые увидел его раненым. Казалось, что Том потерял сознание, однако он, судя по всему, просто очень сильно ослаб от длительного разговора. Гарри со вздохом поднялся. Злость отступила, но неприятный осадок на душе не спешил растворяться. Нахмурившись, он принялся делать Тому перевязку, меняя пропитанную кровью марлю, пока тот, прерываясь от слабости, рассказывал в подробностях, где конкретно спрятан созданный им хроноворот. Его впечатлил рассказ Тома, но концовка выбила из колеи. Он находился в состоянии какого-то отупения, потому что только сейчас осознал, что если сам он любит Тома, то тот, получается, в нем всего лишь нуждается. Только вот чем больше Гарри рассуждал над этим, тем больше склонялся к тому, что Том просто манипулирует им. Не в его характере было настолько открываться. Возможно, это была проверка, возможно, попытка привязать к себе еще сильнее – он не понимал, но с каждым мгновением злился все больше, потому что устал от этих подковерных игр. Всю ночь он провел, мучаясь от бессонницы и не дававших покоя мыслей. Слова Тома всколыхнули в нем что-то… темное, нехорошее. Давно уже был забыт Волдеморт и ужасы, которые он творил, но вот эта вот власть над Томом, которую тот сам, добровольно отдал Гарри в руки, — она пьянила. Вспомнились беспокоящие его много лет назад мысли и опасения, что Том ступит на кривую дорожку создания крестражей. И хотя ничего предосудительного тот не сделал и даже создал уникальнейший артефакт, объединив маггловские и магические знания, а значит, дал толчок для развития магического мира, только по сути… этот хроноворот стал для Тома своеобразными крестражем. Гарри лежал рядом с Томом, пока тот беспокойно спал, вздрагивая и постанывая сквозь сон, но сам так и не сомкнул глаз. Том не проснулся ни к утру, ни к обеду. Гарри не стал его будить, так как видел, что он полностью обессилен. В обед Гарри уже не мог сдерживать любопытство и неукротимое желание проверить, не солгал ли Том. Он аккуратно заглянул под повязку – рана кровоточила не сильно, а значит, на некоторое время можно было отлучиться – и, удовлетворившись осмотром, поднялся, и, быстро одевшись, решительно вышел из дома. На улице было ветрено и по-весеннему сыро. Дорожка до побережья, казалось, не хотела его пускать, словно заколдованная, так как он дважды споткнулся и больно ударил ногу о подвернувшиеся обломки скал. Гул моря и разбивающиеся об утесы волны напомнили, впервые за минувшие годы, об их с Дамблдором неудачном походе за крестражем. Он собирался аппарировать в Хогвартс, но в самый последний момент подумал о Годриковой Лощине и перенесся прямо к бывшему дому родителей, который давно уже перестал таковым быть. Рассматривая бывший коттедж Поттеров, Гарри вспоминал о прошлой жизни и трагическом вмешательстве в нее Волдеморта. Будь его Том Волдемортом, Гарри мог бы сейчас с легкостью все исправить, просто уничтожив экспериментальный хроноворот. Ужаснувшись пришедшим в голову мыслям, Гарри сосредоточился и снова аппарировал. Переместившись к воротам Хогвартса и столкнувшись прямо у входа с Трелони, которая выглядела как нищая попрошайка, Гарри невольно вспомнил пророчество и то, к чему оно привело. Он задумался: могло ли такое же пророчество существовать в этом времени? А если да, то не должен ли он стать тем самым оружием судьбы? Покачав головой, он усмехнулся: к счастью, Том не был Темным Лордом, а сам Гарри в этом времени был избавлен от клейма Избранного. Он не знал, какой повод придумать, чтобы попасть в школу, но решил не юлить и насколько можно честно поговорить с директором, кто бы им ни стал после смерти Дамблдора. Гарри повезло: сразу у входа ему встретился Филч и проводил к директору. Оказалось, что временным исполняющим обязанности руководителя Хогвартса назначен Флитвик, обитавший в своем прежнем кабинете декана. — Здравствуйте, — поприветствовал его Гарри. — Здравствуйте, мистер Поттер. Очень рад вас видеть. — Спасибо. Я к вам по важному делу и надеюсь на вашу помощь. — Слушаю вас… — Флитвик указал ему на стул возле стола. — Вы, наверное, знаете, что мистер Риддл ранен и не выходит из дома, — присел на самый краешек Гарри. — Да, знаю, — кивнул Флитвик, внимательно наблюдая за ним. — Чем могу помочь? — Я сейчас здесь нахожусь по его