«ТЫ ЕЩЕ МОЖЕШЬ СТАТЬ ЛУЧШЕ!»
Улыбка на лице дитя стала только шире, а сам он сдвинулся с места и сделал шаг вперед, сжимая нож еще сильнее. Появилось ощущение, что он бросает подобным вызов. Монстр проследил за этим действием и, устало прикрыв глазницы, пожал плечами. «хе-хе. ну, вот вопрос получше… ты хочешь плохого времени? потому что, если ты сделаешь еще шаг вперед… тебе ТОЧНО не понравится то, что произойдет дальше» Со стороны убийцы послышался насмешливый смешок и он, не думая ни секунды, снова шагнул вперед, взмахнув оружием и наставив его острый конец на бывшего друга, словно говоря этим: «Хватит болтать. Ты все равно простая преграда у меня на пути, которой скоро не станет». Во взгляде скелета появилось разочарование, а на его лице залегла тень печали. Все это, впрочем, вскоре скрылось за новой маской улыбки. «что ж… простите, старая леди. именно поэтому я ненавижу давать обещания» На несколько секунд коридор погрузился в тишину, которую вскоре прервало звонкое чириканье птиц снаружи. Ребенок хмуро посмотрел на замолчавшего скелета и немного опустил настоящий нож. Появилось плохое предчувствие. Перед глазами монстра стремительно пролетело множество приятных моментов из прошлого времени, но затем он поднял голову и встретился с безжалостным взглядом горящих красным цветом глаз человека, убеждаясь, что это уже не Фриск. Тот ребенок остался где-то в прошлом и вряд ли вернется обратно. Это позволило ему без тяжести на душе продолжить свой суд:«какой прекрасный день снаружи: птички поют, цветочки цветут…»
Мальчик взялся покрепче за рукоять оружия и приготовился напасть. Нельзя было упустить ни единого телодвижения. Это может привести к поражению любого из них.«в такие дни, такие дети, как ты…»
Как только Санс открыл глазницы, уголки рта убийцы немного опустились, а во взгляде мелькнуло что-то такое знакомое скелету, что заставило поколебаться пару мгновений, но свежие воспоминания о совершенном этим существом как раз не позволили этому продлиться долго. Папайрус не заслуживал этого. Ториэль не заслуживала… Никто. Белые огоньки в глазницах пропали, оставив зияющую темную пустоту, словно бы заглядывающую в саму душу:«Должны Гореть В Аду»
Когда произошла первая сильная атака, ребенок по какой-то неизвестной причине просто встал на месте, словно вкопанный, с тем же взглядом и непониманием на лице, которые будоражили в душе насильно позабытые дружеские чувства и нежелание убивать. К великому сожалению Санса, его смерть была быстрой. Чуть ли не прямо перед лицом скелета вылетела красная душа и в ту же секунду разрушилась на миллион кусочков, будто и не было той ужасающей решимости. Сейчас она не отличалась от слабой души обычного монстра. Тяжело вздохнув и оперевшись спиной об одну из колонн, скелет покосился в сторону. Некоторое время назад желто-оранжевая плитка окрасилась в яркий красный цвет, а обгорелое и окровавленное детское тело покоилось где-то неподалеку, не подавая признаков жизни. Санс вытянул руку и посмотрел на нее. Она мелко подрагивала, а голубой огонь в его левой глазнице то вспыхивал, то затухал вновь. Когда-то давно он сказал ребенку: «знаешь, что было бы, если бы она ничего не попросила? приятель… ты был бы мертв там, где стоял». В действительности, это являлось одной из его глупых шуток с частицей черного юмора, которую он не боялся озвучить, так как считал, что мелкий и сам понимает неправдоподобность этого развития событий. На глазах ребенка неожиданно выступили слезы, а сам монстр, мысленно назвав себя полным идиотом, стал уверять его, что просто пошутил, и пытаться успокоить. Тогда он еще не осознавал, что те слова рано или поздно могут перестать быть просто глупой шуткой. Сжав руку в кулак, скелет на несколько