Судьба с черным юмором

Папайрус нахмурился и полностью повернулся к своему брату всем телом, чувствуя закипающую злость на него из-за препятствия исполнению долга и эту самодовольную улыбку, растянувшуюся чуть ли не на все лицо. Санс, увидев, что на него в конце концов соизволили обратить внимание, издал тихий смешок и сделал пару шагов вперед, смотря на Королевского Стража горящей красным глазницей. Со стороны могло бы показаться, что это не предвещает ничего хорошего, и братья теперь окончательно стали врагами, но пушистый совершенно не беспокоился на этот счет. Папайрусу нужно просто остыть, и после этого они все относительно спокойно обговорят, если не считать те повышенные тона, что нередко можно услышать из их общего дома. Схватка — тот способ, с помощью которого можно утихомирить злость гвардейца и сбавить его обороты, чтобы добиться, наконец, адекватной оценки всей ситуации. И, раз уж высокий скелет так нарывается на то, чтобы низкий все-таки прибег к этому способу, сам красноглазый лишь рад воплотить его в жизнь и преподать младшему брату еще один «урок». Но сражаться в полную силу любитель горчицы не собирался, о нет. Если он это сделает, то может ненароком причинить кому-либо серьезный вред, когда все-таки заденет: чудак точно обратится в прах, учитывая его жалкие показатели и рану на всю грудную клетку, а высокому скелету нанесется большой урон из-за эффекта «КАРМЫ», который никто не отменял и совершенно невозможно контролировать. Даже для того, кто обладает такой силой. Чем выше уровень LOVE, тем сильнее оно ранит. Папайрус же, в свою очередь, обладал тоже достаточно нехилым количеством LV — а если быть точным, 9 LV, который вселял страх в обычных существ в округе, поскольку им было далековато до подобного из-за недостаточного числа убийств, — так что Санс не сомневался, что вред младший получит соответствующий. Следовательно, не нужно никуда спешить, а обычные кости в данный момент как никогда подойдут для предположительно не такой уж продолжительной битвы: их и отбить не так сложно, и урона существенного не нанесут. Во всяком случае, пушистый думал, что она будет таковой и готовился именно к своеобразной «разминке», но никак не к тому, что могло бы последовать от серьезного противника, действительно желающего его прикончить. — хэй, босс, ты ведь понимаешь, что этот парень не тот, за кем тебе стоит гоняться? ты только посмотри на него, — красноглазый указал левой рукой на стоящего за голубыми костями двойника, который на это приподнял надбровные дуги в саркастичном взгляде, хоть и все еще придерживаясь за вновь открывшуюся рану. Ее необходимо снова залатать как можно быстрее, но в связи со сложившимися обстоятельствами с этим придется повременить на неопределенный срок. Любитель горчицы на пару со своей копией лишь надеялись, что этого времени не хватит, чтобы HP успели упасть до 0, и от парня с нелепыми розовыми тапочками не остался бы один прах. — он даже на ногах еле стоит. серьезно? где же твое хваленое гостеприимство? для тебя это довольно… хех… «холодный» прием, знаешь ли. Вокруг на несколько секунд повисла гробовая тишина, разбавляемая лишь тихими завываниями подувшего ветра, поднимающего в воздух снежинки. Но вскоре со стороны «голубка» послышался тихий смех в кулак, который тот приставил ко рту, чтобы приглушить его. Папайрус, осознав, что ему не показалось, и это действительно опять было очередное жалкое подобие шутки, грозно зыркнул назад на беглеца, с раздражением подмечая любовь того к подобного рода юмору. Теперь у него появилась еще одна причина поскорее прикончить этого парня… точнее, сдать его Андайн или Азгору, чтобы они вынесли ему приговор и уже тогда прикончили, конечно же. Так или иначе, никто ничего от этого не потеряет, поскольку он кажется не менее надоедливым и бесполезным, чем зубастый скелет. Соответственно, смерть такого типа только пойдет на руку окружающему обществу, которому уже хватает одного пушистого идиота. Еще второго Санса страж определенно не сможет вытерпеть и, скорее, придушит где-нибудь за углом, чем будет жить с ним. Старший брат — это еще никуда не шло, но вот этот тип, который только похож на его брата… — НЕ ТЕБЕ УКАЗЫВАТЬ МНЕ, КОГО ПРИНИМАТЬ ЗА ГОСТЕЙ, А КОГО НЕТ, ЖАЛКИЙ ПРЕДАТЕЛЬ! — монстр материализовал в руке красную кость и, вскинув ее, указал острым концом на брата, смотря при этом на него убийственным взглядом. — ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО ВСТАЛ НА ПУТИ ВЕЛИКОГО И УЖАСНОГО ПАПАЙРУСА РАДИ КАКОГО-ТО ЛЕВОГО МЕШКА ДЕРЬМА! — пф, конечно. без разницы, — пушистый пожал плечами, равнодушно отведя взгляд куда-то в сторону, и стал демонстративно почесывать правую руку, всем своим видом показывая степень того, насколько же ему плевать на слишком громкую во всех смыслах речь Королевского Стража. — давай уже поскорее перейдем к чертовому делу. я жрать хочу. И это было правдой. Правая глазница высокого скелета нервно задергалась от такой наглости и пофигизма к его совершенно серьезным намерениям. Появилось ощущение, что они оба вернулись на десяток лет назад, когда Папайрус был достаточно слабым ребенком, не желающим причинять кому-либо вреда и натыкающимся на стену непонимания и неодобрения такого поведения со стороны собственного старшего брата. Он всеми силами старался повысить навыки боя без нужды убивать кого-либо или же даже просто причинять боль. Маленький скелет был уверен, что на самом деле этот мир устроен по-другому. Нужно всего лишь показать и доказать это всем на своем примере, действуя милосердно и прощая любого, какой бы плохой личностью этот монстр ни был. «Каждый может стать кем-то лучше, если просто попытается» — фраза, которую монстр без конца повторял остальным монстрам вокруг и, в частности, брату. Какая наивность. Тот же постоянно злился на это, но все же старался защитить ребенка ото всех тех, кто посчитали его «халявным EXP». Но все это продолжалось до тех пор, пока не случился один инцидент, после которого Папайрус навсегда решил для себя самостоятельно стать сильным и в этот раз лично защищать именно старшего от каждого, кто хотят нанести удар и убить их обоих. Это его цель. Это его обязанность, как того, кто виноват в том, что пушистого чуть не убили самого. Он