поручению. Извините, я не вправе раскрывать вам все подробности. Однако мистеру Риддлу срочно необходима одна вещь, принадлежащая ему, которая может помочь в его исцелении. Эта вещь находится здесь, в Хогвартсе, в Выручай-комнате, если вам о ней известно. — Всем преподавателям известно о Выручай-комнате, — хмыкнул Флитвик. – Или вы считаете нас, проработавших в Хогвартсе многие годы, глупее студентов? — Что вы, нет, — покачал головой Гарри. – Просто со слов Дамблдора я понял, что о Выручай-комнате известно немногим. — Студентам – да, — кивнул Флитвик. – Как правило, ее находят самые умные, самые везучие, либо те, кто экстренно нуждается в помощи. Однако если там находится что-то принадлежащее мистеру Риддлу, то вы можете забрать эту вещь. Но в целях безопасности вверенного мне учреждения мне бы хотелось узнать: что вы планируете забирать? И желательно, чтобы вы как-то подтвердили, что действуете по его просьбе. — Хорошо. Гарри достал из кармана мантии небольшой красный мешочек, в котором хранилась личная печать министра, и продемонстрировал ее Флитвику. С момента ранения печать все время находилась при Гарри, так как Том был слишком слаб, чтобы наносить оттиск на бумаги самостоятельно. Но лишь его прикосновение могло придать ей статус легитимности. В противном случае на пергаменте отображался размытый контур раскрывшего крылья феникса, а прикосновение Тома придавало оттиску четкость. Флитвик удовлетворенно кивнул и поднялся из-за стола. — Позвольте мне сперва произвести идентификацию вашей личности, а затем я провожу вас в Выручай-комнату. Гарри не противился, и вскоре после того, как Флитвик убедился, что он действительно Гарри Поттер, они уже шли по коридорам восьмого этажа к Выручай-комнате. Открыть ее для Гарри, как и всегда, не составило труда. Внутри он сначала растерялся от объемов помещения и предполагаемых масштабов поисков. Но, вспомнив рассказанные Томом инструкции по поиску, довольно быстро обнаружил спрятанный хроноворот. Он выглядел красиво и завораживающе. На серебряной цепочке, заключенная в такое же кольцо, висела небольшая – не больше полутора дюймов – стеклянная капсула, внутри которой медленно вращался по восходящей спирали, сверкая песчинками, золотистый песок времени. Вверху капсулы песчинки исчезали, чтобы тут же появиться у самого дна. И так по кругу с равномерной периодичностью. — Что это? – подал голос Флитвик, стоящий сбоку от Гарри. — Простите, но это государственная тайна, и я не могу вам сообщить, — со вздохом пожал плечами Гарри и спрятал капсулу в тот же мешочек, где лежала министерская печать. — Понимаю, — кивнул Флитвик и проводил Гарри до выхода из Хогвартса, больше не пытаясь выведать его тайну. Оказавшись на улице, Гарри крепко сжал рукой мешочек с капсулой и вздохнул с облегчением. Флитвик оказался удивительно нелюбознательным. Будь на его месте Дамблдор, так просто Гарри бы с хроноворотом Тома из Хогвартса не ушел. Выйдя за ворота школы, Гарри некоторое время стоял в раздумьях: куда же ему аппарировать. Первая мысль была о коттедже у моря, где, наверное, уже давно проснулся Том, скорее всего, снова истекающий кровью. Однако, представляя конечную точку аппарации, он все же перенесся в Лондон, туда, откуда начиналась их с Томом – нынешним Томом – история. Он оказался на той самой улице, где когда-то, много лет назад, появился на свет Том Риддл. Не тот Том Риддл, который мечтал о власти и бессмертии и самопровозгласил себя Темным Лордом, а тот, который стал для Гарри важнее всех на свете. Потоптавшись возле нового торгового центра, выросшего на месте приюта, Гарри словно сквозь дымку времени видел старые кованые ворота и мрачное здание за ними. Дом, в котором он прожил несколько лет и где впервые понял, что значит быть для кого-то действительно нужным. Родным. Гарри стоял в задумчивости напротив торгового центра до тех пор, пока к нему не подошли охранники. — Молодой человек, вам нужна помощь? – вежливо, но с легкой ноткой подозрения спросил один из них – самый старший на вид. — А? – вырвался из воспоминаний Гарри. – Спасибо, нет. Просто… — охранники явно ждали объяснений и вероятно хотели, чтобы «подозрительный тип» быстрее ушел. – Я немного заблудился и растерялся. Мой дед рассказывал мне, что тут был приют, в