Тварь

Ричард лежал без сна, глядя в идеальный потолок алвовской спальни, закинув руку на безмятежно спящего Рокэ. Спать, конечно, не хотелось — тварь не нуждается в отдыхе или сне, даже если глупостью Ракана ей позволено на время вернуть свое прежнее человеческое тело. Окделл горько дернул уголками губ и прикрыл человеческие глаза ресницами. Он почти ни в чем не соврал Ворону, вернее — его реинкарнации. Ричард Окделл действительно когда-то очень давно был безумно влюблен в синеглазого ублюдка, которому не хватило мудрости разобраться ни в своих чувствах, ни в чувствах растерянного мальчишки. Также он сказал чистую правду о том, что ему очень не хотелось возвращаться обратно, в стылые подземелья Лабиринта, где время останавливало свой бег или смыкалось в круг, заставляя пленника раз за разом переживать все муки прошлого. Дик полагал, что давно отбыл свое наказание и не собирался снова возвращаться туда. Впрочем, теперь о возвращении речи не шло. Дело было решенным, несмотря на то, что спокойно спящий Алва о том даже не подозревал. Ричард открыл глаза и поглядел на того, кто являл собой воплощение маршала. Глядел бесстрастно, без жалости и, упаси Лабиринт, остатков прежних чувств — их не было, и быть не могло. Ледяные застенки давно все выстудили, уничтожили, оставляя лишь холодный расчет и обостряя приобретенный в заключении разум. Дикон знал, что внутри этой по сути невиновной перед ним ни в чем оболочки, дремлет тот, кто был для Ричарда Окделла причиной всей боли мира — Эр Рокэ, монсеньор, Первый маршал Талига… и он непременно проснется, как только принуждаемый договором Рокэ ступит на порог Лабиринта. И это будет правильно, честно. Окделл понес кару за предательство, так пусть же Ворону, радевшему за верность до гроба, воздастся по заслугам. Дик выбрался из-под одеяла, потянулся, ощущая приятную истому в своем вновь обретенном человеческом теле, и уселся подле спящего любовника по-морисски. За окном посветлело, занимался день. Ричард, глядя на розовеющее небо улыбнулся, в который раз радуясь простому факту жизни, которую в прошлом ему не позволили прожить и до половины. Он не вернется в Лабиринт! Рокэ, пойдя на поводу у собственной похоти нарушил данную Придду клятву и все бы ничего, если бы он не клялся Кровью. Потрясающее везение! Подобного шанса можно было дожидаться еще ни один круг. Дикон был доволен собой. Как несложно, оказалось, подтолкнуть Алву к этой измене. Достаточно было немного разворошить память маршала, показать раскаяние и намекнуть на до сих пор мучавшие чувства и клявшийся в любви Ворон даже думать забыл о Джастине, с головой ныряя в новую страсть. Жестоко? Дик дернул русой головой, отбрасывая в сторону даже тень сомнения. Возможно. Однако молодой Придд снова не жилец, так ему на роду написано — Круг за Кругом погибать из-за Алвы. А стало быть… Протянув руку, Ричард ухватился за тонкую серебряную цепочку, светлевшую на запястье Рокэ, разрывая ее. Без фокусов и колдовства… Он поднес к лицу испорченное украшение и, вглядываясь в искусное плетение, на секунду задумался, отмечая в себе с каждым прожитым на свободе днем, крепнувшего человека. Наверное, Джастина было жаль… Однако случилось то, что должно было случиться — бездумно данная клятва была нарушена, а стало быть, иного исхода у фигурантов этой истории просто не было. Дик щелкнув пальцами, отправил серебро в Лабиринт, как улику, как орудие пыток, подобное рубиновому обжигающему кольцу, которое сам Ричард был вынужден носить даже будучи Тварью. — Ну что ж, не имеет смысла затягивать неизбежное, шестнадцать дней это чистая формальность, эр Рокэ… — прошептал он, привлекая к себе мобильный телефон Алвы и устроившись на плече спящего Рокэ, сделал весьма говорящую фотографию, истолковать которую превратно было сложно. Глядя на снимок даже самому наивному простаку было ясно, как утешает себя в разлуке с любимым Рокэ Алва. Дик с любопытством вглядывался в сделанное фото изучая собственное лицо, почти забытое и стертое Лабиринтом из памяти — по-прежнему очень похож на отца, за грудиной слишком по-человечески тоскливо заныло… Он не встретил там никого, ни Эгмонта, сгинувшего от руки Рокэ, ни убитых нарушенной клятвой матушки и сестер, так же в Лабиринте не появился и почивший уже в почтенном возрасте Ракан, на встречу с которым первое время надеялся Ричард. Дикон был там один — это было ему наказанием. Живя в стылой пустоте, он оставил надежду на избавление, почти сросся с мерзкой личиной обитателя подземелья. Горько было осознавать, что на залитой солнце поверхности никто не вспоминает о нем добрым словом, Окделлов поминают как смутьянов, а из Ричарда молва сделала кровавое чудовище, о котором рассказывают в страшных сказках. Однако кто-то, вероятно, счел, что вина герцога Окделла искуплена сполна, если позволил попасть свитку в руки последнему из Раканов. Прикоснувшись к запредельному Ричард твердо усвоил — совпадений не бывает. О том, что станет с Раканом, когда тот спустится за границу яви, Ричард думать себе запретил. Он стукнул по экрану телефона, выбирая в контактном листе номер Джастина Придда, и загрузил сделанную фотографию… С момента гибели Ричарда мир действительно изменился, очень. Однако сущность твари, питаемая силой Кэртианы, помогла Окделлу без труда устранить пробелы, заполняя их так, словно он прожил все эти годы, не отлучаясь для бессрочной кары. Он, умерший Круг назад, знал и умел все, что положено знать и уметь современному талигойцу и даже много больше. И это было прекрасно. Телефон легонько пискнул, сообщая о том, что адресат получил свое послание и волей Ричарда вернулся туда, откуда был призван. Мог ли Дикон пощадить Джастина? В данной ситуации нет. Смерть Придда была необходима как основной факт нарушения клятвы. В том, что впечатлительный юноша наложит на себя руки, Ричард не сомневался. Да, он подтолкнул маршала к обрыву, сыграв на похоти, скуке и безнаказанности последнего Алвы, но… — А не нужно было подталкиваться… И кроме того, он платил Рокэ его же монетой, играл с доверчивым и непросвещенным глупцом, вот только между ним самим и теперешним Алвой имелось одно существенное различие — Дик, попавший в переплет, был почти ребенком, которого с детства вводили в заблуждение, а спящий радом с ним Рокэ взрослый, сложившийся и вполне отдающий отчет в своих действиях мужчина. Так что все по Чести.