стал успешно тренироваться с Сансом, перешагивать через себя, убивая и причиняя другим вред, но все равно никак не мог добиться желаемой реакции на свои результаты от брата. Красноглазому всегда было мало того, чего маленький скелет уже добился, поэтому смотрел на него таким же взглядом, как и сейчас, за чем следовала новая стена, которую стоило проломить тараном. И Папайрус делал это тоже, в конце концов добившись, хоть и на секунду, но восхищенный взгляд от старшего. Для молодого скелета в уже подростковом возрасте это было невероятное достижение. Первый раз за всю жизнь Санс хоть и не похвалил его самостоятельно и вслух, но все-таки увидел в младшем не только обузу, слабака и наивного придурка, как считал сам страж, но и какой-то потенциал с силой уже сейчас. Низкий скелет, который постоянно до этого будто бы глядел на него сверху-вниз, заставлял убивать, сражался на тренировках без капли жалости (разве что только не убил) и строго-настрого запрещал испытывать эту самую жалость к врагам, теперь немного смягчился и даже в какой-то мере поощрил Папайруса за проделанную тяжелую работу, подарив ему красный шарф, который стал для Королевского Стража не просто вещью. Он носит его по сей день как свидетельство их все-таки существующей связи с братом и доказательством того, что всего можно добиться, если просто попытаться. Даже если ради этого придется убивать. В конце концов, в этом мире «убей или будь убит» — негласное правило, на котором все стоит уже много лет, и высокий скелет знает точно, под какую категорию из этих двух пунктов попадает. Санс возился с ним не для того, чтобы он был в один день убит. Среди местного населения это считалось проявлением заботы, когда кто-то заставляет тебя убивать, а не пытается убить сам или относится с равнодушием к тому, что тебя ждет смерть, если ты все же не сможешь переступить через самого себя, свою суть, и, наконец, уничтожить нежелателя. Папайрус понимает это полностью и благодарен брату хотя бы за то, что тот сделал его таким, а не оставил на произвол судьбы. А Санс, в свою очередь, тайно восхищается тем, кем стал младший, прошедший через столько боли и страданий, но не сломился, как некоторые, а стал только крепче. Даже если ради этого пришлось пожертвовать добротой, оптимизмом и состраданием… В их мире это идеальный исход. И теперь высокий скелет собирается снова выложиться по полной, чтобы стереть это самодовольное выражение с лица пушистого раз и навсегда. — ЗАТКНИСЬ И СРАЖАЙСЯ УЖЕ, ТЫ, БЕСПОЛЕЗНЫЙ КУСОК! Я ВЕДЬ… я… Королевский Страж осекся, резко замолчав и чуть опустив кость. Его взгляд оказался направлен в сторону, и такое явление привлекло внимание любителя горчицы. Неужели Папайрусом овладели сомнения? Нет, это было невозможно, как внушал самому себе пушистый, поэтому мелькнувшая на мгновение неуверенность в его глазницах тоже тут же пропала, заменившись прежней насмешкой. Сейчас нельзя давать слабину и показывать, что готов в какой-то момент отступить. — в чем дело? неужели ты решил все же выслушать меня, босс, без выебонов? — интонация Санса и его язвительный взор заново вселили в гвардейца былой гнев. Заметив и это тоже, низкий скелет слегка поменял положение ступни, погруженной в средний по толщине слой снега, на более удобное для резкого маневра, если оный потребуется для избежания атаки, и стал ожидать последующих действий. Ни единый рывок не должен ускользнуть из внимания. — ТУТ ДАЖЕ НЕЧЕГО СЛУШАТЬ! Я ДОСТАВЛЮ ЭТОГО НАРУШИТЕЛЯ К КОРОЛЮ ДРИИМУРРУ, ХОЧЕШЬ ТЫ ТОГО ИЛИ НЕТ! МНЕ ПЛЕВАТЬ! Я ЛИШЬ ХОТЕЛ СКАЗАТЬ, ЧТО ПРЕДОСТАВЛЯЮ ПЕРВЫЙ ХОД ТЕБЕ, КАК ПОСЛЕДНЮЮ ПРИВИЛЕГИЮ ПЕРЕД ТЮРЬМОЙ! — громкость и грубость голоса стража, казалось, даже превысила свою обычную, которая звучала все время до этого. — ааргх… захер все так усложнять? почему ты вообще так рвешь жопу, чтобы словить этого чудака? — пушистый нахмурился, непонимающе разведя руками. Может быть, если получится разговорить Папайруса еще на более продолжительное время и убедить в нелепости всего происходящего, схватки даже не будет. Санс надеялся на это, поскольку от одной мысли о сражении по его костям прокатывали до ужаса неприятные мурашки от того, насколько было все это лень. — У МЕНЯ К ТЕБЕ ТОТ ЖЕ ВОПРОС, БРАТ: ЗАЧЕМ ТЫ ВЫГОРАЖИВАЕШЬ ЕГО И ДАЖЕ ПОДСТАВЛЯЕШЬ СЕБЯ? — хм. справедливо, — на лице монстра отразилась хмурая задумчивость. — и ответ… а я сам не знаю, хех. может, мне понравился голубой цвет его толстовки и эти идиотские розовые тапочки? хоть какое-то разнообразие в этом проклятом мире. да и какая к черту разница? Раненый странным взглядом посмотрел на своего двойника и, поразмыслив немного, сделал пару шагов вперед, приблизившись тем самым ко все еще поддерживаемым голубым костям. Ему уже надоело просто стоять и наблюдать, как конфликт между братьями нарастает все больше, а он, в свою очередь, являясь его причиной, просто стоит в стороне и ждет, чем все закончится. Красноглазый в тот же момент обратил на это внимание и стиснул зубы, раздраженно посмотрев прямо в глазницы копии и взглядом приказав стоять на месте без лишних телодвижений, которые могут лишь все испортить, но никак не пойти на пользу сложившейся ситуации. Папайрус прикрыл глазницы и, повернувшись к раненому полубоком, вытянул руку, которую спустя несколько секунд обволокло слабое синее свечение. Любитель горчицы пару мгновений непонимающе наблюдал за происходящим, но, только приметив синий свет в форме души монстра в районе грудной клетки и напряженное выражение лица низкого скелета, в тот же момент сам вытащил из кармана руку и вскинул ее, но намеревался затронуть этим отнюдь не Санса. Королевский страж хмуро опустил взгляд чуть вниз — на свою броню, через которую проглядывался такой же магический свет. Раненый от этого вздрогнул и сделал еще один более уверенный шаг вперед, из последних сил преодолевая изменение гравитации и огромную тяжесть в душе и теле, тянущую к земле и этим сильно сковывающую движения. — что ты творишь?! — раздался возмущенный восклик, который чуть отрезвил замершего пушистого и привел в себя. Тот раздраженно зашипел, чуть зажмурившись и скривившись, будто этот крик неприятно резанул ему по слуху, хотя это было вовсе не так. Всего лишь эти порывы чудака вмешаться