Судьба с черным юмором

— Я БОЛЕЕ ПОВТОРЯТЬСЯ НЕ СОБИРАЮСЬ, ТЫ, СУКИН СЫН… Повисшую неприятную тишину разрезал хриплый и грубый, но такой громкий голос высокого скелета, что казалось, будто он не говорит, а скребет вилкой по металлу. Жутко неприятно для человеческих ушей, но более-менее терпимо для монстров. Он держал за грудки майки другого монстра — более низкого, — всего лишь одной рукой, но крепкости хватки все равно хватало для того, чтобы схваченный мог вырваться разве что с большим трудом. Взгляд Папайруса прямо неистово кричал о том, что он определенно не собирается отступать от «вынесения приговора» и его непосредственного осуществления. Санс же, скривившись, все так же продолжал свои слабые попытки вырваться из стальной хватки Королевского стража, в котором до сих пор, как бы это ни было странно, видел своего родного брата и не мог заставить себя активировать пару-тройку атак, чтобы отвлечь монстра на них, а самому сбежать. А если он не сможет от них увернуться? Шутник просто не был способен пойти на такой шаг. Не после того, как Папайрус на его глазах погиб. Не после того, как не смог остановить человека от убийств и просто наблюдал за всем до последнего момента из-за каких-то своих соображений, которые сейчас более не имеют никакого чертового смысла. Не после… К тому же, его альтернативная версия тоже вряд ли одобрит такое сложное решение, как вред или, что еще хуже, убийство его брата. Санс не из того типа монстров, которые так поступили бы, так что нужно придумать что-то другое… или рассчитать все максимально точно, чтобы не провалить отвлекающий маневр, но и при этом никого не ранить. Если это случится, последствия разгребать будет невыносимо проблематично, как и справляться с чувством вины, а все это совершенно не улыбалось костяному юмористу. Лучше лишний раз переусердствовать, чем недоусердствовать и поплатиться за это чем-то непоправимым. Теперь Санс понимает это. В конце концов, нужно учиться на своих ошибках, не так ли?.. Потуги вырваться стали еще яростнее, но недостаточно, чтобы получить хотя бы малый шанс сбежать, ибо кость максимально рядом с шеей не позволяла даже шелохнуться куда-то в сторону дополнительно. Эта магия выглядела достаточно грозно, чтобы убедить и без практического применения в том, насколько высок от нее урон. А если Санс в своей нынешней форме (да и любой другой, по сути) получит хотя бы царапину от подобных костей, то с недавно спасенной жизнью можно в тот же момент распрощаться раз и навсегда. Неожиданно во взгляде стража что-то поменялось, когда он присмотрелся в хмурое выражение лица раненого и заметил сильное напряжение вперемешку с уверенностью в действиях. Все это напоминало его брата в моментах их не таких уж редких ссор, когда тот бесился, но изо всех сил сдерживал себя и лишь выдавал какие-то язвительные комментарии, чтобы отвлечься, даже если горел желанием дать отпор обидчику не только словами, но и грубой силой. Это в какой-то степени нравилось Королевскому Стражу и пробуждало чувство гордости, смешенное с восхищением сдержанности брата, поскольку, стоит признать, Папайрус и сам осознавал, что время от времени бывает действительно невыносимым, и существу с недостаточным терпением в подобные моменты его просто не удастся вынести. Но Санс делал это, делает и будет делать каждый гребанный день, в чем младший не сомневался. Этот бесполезный мешок костей — тот тип монстров, которые не раскрывают все свои карты разом, и это качество в нем всегда привлекало Папса с самого детства. Он хотел стать таким, как старший брат. Старался копировать его действия, хоть и осуждал излишнюю жестокость к врагам. Каким же глупым он тогда был. Но, даже если так, самому пушистому высокий скелет никогда не признается в этом всем и не расскажет. Не даст даже предположить, что что-то такое хотя бы каплю присутствует в их отношениях. В этом мире держать близких подальше от себя — это значит «держать их в безопасности». И Папайрус не собирался подвергать брата опасности лишь из-за глупых сантиментов, которым здесь определенно не место. Задержав взгляд на лице «самозванца» еще несколько секунд, грозный монстр внимательно прошел им по телу копии своего брата, выглядящему практически идеально: без ран, каждая кость правильной формы без неправильных сращиваний и трещин, а само оно лишено шрамов, что было невероятной редкостью здесь с учетом частоты всех тех сражений, в которых побывал каждый монстр Подземелья. Впрочем, не все так прекрасно, как казалось на первый взгляд… В полумраке, освещенном только красным магическим светом, страж обнаружил ту самую рану, хоть и неряшливо, но теперь перебинтованную, из-за которой в тот раз поднял такой шум и выставил себя не в очень подобающем свете в том злачном заведении, показав настоящие эмоции и какое-никакое, но беспокойство за такого бесполезного, по его словам, и бессмысленно