Я чувствую нехватку воздуха, я знаю, ты здесь, со мной. Ты в моем сердце, в моем сердце, в моей голове
После того, как всех молодых людей допросили в полицейском участке, их отвезли в ближайший госпиталь. Сэм слышала, как полицейские говорили между собой о том, что остались, по меньшей мере, неудовлетворенны проведённым с ребятами интервью. И всё из-за того, что, по мнению полиции, их показания мало того, что расходятся друг с другом, так ещё и их достоверность ставят под большое сомнение, ссылаясь на шоковое состояние, расшатанную психику, употребление алкоголя или даже наркотиков. Поэтому, было решено провести с ними повторное интервью, но уже после того, как все придут в норму после событий этой ночи, как в физическом, так и в психическом плане. В госпитале, как и обещали, всем обеспечили медицинское обслуживание, полное спокойствие и комфорт. Однако весь медперсонал настоял на том, чтобы ребята остались здесь как минимум на пару дней, говоря о том, что они переживают об их состоянии здоровья. Также им было предложено сдать некоторые анализы, чтобы врачи убедились в том, что ни у кого из нас не будет заражения из-за многочисленных ран, в которые могло что-нибудь попасть. Конечно, все понимали, что это нужно не столько для этого, сколько для определения отсутствия или наличия в крови алкоголя или психоактивных веществ. Однако в первую очередь это также делалось для того, чтобы протянуть время, пока полиция собирает личное дело каждого из молодых людей, ведь теперь они находятся под их наблюдением, и, понятное дело, они не захотят раньше времени потерять их из виду. И, наверное, ни для кого из них не было бы удивительным, если в ходе следствия они из пострадавших вдруг перейдут в подозреваемых. Ведь проще же повесить вину на кучку невменяемых подростков, организовавших поджог дома Вашингтонов и теперь отчаянно пытающихся доказать обратное, чем тратить время на расследование этого загадочного дела и распутывание их показаний.. Но впрочем, пока нет необходимости торопить события. Сейчас нужно было думать о другом. После того, как каждому из ребят была оказана медицинская помощь, их развели по специально отведённым палатам. Как ни странно, но просьба остаться в них парами была учтена. Майк с Джессикой, Мэтт с Эмили, Крис с Эшли. Ну, а Сэм решила заселиться одна, вежливо отклонив предложения друзей на то, чтобы остаться с кем-нибудь из них. Несмотря на то, что они были действительно не против, она не хотела им мешать и чувствовать себя лишней. Тем более, сейчас ей явно не мешало побыть наедине с собой и привести все мысли в порядок. Хоть больничная палата — это, конечно, не номер в отеле, но о лучшем в нынешнем положении и мечтать нельзя. Несмотря на угнетающие больничные стены, уныло глядящие окна с уже давно не новыми шторами, и витающий в воздухе запах спирта, характерный для больницы, сейчас всё же главное то, что все они, по крайней мере, в безопасности. Теперь любое место по сравнению с шахтами покажется райским. Вот и кровать, или скорее койка, с идеально белым покрывалом, что даже как-то не по себе было прикасаться к чему-то настолько стерильному после грязного и пыльного подземелья.. И тем не менее, сейчас девушка была настолько уставшей и морально вымотанной, что ей не хотелось ничего, кроме как поскорее устроиться хоть где-нибудь.***
Проснулась Сэм (хотя это трудно назвать сном), когда за окном был уже вечер. Девушка подошла к зеркалу и посмотрела на себя в больничной одежде: «Да уж.. Приходится довольствоваться тем, что есть. Хотя моя спортивная форма даже грязной выглядит лучше, чем это..» В момент размышлений в палату заглянула медсестра. — Саманта Гиддингс? Однако увидев, что блондинка всё-таки в палате, женщина, сдвинув брови в недовольстве, зашла в комнату. — Немедленно отправляйтесь на вечерние процедуры, мисс! Неужели так сложно делать всё самостоятельно, без напоминаний? Девушка поспешила выполнить просьбу, точнее приказ, женщины. — О.. эм.. Простите. Я как раз собиралась. Просто я.. Задумалась.. Мне пока тяжело так быстро прийти в себя для всего этого. — Да, видимо у вас это общее с остальными привезёнными с Блэквуда, но вы хотя бы повежливее других будете. — Мэм, ещё раз извините нас. Я думаю, вы понимаете, что все мы после того, что случилось на горе, немного.. не в себе, и расшатанные нервы дают о себе знать, — девушка виновато чуть склонила голову набок, пытаясь улыбнуться, чтоб сгладить разговор. — Ладно, главное, чтобы вы дальше не приносили хлопот. Заменив постельное белье и оставив полотенца для Сэм, женщина вышла из палаты, захлопнув дверь, отчего девушка содрогнулась. Девушка взяла полотенце с собой, сложив на руку, и отправилась в отделение для водных процедур. Блондинка аккуратно закрыла дверь своей палаты, и отправилась по направлению к ванным комнатам. Медленно