только действуют на нервы. — заткнись, голубок. я занят делом, — на минутку обратив внимание на трепыхающегося на своем месте парня, с рычащими нотками ответил любитель горчицы. — отпусти его, — уже обращаясь к брату. — ты вообще осознаешь, что делаешь?! Но в этот раз Санс был полностью проигнорирован обоими. Монстр, сжав костяные руки в кулаки и недовольно пробурчав себе что-то под нос, уже было попытался сойти с места, но… у него не вышло. Его полностью пригвоздили к одной точке, чтобы избежать вмешательства. Осознав этот факт, низкий скелет от недовольства и натянутых нервов с силой сжал в левой руке край уже слегка потрепанной, порваной и грязной майки двойника. Надбровные дуги медленно сошлись, преобразуя нахмуренное выражение лица, и раненый, глубоко вздохнув, медленно закрыл глазницы, концентрируясь на том, чтобы накопить достаточно магической энергии для рывка. Из-за напряжения по виску скатилась капля пота. Поскольку рана снова стала кровоточить и отнимать таким образом силы из монстра вместе с необычной для его расы багровой кровью, магия стала более нестабильна. Ее стало сложнее контролировать, что могло бы повлечь нежелательные последствия при создании мощных атак, но Санс и не собирался создавать нечто настолько сильное. Всего лишь несколько костей не должны вызвать никаких осложнений. Раненый был уверен в этом, хоть никогда и не проверял на практике. Но все когда-то бывает в первый раз, верно? Рано или поздно такое должно было произойти. В следующую секунду монстр резко открыл глазницы, и в левой загорелся желтый свет магии, с большой скоростью сменяющийся на голубой и после снова на желтый. Низкий скелет уже приподнял левую руку для активации голубых костей, которые окружили бы обоих скелетов, разделив их и не позволив приблизиться друг к другу. Санс даже не надеялся, что это полностью решит проблему, но хотя бы разорвет ту самую гнетущую атмосферу, что воцарилась между ними обоими, и этого уже было бы достаточно для первого шага к предотвращению развития конфликта. Учитывая окружающий мир, где монстры постоянно сражаются и не поскупятся даже убить, раненый не желал дожидаться худшего из возможных исходов. С него хватит бесцельных выжиданий, которыми он сыт по горло. Только кончики фаланг пальцев стало покалывать от концентрации в них магической энергии, как внутри души внезапно будто бы что-то лопнуло. Расширив от охватившей боли глазницы, Санс, не удержавшись на ослабевших ногах, тут же упал на колени, прижав ладонь к секунду назад словно бы вспыхнувшей левой глазнице, а другую к месту, где находилась душа — середину грудной клетки. По округе раздался короткий болезненный крик, которого, впрочем, было достаточно, чтобы оба скелета обратили внимание на источник. Пушистый после половины минуты стояния на месте все-таки решился подойти к сжавшемуся от боли монстру и проверить его состояние, уже предполагая причину такого неожиданного приступа боли, поскольку у самого подобное уже не раз случалось, и мысленно покрывал матом и самого мученика за его тупость, и своего брата за возвращение максимально невовремя, и Гриллби за лишнюю задержку, стоящую драгоценного времени, и самого себя за то, что ушел и оставил копию одну в пустом доме, глупо надеясь на ее благоразумность. В очередной раз Санс получил подтверждение того, что нужно все контролировать самому, а не полагаться на кого-то другого. Но, только любитель горчицы сделал шаг в сторону своего двойника, как теперь уже его резко остановили выскочившими костями из земли, чуть было не проткнув. Оставался всего лишь шаг до этого. Нахмурившись, скелет медленно перевел раздраженный взгляд на младшего брата, ибо больше некому было совершить это тупое действие. — Даже не смей подходить к нему… СРАЖАЙСЯ ИЛИ СЪЕБИ С ГЛАЗ МОИХ! — страж яростно взмахнул рукой перед собой, рассекая ею воздух и показывая, насколько категоричен в этом вопросе. — блять… как же я не люблю эти ебаные битвы… лады, как скажешь! если тебе так хочется, чтобы тебе надрали зад, босс, я могу это устроить! Левая глазница низкого скелета вспыхнула с новой силой. Из земли постепенно стало вырываться все больше белых костей, которые появлялись ближе и ближе к Королевскому стражу до тех пор, пока тот, совладав со сковывающей движения магией, не взметнул рукой, проложив перед собой стену из красных костей — более смертоносных и крепких атак, — разрушивших белые, от которых в стороны полетели одни маленькие и средние ошметки. Ухмыльнувшись, красноглазый немного приподнял брата над землей, не имея возможности контролировать гравитацию гвардейца еще сильнее из-за его ощутимого сопротивления этому, и совсем рядом со стражем из-под снега выскочила заостренная кость, целящаяся тому в грудную клетку. Но не успела атака достигнуть своей цели, как Папайрус, состроив яростное выражение лица, отразил ее другой костью — голубой, неспособной сломаться от обычной физической силы, поскольку состоит из особого вида магии, — и разрушил опасную кость одним-единственным ударом. Этого времени Сансу вполне хватило, чтобы резко сократить расстояние рывком, смешанным с мимолетной телепортацией, и за секунду добраться до брата. Высокий скелет вздрогнул, а его глазницы расширились от внезапности происходящего. Он совершенно не ожидал, что этот лентяй может быть настолько быстрым и непоколебимым в своем стремлении победить. Всего за мгновение перед Папайрусом оказался старший брат, как всегда ехидно улыбаясь с легким прищуром слегка подведенных красным цветом глазниц. — урок второй: «никогда не теряй бдительности»… Пушистый молниеносно поднял вверх руку и отправил в высокий полет над землей уже не такое уж сопротивляющееся тело, с широкой острозубой улыбкой наблюдая, как Королевский Страж пытается перегруппироваться и приготовиться к любой новой атаке, которую потребуется избежать даже в воздухе. Монстр ожидал чего угодно, но не того, что последовало дальше: всего лишь расслабленно пожав плечами спустя двухминутное ожидание, любитель горчицы щелкнул пальцами и вдруг развеял магию изменения гравитации, оставив брата свободно падать вниз. Прозвучал характерный для той же техники звон, а у Санса появилось некоторое время для того, чтобы взглянуть на все еще восседавшего