прожигающего свою жизнь старшего брата. Не то, чтобы Папайрусу было дело до того, что подумают о нем те пьяницы и бездари, не способные отцепиться от бутылки и собирания сплетен вокруг себя хотя бы на минутку, но будущий капитан Королевской Гвардии должен выглядеть грозным, властным, сильным и непреклонным в любой момент, независимо от времени суток или же того, против кого направлен и перед кем показан гнев Королевской Стражи. Но, как только скелет взглянул на ту самую рану, ужасно «перебинтованную» какими-то уже грязными из-за засохшей крови тряпками, его пробрал гнев от этой неаккуратности и такого наплевательского отношения к подлатанию ран. Прямо как у Санса. В Подземелье это неприемлемо и смертельно опасно. Папайрус не раз на протяжении времени отчитывал своего брата за это, но тот делал вид, что не слышит, занимаясь чем-то совершенно своим, лишь иногда отпуская такие раздражающие и глупые шуточки или же просто издавая смешки. Это каждый раз выбешивало стража, и они ссорились… Точнее, это высокий скелет ссорился, а низкий просто слушал и ухмылялся, словно его ничего из этого никаким боком не колышет. Невообразимый пофигизм. Возвращаясь к нарушителю… за обнаружением всех тех вещей на нем Папайруса посетили и вопросы: во-первых, откуда он достал эти тряпки и, во-вторых, с чего бы на нем барахло того бездельника? Осознание постепенно подбиралось все ближе и ближе… Неужели он забрался сюда, пока никого нет, и обокрал их? — ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ В МОЕМ ДОМЕ, БЛЯДСКИЙ ВЫРОДОК? И ОТКУДА ТЫ ЭТО ВСЕ ВЗЯЛ? — гнев усилился еще больше, а кость чуть ли не соприкоснулась с шеей острым концом, из-за чего раненому пришлось чуть отодвинуться, чтобы избежать лишнего отверстия в своих костях. — э… черт, я могу объяснить… дело в том, что… что… — шутник дернулся снова, но попытка вырваться не увенчалась успехом. Нужно что-нибудь придумать, и быстро… В нем поселились сомнения, что этот Папс поверит в его слова о том, что ему помог его брат, а не только усилит его гнев. — НЕ «МОЖЕШЬ», А «ОБЯЗАН» ОБЪЯСНИТЬ, — хватка на одежде стала чуть сильнее. Осознание раненым того факта, что все-таки придется перейти к крайним мерам, кошками скреблось на душе. Но он не мог позволить убить себя или где-то запереть. Если это случится, и Санс не сможет вернуться назад, Папайрус останется в их мире один. Если он останется один, то станет легкой мишенью. Если в голову Фриска придет еще какая навязчивая мысль… Нет, вот что он действительно обязан сделать, так это вернуться обратно в целости, чтобы быть в состоянии помочь и хоть как-то помешать неблагоприятным событиям и их последствиям. — …насколько крепка твоя мет-кость? — Санс разжал руку с перчатки скелета, опустил ее и приготовился к исполнению затеи. Королевский Страж не придал этому жесту никакого значения, приняв за знак того, что нарушитель сдался. К тому же, отвлекся на каламбур… и это было зря. «это не папайрус… это не папайрус… это не папайрус…» — словно читая мантру, из раза в раз повторял себе скелет, смотря на монстра перед собой пустыми глазницами. — Чт- ЕЩЕ ХОТЯ БЫ СЛОВО, И ТЫ- Не дав высокому монстру закончить его угрозы и возмущения, шутник резко вскинул левую руку вверх с появлением белых огоньков в глазницах, и прямо рядом с черепом стражника с невероятной скоростью просвистела вырвавшаяся из пола тонкая заостренная кость, в следующую секунду воткнувшаяся в самый потолок с громким хрустом и оставившая там дыру. Она была на достаточном расстоянии, чтобы не задеть Папайруса, но благодаря эффекту неожиданности тот ослабил хватку во время попытки увернуться и даже чуть было вовсе не выпустил раненого. Этого короткого времени замешательства низкому было достаточно для того, чтобы резко оторвать уже не такую крепкую руку брата двойника от себя и опуститься на твердую поверхность пола полностью. Слегка пошатнувшись от невовремя вернувшегося головокружения и слабо мотнув головой, чтобы прийти в себя немного, монстр со всех ног помчался к двери. Он уже почти достиг такой желанной намеченной цели, когда его путь преградила стена из костей, полностью перекрывшая дорогу для побега и при этом в дребезги уничтожившая деревянные доски паркета, накрытого огромным темно-красным ковром. Шутник нервно осмотрел преграду снизу-доверху опустевшими глазницами, из-за чего зрение стало в несколько раз хуже, но движущиеся объекты все еще четко различимы, и, тихо цыкнув, обернулся. — Даже не думай сбежать, нарушитель… Я, Великий и Ужасный Папайрус, лично поймаю тебя и исполню правосудие нашего народа! Позади послышался тихий, но от того еще более рычащий и зловещий голос Папайруса. Глубоко втянув воздух при осознании той задницы, в которую попал, Санс бросил беглый взгляд вокруг и приметил окно неподалеку. Если у него появится возможность добраться до него, то тогда можно будет испытать судьбу