«просто сдайся. я так и сделал»
Даже если ему придется проходить через эту битву нескончаемое количество раз, он заставит ребенка заплатить за свои действия, за свое предательство, и вынудит его сбросить. Нужно только попытаться изо всех сил, и тогда…«зачем даже пытаться?»
Все будет в порядке. Папайрус будет в порядке, и никакого праха на снегу Сноудина возле входа в Вотерфолл не появится никогда более. Та леди за дверью — Ториэль, как скелет узнал в прошлом времени, где исход был идеален, а он сам счастлив, — тоже будет в порядке и вернется в Руины. Больше никаких потерь, и Санс вновь вернется к рутинной жизни обычного часового и комедианта в ресторане МТТ, который часто заглядывает в бар к Гриллби и засиживается там на продолжительное время, пока брат не предпримет попытки вытащить его оттуда. Все будет в порядке. Все будут в порядке. Он должен этого добиться.«ты никогда не увидишь их снова»
Со стороны входа в Коридор Правосудия, как мысленно прозвал его Санс за все время нахождения здесь, на пару секунд послышался оглушающий звук, похожий на писк ультразвука, и скелет каждой своей косточкой почувствовал, как пространство и время искривляется, беспрепятственно позволяя манипулировать собой существу с невероятной решимостью в душе, превышающей решимость любого в Подземелье из десятков тысяч живых душ. Подобное происходило уже не раз за жизнь Санса, поэтому он мог сказать с уверенностью: человек вернулся. И он все так же решителен покончить со всем миром и, в частности, таким надоедливым комедиантом. Медленно повернув голову к источнику неприятного для слуха звука, монстр снова натянул свою привычную улыбку, пытаясь скрыть за ней частицу недоумения. Еле заметное на периферии зрения ослепляющее сияние «звезды возврата», авторство названия которой так же принадлежало Сансу, не позволяло все полностью разглядеть, но кое-что все же бросалось в глаза: мальчик выглядел как-то не так, как раньше… Нет, его внешность не претерпела никаких изменений: все тот же потрепанный битвами голубой свитер в фиолетовую полоску, порванные шорты и спутанные волосы. Но его взгляд… что-то во взгляде этого ребенка теперь чертовски пугало скелета, и ему не очень хотелось выяснять, что этому послужило причиной. Возможно, он просто настолько зол, что теперь всем своим нутром желает наиболее мучительной смерти для скелета? Пристальный и безумный взгляд ребенка так и говорил о том, как в голове того уже образовывалась картина, как он вырывает шутнику кость за костью, начиная с ребер и заканчивая конечностями. Покрывается прахом и кровью, слышит противный хруст и надрывные крики, но не останавливается и упивается чужой агонией. Отогнав неприятные мысли и в шутку подметив, что пока что подобные «блаженные фантазии» посещают лишь его, Санс оттолкнулся от колонны и выпрямился. Всего лишь несколько метров разделяло беспощадного убийцу и судью, и скелет решил поскорее сократить это расстояние. Ему нужно было сделать только четыре шага, чтобы встать посередине коридора и остановиться напротив такого ненавистного им человека. На памяти скелета не было ни единого момента, когда люди бескорыстно попытались бы помочь монстрам и не предали бы их позже. Каждый человек, что падал сюда, приносил свою порцию разрушений. Мала она была или велика — неважно. Суть одна — человечество никогда не изменится, и их гнилые души будут продолжать стремиться уничтожить не таких, как они — монстров, которые, в свою очередь, с натяжкой смогут посоперничать с людьми. Чего стоит один-единственный человеческий ребенок, способный убить каждого на своем пути… ребенок. На что способен взрослый, если пожелает стереть монстров с лица Земли? А миллиарды взрослых? Санс не хотел об этом думать. Он пробыл на Поверхности всего несколько дней, но этого было достаточно, чтобы узнать НАСТОЯЩЕЕ количество людей. И это лишь погружало в отчаяние еще больше после очередного сброса… Даже если скелет старался уверить себя, что человечество изменилось, происходящее в данный момент полностью разрушало эти мысли под корню. Но сейчас ему требовалось сконцентрировать внимание на том, кто стоит перед ним, испепеляя своим взглядом и крепко сжимая нож, лезвие которого теперь