на снегу двойника. Тот просто сидел там, до сих пор пытаясь подняться и со злостью смотря на пушистого белым дрожащим огоньком в правой глазнице, когда как левая была крепко зажмурена. Из груди невольно вырвался смешок. Пушистый не сомневался, что сейчас выглядит в глазах этого чудака как полный мудак, желающий прикончить собственного брата ради практически незнакомого монстра, когда можно было бы все решить мирным путем, но он и не был особенно расстроен подобному развитию событий. Скелет уже привык, что его воспринимают за ублюдка, лентяя, безответственного идиота и даже труса, прячущегося за спиной младшего брата, получившего звание Королевского стражника. Честно сказать, Сансу было даже глубоко насрать на то, что и как кто-то о нем думает, как и на вообще всех окружающих монстров. Главное, чтобы они его боялись и не видели между братьями близкой связи, чтобы найти в этом способ надавить побольнее, и все. Ну, если не считать ту леди за дверью, Папайруса и Гриллби. Это были единственные личности, способные пробудить в этом скелете, как минимум, желание позаботиться о них и обеспечить безопасность их жизням. Впрочем, стоит признать, что… нечто подобное пушистый теперь ощущает и к «голубку». Санс совершенно не понимает причины такого внезапно возникшего явления, но факт остается фактом: ему хочется защитить это ходячее недоразумение, доставляющее одни проблемы и благополучно севшее любителю горчицы на шею. Час назад он отрицал это и отмахивался нелепыми отговорками в виде нежелания истратить свое время и горчицу впустую, но сейчас перестал оправдываться и искать идиотские причины. Возможно, это может быть связано с тем, что на данный момент этот монстр из другого мира — в прямом смысле самый слабый из всех жителей Подземелья. Самый невинный в плане убийств. Самый безгрешный. «Тень прошлого», вызывающая приятные воспоминания из того времени. Тот, от кого отказался красноглазый в прошлом, чтобы выжить и защитить брата от злоумышленников в настоящем, и набрал множество грехов за своей спиной, а прах и кровь на руках более никогда не получится отмыть или стряхнуть. Убийства — то, что навсегда меняет любое существо, будь то монстр либо человек. Не имеет разницы, кого и за что ты убьешь, изменения настигнут тебя неминуемо. «Чем больше ты убиваешь, тем сильнее ты отдаляешься от самого себя. Чем сильнее ты отдаляешься, тем легче тебе причинить другим боль» — то, что твердил ▓▓▓▓▓▓ постоянно, когда бы они ни встретились в лаборатории. У ▓▓▓▓▓▓▓ был самый высокий LV во всем Подземелье, если не учитывать короля Дриимурра, который набрал свой «Уровень Насилия» еще во времена кровопролитной войны, унесшей жизни тысяч монстров и всего лишь единиц среди людей. Но, даже если среди человечества были потери, хоть и достаточно малые, ни одну душу все равно не удалось поглотить банально из-за того, что ее сразу же хватали сражающиеся рядом люди и быстро уносили с собой, не позволяя успеть монстрам даже толком опомниться. По крайней мере, так рассказывал Герсон, когда Санс подростком навестил того в его магазине в Ватерфолле. Это был грубый, но довольно старый и умный старик, способный рассказать пару-тройку историй прошлого из того, что он пережил лично. Нельзя верить в достоверность информации от старой черепахи, уже погрузившейся в маразм, но все те рассказы, так или иначе, умудрились сохраниться в черепушке пушистого и всплывать там время от времени. В любом случае, если бы его попросили пересказать все это, монстр сразу же послал бы этого идиота куда подальше, поскольку не являлся любителем распространения баек, в отличие от того дедка, так еще помнит лишь самые главные моменты, упуская детали, в связи с чем пришлось бы очень муторно и упорно вспоминать всю картину целиком, что любитель горчицы не любил. Вообще, он много чего не любил и много что его бесило, но скелет старался сдерживать себя, чтобы не нарываться лишний раз на неприятности. Это не тот метод «удачного проведения дня» — наживать себе врагов, а потом разгребать последствия всех тех необдуманных действий, тратя на это время и нервы. Пока двойник все так же продолжал посиживать на в некоторых местах сером снежке, безуспешно пытаясь высказать свои возмущения в полной мере, но из-за вялости не в силах сделать этого, красноглазый уже повернул голову в сторону Королевского стража. Тот стоял на твердой поверхности, сбито дыша и все еще удерживая у себя на душе синего цвета магию изменения гравитации, с помощью которой как раз и остановил неминуемое падение. С такой высоты ему пришлось бы еще долго собирать себя по косточкам, но пушистый был уверен с самого начала, что гвардеец выстоит это «испытание» и выйдет из этой ситуации живым и невредимым. Так его учил Санс. Так его вынуждал себя вести Санс: как можно более бесстрашно, уверенно и целеустремленно на поле битвы. На лице невольно появилась очередная широкая острозубая ухмылка. Этот день уже слишком перенасыщен событиями, из-за чего кажется невообразимо длинным и тянущимся чуть ли не дополнительные несколько дней… Но лишь кажется, во всяком случае. Хотелось уже поскорее покончить со всем этим и, послав всех далеко и надолго, завалиться спать на целые сутки, игнорируя всплывающие проблемы и не решая оные у других. Своих хватает по самое горло. — ну как тебе полет, босс? «охладился» там, наверху? — Ты за это еще ответишь… — послышался тихий голос Папайруса, звучащий с рычащими нотками в нем, — ЗАСРАНЕЦ!!! По всему периметру вокруг двоих скелетов стало появляться множество красных острых костей, которые постепенно приближались к низкому скелету, грозя проткнуть того и не оставить ничего, кроме жалкой кучки праха. Раненый шокировано посмотрел на открывшуюся ему картину, совершенно не понимая, откуда в этой версии его брата появилось столько злости и ненависти. Папайрус никогда бы не позволил себе так разгневаться и, что более важно, пытаться убить живое существо. Особенно если им является его родной брат. Вот кого Санс и мог назвать настоящим пацифистом, так это своего младшего, не использующего никогда насилие с целью убийства или чтобы специально навредить. Пока «голубоглазый» все никак не мог прийти в себя, пушистый в это же время достаточно ловко уворачивался от возникающих