и попытаться оторваться от преследования… Рядом послышались тяжелые шаги, и шутник быстро развернулся, тут же вскинув руку вновь, но уже в сторону, рассекая при этом ребром ладони воздух. Из стен и пола образовались кости, преградившие невольному сопернику низкого скелета путь к его персоне от одной стены до другой. Ему нужно время на отступление, а в костях даже после парочки разов активации магии стала ощущаться некоторая слабость. Он не умрет здесь. Не при таких обстоятельствах и не от руки альтернативной версии своего брата. «где же этот костеголовый, когда он так нужен?!» Со стороны стены костей послышался громкий удар, а через пару секунд из образовавшейся от нехилой атаки дыры показался стражник, над рукой которого левитировало несколько штук острых красных костей, переливающихся магической энергией. Рот его растянулся в самодовольной ухмылке, и он лишь слегка повел рукой, окруженной голубой блеклой магией, в сторону, будто совсем не напрягаясь от намерения чужака сбежать. Хотя, ничего подобного не было, и страж в любой момент был готов помчаться к нему, чтобы пригвоздить костьми к стене, но довольно успешно скрывал это под иллюзорными горделивостью и самонадеянностью. — Никто еще не был способен сбежать от Великого и Ужасного Папайруса безнаказанно! — его голос теперь так и разил самодовольством и отсутствием сомнений в своих словах. — везде есть исключения, приятель... — боковым зрением заметив рядом с ногой какое-то движение, Санс из-за головокружения и слабой головной боли, что влекло за собой упадок реакции с концентрацией, не сразу понял, что это предвещает, поэтому не смог сориентироваться вовремя. Это было ошибкой… — что за-?! — У меня их нет. Тело низкого скелета всего за мгновение пробил десяток голубых костей, не позволяющих даже шелохнуться без угрозы быть стертым в прах. Монстр задержал дыхание, лишь осматриваясь вокруг и в спешке обдумывая произошедшее параллельно с тем, что вообще делать дальше. Он в ловушке! Никакой телепортации, никаких «коротких путей»… И при этом одно-единственное движение, и он будет обращен в прах мгновенно в ту же секунду без шанса на выживание. — Я доставлю тебя к капитану Андайн, нарушитель, и ты предстанешь перед законом! Такую гордость в голосе Санс слышал от этого скелета впервые. Ему даже захотелось издать тихий смешок, что он, впрочем, вскоре и сделал: — хех… а мне казалось, что ты собираешься убить меня прямо тут… Спустя несколько мгновений замешательства последовал не совсем уверенный и противоречивый недавним высказываниям ответ: — Законные представители не занимаются самосудом, ублюдок! Папайрус даже не заметил, как его рука рука дрогнула от этого замечания. Нет, он отказывался признавать, что подобное случилось. Он способен убить каждого, даже если этот монстр выглядит практически идентично с его братом. В его душе нет места подобной слабости под названием «сомнения». Ее проявление может стоить слишком дорого, а страж просто собирался отправить нарушителя к Андайн с королем с самого начала и уже потом разбираться, откуда он, что здесь делает и какого вообще хрена так схож с Сансом по внешности. Все верно. Но внимательный взгляд белых зрачков Санса уже был направлен на ту самую руку. Вот и путь на такую желанную свободу…

Тем временем в баре Гриллби…

По помещению раздавались вздохи и стоны, громкость которых то нарастала, то понижалась вновь на пару секунд, чтобы вновь подняться. Этому всему вторил звук стука чего-то твердого об поверхность стола и мокрые пошлые шлепки, «разбавляющие» его. Резко выгнувшись в спине, скелет вцепился в теплые плечи монстра, раздвигая ноги чуть шире, чем они были ранее. Из груди вот-вот хотел уже было вырваться громкий томный стон, но его прервал очередной толчок, из-за чего он оказался прерывистым. На лице огненного монстра появилась ядовитая ухмылка, когда он опустил взгляд на выражение лица скелета: весь покрасневший из-за бурлящей внутри него магии, самодовольная улыбка стерта с лица, а тот обычно горящий красный огонь в глазнице заменился непримечательными белыми огоньками, которые сейчас казались серыми и блеклыми из-за наполнившей разум пелены возбуждения — у него совсем нет времени, чтобы думать о том, что нужно сохранять грозный вид и поддерживать горящую левую глазницу. Именно таким Гриллби и нравилось видеть Санса — максимально открытым и без той напускной грубости с фальшивой улыбкой. Он желал видеть его таким настоящим каждый день и каждый раз, когда тот находится в его компании… подчинить и сделать своим. Схватив одну ногу и подняв ее выше, «свечка» тем самым поменял угол проникновения в желанного монстра и даже вошел еще глубже. От скелета под ним послышался стон, а все его тело покрылось табуном приятных мурашек. — б-блять… ха, гриллби, я…! Словно проглотив остальные слова, Санс резко опустил руку на жесткую поверхность стола с