секунд зажмурился, чтобы отогнать неприятные мысли, но когда открыл глазницы, увидел, что вновь стоит неподалеку от середины коридора, а дитя, сойдя с места, медленным шагом направилось к нему с решимостью на лице. Уголок рта Санса слабо дернулся, постепенно растягиваясь в слабую ухмылку. Зря он надеялся, что мальчик сдастся после первой же смерти. Видимо, раз он так решителен в его убийстве, былые светлые времена теперь уже никогда не вернутся и давно должны кануть в лету*. Их дружбе конец. Взгляд дитя стал еще более испепеляющим, чем раньше. «ты выглядишь расстроенным из-за чего-то. полагаю, я довольно хорошо выполняю свою работу, хах?» Множество костей оказались преодолены, но лучи Гастер-Бластеров задели убийцу, оставив его только с 18 HP, стремительно понижающимися до 1 HP — эффект КАРМЫ, который действует только на тех, кто заслужил его своими действиями. На лице дитя расплылась улыбка, когда как из его рта хлынула кровь вместе с кашлем. Он засунул руку в карман и, достав «Легендарного Героя», откусил огромный кусок, словно собираясь за раз съесть все целиком. Это только позабавило скелета. «хах. никогда не понимал, почему люди не используют самую сильную атаку в первую очередь. впрочем, жаль, что ты не поджарился настолько, чтобы лишиться возможности пошевелить хотя бы пальцем» Выставив перед собой нож, человек молниеносно подскочил к монстру и попытался нанести удар, но тот увернулся от него, заметив после этого неподдельное удивление со стороны атакующего. До этого никто из монстров не был способен избежать его атаки. Что происходит? «что? ты думал, я буду просто стоять и принимать это? хех, слишком наивен для безжалостного сопляка» Коридор практически полностью был разрушен: многие колонны развалились от лучей Гастер-Бластеров и костей, в некоторых местах стен красовались крупные трещины и дыры, а вокруг двух существ были пятна свежей крови, оставшейся еще с неудавшихся попыток ребенка избежать костей. Скелет, уже достаточно тяжело дыша, стоял напротив улыбающегося дитя, покрытого множеством повреждений и еле стоящим на ногах, но с той же сильной решимостью сжимающего свое оружие — без единой капли крови, если не считать ту, что принадлежала его обладателю, когда тот при очередной неудаче во время битвы случайно задел самого себя, отняв этим достаточно большое количество HP, но не умерев. От человека последовал еще один мощный удар, прошедший в считанных сантиметрах от руки монстра. Санс проводил спустя пару секунд исчезнувшую в воздухе красную линию обеспокоенным взглядом, а затем с улыбкой — той, которой улыбался ребенку, когда тот еще делал правильные вещи, — повернулся обратно к противнику. Сзади послышался громкий звук разрушения ближайшей стены, с которой столкнулся остаток энергии удара, наверняка оставивший немаленькую дыру. Но скелет не посчитал нужным оборачиваться туда и терять подходящий момент для разговора или же вовсе упустить еще одну атаку из-за нелепого любопытства. «ух… ну, как говорится… тебе, эм, и впрямь нравится размахивать этой штукой, хах?» Скелет указал пальцем на нож. Лезвие блеснуло под пробивающимся лучом света одной из дыр в стенах. По виску монстра скатилась капля пота. «Шестое чувство» подсказывало, что он в таком темпе продержится еще не так уж долго… поэтому стоило попробовать победить хитростью, а не силой. Санс понимал, что рано или поздно все равно проиграет, но… он просто тянул время в надежде, что человеку надоест. Что он сдастся и оставит их всех в покое… или хотя бы лишь этот мир, если монстры останутся мертвы. «слушай… я знаю, что ты не отвечал мне раньше, но… где-то внутри тебя… я чувствую… внутри тебя есть проблеск хорошего человека. я помню того, кто когда-то хотел делать