котором он вырос. — А да, слышал об этом, — кивнул тот самый старший охранник. – Только это было до войны. После здесь уже дважды или трижды все перестраивали, потому что приют разбомбили во время налетов. — Да, я уже понял, что здания приюта нет, спасибо, и извините, что отвлек от работы, — вежливо кивнул им Гарри и быстро пошел прочь. Зайдя в ближайшую подворотню, он аппарировал к «Дырявому котлу», чтобы попасть в Косой переулок. С момента, когда Гарри в последний раз видел паб, тот сильно изменился. Фасад здания отделали на маггловский манер, со стены над дверью исчезла старинная вывеска, и магглы явно видели здание, хотя и проходили мимо, время от времени кидая на вход беглый взгляд. Пока Гарри осознавал изменения, внутрь зашла какая-то женщина в черном плаще, и он, опомнившись, последовал за ней. У входа обстановка тоже напоминала ресепшн в обычном маггловском офисе, а за стойкой сидел приветливый молодой мужчина, который вежливо поинтересовался, с какой целью Гарри посетил их заведение. Будь Гарри обычным магглом, он бы никогда не заподозрил, что за дверью, в которую его пригласил «администратор», убедившись, что перед ним маг, все тот же «Дырявый котел» с обшарпанными деревянными лавками и неизменным лысым барменом Томом за стойкой. Проход в Косой переулок больше не маскировался кирпичной стеной и представлял собой обычную дверь, для открытия которой вовсе не нужно было применять магию. А вот сам Косой переулок остался таким же как прежде, правда, на сей раз магов в маггловской одежде стало ощутимо меньше, по сравнению с прошлым летом, когда Гарри был здесь в последний раз. Он невольно отметил, что Тому бы это, скорее всего, понравилось, и, вспомнив о нем, поспешил, больше не глазея по сторонам, к возвышавшемуся над остальными зданиями Гринготтсу. В банке он нашел своего поверенного и узнал сумму наследства, что досталось ему от родителей, но деньги его интересовали лишь с одной целью: он хотел арендовать надежное хранилище для хроноворота Тома. Зарплаты секретаря министра ему хватало с лихвой. За жилье он не платил, так как жил вместе с Томом, а одежду покупал крайне редко. Однако Гарри вдруг задумался о том, что слишком сильно зависит от Тома, ведь благодаря ему он пока еще ни кната не потратил из своего наследства, да и зарплата чуть ли не целиком скапливалась на счету. Оставался вопрос с питанием, но и тут он совершенно не тратился, потому что у Тома с Фрэнком был заключен договор натурального обмена. Том представлял им жилье и защиту, а они в ответ снабжали продуктами и убирались в коттедже. — Вы не могли бы меня проконсультировать по одному важному вопросу? — обратился он к гоблину, когда выслушал отчет о текущем состоянии своих счетов. – Мне нужно арендовать у вас хранилище. Но… оно должно быть очень надежным, с максимальной степенью защиты. — Как надолго вас интересует данный вид аренды? – пристально посмотрел на него гоблин, имени которого Гарри не запомнил. — Пожизненно. — Мы редко оказываем подобные услуги, — проскрипел в ответ гоблин, — мне нужно уточнить детали, если позволите. Гарри кивнул, и гоблин спустился со своей конторки и скрылся за дверью в служебные помещения. Вернулся он лишь спустя несколько минут, извинился за ожидание и поманил Гарри за собой в небольшой кабинет, где было намного уютнее, чем в общем зале: вдоль стен стояли мягкие диванчики, а перед рабочим столом – удобные кресла, и вся обстановка была мягко согрета пламенем весело горящих дров в камине. Гоблин – хозяин кабинета, сидевший за столом, предложил Гарри присесть. — Добрый день, мистер Поттер, — сипло поприветствовал он. – Меня зовут Рагнок. Багрод ознакомил меня с вашими пожеланиями. Гринготтс – самый уважаемый банк в магическом сообществе Европы, поэтому мы стараемся угодить всем запросам наших клиентов. Однако ваша просьба не совсем обычна. Как правило, у нас арендуют стандартные ячейки, так как они тоже довольно надежно защищены от проникновения и хищений. Вы уверены, что подобная ячейка вас не устроит? Гарри помотал головой. Он не стал рассказывать, что в другом времени и в другой реальности некий маг, направляемый Волдемортом, смог без труда проникнуть внутрь и вскрыть хранилище в верхних ярусах. — Я слышал, что на нижних ярусах у вас есть