громким хлопком и, придерживаясь на локте, стал потихоньку двигаться сам, стараясь этим увеличить окружающее каждую косточку удовольствие. Как раз то, что было нужно. Все плохое настроение и негативные мысли улетучились так же эффективно, как и напряжение, накопившееся за этот тяжелый день. Разум опустел, и монстр не мог думать больше ни о чем, кроме невероятно приятного жара члена, проникающего в него сейчас. С каждой дополнительной минутой он чувствовал, как наслаждение приближается к своему пику, из-за чего старался ускоряться, чтобы, наконец, достичь его и полностью забыться в этом, но Гриллби, будто специально издеваясь над скелетом, полностью контролировал скорость, поэтому замедлился и навис над временным партнером, вглядываясь в его тусклые и расфокусированные огоньки в глазницах. Мысленно пушистый уже чуть ли не умолял ускориться, но каждый раз, когда хотел произнести это вслух и уже приоткрывал для этого рот, обрывал такое намерение на корню. Он не будет унижаться и показывать себя таким перед Гриллби. Достаточно и того, что тот уже увидел на его лице, судя по тому раздражающему блеску в этих глазах. Затем шутник внезапно ощутил, как резко оторвался от поверхности стола, так что тут же схватился за плечи огненного, придерживаясь. Новую волну наслаждения разбавило возмущение от такой наглости, нахлынувшее, словно волна холодной воды: — дер-рьмо… грил- мх! что ты, бл-…?! Недовольство хриплым голосом тут же прервали глубоким грубым поцелуем, сплетаясь языками и прижимая к себе миниатюрное по сравнению с габаритами самого бармена тело к своему. В тот же момент произошел последний толчок, после которого Санс ощутил, как его изнутри наполнило «что-то» по-приятному теплое, а сами дрожащие на грани оргазма кости охватило жаркое фиолетовое пламя, загоревшееся с особой силой, но все еще не причиняющее никакого вреда. Оно способно сжечь любого на своем пути и не оставить даже угольков, но пушистого словно только окутывало, почти не соприкасаясь и отзываясь своим жаром в его теле лишь легким покалыванием в определенных местах. В случае неприятных ожогов оно в ту же секунду получения заживляло их, так что боль существо ощущало всего лишь мгновение… и Сансу это неимоверно нравилось. Он бы еще вечно пробыл в таком состоянии, но неожиданно даже для самого себя резко выгнулся в спине, сжал внутри Гриллби, услышав от этого хриплый полустон-полувыдох возле своего черепа, и, ощутив слабую дрожь, в следующий миг достиг того самого пика, которого так усердно добивался. Последовал «взрыв наслаждения» не заставил себя долго ждать, полностью выветрив из черепа скелета каждую мысль или переживание, которые гложили его все это время, и заполнило только удовольствием, а перед глазами заплясали искры, принося за собой даже некоторое головокружение. Наконец-то… — Ну как? Доволен? — ехидно улыбнувшись, с издевкой спросил огненный монстр, посмотрев на дрожащего скелета, которого все еще придерживал руками. Взгляд того был расфокусирован, движения стали слишком вялыми, а белоснежная душа с легким красным отливом источала неистовый свет из-под грудной клетки, резонируя под охватившее наслаждение и такую долгожданную разрядку. — з-заткнись…

Спустя несколько минут…

— И куда ты теперь собираешься идти? Уже одетый Гриллби сидел за одним из столов на стуле, подперев голову рукой и полузакрытыми глазами наблюдая за накидывающим черную куртку Сансом, который при этом поправлял разлохматившийся при падении на пол мех во время того, как они оба перешли к «активным действиям». Скелет перевел флегматичный взгляд на приятеля, который можно было заметить у него чрезвычайно редко из-за частого раздражения и попыток выглядеть грозно, и нахмурился. Все еще немного подрагивающие тусклые белые огоньки в его глазницах свидетельствовали о недавно испытанном оргазме, эффект от которого пока не прошел до конца, но, только поняв, что до сих пор не скрыл их более зловещим красным огнем, слегка зажмурился и отвернулся, цыкнув. Нельзя привыкать к этому. Даже если без постоянно активной магии все ощущается куда свободнее и легче, словно ты скинул со своих плеч не такой уж хиленький груз, в их мире желательно постоянно показывать другим, что ты стоящий противник с сильной магической энергией и можешь в случае чего постоять за себя, чтобы они в какой-то момент не забылись и не напали исподтишка. Урок выучен неприятный опытом, при котором Санс и получил ту «привлекательную» трещину себе на череп. — а куда я еще могу пойти? домой, конечно. босс наверняка уже вернулся и теперь рвет и мечет, пока я тут с тобой «отжигаю». — Хмф… у тебя совершенно неиссякаемый запас этих херовых шуток, как понимаю? — Гриллби скривился, выпрямив спину и положив руку, которая секунды назад придерживала голову, на стол. — хе-хех. сам без понятия, чувак, поверь. они просто появляются в моей отбитой черепушке. В конце