правильные вещи. того, кто в другом времени, даже был мне… другом?» Полуприкрытые в насмешке глаза ребенка слегка приоткрылись, показывая его неравнодушие к этой теме, а правая рука, держащая нож, слабо дрогнула. Он ведь не может… или же может? «давай же, дружище. ты помнишь меня? пожалуйста, если ты слышишь… давай забудем обо всем этом, хорошо? просто положи свое оружие, и… ну, моя работа станет намного легче» Вокруг воцарилась тишина. Она растянулась на несколько минут, потребовавшихся для того, чтобы взгляд дитя постепенно смягчился и потерял тот маниакальный красный блеск. Он с сожалением посмотрел на бывшего друга и, подняв дрожащую руку, утонувшую в чужом прахе и своей крови, посмотрел на нож. Затем снова на скелета, а после на проход за ним, ведущий к королю. Было видно, что мальчик о чем-то усердно размышляет и разрывается дилеммой, но вскоре, скривившись и прошептав: «Заткнись», с силой отбросывает нож от себя и со слезами на глазах поднимает взгляд на скелета. Глазницы того в удивлении расширились. Ему потребовалась парочка мгновений, чтобы обдумать произошедшее, после чего он, сохраняя на лице некоторую растерянность, еще более дружелюбно улыбнулся с немного удивленным взглядом. Этот план сработал? «ты щадишь меня? наконец-то. приятель, дружище… я знаю, с каким трудом ты… принял это решение: отвернуться от всего, над чем ты так усердно работал. я хочу, чтобы ты знал… я не дам пропасть этому зря» Монстр приветливо раскинул руки в стороны и закрыл одну глазницу, словно и не было всех тех бесчисленных убийств этого ребенка и всепоглощающей ненависти во взгляде судьи некоторое время назад в сторону маленького убийцы. «иди сюда, дружище» Любого другого такая резкая перемена в поведении насторожила бы, и он, отказавшись принять эту неправдоподобную пощаду от собственного судьи, тут же ринулся бы в бой, но не этот Фриск, на которого уже слишком сильно давили грехи за спиной и неприятные воспоминания. Большую часть времени на этом пути он был лишен сострадания, но по какой-то причине именно сейчас все его чувства вернулись… и где-то в районе груди ребенка разрывала жуткая боль. Всхлипнув, человек резко рванул вперед и с рвением обхватил монстра руками, отчего тот тут же выдохнул от неожиданности. Но, собравшись, медленно опустил ладони на спину мальчику, а после обнял в ответ. Скелет тоже, в свою очередь, разрывался между двумя желаниями: окончательно пощадить дитя или же отплатить ему за отсутствие милосердия в сторону их общих друзей. Перед глазницами появился образ Папайруса. Он на глазах Санса пощадил дитя, а оно, в свою очередь, отвергло этот мирный жест и обратило в прах. Одного-единственного воспоминания хватило для принятия решения, а их в памяти было еще немало. В следующее мгновение из пола под человеком вырвалось несколько острых, как сам нож ребенка, костей, которые тут же проткнули его насквозь. Послышался хриплый вскрик, а Фриск сжал толстовку бывшего друга еще крепче, дрожа в предсмертной агонии. Слишком поздно прибег к милосердию, а иного способа сбросить не существует. Монстр знал это.«попался… если мы действительно друзья… ты не вернешься»
***
«Ты действительно идиот, Фриск, ха-ха. С чего ты вообще решил, что он простит тебя после того, что мы сделали? Сейчас тебе осталось только одно: БИТВА. В конце концов. ТЫ УЖЕ ДАВНО СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР.» В темном пустом пространстве друг напротив друга стояли два ребенка примерно лет одиннадцати. На лице одного из них расплылась широкая улыбка, а из налитых блеклым алым цветом глаз сочилась вязкая черная жидкость. Было ощущение, что она причиняет ему некоторую боль, но он не обращает на нее никакого внимания. Свитер яркого зеленого