более надежные сейфы, и хотел бы арендовать один из них. — Нижние хранилища практически все заняты, — с прищуром посмотрел на него Рагнок. – Однако я думаю, мы сможем найти вам ячейку, а точнее – сейф, отвечающий вашим запросам. Но это будет стоить… очень дорого, мистер Поттер. — Сколько? – вздохнул Гарри. Рагнок задумался, постучал своими длинными паучьими пальцами по столешнице и назвал сумму, равную едва ли не всем деньгам, которые, согласно отчету, имелись в распоряжении Гарри. По крайней мере, сумма почти полностью совпадала с размером наследства, что оставили ему Поттеры. Гарри нахмурился. Он не ожидал, что цена окажется настолько огромной. — Вы должны понимать, что это уже будет не аренда. За эту сумму вы фактически выкупаете его в пожизненное наследуемое пользование, — видимо, правильно поняв его колебания, Рагнок принялся расписывать преимущества предлагаемого сейфа. Гарри кивал, мысленно взвешивая все за и против, и снова вспомнил, что Том уже давно лежит один и явно истекает там кровью, слабея с каждой секундой. — Хорошо, я понял, я согласен, — не слишком вежливо прервал Гарри гоблина. — Отлично! – довольно потер руки Рагнок и протянул Гарри какой-то пергамент. – Это договор, ознакомьтесь и распишитесь. Как бы Гарри ни спешил, он вынужден был тщательно прочитать договор, вдумываясь в каждую букву – подобная практика въелась ему в подкорку еще со времен работы помощником нотариуса у магглов. Договор был объемный, на несколько футов, и Гарри боялся, что, изучая его, теряет слишком много времени, но обеспечить безопасность хроновороту Тома сейчас казалось ему приоритетной задачей. Наконец, дочитав до конца и не увидев никакого подвоха, он согласно кивнул и подписал договор специальным магическим пером, которое выдал ему Рагнок. — Поздравляю вас, мистер Поттер, отныне вы становитесь владельцем хранилища номер три, которое в дальнейшем будет закреплено за вашей семьей. А теперь пойдемте, я провожу вас к вашему сейфу. Заметьте, что, кроме руководящих работников банка, доступа к нижним хранилищам ни у кого нет. Гарри кивнул. Очень хотелось поторопить гоблина, но тот словно упивался важностью момента и двигался медленно и неспешно. На нижние уровни они попали еще спустя несколько минут, хотя тележка неслась с сумасшедшей скоростью, заставляя задерживать дыхание. По дороге они миновали несколько защитных контуров, начиная с магического водопада и заканчивая старым и сильно озлобленным драконом. Казалось, Рагнок ждет от него какой-то реакции: восхищения или удивления, но Гарри было сейчас не до эмоций. Он всей душой рвался домой, к Тому, понимая, что с момента ранения так надолго он от него еще не отлучался. Сейф располагался в самых недрах банка и был достаточно просторным. Осмотревшись, Гарри оставил внутри всего одну вещь: тонкую стеклянную капсулу, в которой непрерывной спиралью тек песок времени… времени жизни Тома. С каждой минутой волнение за Тома нарастало, и Гарри, покинув банк, поспешил домой. Как ему удалось сосредоточиться в момент аппарации, он и сам не понял, но добрался до побережья в рекордные сроки. Попав внутрь защитного контура, Гарри бросился бежать. Ворвавшись в дом, он стремглав взлетел по лестнице и, даже не переведя дыхание, заскочил в спальню Тома. На улице уже сгущались ранние весенние сумерки, но в комнате не горело ни одной свечи, и стояла мертвая тишина. — Том? – позвал Гарри, но отклика не было. От быстрого бега и нескольких аппараций у Гарри тряслись руки и кололо в груди и боку. Легкие словно сжались и горели, не давая сделать мало-мальски глубоко вдоха. Палочка в руках тряслась как у припадочного, когда Гарри пытался зажечь свечи. Выходило плохо, но ему удалось все же зажечь две из шести, стоявших в канделябре на прикроватной тумбочке. – Том! Том лежал в кровати на боку совершенно неподвижно. Одна его рука тянулась к тумбочке, видимо, чтобы достать флаконы с зельями, которые Гарри специально оставил на самом краю. Под его боком по покрывалу, стекая на пол, расплывалось огромное кровавое пятно. — Том! – крикнул Гарри, подлетая к нему и проводя простейшую диагностику. Гарри шумно выдохнул и обессиленно плюхнулся на кровать. Жив! Том был жив, хотя и без сознания. Пульс его бился слабо-слабо – едва заметной нитью.