концов, закончив собираться, скелет «активировал» красный огонек в левой глазнице и, удовлетворенно кивнув, медленным шагом направился на выход из бара, не утруждая себя на то, чтобы даже элементарно попрощаться. Бармен молча наблюдал за этим несколько секунд, судорожно раздумывая над тем, что же все это время хотел спросить у него, а затем, вспомнив, резко опустил руку на поверхность стола, ударив по нему. Тем самым он привлек внимание Санса, который тут же замер и, нахмурившись, бросил раздраженный взгляд на приятеля, не понимая, с какого это перепугу тот начинает буянить без причины. — чего тебе? если это снова какой-то бред или ебанные издевки, предлагаю сразу заткнуться и разойтись по своим углам, как король с его бывшей сто лет назад. у меня нет на это времени. Поскольку то временное затуманивание разума уже пропало, все мысли пушистого снова вернулись к его хилой альтернативной версии, которая наверняка уже что-то натворила в его достаточно затянувшееся отсутствие. Скелет прямо чувствовал это своим копчиком, который еще ни разу не подводил. — Что произошло сегодня, когда Папайрус вломился ко мне в бар и стал выискивать у тебя какую-то рану? Ты был ранен? С виду и не скажешь, — блекло-фиолетовые глаза вдруг будто бы заблестели на пару секунд, что говорило о внезапно посетившей огненного идеи. Это было не к добру, и Санс, нахмурившись, приготовился к чему-то не очень приятному. — Так или иначе, стоит признать, что видок у тебя, конечно, тот еще весь день, но это уже обыденное дело, к которому все привыкли. Гриллби посмотрел на монстра полузакрытыми глазами и самодовольно улыбнулся, довольный своим высказыванием, намекающим на вечные круги под глазницами низкого и его выражение лица а-ля «как же меня достала эта хуевая жизнь, и вообще нетрогайтеменясукиблять». Санс же на это лишь закатил глаза, так как с самого начала этого непредвиденного разговора ожидал нечто подобное, поэтому совершенно не удивился. Поняв, что должного эффекта его слова не произвели, огненный нахмурился и решил все же продолжить то, о чем говорил изначально: — В общем, что это было? Между скелетоподобным и огненным монстрами возник длительный зрительный контакт: сначала любитель горчицы смотрел на приятеля равнодушно, но затем, заметив, что тот все еще ждет ответа и не собирается отступать от его требования, слабо дернулся от жуткого нежелания пересказывать все, что вызывало раздражение, и, шаркнув подошвой незашнурованной обуви о поверхность досок, стиснул зубы. — не твое собачье дело, огонек. не лезь туда, куда не просят, — низкий скелет оскалился и, проговорив это с рычащими нотками, блеснул кроваво-красным светом левой глазницы. Он не собирался стоять тут и рассказывать все «от» и «до», судорожно размышляя над тем, что придумать и как отвертеться, — просто у босса очередные тараканы в его худой черепушке. ничего, что достойно внимания такого важного хера, как ты. — Санс, черт тебя дери… Бармену совершенно не понравился такой тон и эта скрытность, ибо, сколько бы он ни старался показать, как ему плевать на них обоих с тех самых пор, как они стали жить самостоятельной жизнью, некоторое беспокойство все равно грызло его и не давало покоя с того самого момента, как Папайрус сказал о ране. Но, только он привстал, чтобы подойти к своему завсегдатаю и выбить из него ответ, если потребуется, как его тут же пригвоздила обратно на место какая-то тяжесть в душе и во всем теле в общем от ног до шеи. Опустив взгляд вниз, монстр приметил слабое синее свечение из-под одежды в форме перевернутого сердца на том месте, где, предположительно, и находилась душа, что свидетельствовало только об одном: Санс применил «изменение гравитации», принудив этим Гриллби сесть обратно на стул. И это был верный вывод: скелет, только поняв, что приятель собирается подняться, тут же вытащил левую руку из кармана черной куртки и, активировав «изменение гравитации», медленно чуть опустил указательный палец вниз и посадил таким образом бармена обратно на стул, на котором тот только что сидел. Он не был намерен сражаться здесь с мужчиной, пытаясь при этом его не ранить и лишь защищать себя, а потом выяснять отношения дальше. Санс поступит проще и сэкономит драгоценное время им обоим. — Ты…! Возмущению «свечки» не было предела. Мало того, что он совсем недавно получил отказ в грубой форме по «связи душ», так еще теперь его таким же образом в наглую затыкают и используют на нем боевую магию, принуждая к чему-то? Если ранее желание узнать правду было всего лишь беспокойством за этих дуболомов, то сейчас это было уже больше дело принципа. Огненный просто обязан выяснить, в чем дело, и он уж это со стопроцентной вероятностью сделает. Рано или поздно. — давай отложим этот разговор на потом, лады? у меня есть дело, с которым стоит разобраться… и оно не терпит отлагательств. — Еще раз спрашиваю, ты… — фиолетовое