Сердце Северуса Снейпа

Казалось, все идет хорошо. Относительно того, что произошло четыре дня назад. Они не говорили об этом, но Гарри и Северус были вместе. Снейп осознавал, что сам все это заварил. Мужчина понимал, откуда взялись слухи, кто их разнес. Из-за кого они разошлись по всей школе… Из-за него. И всё, что случилось, и произойдет далее - его вина. Из-за жажды мести. В тот вечер, Снейп ждал Поттера у себя, предвкушая вкусный ужин, ожидая теплые объятия мягких рук; легкие прикосновения сладких губ; тихие и приводящие в умопомрачения стоны. Что могло случиться? Обычный вечер… ________________ Гарри медленно шел по подземельям школы, придерживаясь за стену кровавыми ладонями. Сектумсемпра прилетела буквально из ниоткуда. Кровь текла изо рта ручьем, да таким, что ни один водопад с таким не сравнится. Глубокие раны истекали алыми струями, смачивая собой одежду. Силы покидали, но он не мог остановиться. Осталось немного до заветного кабинета… Чуть-чуть… «Терпи!» - заставлял себя, требовал. ______________ За пять часов до: Гарри и Рон с Гермионой мирно сидели в библиотеке, готовясь к экзаменам. Окна не пропускали пленительный солнечный свет, что почти не заставляло их побросать перья и чернила с пергаментом. Едва ли. Так казалось. При этом фантазия подростков о теплом солнышке не давала покоя. Рон заерзал на скамье. — Чёрт возьми, — буркнул рыжий, — пока нормальные ребята бегают по саду школы, мы как ботаны сидим за уроками и зубрим. Гермиона откинула перо в сторону. К удивлению парней. — Впервые я согласна отойти от уроков, Рон. Как насчет прогулки? — О, Гермиона! Да ты просто золото! Рон вскочил на ноги и схватил девушку за руку. Двое подростков отошли от письменного стола, нервно рассматривая стеллажи. — Эй, Гарри, ты с нами? — Рон улыбнулся, обнажая белые ровные зубы, — успеем еще сделать все дела. Там, за окнами, наверняка тепло, солнце греет! Ноги в озере можно и помочить! Гарри небрежно отложил перо и с грустью поправил галстук: — Идите. Я, наверное, не пойду. Не хочется. Девушка и рыжеволосый переглянулись. — Но Гарри… Ты третий день ничего не ешь, а если и ешь, то вызываешь рвоту. Ты третий день буквально пьешь только у профессора, и то по кружке чая в день. Что происходит? — Я… Не важно. Идите. — Друг, мы беспокоимся о тебе, — Рон положил руку на плеча приятеля, — Ты правда выглядишь неважно. Выходишь на улицу только на тренировки… Исхудал. Профессор не замечает? Гарри грустно улыбнулся. Он не мог сказать правду. Не имел никакого права. Он больше не хотел подвергать опасности кого-либо. — Все хорошо. Просто слухи, — соврал брюнет, — утомляют. Гермиона наклонилась, и ее губы коснулись лохматой макушки. — Мы с тобой. Если ты хочешь побыть один… То мы уйдем. Но ты… Прошу тебя… Скажи нам… Это же не связано с…? — Чжоу? Поттер снова улыбнулся. На грани отчаяния. — Нет. Все будет хорошо. Северус делает все, чтобы я не чувствовал себя так. Он… Я попросил его не говорить со мной об этом, пока я не буду готов. И вас прошу о том же. Из глаз Грейнджер текли слезы. Он не впервые попросил не говорить об этом. О том, что случилось… __________________ Ретроспектива. Четыре дня назад. …Типичный выходной школы Хогвартс проходил на удивление мрачно. Гром и молнии обрушились на замок, заставляя всех в Большом зале с тревогой смотреть на потолок. Гарри смотрел не туда. И не на преподавательский стол. Чжоу… Почему она еще не пришла на завтрак? Пока друзья что-то обсуждали, ноги сами