цвета с проходящей по горизонтали кремовой полоской сильно выделялся по сравнению с одеждой второго дитя, а розовый румянец на неестественно бледном лице казался чем-то чертовски странным. Светло-каштановые волосы длиной до середины шеи немного смягчали черты лица мальчика до такой степени, что издалека его можно было спутать с девочкой и тут же поплатиться за это своей смертью. Стоящий напротив него ребенок в голубом свитере с двумя фиолетовыми полосками был в некоторой степени похож на своего собеседника, но все равно отличался: кариево цвета глаза с немного узким разрезом из-за слегка опущенной головы прикрыла челка каштановых волос с такой же длиной, что и у другого человека, а кожа со слабым желтоватым оттенком казалась куда более живой, чем у него. Руки дитя до побелевших костяшек и тихого хруста сжимались в кулаки, а по спине проходили мурашки от ползущих по ней грехов. С его стороны не было слышно ни звука, кроме скрипа стиснутых зубов, когда как мальчик напротив был не прочь продолжить свой, скорее, монолог. Но, только взгляд второго ребенка встретился с его, он тут же поменялся в лице и скривился в жутком отвращении. Его чертовски бесило поведение того, с кем он застрял здесь, но ему приходилось «сотрудничать» с ним, чтобы достичь своей специфической цели, еще возникшей спустя какое-то время после начала этого грязного пути. «Только не говори, что ты собираешься сбросить, Партнер. Неужели ты ради этого тупого скелета хочешь уничтожить все то, над чем мы так усердно трудились? А потом… начать это заново.» Фриск вздрогнул и с некоторым страхом в глазах мотнул головой. Уже до этого поджатые губы стали словно одной тонкой линией, а тельце сжалось до таких размеров, при которых его просто перестали бы замечать. Но Чара только стал напирать с новой силой. «Ха-ха-ха. Не шути так, Партнер. Тебе ведь было настолько интересно, что произойдет и что ты узнаешь, поэтому ты сбросил вашу глупую «счастливую концовку». Они не вспомнят, но Санс…» Ребенок приоткрыл рот в попытке возразить, ведь причина первоначально была не в этом, но ему не дали сказать. Даже не пытались выслушать, продолжая напирать и обвинять все больше. «Неужели ты хочешь всю оставшуюся жизнь ощущать его косые взгляды себе в спину и видеть ту фальшивую улыбку с напускным дружелюбием? Он просто грязный лжец, который скрывает правду даже от своего легко забываемого братца. О, ты, случаем, не забыл, как мы убили его? Ты пытался прикрываться тем, что все равно сбросишь в конце, когда все узнаешь, и все вернутся, но я все вижу. Ты хочешь обречь своего костлявого «друга» на жизнь с воспоминаниями о наших поступках? Ты жесток, Фриск. Лучше избавить его от страданий и погрузить в блаженную бездну. Давай же, Партнер. Ты знаешь, что нужно для этого сделать. ПРОДОЛЖАЙ.» Черная жидкость стала литься еще интенсивнее, а из растянутого в жуткой улыбке рта неестественной формы, которую просто не принял бы человеческий, показалась пара ее капель. Первый упавший человек подлетел над «полом» и завис над мальчиком, тыкнув пальцем ему в затылок и затем повернув его голову к кнопке «Продолжить». Тот лишь сжался еще больше и обхватил плечи руками. Его охватил мертвый холод. «Агрх. Ты думаешь, что выше последствий, разве не так? Ты настоящий эгоист, Фриск. Тешишь свое любопытство ценой жизней своих друзей и семьи. «Играешься» их жизнями. Ха-ха, ты бы видел свое лицо во время битвы с тем мешком костей! Только не говори, что сам не хотел обратить его в прах. Столько ненависти и презрения… Какое блаженство!» — Я… я не… никогда бы… — прозвучал тихий хриплый голос, который тут же оборвали криком, от резкости и жути которого ребенок в страхе дернулся. «ЛЖЕЦ.» Лицо демонического ребенка исказилось и