из-под земли атак, полностью сконцентрированный на этом, но и не лишая внимания своего брата, способного в любой подходящий момент молниеносно напасть без капли милосердия и вонзить что-нибудь поострее в душу любителя горчицы. Когда Папайрус настолько зол, он способен пойти на невероятно безрассудные поступки, о которых сам же потом станет жалеть. Пушистый знал его, как облупленного, так что решил не рисковать лишний раз. Наконец, когда этот «танец на одного» закончился, Санс, немного сбито дыша, перевел взгляд на стража и засунул руки в карманы куртки все с той же улыбкой и азартом в одной-единственной горящей красным глазнице. Вся эта битва хоть и доставляя некоторое удовольствие и вызывала чувство ностальгии, но с каждой новой атакой начинала все больше утомлять. Поскольку красноглазый был не таким уж фанатом сражений, да и частично ленив сам по себе, выносливостью похвастаться он определенно не мог, поэтому при такой частой нужде увернуться от чего-либо просто-напросто постепенно истощал свои запасы энергии. Обычно местные монстры сражаются не слишком впечатляюще, а их атаки достаточно медленные. Легко увернуться и не вымотаться, даже если они польются одна за другой подряд без перерыва. Но в этом случае Папайрус был одним из самых быстрых монстров Подземелья, от чьих атак не так уж просто увернуться, поэтому он является наиболее опасным противником в серьезной схватке (а он всегда сражается до чертиков серьезно) и сложным для постоянных маневров. По большей части это благодаря быстроте Санса во время их тренировок в детстве, при которых он совсем не церемонился с маленьким скелетом, выкладываясь по полной и не давая поблажек. Если дело касается выживания в этом мире, низкий монстр в таком вопросе принципиально не дает шансов дать слабину ни себе, ни своему брату. Королевский страж, грудная клетка которого уже тоже более тяжело вздымалась и опускалась, с силой сжал кость в руке, с яростью смотря на старшего, который хоть и был подуставшим, но та самая самонадеянная улыбка все не сходила с лица, показывая, насколько монстр уверен в собственных силах и том, что не проиграет. Гвардеец ощутил, как гнев внутри него постепенно сходит на «нет» с каждой новой минутой этой бессмысленной битвы. Повернув череп к сидящему на снегу скелету, он хмыкнул, заметив распространяющееся красное пятно на майке, и отвернулся от него обратно к пушистому. Нужно побыстрее кончать с этим цирком, пока пленник не отбросил раньше времени коньки. Рядом с черепом в считанных сантиметрах просвистела обычного белого цвета заостренная кость. Красноглазый от неожиданности такого трюка на пару секунд замер, но затем, быстро придя в себя, ухмыльнулся и ловко увернулся от еще парочки костей, просто слегка наклонившись. Его уже в некоторой степени забавляло это сражение, но лишь до тех пор, пока высокий скелет резко не сократил дистанцию, попытавшись ударить брата красной костью по голове. Если у него получится вырубить эту ходячую помеху, то тогда более никаких проблем в поимке беглеца не будет… Но удар внезапно был заблокирован двумя голубыми костями, совмещенными в положении «крест-накрест». Санс стиснул острые зубы и как можно быстрее поставил подножку стражу, ударив ему по ногам изо всех сил и повалив на грязный снег. За одну секунду материализовав в руке заостренную голубую кость, Санс быстро поставил одно колено на броню стража, сев на корточки, а в шею воткнул голубую кость, прошедшую через неподвижный объект насквозь, но никаким образом не навредившую его количеству HP и телу. Папайрус ошибся, когда решил, что брат не сможет избежать его атаки в ближнем бою. Ему казалось, что прерогатива этого лентяя — битва только на расстоянии, когда не подпускаешь противника слишком близко для удара, и в очередной раз увернуться от такого просто не успеет, если действовать достаточно молниеносно и бескомпромиссно. Но заблуждался, поэтому сам же вырыл себе яму и упал туда. Низкий монстр в то же время лишь усмехнулся, полуприкрытыми глазницами смотря на загнанного в угол брата. У него теперь определенно нет иного выбора, кроме как сдаться и, наконец, выслушать чертовы доводы Санса без этих раздражающих брыканий и попыток захватить его двойника. Пушистый уже догадывался о причине, из-за которой младший проиграл: он, как то нередко случается, недооценивает противника, ошибочно полагая, что победа всегда будет на его стороне. Как будто никто из монстров не способен даже дать должный отпор Королевскому стражу, если это не Андайн — капитан Королевской Стражи, — или же Азгор Дриимурр — вовсе король всего Подземелья, повидавший войну между людьми и монстрами. Даже если в этом частично есть правда, в мире все еще множество опасностей, которые могут в одночасье уничтожить этого самодовольного скелета, не рассматривающего все варианты событий и не просчитывающего шаги наперед. Из-за этой невольной, но полезной битвы любитель горчицы стал постепенно осознавать, что брат слишком расслабился. Уже продолжительное время ему на пути не встречались достойные противники, и в связи с этим он вдруг решил, что и не встретятся больше никогда. Если следующий человек будет не таким доброжелательным, как предыдущие, или же не сдастся без боя, как Доброта, то… Санс даже не желал представлять, что может случиться с его непутевым братцем в его отсутствие. Убьют? Ранят? Ха! Только через его труп. К тому же, видимо, в ближайшем времени придется возобновить учебные тренировки, раз все так, оказывается, печально. По костям ленивого скелета прошлась неприятная истома, когда он представил, что ему снова придется проявлять столько же усилий, если не больше, что и в прошлом, по учебным сражениям с уже выросшим младшим, который нарастил себе достаточно скверный характер (не без помощи самого Санса), заключающийся не в очень приятных для окружающих чертах. А именно: невероятной самоуверенности, эгоцентричности, вспыльчивости и жажде власти над другими. Конечно же, в их отвратном мире альтруисты просто-напросто сдохнут в первый же день, поэтому это даже хорошие качества для выживания здесь, но всяким тюфякам и наивным кускам дерьма они кажутся чем-то ужасным и тем, что можно и нужно осуждать. Но любитель горчицы совсем не парился на их счет: либо же они полные идиоты, которые скоро сдохнут под ближайшим деревцем, либо только родились и совершенно не знают мир, в котором оказались, и его порядки. Пока что пушистый встречал только первую категорию. Так или иначе, настал черед для озвучивания третьего немаловажного урока, который обязателен для успешного выживания в Подземелье: — урок третий: «не недооценивай своего противника». Ухмыльнувшись, Санс пару раз снисходительно похлопал по щеке брата, подняв надбровные дуги. Рядом послышался тихий хруст снега, оповещающий об однозначно лишнем движении, которое Санс не собирался терпеть. В следующее же мгновение все конечности гвардейца — и руки, и ноги, — проткнуло насквозь большое количество голубых костей, не позволяющих ему даже подумать о том, чтобы сдвинуться с места и как-то попытаться вырваться из хватки брата. Полное поражение. Если пушистый хочет успокоить Папайруса, то для этого требуется полное его обездвиживание и точно не разгар битвы, во время которой тот все норовит нанести удар. Шанс что-либо обговорить есть только сейчас, и низкий скелет собирался им воспользоваться. Но перед этим… Выпрямившись, часовой протянул руку в сторону стены из голубых костей, ограждавшей все это время копию от всей происходящей заварушки от греха подальше, и расслабленно повел пальцами вниз, развеивая магию полностью. Раненый, только заметив это, сразу попытался встать и, с горем пополам вместе с парой чуть было не случившихся падений все-таки сделав это, как можно более быстрым шагом, насколько позволяло его положение в данный момент, направился к братьям с хмурым выражением лица. Закатив глаза, пушистый убрал ногу с ворчащего внизу Папайруса и скрестил руки на груди, готовясь к какой-нибудь очередной нервотрепке. — какого черта только что произошло? ты его чуть не убил! — с силой сжав ткань уже насквозь влажной майки, сквозь зубы процедил чудак, глядя на своего двойника пустыми глазницами. Другой скелет лишь хмыкнул на это и чуть опустил взгляд на распространившееся по одежде темно-красное пятно уже достаточно крупного размера. Надбровные дуги тут же сошлись вместе, преобразуя невероятно хмурое выражение, а лицо чуть скривилось. Неужели придется ее выбросить? — заебись… — прошипев себе это «под нос» и подняв взгляд единственной горящей красным глазницы на надоедливого и слишком бойкого для раненого парня, хрипло выдохнул, пытаясь сдержать себя от того, чтобы хорошенько ему вдарить. После этого изобразил злобную ухмылку, смотря на копию с вызовом. — но не убил же. и вообще, ты не имеешь права предъявы мне тут кидать, так как я спасал твою задницу. неважно, каким способом. — «цель не оправдывает средства». слыхал о таком? Видимо, пренебрежение красноглазого к тому, что он мог во время этой схватки запросто убить своего родного брата, окончательно взбесило обычно спокойного Санса. Как он вообще мог так говорить? Разве он не знает, каково это: потерять Папайруса? Разве он не проходил тот же Ад, что и судья, раз уж они являются практически одним и тем же монстром? Что это за мир вообще такой? — а ты слыхал выражение «ни на шаг не выходи из дома», голубоглазый придурок, мм?! — любитель горчицы тоже, в свою очередь, начинал закипать от такой наглости и сделал шаг к копии, приблизившись к ней чуть ли не вплотную. — я те че сказал?! — с чего ты… Теперь, сам оказавшись не в очень выгодном положении и снова почувствовав ту некоторую вину за то, что попытался втихоря ото всех выйти за пределы дома и мысленно признав, что сам неплохо накосячил, Санс чуть поубавил свой пыл, а огоньки в его глазницах в тот же момент проявились вновь. Пушистый сразу принял это за свидетельство того, что его предположения оказались верны… и после этого его гнев разгорелся с новой силой. — харэ мне тут лапшу на уши вешать, блять! я тя вижу насквозь, голубок! — ты… агх. да, признаю! я хотел выйти из дома и спуститься в подвал, чтобы проверить машину! а все это потому, что ни «короткие пути», ни телепортация здесь ни черта не работают! — оторвав руку от раны, развел обеими и обвел вокруг себя, — и столкнулся с твоим бро перед дверью, но никак не снаружи! Папайрус, все это время просто лежащий рядом и слушающий перепалку двух низких скелетов, решил привлечь хотя бы немного внимания к своей персоне, так что громко закашлял, прерывая этот словесный поток. — Я, КОНЕЧНО, «ОЧЕНЬ ИЗВИНЯЮСЬ», НО… КАКОГО, БЛЯТЬ, ХРЕНА ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ??? НИКТО НЕ ХОЧЕТ ОБЪЯСНИТЬ? Оба монстра отвлеклись от своей ссоры и посмотрели вниз на «отдыхающего» рядом. На лице раненого появилось хмурое выражение от дилеммы между тем, стоит его отпускать или же нет, а любитель горчицы просто хмыкнул и отвел взгляд в сторону. — неужели ты соизволил выслушать нас, босс? и засунешь свою гордость поглубже в «задницу»? воу. — ЗАТКНИСЬ, САНС! Я НЕ ТУПОЙ И ВИЖУ, ЧТО СРАЖАТЬСЯ БОЛЬШЕ НЕТ СМЫСЛА! ПЕРЕСТАНЬ СРАТЬСЯ С ЭТИМ ПРИДУРКОМ, ПОКА Я ТУТ ВАЛЯЮСЬ, И УБЕРИ СВОИ БЛЯДСКИЕ КОСТИ! Лишь хмыкнув на эти громкие крики брата, отвел скучающий взгляд и, вытащив руку, щелкнул пальцами, тут же развеяв этим все голубые кости, что проходили через него. Были сомнения, что Папайрус просто так отступит и примет поражение, но пушистому уже было настолько лень разгребать все это дерьмо в одиночку, а потом слушать недовольства по этому поводу от того, кого спасают, что он решил теперь просто плыть по течению и пронаблюдать за тем, что будет дальше. Как только атаки пропали, Королевский Страж за пару секунд поднялся на ноги и, отряхнувшись от грязного снега, привел себя в более-менее подобающий вид и поднял взгляд на стоящего напротив братца, разрываемый между двумя желаниями: свернуть ему нахер шею или же все-таки последовать собственным словам и выслушать их обоих. Пострадавшая гордость гвардейца требовала возмещения «ущерба» в виде сладкой мести, но и та же самая гордость говорила о том, что настоящий Королевский страж, достойный называться таковым, не бросает слов на ветер и с честью может принять поражение, если ситуация того требует. А сейчас, судя по всему, была как раз та самая ситуация, поэтому высокий скелет лишь обвел низких недовольным взором, но не стал нападать вновь. Скрестив руки на груди, кивнул черепом, показывая