переливалось красным, а не над фантомной угрозой существ наверху… Впрочем, разве такой отлив энергией души был раньше? Возможно, монстр просто не замечал этого, полностью погруженный в тактику боя и то, чтобы его не убили. И этот самый взгляд… у Фриска он не был такой. Как бы зол тот ни был, его глаза никогда не источали так много ненависти и сумасшествия. Взгляд… он пробирал скелета до самых костей. Неужели он настолько взбешен из-за уловки, к которой не поскупился прибегнуть сам же когда-то? Монстр издал тихий смешок, после которого приметил, как убийца раздраженно дернулся. Он правда думал, что это способно спугнуть судью? Как забавно. — хм-м… это выражение… это выражение лица кого-то, кто умер семь раз подряд. эй, это хорошо. семерка должна быть счастливым числом. кто знает, может, тебе достанется джекпот? — Просто заткнись и начни бой, Комедиант, — человек взметнул нож вверх, наставив острый конец на скелета. — Не испытывай мое терпение. — хех… — Санс сначала нахмурился, задумавшись над чем-то, но затем вновь улыбнулся, — ну, м-ножи-ство раз повторять мне не нужно. — Глазницы угрожающе опустели, — сейчас мы и начнем.***
— Что…? Кто ты…? Перед ребенком стоял высокий монстр, напоминающий скелета, но тело его будто бы расплывалось. Подобное Фриск видел у амальгамов в Настоящей Лаборатории, но они были созданы из нескольких монстров. Этот же всего лишь один, насколько мальчик мог заметить… Но по какой-то неизвестной причине ребенку было жутко неспокойно находиться рядом с ним. Инстинкт самосохранения, который успел притупиться за все время геноцида, но не пропал окончательно, пробудился вновь и заставлял тело слабо дрожать в ожидании чего-то ужасного. «Это неважно. Решимость, у меня есть для тебя заманчивое предложение. Но для этого мне нужна твоя душа и ее характерная способность — сила манипулировать временем и пространством, искривляя его одним своим желанием, чтобы обернуть время вспять»***
Повисшую в Коридоре Правосудия тишину разорвал звук разрушения души. Тяжело дыша, скелет устало опустил голову. Сколько уже раз он убил этого ребенка? Он сбился со счета давным-давно. С каждой новой смертью человека Санс ощущал всем своим нутром, как по какой-то причине что-то в пространственно-временном континууме нарушается. Этот сдвиг несильный, но если так и будет продолжаться, то он может стать ощутимой проблемой. В случае, если баланс нарушится окончательно и необратимо, тогда вся их временная линия просто распадется… или же наступит хаос из временных промежутков: прошлого, настоящего и будущего, события станут бесконтрольно скакать, повторяясь, прерываясь и искривляясь, а для тех, кто будет все помнить, это станет настоящим Адом. Настоящим безумием. Монстр даже уже не был уверен, что нужно продолжать удерживать дитя до того момента, пока оно не сбросит. Он все еще яро желал увидеть своего брата, вернуться в обычную жизнь без сбросов и остального, что вызывает неприятную дрожь в костях, и снова стать тем ленивым парнем, выполняющим необходимый минимум на работе часового и не напрягающимся по этому поводу. Скелет уже продолжительное время не был у Гриллби, так что с радостью отдал бы последние деньги за жирный горячий гамбургер, покрытый таким любимым им кетчупом, и, при необходимости, даже мог бы оплатить все свои счета, накопленные за пару лет. Санс хотел вернуть все это. Но здравое мышление подсказывало, что сброс только спровоцирует еще больший сдвиг их временной линии. Горько улыбнувшись, монстр поднял голову и, расширив глазницы от неожиданности, резко отпрянул в сторону, увернувшись от пролетевшего прямо у него рядом с черепом ножа. «проклятье… это было близко., но сброса ведь не было… он не мог возродиться без него! что за черт?» — малой, ты… — Санс пустыми глазницами посмотрел на улыбающегося ребенка. — Удивлен? Я тоже. Но, знаешь… «на войне все средства хороши». Так почему бы не воспользоваться этим, когда оно так удачно стало проявляться именно сейчас? — в голосе проскользнули насмешливые нотки, а ребенок просто пожал плечами с издевательской улыбкой. — ты, маленький… — Настоящее веселье только начинается, Санс!Это означало только одно: разрушение порядка временной линии запустило свой ход.