делая шаг за шагом, она не спеша шла по широким и пустынным коридорам холодных оттенков, оглядывая их содержимое и оценивая интерьер больницы в целом. Дойдя, наконец, до нужной комнаты, она зашла внутрь и закрыв на защёлку дверь, позволила открыться себе. Впервые за эти несколько прошедших буквально в аду часов, девушка могла дать волю своим чувствам и эмоциям. Порой так сложно было удержаться от того, чтобы не вскрикнуть, не шелохнуться и не убежать со всех ног из этого ночного кошмара. Но даже в этом случае Сэм не поступила бы так. Она всегда была и оставалась сильной девушкой, несмотря на то, что не казалось таковой на первый взгляд. И дело здесь не в физической подготовке и занятиях на скалодроме, а в силе духа. И нельзя сказать, что Сэм было легко. Нет, она сама от себя не ожидала, что сможет пройти через всё это, выдержать и не сломаться. Ведь, пожалуй, эта ночь была своеобразной проверкой на прочность не только для неё, но и для остальных ребят тоже. И хорошо, что они её прошли. Пожалуй, их спасение было просто каким-то чудом. До сих пор Сэм не могла прийти в себя и по её коже каждый раз пробегали мурашки, как только в её мыслях всплывали такие реалистичные картины увиденного этой ночью. Она будто заново чувствовала на себе тот ужасный смердящий запах от вендиго, находящегося в паре сантиметров от неё. И то чувство непередаваемого страха и ужаса, когда он, будто видя, смотрит на тебя своим слепым взглядом и кричит голодным воем прямо перед тобой. В этот момент у Сэм схватывало дыхание, и подкашивались колени. Но она знала, что она последняя, кто остался в доме, и что вся надежда прекратить этот кошмар на ней. И ведь ей действительно удалось сохранить самообладание и преодолеть страх. И, конечно, она была бесконечно рада, что ребята остались живы.. Вот только она никак не могла смириться с мыслью, что живы не все. Она сама не знала, что с ней произошло в тот момент, когда Майк сообщил, что Джоша больше нет. «Он унёс его». Эти слова до сих пор отголоском проносились в голове, будто заставляя девушку поверить и осознать их истинность. И всё, что она смогла в тот момент на них сказать, было каким-то очевидным глупым комментарием, что умереть от рук вендиго — жуткая смерть. Сэм не знала, что ещё на это сказать, не только потому, что даже не могла найти нужных слов, но и потому, что она просто не хотела в это верить. И то, что она сдержала слёзы и вообще не подала виду, не значит, что она приняла это известие. Просто девушка понимала, что тогда не время было предаваться грусти и скорби, если только она не хочет потерять ещё кого-то из близких ей людей или самой угодить в руки вендиго. Да и не хотела она показывать свои эмоции в открытую, зная, что, дай она себе слабину хоть на секунду, чувства накроют с головой, и поэтому предпочитая скрыть то, насколько смерть парня повергла её в шок. Хотя даже стараясь тогда думать только о том, как бы теперь всем остальным выбраться из этого проклятого места, девушка то и дело всё равно мысленно возвращалась к Джошу, пытаясь понять, как такое могло с ним произойти. Из-за этого мысли путались, и блондинка на какой-то момент даже перестала понимать, где она, что происходит и не просто ли всё это какой-то кошмарный сон, от которого она не может проснуться. Наверное, поэтому она непонятно зачем включила свет в гостиной, сама себе не отдавая отчёт в своих действиях и подвергая их с Майком опасности. И да, Майк. Слава богу, он был в тот момент рядом и не только выключил свет обратно, но и, когда она теперь вдруг потеряла всякий план действий, на её вопрос «И что будем делать?» предложил осмотреть на всякий случай подвал, отвлекая таким образом девушку от её тревожных мыслей и одновременно возвращая в реальность. Да и вообще, Сэм считала, что они сейчас все здесь только благодаря Майку. Ведь если бы не он, кто знает, каким бы тогда был исход. Одна она бы вряд ли смогла сохранить ясность ума так, как он, догадаться спалить дом через лампочку и, главное, не дать погрузиться ей в свои мысли, опустить руки и предаться отчаянию. С тех пор же, как их эвакуировали с места горящего дома, она старалась просто не думать о Джоше, но и думать о чём-то другом тоже не получалось. Поэтому даже вместо того, чтобы радоваться спасению, она не думала ни о чём, смотря с пустым взглядом в одну точку. Она не понимала, почему всё произошло именно так, почему всё это случилось именно с ними. Сначала, год назад, она потеряла двух своих дорогих подруг, Ханну и Бет. И сколько раз она винила себя за то, что не успела тогда вовремя переубедить ребят провести их глупейший розыгрыш, остановить убегающую Ханну или хотя бы пойти на её поиски вместе с Бет. Тогда она тоже долго не могла прийти в себя и окончательно поверить в произошедшее. Но именно после этих событий она как никогда