деформировалось, рот растянулся нечеловечески широко, а покрытые кроваво-красными сосудами глазные яблоки от того, как сильно расширились глаза, будто бы собирались в любой момент вывалиться из орбит. От всего этого зрелища мальчик тихо пискнул, попытавшись отпрянуть, но был схвачен за кисть руки «мертвой» хваткой. «Ты не сможешь ничего от меня скрыть, Партнер. Я ощущаю твои желания и стремления так, как никто не смог бы. Раньше мне казалось, что я ошибался, и среди отвратительного человечества есть исключения, но сейчас ты показал мне, что это не так. Люди были и навсегда останутся лицемерными эгоистами. Милосердие никогда не было ответом ни на что. Помнишь, как эти монстры атаковали тебя раньше, когда ты был слишком слаб по сравнению с нынешнем временем? Как ты страдал от каждой смерти, и только решимость позволяла тебе продвигаться дальше? Как мне приходилось временами помогать тебе действовать в битвах и дожить до пощады? Я наблюдал за каждым твоим шагом, не понимая, почему ты так мил с теми, кто желают тебя убить и из раза в раз причиняют боль. В какой-то момент мне даже показалось, что все не совсем так, как казалось раньше. Но хэй.» Руки парящего ребенка взметнулись вверх, а улыбка приобрела насмешливые нотки, как и интонация в голосе. «Ты, наконец, сбросил и доказал, что это не так. Рано или поздно всем надоедает играть в ангела. С каждым новым LV я ощущал себя более «живым». Все больше и больше… это чувство… Мы уничтожили каждого врага на пути и стали сильными. Никто не способен нас остановить, Фриск. Так что слишком поздно идти на попятную. Ты не сможешь сбежать от своих грехов. Можешь даже не пытаться, Партнер.» — Просто… пожалуйста… дай мне исправить все… Я обещаю, что больше никогда… «ЗАТКНИСЬ. Если ты не способен завершить начатое тобой же, мне придется взять все в свои руки!» Из тела Фриска внезапно вылетела красная душа, осветив полутьму ярким красным светом. Одна рука парящего человека резко потянулась к ней, а другая оттолкнула собеседника в сторону. Не ожидав подобного, тот легко поддался толчку и упал на спину. Спустя пару секунд он быстро сел и рванул к ребенку, желая остановить его и ощущая настоящий ужас от того, какие последствия все это повлечет: — НЕТ, ЧАРА, НЕ НАДО!!! Душа за мгновение, только первое упавшее дитя соприкоснулось с ней, покрылась толстым слоем черной субстанции и исчезла вместе с ним. Осознание произошедшего медленно настигало Фриска, а в уголках глаз появились капли слез. Он не хотел всего этого. Мальчик понимал, что Чара ни за что не пощадит Санса и не сдастся до тех пор, пока не убьет его. Он окончательно потерял контроль над ситуацией. Внутри появилось какое-то жутко неприятное чувство, которое поднималось все выше, пока, в конце концов, ребенок надрывно не закашлялся, прикрывшись рукой. Когда приступ кашля прошел, он отвел ее ото рта и посмотрел на жидкость на поверхности. Она оказалась черного цвета и медленно расплывалась по ладони, капая на темный «пол»… или его подобие. Глаза человека расширились, но, не успел он и представить все, что может повлечь за собой подобное, как сбоку послышался какой-то шорох и будто бы звук помех. Испугавшись присутствия здесь еще кого-то, мальчик резко повернул голову туда, но никого не увидел, кроме мелькнувших на долю секунды теней. — Ч-Чара…? Это ты? Пожалуйста, Чара… Но это был не Чара. В ушах стояли странные и по какой-то причине знакомые звуки, а в голове возникли образы необычных черно-белых монстров с глубокой печалью на лице, рядом с ними стоял счастливый Санс в своей обычной синей толстовке, а по центру еще кто-то, от вида которого становится не по себе… Взгляд падает на надпись в нижнем левом углу: «Не забывай».Приветствую, дитя Решимости.