***
Ребенок недоуменно посмотрел на мужчину, не понимая, что тот от него хочет. Лицо того (Фриск до сих пор удивлялся тому факту, что кости на лице скелетов такие же подвижные, как мышцы) слабо скривилось и, вздохнув, он продолжил уже понятным языком. Хаотичные звуки и шумы, что звучали в голове человека и будто бы сводили с ума до этого момента, прекратились. — Я забыл, что не все понимают виндингс. Сказывается продолжительное одиночество. Впрочем, это неважно так же, как и мое имя. Мы вряд ли встретимся еще когда-либо. Дитя, у меня есть к тебе предложение, для осуществления которого понадобится твоя душа с силой, что позволила тебе зайти так далеко. Мы ведь сейчас в «особом месте», так? Это лишь сделает нашу задумку проще. — Душа? Но… она сейчас у Чары, так что я не смогу дать Вам ее, даже если захочу… и что за предложение? Взгляд двух белых огоньков встретился со взглядом ребенка, отчего тот невольно сжался под ним. В нем отразилось множество чувств, которые монстр довольно успешно пытался скрыть и не показывать внешне: злость, презрение, негодование и боль. Посетившая мальчика мысль, что это может быть из-за него, заставила его отвести глаза в сторону и уставиться на черную жидкость, медленно стекающую вниз с его лица. Глаза щипало с ощущением будто бы песка в них, из-за чего приходилось часто моргать, а во рту чувствовался неприятный терпкий вкус чего-то странного и вязкого. При первом падении в Подземелье ему казалось, что все только и хотят его смерти. Первое же встретившееся существо обмануло его и чуть не убило, но Ториэль спасла ребенка и привела к себе домой. «Она хочет запереть меня здесь навечно… не позволяет уйти домой…» — единственная мысль, что крутилась в голове напуганного дитя, когда оно заносило игрушечный нож вверх и наносило удар за ударом. В какой-то момент он заметил печальный взгляд женщины и то, что огонь больше совсем не обжигает, но не мог остановиться. Монстр обратилась в прах, оставив горькие чувства после своих последних слов и пустоту одиночества… Поэтому мальчик сбросил. Попробовал поступить по-другому и посмотреть, изменится ли что-либо. Этот путь оказался даже лучше, чем ожидалось, а монстры были не такие плохие, как он изначально внушал сам себе из-за страха неизвестного. По мере продвижения вперед ребенок раскрывал все больше и больше их переживаний и страхов, а затем старался исправить это. Делал правильные выборы, чтобы никого не обидеть и не навредить им. Постепенно он осознавал, что уже не хочет ни с кем из них расставаться, так что постарался найти способ освободить всех. И нашел. Человек был полон решимости во время боя с Азриэлем и стремился к своей цели — душам монстров, что были заключены в его теле. Большинство его друзей говорили об уже известном ребенку — о том, что он уже решил давным-давно, — но кое-кто оставался для него загадкой… Санс. Несмотря на его веселый нрав, шутки и не сходившую с лица улыбку, у него тоже присутствовали какие-то переживания, что он скрывал глубоко внутри себя: «просто сдайся. я так и сделал», «зачем даже пытаться?», «ты никогда не увидишь их снова». После того, как все закончилось, Фриск не сводил взгляда с Санса и попытался поговорить с ним по душам, как близкие друзья, но тот лишь пошутил над его обращением «мама» к Ториэль и прикрылся высокой занятостью в виде ничегонеделанья. Это совершенно не было на него похоже, ибо каждый раз он сам предлагал встретиться где-то или же просто поговорить, но сейчас будто бы закрылся и способен лишь пошутить в своей обычной манере, и серьезный разговор с Фриском для него — запретная вещь. Тогда, после разговора с Азриэлем на месте падения, к делу подключился Чара — тот, кто сопровождал Фриска весь его путь и временами помогал в тех ситуациях, с которыми не мог справиться он сам. Первый человек предложил сбросить и попробовать другие пути к этому скелету, чтобы узнать правду о нем и просто посмотреть, что их ждет за этой «правдой». После продолжительных раздумий уже на Поверхности мальчик решился на подобное и нажал на кнопку сброса, всем сердцем желая вернуться обратно. Он ожидал, что при повторении пути сможет выяснить все, обнаружив то, что пропустил, но после падения что-то пошло не так. Его сознание будто бы заволокло пеленой, а рука сама вскидывалась вверх для ударов, все