сблизилась с Джошем, который, наверное, даже не подозревал, что он помогает ей справиться с горем точно также, как и она ему. И ещё никогда никто из них двоих не ощущал той особенной связи, которая возникла между ними. Связь, о которой знали только они. Которую нельзя было объяснить, а только почувствовать. И вот сейчас, спустя год, возможность наконец отпустить прошлое и зажить снова нормальной жизнью вылилась во всё это. Почему уже во второй раз ей приходится терять дорогого ей человека? Почему всё повторяется? Почему она снова допустила столько ошибок? Почему она пошла отдельно, когда могла бы пойти вместе с Майком и Джошем и, возможно, тогда помогла бы ему тоже спастись? Этот список можно было бы продолжать ещё долго, и она нашла бы ещё миллион причин, чтобы обвинить во всём произошедшем себя, ведь её единственным желанием всегда было уберечь остальных от опасности или ещё чего-либо плохого. Но главным вопросом для неё оставалось то, почему она не увидела то, насколько сильно до сих пор страдал Джош и насколько сильно его ранили все эти события, что он придумал всю его игру? Они так много и долго вместе общались наедине, что она действительно была уверена в том, что понимает его. Ведь он и сам ей об этом говорил. Неужели, ей это только казалось и эти слова было ложью? Эта мысль полосовала сердце, отчего становилось ещё больнее, чем уже было. И этими переживаниями не хотелось делиться не только с друзьями, но и вообще с кем-либо. И вот, когда она всё это время пыталась забыть, отвлечься, отогнать от себя все эти мысли, на интервью её спросили о нём. Тогда Сэм не искала сочувствия или слушателя, но это был первый раз, когда ей вдруг действительно захотелось не то чтобы поговорить об этом с кем-то, а скорее просто озвучить мысли вслух, позволив хотя бы части чувств выйти наружу, надеясь, что так станет легче. И понять, что так она невольно открывает свою душу ещё и перед сотрудниками полиции, удалось только в момент, когда ей не начали, можно сказать, подсовывать помощь психолога. В то время как она прекрасно знала об их “непревзойдённых” методах работы по рассказам Джоша. И уж тем более ей не нужно было, чтобы кто-то копался в её мыслях, душе и сердце, потому что вряд ли кто-то смог бы помочь и понять, насколько ей больно и то, как сильно она переживает. Зная, что Джоша больше нет, она не хотела чувствовать то странное одиночество, которое преследует тебя повсюду и которое можно ощутить, даже находясь с другими людьми, ведь среди них нет того, кого ты потерял. Поначалу казалось, что так оно и будет. Но Сэм не чувствовала одиночества. Это может показаться безумием, но она всё ещё чувствовала будто Джош жив. Будто их связь не разорвана. Но ничего не могла поделать с фактами, ведь, по словам Майка, Джош мёртв. И она не могла принять это, не могла поверить и смириться. Он был в её сердце, в её голове. Все её мысли были о нём. Размышляя обо всём этом, девушка прямо в одежде стояла под душем, долгое время смотря с пустым взглядом в одну точку. Она думала о том, что, может, было бы лучше, приняв она тот факт, что Джоша больше нет, чем чувствовать, что это не так, несмотря на то, что гибель парня очевидна для всех. Ведь так Сэм казалось, что она просто сходит с ума. Но и думать о том, что смерть Джоша — правда, тоже было невыносимым.. И немыслимым. И из-за того, что осознание реальности этой потери никак не приходило, не было и должных чувств. Не было слёз. И даже если она бы постаралась заплакать, она не могла. Тогда Сэм включила воду, которая быстро намочила её волосы и каплями стекала вдоль щёк вместо слёз. Струи воды вскоре намочили и всю одежду, которая теперь прилипала к телу. Вода щипала свежие царапины и раны, но эта боль была ничем, по сравнению с той, что Сэм испытывала внутри. Вдруг она ударила ладонями по стене с холодной плиткой в душе, опустившись на колени. Злость от того, что она ничего не может сделать, от своей же беспомощности, начала уступала место сокрушению от следующих за ней безысходности и безнадёжности. Как же девушка хотела заплакать, но наружу рвался только крик непередаваемого отчаяния. Поэтому сейчас девушка сидела, крепко зажмурившись и схватившись за лицо руками, ладонями закрывая рот, чтобы сдержать этот душевный порыв. Она хотела кричать пока не охрипла бы, пока хватало воздуха и пока не заболели бы лёгкие. Так громко, как можно было. И она кричала. Внутри. И этот немой крик был самым громким, настоящим криком отчаяния. Таким, от которого мурашки пробегают по телу, если бы его можно было услышать. От которого сжимается сердце. Который разрывает душу в клочья, пробирая до кончиков волос. В котором невозможно узнать себя и свой голос. Таким, когда ты хочешь кричать, но не можешь позволить услышать этот крик кому-то ещё, давая лишь шуму воды доносится из комнаты.