пламя Гриллби запылало с особой силой, разжигаясь пропорционально со «вспыхиванием» самого хозяина заведения. В нем закипал гнев, который готов был вот-вот вырваться наружу и уничтожить все на своем пути… и в первую очередь того, кто стал причиной этого самого гнева. Появилось даже ощущение, что от него вот-вот пойдет пар. — мы поняли друг друга. покедова, гриль. Равнодушно взглянув на уже разъяренного монстра, Санс хмуро отвел взгляд и, развернувшись обратно к двери, зашагал в ее направлении, сжав руку в кулак и засунув ее обратно в карман, но все еще поддерживая магию в действии. Как только скелет вышел наружу, то вытащил костяную ладонь и посмотрел на горящий блекло-синий свет от магии, окружающей ее. Вздохнув, пушистый развеял «изменение гравитации», переведя взор в сторону дома. В действительности, ему не хотелось поступать так с Гриллби, который вряд ли желал чего-то плохого, как бы тот ни пытался выгибаться и корчить из себя того, кому на всех плевать, но и рассказать ему не мог. Не сейчас. Может, когда-нибудь позже, когда они со всем уже разберутся и будут лишь вспоминать об этом «голубке», как о надоедливой занозе глубоко в несуществующей заднице. Но пока желательно скрывать этого чудака от посторонних глаз, иначе за ним с легкостью могут начать слежку так называемые «охотники за LV». Их в Сноудине вполне предостаточно, чтобы они смогли бы оказаться серьезной проблемой. Среди таких самозваных «охотников» одни бандиты и просто безумцы, получающие удовольствие от силы и повышающие ее не ради выживания, а ради веселья и пополнения «счетчика убийств» — своеобразный способ набить себе лишнее достижение и посоревноваться в том, сколько же праха монстров на твоих руках. Санс ненавидел этих парней и презирал всей своей тоже не такой уж невинной душой. Поскольку они были преступниками, истребляющими народ чисто из-за своей маниакальной идеи о «превозносе силы», Андайн, как и, собственно, король, совершенно не были против того, чтобы этих парней самих время от времени уничтожали, и закрывали на это глаза, делая вид, что так и надо, поэтому шутник с радостью зачастую самолично устраивал свою «охоту», выслеживая подобных личностей и обращая их в прах посредством битвы. Даже если Санс не был фанатом схваток, ибо во время них обязательно приходится перетруждаться, каждый раз, когда он думал об этих монстрах, внутри возникало необъяснимое желание преподать им урок «хороших манер». Пушистый не мог его понять, но и сопротивляться не особо пытался. К тому же, как раз с их, так сказать, помощью у низкого скелета и вышло набрать EXP до 10 LV, что даже в их прогнившем и грешном мире являлось большим количеством. Во время битв неплохим подспорьем является такая штука, как «КАРМА», которую Санс так прозвал самостоятельно из-за особого воздействия — влияние лишь на тех, кто накопил себе на горбу немалое количество грехов. Она наносила дополнительный урон врагу в совокупности с количеством его LV и помогала закончить сражение достаточно быстро. Но у кармического воздействия есть и свои минусы: если количество LV противника совершенно на нуле, существу не наносится никакого дополнительного урона и, что еще более раздражающе, наносится даже в половину меньше, чем должно было быть даже без нее. У низкого скелета присутствовало противоречивое отношение к такому явлению: с одной стороны, в их мире это ОЧЕНЬ полезно и эффективно, но вот если придется столкнуться с врагом, не имеющим ни единого количества LV и грешка за спиной… то остается лишь надеяться, что бой не растянется на слишком долгое время. Все-таки снова засунув руку в карман, монстр неожиданно для себя заметил какое-то свечение неподалеку от их с братом дома и слегка напрягся. Судя по характеру света, оно имело магическую природу… «неужели этот придурок реально вляпался в какое-то дерьмо? надеюсь, ему просто захотелось устроить какую-нибудь вечеринку. ух как надеюсь.» Внезапно прямо из окна кто-то вылетел, разбив стекло вдребезги и, прокрутившись после этого по грязному снегу несколько раз, лег на него лицом вниз и пролежал там несколько секунд, но почти тут же медленно и будто бы устало приподнялся и следом за этим стал пытаться встать на ноги полностью. Рядом с ним из земли выскочила пара-тройка красных костей, от которых монстр удачно увернулся, просто отскочив в сторону, и, наконец, поднявшись, встретился взглядом пустых глазниц с пушистым. Огоньки в них постепенно появились вновь, а на лице отразилось даже некоторое облегчение. Первый раз за последние годы кто-то выглядит таким счастливым от появления любителя горчицы. Обычно все стараются не замечать его или притворяются дружелюбными, чтобы не получить от него по лицу. Шутник, до этого внимательно наблюдавший за всей этой развернувшейся перед ним немой сценой, в тот же момент узнал в том монстре того самого чудаковатого слабака