больше покрываясь чужим прахом. Им как будто кто-то управлял. Медленно, но верно сожаление и сочувствие пропадали, а все нарастающее чувство наслаждения силой будоражило разум. Это было совершенно новое, запретное ощущение, об испытании которого человек не мог позволить себе даже подумать… и оно ему очень нравилось. Нравилось больше, чем все то, что вызывало у него эмоции до этого: друзья, семья и былое желание сделать все правильно — это отошло на второй план, а затем вовсе померкло во тьме. К удивлению, Чара менялся так же, как и Фриск. Они оба получали удовольствие от своих действий. Мальчик уже не пытался продумывать каждый свой шаг и слово, чтобы получить наилучший исход событий и минимальные пагубные последствия. Он целенаправленно нарушал построенные правила этого мира и с усмешкой получал очередную похвалу от цветка, уже позабывшего свои собственные просьбы не сбрасывать и слова о том, что он все обдумал и понял, что зря причинил всем столько боли. Хотел ли Фриск остановиться? В глубине души это было именно так, но, несмотря на это, он продолжал накапливать EXP и идти вперед, перешагивая через прах когда-то близких друзей. Зачем? Теперь он не знает ответа на этот вопрос. Раньше в его голове крутилось множество жутких мыслей, а душа была наполнена решимостью стереть каждого на пути. Теперь же все позабылось без следа, будто никогда и не было. Возможно, это даже к лучшему. Мальчик не мог поднять глаза на высокого монстра и вновь встретить тот неприятный осуждающий взгляд. Он чувствовал, что, когда их взгляды пересекаются, по его спине начинают ползти грехи с новой силой. Слишком долго ему приходилось выдерживать подобный взгляд от Санса некоторое время назад. Фриску хотелось решить его проблемы и сделать еще более счастливым, но вместо этого он только добавил к ним новые, воспоминания о которых останутся у скелета теперь на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, если ребенок ничего не предпримет, она может и не продлиться долго. Он предал их всех. Обратил в прах надежды и мечты каждого друга без капли жалости и сожаления. На мальчика волной накатила ненависть к самому себе, в горле появился ком, а в уголках глаз образовались капли слез от безысходности. Не успел человек еще сильнее обдумать то, что совершил, как его настиг новый приступ кашля, от которого он согнулся и, прижав руку ко рту, хрипло закашлял. Еще больше заслезившиеся глаза широко открылись, а в районе груди появилась колющая боль. Когда Фриск убрал руку от лица и вновь посмотрел на ладонь, увидел еще больше той вязкой черной жидкости, теперь крупными каплями падающей на пол. Щеки были покрыты ею вместе со слезами, а на подбородке возникли черные дорожки, скрывающиеся за воротом свитера или же обрывающиеся на краю. «Это то, что ощущал Чара, когда все происходило? Как же… больно…» Высокий скелет равнодушно наблюдал за тем, как дитя скрючилось на полу и что-то хрипло шептало себе под нос со страхом в глазах, больше не горящих тем красным огнем решимости. Он чувствовал всем своим существом, как их временная линия повредилась из-за сбросов настолько, что в ней появилось несколько ошибок. Одна из них сидела сейчас перед ним, захлебываясь последствиями своих действий. Ходячая аномалия, хладнокровно разрушающая все на своем пути и стремящаяся привести этот мир к его ужасному концу без шанса на возвращение былого. Гастер насквозь видел почерневшую душу этого ребенка, пропитавшуюся вызванной LV ненавистью, и не собирался позволять ему вернуть контроль над временной линией, пока не будет полностью уверен в том, что подобное более не повторится. Но сейчас он не был полностью уверен, что именно эта аномалия представляет смертельную опасность для их мира. Первый упавший человек, чья решимость оказалась настолько сильна, чтобы продержаться до падения следующего человека со схожей по качеству характера душой, представлял большую опасность, чем восьмой. Его потенциал еще не известен до конца, а сила, сокрытая в ранее умирающей частице решимости, сейчас вспыхнувшей с новой силой, невообразима. Если бы только его душа сохранилась в целости до этого момента… — У нас мало времени. Чара не забрал твою душу, а только временно взял над ней контроль, — на монстра стал обращен взгляд карих глаз с черным белком, из которых сочилась такого же цвета субстанция. — Если честно, он вообще не должен был быть способен сделать это, но из-за твоей нестабильной решимости и этих глюков мы имеем то, что имеем. Если ты хочешь вернуть контроль, слушай меня внимательно.***