полную свою готовность слушать «интересные истории» любителя горчицы. Да, именно от него, потому что слушать вторженца Папайрус не имел ни малейшего желания. Он все еще остается преступником, которого следует доставить королю Азгору Дриимурру под пристальным надзором и казнить прямо там. Самозванцы нигде никогда не приветствовались. Но… смотря сейчас на обоих «Сансов», стоящих рядом друг с другом, монстр стал постепенно признавать, что они действительно похожи. Не во всем, конечно, но схожесть удивительная. Остается только надеяться, что характером они различаются, иначе на Великого и Ужасного вполне вероятно могла свалиться еще одна проблема в виде бесполезного мешка с костями. — хех. так вот, начнем с того, что ты, босс, черт тебя дери, нарушил мой заслуженный перерыв тогда просто так на пустом месте! как ты вообще мог меня спутать с этим чудаком?! напяль очки нахрен тогда! Санс ощущал совершенно искреннее недовольство всей сложившейся ситуацией, которую поиметь ну вот никак не улыбалось. Его настроение стремительно падало вниз целые сутки, а под конец этого дня вовсе разбилось к черту об какую-нибудь твердую поверхность дна и разлетелось в труху. Хотелось уже, чтобы он поскорее закончился, и можно было завалиться спать на излюбленный матрас в своей комнате. — он ведь, блять, совсем на меня не похож! ты только, блять, посмотри на этого придурка! Папайрус скептически оглядел того, за кем только недавно гонялся через почти всю деревню Сноудина, а после перевел взор на своего брата и посмотрел на него взглядом, так и вопрошающем: «ты идиот?». Он отчетливо видел со стороны все их внешние сходства. Они не идентичны, верно, но с пеленой гнева, застилающей глазницы, или же в полумраке леса, где свет практически полностью перекрывают ветви голых деревьев, вполне возможно их перепутать. Как раз оба этих фактора и повлияли на восприятие, поэтому подобный казус с Королевским стражем тогда и случился, когда он шел от главы после ежедневного отчета о состоянии местности, как прошел патруль и не встретились ли во время него какие-то подозрительные личности. Андайн, которая и являлась той самой главой, снова вывела его из себя своей напыщенностью и нежеланием в упор замечать его заслуги, так что они неплохо так поцапались перед тем, как разойтись по разным сторонам. Такое ощущение, что она игнорирует их намеренно, не желая покидать свое место. Ну вот как ему занять ее место, если она ни на что не обращает и капли своего эгоцентричного внимания?! Даже на то, что у нее прямо перед носом, черт ее дери! Хрипло выдохнув и осознав, что совершенно отвлекся от основной темы обсуждения, решил ответить на этот наглый выпад брата, пока никто монстров из округи Сноудина ничего не заподозрил, если кто-то среди них сейчас подглядывает за ними, чтобы углядеть способ более успешно уничтожить две грозы этой местности с концами. Иначе обоим братьям придется еще долго разгребать проблемы от того, что каким-нибудь мудакам вдруг пришла в пустую голову гениальная идея вдарить по «слабому месту» правой руки главы Королевской Стражи — его старшему брату, раз уж у них такие «дружеские» и «теплые» по местным меркам взаимоотношения. Это совершенно нельзя допустить. Пока никому нет смысла надрывать жопу по убийству низкорослого скелета с огромной вероятностью сдохнуть самим, но если у них появиться весомая причина для этого, то тому придется еще долго отсиживаться дома и не выходить никуда из деревни, чтобы избежать угрозы быть распыленным по их «белоснежному» снежку. Но когда нечто подобное останавливало этого любителя курток с мехом и с чего бы он будет трястись перед какой-то кучкой монстров, ошибочно полагающей, что они бессмертны? Он может вполне спокойно выйти из дома и направиться прямиком в лесные трущобы хотя бы, как минимум, на зло Папайрусу, перед этим сто раз повторив, как же его заебывает эта излишняя опека над его шкурой, которую он и сам способен защитить без вмешательства младших. Тем более без вмешательства младших. Низкий монстр уже всю жизнь заботился о себе сам и полагался лишь на себя, так что ощущение, что о нем заботится и беспокоится кто-то еще, кроме него, невероятно нагнетает, вызывая огромное сопротивление и отвержение к такому типу дерьма со стороны окружающих к острозубому. Соответственно, этого всего нужно избегать всеми возможными способами. Папайрус знал своего брата (характер точно, во всяком случае) как облупленного, так что с уверенностью мог предсказать любой возможный исход чего-либо с высокой точностью. К тому же, Санс сегодня неплохо так вывел высокого скелета своим поведением и этими играми в двойников, так что должен получить еще одну свою порцию гнева гвардейца. — НЕ СМЕЙ ТАК СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ, БЛЯТЬ! ЕЩЕ РАЗ, И Я ВЫБЬЮ ИЗ ТЕБЯ ВСЮ ДУРЬ! Вложил в голос максимум злобы и недовольства, а в глазницах загорелись красные огни. Даже если недавно потерпел поражение, все равно должен сохранять лицо и былую строгость. — бл- д-да, босс… — опустив голову, любитель горчицы постарался принять наиболее несчастный и зашуганный вид, будто действительно опасается гнева младшего, поэтому просто обязан вести себя как можно более покорно… даже если самому это ни капли не по нраву. Но роль играет не то, чего хочет он, а то, что необходимо для их общей безопасности, так что каждый раз засовывал свое недовольство глубоко и надолго в задницу и подыгрывал до тех пор, пока они оба не окажутся за стенами их личной крепости — дома. — я прост… ну, ты знаешь, хе-хех… ступил… «Голубок», все это время тихо наблюдающий за всем этим, чуть нахмурил надбровные дуги, сразу распознав в этом «спектакле» фальш. Различать ложь и притворство, читать выражения лица и взгляды, замечать даже малейшие детали и изменения в поведении — все это входит в обязанности судьи. Не умея видеть, когда существо говорит правду, а когда обманывает, он не сможет себя назвать тем, кто имеет право судить, поскольку с легкостью способен вынести неправильный приговор для существа. А для того, кто считает, что справедливость должна играть в мире не последнюю роль, это неприемлемо и ужасно постыдно. Хмыкнув, скрестил руки на груди и тут же вспомнил обо вновь открывшейся ране, когда она внезапно