и почувствовал, как в нем нарастает шок, который вскоре стал заменяться гневом вперемешку с пошатывающимися нервами. Вот совершенно нельзя оставить одного хотя бы на час без приключений на задницу! Вокруг уже стал собираться проходящий мимо народ, и это точно было не к добру. — Что происходит? — Он вывалился из окна или прыгнул сам? — Пф-ф, что за придурок. — какого хрена, чудак?.. Изумленно прошипев себе это «под нос» с расширенными глазницами сквозь гомон уже собравшихся зевак, только шутник сделал шаг вперед, как из того же самого окна уже более ловко и эффектно показался Королевский Страж, красный потрепанный шарф которого, развиваясь на ветру, как какой-то яркий флаг, позволил мгновенно узнать в нем Папайруса. Все ахнули, осознав то, что должно последовать дальше, и в спешке стали расходиться по своим домам, ожидая, что сейчас разразится битва, рядом с которой лучше не находиться для своей же безопасности. И вот теперь Сансу вовсе стало жутко не по себе, и он, немного постояв в коротком ступоре от всего происходящего и взвесив все «за» и «против», все же ринулся в их сторону. Он не собирается впустую истратить такую дорогую ему горчицу, нервы и свободное время! Даже если ради этого придется в очередной раз спасать задницу уже чертовски раздражающего двойника! Неожиданно уже сам двойник сорвался с места и помчался в сторону любителя горчицы, из-за чего Санс решил приостановиться чутка. Скелет немного наклонялся в сторону, а его ноги заплетались. Он почти падал и все равно, отталкиваясь руками от земли, продолжал бежать, не оставляя попыток оторваться от спокойно и уверенно идущей за ним альтернативной версии собственного брата, которая видела плохое состояние того, за кем охотится, так что не собиралась спешить за ним, словно растягивая момент поимки и играясь с «нарушителем», как беспомощным зверьком. У него определенно было хорошее настроение, ибо именно оно требуется для такого поведения. Вскоре быстрый шаг пушистого замедлился еще больше, и он, лишь хмуро смотря на Папайруса и засунув руки в карманы куртки, сменил темп на медленный шаг. Пушистый уже заранее стал придумывать способы как-то объяснить своему родственнику о том, кто это и с какого перепугу они должны оставить его у себя… стоп. Скелет остановился. А действительно, с чего бы это им оставлять этого парня здесь? Зачем Санс так рвет жопу за него с самого начала их встречи, пытаясь помочь и спасти от жестоких реалий окружающего мира, в котором копии не посчастливилось оказаться? Здесь «убей или будь убит», а личное выживание в приоритете. Почему бы его просто не оставить где-нибудь, чтобы он разобрался со всем сам? Только шутник об этом подумал, как где-то глубоко внутри появился отголосок неприятного ощущения по этому поводу. Неужели совесть? С каких это пор низкий монстр вообще способен ощущать это надоедливое чувство, от которого, как ранее казалось, ему давно удалось избавиться? Даже если это была вынужденная мера не по истинному желанию монстра, он все равно это сделал. Он никогда не ощущал угрызений совести или стыда в прошлом с того самого момента, как лично отказался от них и специально нарывался на ситуации, где мог бы почувствовать подобное, чтобы проверить, осталось ли хотя бы немного у него от той личности, что была тогда… и понимал, что нет. Он изменился под стать этому миру. Но, видимо, любое напоминание о нем прежнем возвращает все то насильно позабытое, что сейчас так раздражает и выводит из себя. Санс не хотел становиться тем, кем был много лет назад. Если это произойдет, он просто не выживет самостоятельно, а младшему брату придется взвалить опеку еще и над ним. Вот кем-кем, но обузой пушистый становиться никак не желал. Пусть он лентяй, пусть полный мудак в глазах других, пусть бесполезный и злобный, но точно не обуза. И скелет из кожи вон вылезет, чтобы все осталось на своих местах, как бы иронично это ни звучало про личность, совершенно не любящую лишний раз напрягаться. Раненый уже добежал до него и, невероятно тяжело дыша от такого марафона и физической нагрузки, которую вызвали уклонения и прыжки при них, посмотрел на парня блеклыми белыми огоньками, которые слегка подрагивали. Красноглазый только равнодушно посмотрел на него, стараясь сдержать внутри гнев за то, что тот не смог нормально спрятаться где-нибудь, чтобы не нарваться на Папайруса. Пока что не время. Сначала нужно разобраться с Королевским стражем, а затем уже можно будет устроить взбучку для этого идиота. Причина всего сыр-бора, на лице которой появилась довольная ухмылка из-за появления брата и того, что нарушитель, видимо, наконец-таки сдался, как и говорил в доме перед тем, как высокий монстр убрал голубые кости, была неподалеку, все так же важно и самодовольно идущая к своей цели. Переведя взгляд на брата, Санс хмыкнул от того, насколько много показушной самоуверенности тот источает