Коридор сокрушил громкий звук взрыва, а в воздух поднялось множество пыли, закрыв собой большую часть пространства. Спустя несколько секунд сквозь серый заслон пыли стал заметен голубой цвет, а после из него с большой скоростью вылетел низкий скелет с жутким напряжением на лице, словно убегая от кого-то… или чего-то. По его черепу скатилось несколько капель пота, а зрачок с горящей желтым светом в глазнице метался по всему помещению, ища источник опасности. Как только ноги монстра соприкоснулись с полом, он тут же снова сорвался с места и, отпрыгнув назад, увернулся от пролетевшей в считанных сантиметрах от его костей красной линии магической энергии, что могла убить его с одного попадания. В глубине столба пыли блеснуло два красных огонька, а затем оттуда не менее быстро выбежал ребенок с широкой улыбкой на лице. Его внешний вид за всю битву настигли негативные изменения: многие части тела покрылись ожогами от лучей особого оружия противника, участки волос на голове также обуглились, а на коже были заметны множественные порезы. Но он все так же решительно ломился к цели… Относительную тишину коридора разрезал громкий детский смех, полностью заглушивший собой тяжелое дыхание монстра. В воздухе образовалась пара Гастер-Бластеров и, за секунду зарядившись, выстрелили в сторону дитя. Усмехнувшись, мальчик резко остановился и несколькими ловкими движениями увернулся от лучей, а когда оружие вновь зарядилось и принялось стрелять голубой обжигающей магией, без особых проблем способной уничтожить целую колонну, продолжил довольно успешно избегать их динамичными прыжками и метаниями из стороны в сторону. Временами он опускался к полу, прожигая лишь взметнувшиеся в воздух волосы, но сам оставаясь невредимым, и рывком возвращался к прежней скорости бега. Ему слишком часто приходилось это делать, чтобы в этот раз так легко получить урон. Стоя неподалеку с приподнятой левой рукой, Санс хмуро наблюдал за всем этим бесплатным акробатическим представлением, пытаясь сохранять концентрацию. В другой ситуации он определенно не отказался бы от подобной халявы и даже пошутил бы на эту тему, чтобы показать, как ему легко сражаться, но сейчас скелету было не до шуток, так как его тело, не привыкшее к таким большим нагрузкам при использовании магии и частых рывках с места на место, слабело, и он чувствовал это: скорость движений порядком уменьшилась, веки постепенно тяжелели, а использовать магию становилось все сложнее. Он выматывался, пытаясь выжить в этом бою и добраться при этом до ребенка, который уже знал практически все его трюки и без большого труда уворачивался от атак. Теперь, когда после смерти человек возвращается без сбросов, нагрузка на временную линию уменьшена, но при этом, как бы это ни было парадоксально, увеличилась угроза ее уничтожения, потому что скелет вряд ли выдержит еще несколько раундов. Усталость одолевает его с головой, подпитывая безразличие к будущему. В нем возросло желание просто сдаться. Монстр не может продолжать удерживать этого убийцу здесь еще дольше из-за истощения. На мгновение скелет все-таки растерял внимательность и, прикрыв глазницы, замутненным взглядом стал смотреть куда-то перед собой в пустоту, практически заснув, но блеснувший прямо рядом с лицом нож вынудил чисто рефлекторно резко поднять руку и насквозь проткнуть тело уже готового для удара ребенка множеством острых костей. Послышался звук упавшего на плитку ножа, а за ним последовали капли крови, скатывающиеся по проткнувшим насквозь костям и капающие из самих ран в животе с грудью. Их взгляды встретились. Санс невольно содрогнулся от того, насколько маниакален блеск в красных глазах дитя даже на грани смерти. Ни капли страха или каких-либо других чувств, кроме безумия. В них ощущалось что-то чужеродное, чего он не видел никогда со стороны Фриска. Даже во время их первых схваток на этом же месте. Голову монстра посетила мысль, которая укрепилась всеми остальными странностями от дитя после его пощады, что он замечал ранее: от слов до новых движений и взгляда в самом начале