подняли Поттера и повели в сторону выручай-комнаты. Необъяснимый страх и едкое чувство печали, словно цунами, накрыли всё, что было вокруг него. Подойдя к Комнате «Так и Сяк», и проделав привычный обряд, Гарри с удивлением обнаружил, что комната не пропускает его внутрь. Дверь так и не появилась. Теперь он был в ужасе. Почему-то он чувствовал, что Чанг и его дочь там… Девушка, которая носит его ребенка… Он снова проделал «обряд». Дверь начала нечетко, но все же вырисовываться, а затем вновь исчезла, показывая лишь голую, холодную, безразличную стену. Выхватив палочку, Поттер крикнул: — Бомбарда Максимум! Он ДОЛЖЕН туда попасть. Он знал это. Не просто чувствовал, но знал. Взрыв. Стена, словно стекло, поддалась. Зеленоглазый вбежал в потайной проход с палочкой наготове, но… Ее не было. Он обошел почти всё. Он осмотрел каждый проход, каждый уголок, каждую… Но ведь их диван, где он гладил живот девушки, так и не был проверен! Почему-то едкое, нехорошее предчувствие липко сдавило грудную клетку, а сердце билось будто не в нужном месте, а в горле. Казалось, будто он сейчас его выплюнет. Зайдя за угол меж шкафа, куда Симус прятал бомбы для экспериментов с огнем, он раскрыл глаза. Ужас этой картины: Над ранее удобном, мягком, гостеприимным диваном, так безжизненно и холодя всю душу… — ЧЖОУ!!! Палочка выпала из обессиленных рук. Он вскочил на диван, не позволяя себе сдаться и впасть в отчаяние раньше времени. Потом, все же, пришлось спуститься и поднять палочку, но адреналин заставлял делать все это быстро. Перерезав заклятием ножниц толстую веревку, он схватил на руки падающее тело. Холодное, безжизненное… схватил, и упал вместе с ней. — Нет… Мерлин, прошу! Ударил по ледяной щеке. Попытался раскрыть глаза. Бесполезно. Никакого смысла. Чжоу Чанг, которую, пусть и не любил, но с которой он ожидал общего ребенка… — Прошу, Чжоу… Очнись, умоляю! Массаж сердца. Заклинание за заклинанием. Она была мертва. Кое-как он взял себя в руки, и поднял ее. Потом бросил взгляд на упавшую рядом с диваном табуретку. Но кое-что заставило его обернуться, прежде чем побежать просить о помощи. Кричалка… Осторожно положив мертвую подругу обратно на мягкое ложе, парень нагнулся, и поднял пергамент. Действительно громовещатель. Словно ждал его тут. Едва его руки приступили к открытию, письмо выскочило из его рук и закричало леденящим кровь голосом: — Это твоя первая, а заодно и вторая жертвы. Жертвы твоей слабости и глупости, Гарри Поттер. Отбрось свою тупую смелость. Умри, если не хочешь видеть, как гибнут все твои любимые… ___________________ Конец Ретроспективы четырехдневной давности. __ Рон взял Гермиону за руку, крепко ее сжав. — Ты нездоров. Мы не оставим тебя. Тут-то он взорвался: — Со мной все нормально! Уходите! Живо! Гермиона села на колени. — Гарри… Ты не понимаешь! — Я же по-человечески прошу! Он был на грани еще большего срыва. Рыжий поднял Грейнджер за руку: — Пойдем. Гарри, я прошу тебя об одном: не делай ничего дурного. Друзья ушли. И Гарри дал волю слезам. Библиотека не позволяла вопить, но он глотал соленые капли, трясясь и держа ладони на сердце, которое готово было выпрыгнуть. Ребенка не будет. Никакой семьи ему не видать. И все из-за дурацкого слуха. Волан де Морт узнал о том, что Поттер станет отцом, и он избавил мир от девушки и дочери врага. Да, Гарри не любил Чжоу, но он был с ней тоже, чтобы видеть дочь, чтобы прижимать потом ребенка к себе. Северус готов был принять все, чтобы его