дала о себе знать в виде режущей боли поперек всей грудной клетки. Сжав уже порядком испачканную майку, все-таки решился нарушить эту идиллию под названием «цирк на двоих» и привлек внимание к своей скромной персоне парочкой покашливаний в кулак правой руки. Оба скелета почти сразу обратили на это свои взгляды глазниц с красными огнями в них, от заглядывания в которые шутник невольно вспоминал взгляд того реб… нет. О нет, его взгляд был намного, намного более устрашающим и пробирающим до костей. Натянув на лицо как можно более правдоподобную непринужденную улыбку, чуть прищурил глазницы и вскоре заговорил веселым, но хриплым голосом, чувствуя, как с каждой дополнительной минутой промедления его тело становится все слабее и слабее: — черт, не смотрите так на меня. от этого холодок бежит по коже. мне достаточно и того, что уже есть. напримеер, у меня пальцы малек онемели. Братья переглянулись между собой, задержав взгляд друг на друге на несколько секунд, будто бы без слов обговаривая друг с другом все происходящее и как им дальше поступить, а затем повернулись обратно к комику. На лице пушистого отразилось раздражение, смешанное с щепоткой подавляющейся обеспокоенности и веселья от сказанной шутки, которое тот усердно старался скрыть за выражением «мне насрать, что там с тобой», а Папайрус, не собираясь ничего скрывать, недовольно нахмурился и чуть скривился, показывая этим всю степень своего презрения к этому новому скелету в Подземелье и, по совместительству, копии своего нередко надоедающего брата. Им обоим совершенно не нравилась перспектива пробыть с этим парнем больше одного дня, так еще подселить его к себе на время пребывания здесь, но и бросать его где-то, ничего толком не выяснив о том, как он попал в их мир, как и остальные подробности, было бы верхом безрассудства. По крайней мере, для Папайруса. Санс же совершенно не желал связываться ни с какими так называемыми «альтернативными Вселенными», копчиком чувствуя, как от этого всего дурно пахнет опасностью за версту. Но противоречия внутри вынудили спустя некоторое время судорожных размышлений тяжело вздохнуть, прикрыв глазницы, после чего открыть их и, засунув руки в карманы куртки, медленным шагом начать подходить к этому клоуну. Нет смысла стоять здесь и у всех на виду обсуждать такую щекотливую тему, рискуя навлечь на себя лишние неприятности. — идем сюда, — схватил парня за руку крепкой хваткой и размеренным шагом направился в сторону их общего с Королевским стражем дома, что-то бурча себе под нос. Папайрус же, вздохнув с хмурым выражением лица, уже быстрым шагом направился за ними, быстро сократив при этом уже проложенную дистанцию. — МЫ С САНСОМ РЕШИЛИ, ЧТО ЛУЧШЕ БУДЕТ ПОДЛАТАТЬ ТВОЮ РАНУ ДОМА, И УЖЕ ПОТОМ ВСЕ ОБСУДИТЬ. БЫЛО БЫ НЕ ОЧЕНЬ ПРИЯТНО, ЕСЛИ БЫ ТЫ ОТБРОСИЛ КОНЬКИ ПРЯМО ПОСЕРЕДИНЕ НАШЕГО РАЗГОВОРА. ЭТО ВЕДЬ ГРУБО! — гордой походкой вышагивая рядом, громким голосом говорил скелет. Любитель горчицы от упоминания грубости лишь издал смешок, но промолчал… и это было правильно решение, поскольку уже от этого смешка на него оказался направлен злобный взгляд высокого скелета. — А ЕЩЕ ТЫ ОБЯЗАН РАССКАЗАТЬ, КАК ТЫ ОКАЗАЛСЯ ЗДЕСЬ, РАЗ УЖ ДАЖЕ МОЙ БРАТ-ИДИОТ ПРИЗНАЛ ТЕБЯ СВОИМ ДВОЙНИКОМ… ХОТЬ И НЕ МОГ ЗАТКНУТЬСЯ НА ТЕМУ ТОГО, КАК Я ВАС СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО ПЕРЕПУТАЛ! — хочешь знать, как я здесь оказался? — прервав уже собирающегося высказаться двойника и стараясь не споткнуться об заплетающиеся ноги, прикрыл одну глазницу и хитро улыбнулся. Королевский страж на это только нахмурился, но все же кивнул, стараясь скрыть свою неуверенность в том, стоит ли слышать ответ. Слишком уж не нравился ему этот взгляд… — мой гроб свалился глубже, чем полагалось. ничего особенного, — пожал плечами, отведя свободную руку в сторону. Послышалось, как низкий монстр впереди прыснул в кулак от смеха. Ему определенно понравилась шутка и вообще юмор этого голубоглазого чудака, хоть он и пытался скрыть это за напускной злостью на него. Санс же, в свою очередь, тоже издал смешок, улыбнувшись от того, что его шутку оценили. Папайрус от подобного еле сдержал недовольный рык. Он только сейчас осознал, ЧТО же его ожидает дальше, когда на его шее теперь двое Сансов, рассказывающих глупые шутки, ленящихся и никогда не затыкающихся из-за своего ослиного упрямства. Ему в голову даже пришла идея не приводить домой этого придурка, а запереть его где-нибудь в сарае и там уже все выяснять. Но… и в этот момент гвардеец вспомнил ту самую схватку посреди гостиной, которая мало что оставила целым. Даже окно, через которое выпрыгнул иноземец, разбито вдребезги. Стараясь не показывать вида, что чем-то обеспокоен, покосился на чужака, а тот, почувствовав на себе чужой взгляд, повернулся на его источник. Теперь уже настала очередь шутнику играть в «гляделки» с этим высоким скелетом, давая друг другу понять без слов, в какую же задницу они оба попали. Когда пушистый увидит весь тот погром, то… Красноглазый резко остановился, из-за чего комик, все это время следующий за ним, по инерции прошел дальше и врезался ему в спину. Скривившись и почесав лоб с одной прикрытой глазницей, которым врезался в затылок монстра спереди, почувствовал, как хватка на руке вдруг стала еще мощнее, в связи с чем Санс скривился сильнее еще и от боли в кости руки, но постарался стерпеть это все, чтобы не нарваться на наверняка разъяренного парня впереди, который уже чуть ли не дрожал от всепоглощающего гнева. — какого, блять, хрена?.. — его голос был еще более низким и хриплым, чем обычно, но он все так же смотрел на частично разгромленную внешнюю часть дома, за который он в свое время вбухал немало денег, заработанных потом и кровью, а потом продолжительное время оплачивал один, работая на нескольких работах, пока Папайрус не вырос. И что теперь с ним стало? Это ведь снова деньги на починку! Впрочем, это он еще не видел того, что внутри… и шутник не горел желанием ему говорить об этом или, что еще хуже, показывать… Но это неизбежно, а сбежать от злого монстра раненым без возможности использовать «короткие пути» и телепортацию — совсем гиблое дело, не претендующее на какой-либо успех...

И вот теперь Санс понял, что он конкретно попал.