после убийства при пощаде. Будто бы это был не он, а совсем другая личность — куда более мрачная и зловещая. Натянуто улыбнувшись, Санс сделал несколько шагов назад от висящего на костях уже, как выяснилось, неизвестного человека. Тот же не сводил с него убийственного взгляда алых глаз все с той же жуткой улыбкой, что напрягало еще сильнее. Глубоко вдохнув и выдохнув, монстр закрыл глазницы и медленно поднял руку. Спустя пару мгновений кости из пола резко удлинились и пригвоздили ребенка прямо к потолку, оставив ему только 5 HP. У него появился план, как растянуть битву без нужды в самом сражении. — И что ты… ж-ждешь, Комедиант? Разве ты не хочешь отомстить за своего брата?! — над головой судьи раздался громкий крик, но тот лишь улыбнулся еще шире. — не. чтобы ты в конце убил меня, когда вернешься? я не настолько глуп, чтобы позволить тебе снова умереть, возродиться с полными HP и продолжить выматывать меня. На весь коридор прозвучал возмущенный рык, прокатившийся по нему еще несколько раз эхом, которое с каждым звучанием становилось все тише. Хмыкнув, монстр устало осел на пол, скрестив ноги в позе лотоса. Его дыхание слишком сбилось, а перед глазами двоились оранжевые столбы, показывая этим, насколько сильно ухудшилось его состояние на данный момент. Сверху послышалось какое-то движение, но Санс лишь бросил взгляд туда, подмечая, как целеустремленно человек пытается навредить себе хоть как-нибудь, чтобы умереть. Но у него не получается. — даже не пытайся, малой. эти кости не понизят твои HP ниже единицы, как бы ты ни старался убить себя. давай просто скажем, что… твоя жизнестой-кость сейчас выше горы эббот, хе-хех. — Ты не посмеешь! Я растопчу тебя в прах и смешаю его с грязью! — На пару секунд мальчик замолчал, но затем продолжил, — И ты вернешься в свою родную стихию, хе-хе. — хех, неплохо. но ты не учел кое-чего. — И чего же? — я уже опустился настолько низко, когда ничего не предпринял и просто наблюдал, пока ты убивал каждого, что это ничуть не сделает хуже. Вокруг воцарилась тишина, которую вскоре прервал цыкнувший ребенок. — Наконец-то ты признал это, костяная башка, — ответ был с издевкой, но в нем проскальзывало некоторая растерянность. — ав, пасиб, приятель. это было чертовски мило с твоей стороны, учитывая, что несколько минут назад мы пытались убить друг друга, — на лице монстра расплылась улыбка, а в голосе появилось нескрываемое веселье. Он до сих пор не понимал, как может сохранять спокойствие в такой ситуации, но это получается вполне успешно. — Это не было комплиментом! — интонация ребенка стала раздраженной. Его действительно бесил этот комедиант, неспособный ни к чему отнестись с должной серьезностью и скрывающийся за этой усмешкой. — хех, — более ничего не произнеся, скелет опустил голову и уставился на свои скрещенные ноги с розовыми потертыми тапочками. Он слышал кряхтение и шорохи сверху, но не предпринимал что-либо по этому поводу. Пока карма и кровотечение медленно отнимают HP дитя, у него есть время отдохнуть и получше обдумать тактику боя, чтобы подольше продержаться с этой поломанной системой сбросов. Санс предполагал, что из-за этой аномальной решимости их временная линия начнет постепенно разрушаться, но не думал, что это приведет к такому. Ему оставалось только надеяться, что после того, как ребенок все-таки решится исправиться, полноценный перезапуск сработает, а не только перенесет человека куда-то в пустые Руины. Но, с другой стороны, если Фриску захочется вновь поиграть с их жизнями, ему не удастся это сделать. Но в данный момент монстр сомневался, что рядом с ним именно тот мальчик, которого он знал и знает. Лениво подняв взгляд вверх на скривившееся от боли дитя, он не заметил, как уголки его собственного рта слабо приподнялись, и, осознав это, быстро одернул себя, нахмурившись. Еще не хватало получать настоящее удовольствие от чужих мучений… Схватив левой рукой угол капюшона, шутник натянул тот на череп, намереваясь скрыть таким образом от ребенка свои эмоции. — слушай, малой… — раздраженное шипение над головой прекратилось, а Санс почувствовал, как ему уставились в затылок прожигающим взглядом, — у меня нет времени ходить вокруг да около, так что я спрошу прямо… кто ты? — послышался хриплый выдох, а шум от попыток избавиться от кости