любимый был счастлив, и мальчик почти был на грани этой необъяснимой радости. И он знал, что сам во всем виноват, и что держи он несколько месяцев назад себя в руках - не было бы ни беременности, ни убитой по его вине девушки. Часы пролетали один за другим. Успокоившись, он встал. Побросав все свои вещи в сумку, подросток отправился в сторону подземки замка. Все шло гладко, пока… — Эй, Поттер. Это был голос Малфоя, но не младшего… Гарри круто развернулся. — Что вам нужно, мистер Малфой? — в фамилию врага Поттер вложил весь свой яд. — Ох, какой ты грубый, Поттер. Я говорил тебе отдать пророчество. По-хорошему. Ты отказался. — Причем тут… — Ох-ох-ох, Гарри. Ты действительно не понимаешь? Я не умею… Прощать. — последнее слово, словно едкая слюна, было выплюнуто. Парень скрестил руки на груди. — Что мне до вас? Неужели ваш драгоценный сыночек в очередной раз нажаловался папочке, что у кого-то есть нечто дороже и круче, чем у него? Уколоть удалось, а зря… — Я пришел не пообщаться о моем сыне, а предупредить тебя. Темный Лорд знает, Гарри… Все знает. И пока ты жив, он не сможет жить так, как хочет. Видишь ли, Гарри, когда Дамблдор рассекретил тебе пророчество, о котором ты не должен был знать, он не подумал о твоей безопасности. И сегодня я должен выяснить всё, что известно тебе и этому старому болвану. Палочка силой ткнулось в горло парня: — Империо! Какое же удивление он испытал, когда Гарри продолжал равнодушно смотреть в глаза Люциуса. — Браво. Неужели на кладбище вы проглядели, что даже ваш презренный лорд не смог подчинить мою… — Круцио! А вот с этим бороться парень не умел. Ему так казалось. Но жизнь научила правильно реагировать на боль. Да, он упал. Да, было невыносимо, но ни один мускул не заставил его ни скорчиться, ни закричать. Может, дело в силе воли, а может - равнодушие. — Как вы тут отказались? — Поттеру действительно было интересно, и превозмогая боль, он таки задал этот вопрос. Малфой погладил свою палочку после того, как отвел в сторону. — Ты же всегда пренебрегал моим сыном, а ведь идея его. А вот каким образом - не важно. Главное, что это смело для Драко, но опасно для школы. Но я тут подумал, что ты решишь предупредить старика о том, что по школе ходят пожиратели, не так ли, Гарри? Люциус холодно рассмеялся, а затем его лицо снова стало серьезным. — Декан моего любимого факультета в молодости научил меня одному заклятью. Не знаю, известно ли оно тебе, но думаю, что ты не сможешь ничего и никому сказать, если я применю его на тебе. Гарри встал с пола и смело посмотрел в глаза. — Хотите меня убить, не так ли? Или же стоп… Заставить навсегда замолчать, но оставить своему повелителю? Так чего вы ждете?! Давайте! Он выхватил палочку. — О нет, Гарри. Я не стану применять его на тебе. Ты настолько смел, насколько и туп, так что я не удивлюсь, если ты будешь молчать. И достав небольшой флакончик со снадобьем из кармана, блондин откупорил сосуд и осушил. Судя по всему, зелье невидимости, но едва все было выпито - пожиратель исчез. То есть совсем. Ни шагов, ни звуков побега. Вот только… Гарри со всей силы пнул пустой воздух. Никого. Но как… Внезапно, из-за угла послышался незнакомый женский голос, даже шепот: — Сектумсемпра! ___________ Из последних сил уговаривая себя, он буквально подполз к двери подземелья, и слабо постучался в кабинет Северуса Снейпа. Мужчина открыл дверь, его глаза широко распахнулись, а любимый скорчился в измученной улыбке, а затем лишился сознания.