во все стороны, и недовольно повел плечом. — с-санс… черт возьми… приятель, рад, что ты здесь… — пытаясь восстановить дыхание, все же хрипло заговорил двойник, — он пришел слишком неожиданно и… ну… ты сам видишь. — тебя нельзя оставить даже на час одного, чудак, — нахмурившись, мрачным тоном проговорил пушистый. — что?.. я ведь те только что… «Чудак» озадаченно посмотрел на собеседника, придерживая руку на ране. Кажется, там снова началось кровотечение… Заметив этот взгляд, любитель горчицы решил все же немного смягчиться и, тяжело вздохнув, уже было протянул руку, чтобы проверить статистику двойника и убедиться, что его никак не ранили, но тут же одернул себя, осознав, какую глупость чуть только что не совершил. Если бы кто-нибудь в округе увидел такую в самом деле жалкую статистику, лишнего нежелательного внимания с их стороны можно было бы ожидать точно. Цыкнув и пробурчав себе «под нос» что-то вроде «как же меня все заебало», красноглазый убрал руку и засунул ее обратно в карман теплой куртки. — просто заткнись и стой здесь, пока я разгребаю всю ту кучу дерьма, что ты принес на хвосте. и сними ты уже эти дурацкие розовые тапочки, блять. Взяв монстра под локоть и грубо, но недостаточно для того, чтобы навредить, отведя того себе за спину, Санс отпустил его и, услышав себе в спину тихий смешок, вызванный вниманием к этим уже достаточно испорченным тапочкам, направился прямо навстречу высокому монстру, решительно настроенный как-нибудь потом выбить из кого-нибудь всю дурь, чтобы скинуть все заново появившееся напряжение и злость. Он уже был готов рвать и метать все вокруг, но сдерживался и хотел всего лишь обговорить всю ситуацию с братом. Высокий скелет же, заметив, что старший совершенно не собирается ловить беглеца, даже приостановился от смешавшегося с возмущением удивления, но затем, нахмурившись и утробно зарычав от нахлынувшего раздражения, вновь продолжил свой путь уже более размашистыми шагами, до хруста костей сжимая руки в кулаки. Он так и знал, что не стоит полагаться на этот бесполезный пушистый мешок непонятно чего, только и способный что попивать горчицу каждый день, валяться на диване, сидеть в той дыре под названием «бар Гриллби» и отлынивать от работы. Монстр уже был сыт по горло от всей этой наглости своего братца, поэтому уже решил после поимки нарушителя устроить Сансу сильную взбучку. Никто не смеет дерзить Великому и Ужасному Папайрусу и мешать в выполнении его долга Королевского Гвардейца. Только страж уже стал обходить вставшего на пути бесячего скелета, как перед ним внезапно вытянулась рука, тут же остановившая Папайруса. Тот еще с большим шоком перевел взгляд на пушистого, стиснув зубы и удерживая себя из последних сил от того, чтобы не ударить его. Но с каждой секундой терпения становилось все меньше… — хэй, босс. нам нужно обговорить кое-что по поводу всего этого дерьма. — Заметив взгляд брата, любитель горчицы натянул привычный для того наглый оскал и продолжил, — хех, надеюсь, ты недостаточно перегрелся на том патруле в хотлэнде, чтобы даже не дослуш- Из-под снега вырвалось несколько красных костей. Шутник сразу сориентировался и отскочил в сторону, чуть было, правда, не поскользнувшись и не свалившись с ног от этого резкого маневра на скользкой поверхности, но все же удержав равновесие. Осмотрев себя и убедившись, что ничего из одежды не порвалось и в полном порядке, Санс поднял взгляд и увидел, как Королевский страж уже сошел с места и направился дальше, полностью игнорируя слова старшего о том, что нужно поговорить, словно их и не было. Двойник уже нервно переводил взор то на пушистого, то на его брата, не зная, бежать ему или же все же довериться копии и остаться на месте. Спустя еще несколько секунд «голубок» все же сделал шаг назад, собираясь, видимо, побежать дальше. Только приметив это, Санс тоже решил поскорее приступить к активным действиям, поскольку не желал потом бродить по всему Подземелью и искать эту парочку. Недовольно цыкнув языком от того, насколько все это чертовски бесит, он вытащил левую руку из кармана, а на его лице растянулась широкая ухмылка. Красный магический свет в глазнице загорелся еще ярче от предвкушения новой «тренировочной схватки» с братом, которых не было уже достаточно давно. А если конкретнее, целых несколько лет. — тогда, полагаю, перегрелся. ну что ж… вспомним старые деньки? Рука резко вскинулась в сторону, а дорогу Папайруса к раненому в очередной раз преградила длинная в высоту и по протяженности преграда из голубых костей. Он резко обернулся к брату с горящей красной магией в глазницах, а чудак застыл от одной только мысли, что сейчас начнется сражение. И это все лишь из-за того, что он вдруг решил пройтись до лаборатории в тайне ото всех… пагубная привычка все скрывать и делать самостоятельно снова обернулась боком.

— первый урок: синий значит «стоп», папс~