возобновились. — ты не тот, кто пощадил меня. я вижу это. ну, возможно, у вас одна цель, но… эм… так или иначе, два на одного — немного нечестно, хех. и у меня есть еще один вопрос к тебе: где настоящий фриск? — Хе-хе-хе… кого волнует? уж точно не тебя. зачем даже пытаться что-то изменить?! Внезапно до скелета дошел громкий хруст кости, который заставил его ощутимо вздрогнуть. Раскрыв глазницы, он резко развернулся назад и посмотрел наверх, положив правую руку на плитку и приготовившись в случае чего избежать нежелательной гибели. Жуткая решимость в чужих глазах открылась его взору. По коридору распространился маниакальный детский смех, который спустя пару секунд заглушил звук удара, прокатившегося эхом до самого конца зала.***
— Но… как?.. — Фриск удивленно смотрел на красное сердце в своих руках. Вокруг него на секунду появлялись какие-то странные помехи, которые тут же пропадали, но дитя все равно был уверен, что это лишь его душа, и она полностью под его контролем. Ни Чары, ни кого-либо еще. Он мог даже ощущать ее биение. — В Пустоте у меня появилась возможность узнать многое о нашем мире и том, как он устроен. Точнее, про одну нашу временную линию. Так или иначе, у нас мало времени. Эта копия продержится не так долго, так что нам нужно спешить и забрать твою настоящую душу до того, как время иссякнет. Я не способен проникнуть в «реальный» мир с физическим телом, но я это предусмотрел. Решимости этой души недостаточно, чтобы перевесить решимость настоящей и перенять контроль над силой сбрасывать, поэтому я устроил ее так, чтобы у меня появилась возможность в экстренной ситуации- Резко замолчав, скелет посмотрел на усилившиеся помехи души и скривившееся от мимолетной боли лицо ребенка, после чего нахмурился и, отведя взгляд, тяжело вздохнул. — Что случилось?.. — Фриск сжал свитер в районе груди, подмечая сильную боль, словно раскалывающую его ребра на части. — Время на исходе. Пора.***
— ты правда подумал, что я просто приму твой удар, приятель? ни фриск, ни ты не способны нанести мне его. даже не пытайтесь. Прямо посередине коридора, словно вкопанный, стоял ребенок, стараясь даже не дышать без особой надобности. Через его тело насквозь прошло несколько голубых костей. Они казались безвредными, так как совсем не наносили урона, но, только мальчик слегка дернулся в попытке как-то продвинуться к противнику, как тут же зашипел от боли и покосился на свои показатели: 1 HP. Это вынудило его совсем остановиться и только бросать гневные взгляды на улыбающегося скелета, который непринужденно стоял неподалеку, как будто и не был минуту назад на волоске от смерти. Санс и сам старался убедить себя, что все в порядке и под полным контролем, а другого исхода событий — его смерти, — определенно не произошло бы. Впрочем, несколько скатившихся капель пота по черепу раскрыли его обеспокоенность по этому поводу. Дитя в это время сильнее сжал подобранный за время двухсекундной борьбы нож и, слегка улыбнувшись своей уже привычной жуткой улыбкой, сделал шаг вперед. Показатели мгновенно отобразили неутешительные для монстра результаты: 0/92 HP. В следующую же секунду взгляд замер в одной точке. На вторую уголки рта опустились, и мышцы лица расслабились. На третью же глаза вовсе уже стали закатываться, а после тело безвольно упало на пол, не подавая ни единого признака жизни. Санс уже было шагнул назад, как-то пропало с помехами, а сбоку вскоре послышались шаги. Душа, как не должно было случиться при нормальных условиях и порядках, даже не вылетела из мертвого человека и не разрушилась. Он просто… исчез. Это стало случаться после начала тех самых ошибок во времени. Ребенок будто бы просто перемещался назад и без помощи «звезды возврата», и это очень беспокоило скелета. Что еще может произойти в таком темпе?.. Он станет «телепортироваться» в места, где уже стоял или будет стоять?! Почему у него вообще хватает решимости манипулировать даже нарушениями в пространственно-временном континууме?! Все это невероятно раздражало Санса и словно бы давало ему второе дыхание из-за ярости, позволяющее сражаться с новой силой. Его жутко бесила эта безнаказанность заигравшегося с дитя. Для него весь мир был будто бы игрушкой, а все его обитатели — куклы, за нити которых тот дергает, устраивая свои собственные представления и ломая за ненадобностью тех, кто ему чем-то не угодил: начиная от простых внешних факторов и заканчивая тем, что они как-то неправильно «дергаются под его движения пальцев», за которые привязаны концы нитей. Ни Флауи, ни Фриск и его дружок не способны даже приблизительно представить последствия, которые может повлечь за собой игра со временем… Но его исследования с ▓▓▓▓▓ показали, что это невероятно опасно, и представления того, что, скорее всего, с таким «успехом» произойдет, пробирали до костей. И все из-за того, что какому-то сопляку стало скучно, и он захотел поиграться… «кукловод недоделанный…» — «просто сдайся. я так и сделал» — обернувшись, скелет хмурым взглядом посмотрел на идущего к нему ребенка, на лице которого растянулась ухмылка, а над головой отчетливо была видна надпись: 92/92 HP. — «зачем пытаться? ты никогда не увидишь их снова». Знакомо? — откуда ты… — Подавив мимолетную нервозность в голосе, повторил уже более уверенно, — где ты слышал это? — Не столь важно. Единственное, что важно… — дитя остановилось и, приблизив нож к лицу лезвием к скелету, прищурилось, — Как долго еще ты продержишься? Все эти ошибки… и ты та-а-ак изнурен. Хватит всего лишь пары ударов, и ты упадешь без сил… Улыбающаяся Мусорка. Такое ненавистное скелетом прозвище было произнесено издевательским голосом со стороны того, кого он ненавидел не меньше. На лице ребенка расплылась безумная улыбка, а зрачки невероятно сильно сузились. Красный свет от радужки стал ярче. Злобно оскалившись, монстр приподнял руку и сжал ее в кулак, призвав пару Гастер-Бластеров. Его глаз загорелся желтым огнем, и он был готов стереть этого грязного грешника с лица Земли. — поехали… — Чара!!! «Демон» и монстр резко обернулись на знакомый голос. Неподалеку от них стоял Фриск с горящими решимостью глазами и полным отсутствием былого насмешливого безумия на лице, которое постоянно видел Санс до этого при битвах. Выражение стало таким, каким было до всего этого чертового геноцида: обеспокоенным за судьбу монстров, но до сих пор решительным. Его тело в некоторых местах покрывали странные помехи, из-за которых временами казалось, что мальчик на миг куда-то пропадает, но затем появляется вновь. Он словно был проекцией из какого-нибудь фантастического фильма, но физическое тело все же отчетливо заметно. — фриск? как ты… почему- — САНС!!! Низкий голос монстра и крик ребенка заглушил внезапный звук лезвия, рассекающего воздух. По коридору прокатился удар вогнатого в кости острия и резкого движения руки в сторону для разреза. По костям запоздало растеклась боль, а во рту почувствовался неприятный металлический вкус крови, постепенно стекающей по подбородку. Встретившись с полным ужаса взглядом ребенка, Санс опустил серые дрожащие огоньки глазниц вниз — на рану, вокруг которой на одежде уже растянулось крупное кровавое пятно. Не успел увернуться. Совершил роковую ошибку, ослабив внимание даже на мгновение, и поплатился за нее жизнью. Он бы как-то пошутил по-черному по типу: «говорят, что за любимым делом можно хоть умереть. как думаете, у меня еще есть время заснуть?», но голос словно пропал, и выходил лишь тихий хрип. Уголки рта сами собой потянулись вверх, преобразуя горькую ухмылку. До слуха доходил крик Фриска и звуки борьбы, но перед глазами все расплывалось и двоилось, а тело вскоре повело куда-то вбок. Не выдержав его веса на ватных ногах, скелет упал на пол, не в состоянии более стоять. Спустя несколько секунд, длиною в вечность, вокруг все стало исчезать и распадаться на маленькие частицы, похожие на прямоугольники при помехах, что случалось только при сбросах. Перед глазами стали мелькать моменты из жизни, будто на кинопленке: вот их с Папайрусом детство, постепенное взросление, появление и скорая кончина Чары — надежды всего Подземелья, — вместе с принцем Дриимурром, появление Флауи, сбросы и падение Фриска. Счастливые воспоминания хаотично путаются с плохими, образуя какофонию из эмоций перед смертью, а образ любимого брата крепко засел в сознании перед ним. Стоит лишь протянуть руку, и тогда… Устало закрыв глаза и более не слыша каких-либо звуков вокруг, монстр, наконец, позволил себе погрузиться в такое умиротворенное небытие. Он так устал от всего этого…Почему он не может просто спокойно заснуть и никогда более не проснуться?